   |
| |
 |
Дневник похода Сигизмунда III в Россию |
1910 г. |
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ |
На первую страницуНОВОСТИ ДОМЕНАГОСТЕВАЯ КНИГАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Дневник похода Сигизмунда III в Россию[...] 1610 г. Январь. 1 [янв.]. Отозвались, наконец, послы из Дмитриева лагеря, в который вступили 14 декабря довольно торжественно: при них было 3800 пехоты и 400 отборных копейщиков; остальных людей послы оставили в нескольких милях для удобства в продовольствии, потому что Скопин, подступив к лагерю, так стеснил войско Димитрия в продовольствии, что оно подверглось и дороговизне, и недостаткам, да и немалой тревоге. Навстречу послам выезжал Зборовский в сопровождении 200 человек, а затем, ближе к лагерю, выехал на санях (по причине болезни) князь Рожинский с Саноцким старостой. При въезде в лагерь один русский, некий Плещеев, встретил послов от имени Димитрия. Третьего дня они были на аудиенции. [Сановники Димитрия] сначала убеждали послов почтить прежде своим посольством их государя, но так как послы не имели к нему никакого дела, да и напрасно они вступали бы с ним в сношения, то [сановникам Димитрия] самим пришлось слушать посольские речи королевских послов. Речь с успехом сказал им перемышльский каштелян. Знатнейшие были довольны речью, но другие или не хотели понять ее, или наконец не дослышали ее и потому не понимали, поэтому требовали от послов их инструкции. Послы дали им пункты - изложение причин прибытия посольства и вступления короля в эти страны. На следующий день они сошлись [с нашими послами] и вместо совещания с ними нападали на Яниковского, который, говорят, самовольно изменил инструкцию их послов к королю. Они чуть не изрубили его, укоряя его таким образом: «ты не достоин распоряжаться нашею честью, когда и своей чести ты не умел уберечь», потому что он был осужден на бесчестие. Послы пишут, что при этом было большое смятение и разнесена была окружавшая собравшихся решетка. Насилу их усмирили старшие. Яниковский советовал, чтобы королевским послам дать словесный ответ и отправить их сейчас же, но ему не дали сказать ни слова. Говорят, между ними есть очень много желающих служить своему государю и отечеству. Хотя там едва ли не каждый ротмистр высчитывает, что выслужил сто тысяч; но видя, что невозможно это получить, и видя ослабевшие свои силы, потому что Скопин берет над ними верх, они дешевле оценивают свою прошедшую службу и [рады были бы], если бы на их долю хоть что-нибудь пришлось. Приезжающие из того войска и наши, пишущие оттуда к нам, утверждают, что если бы король не наступил на русских, то [полякам, находящимся при Димитрии] пришлось бы сделать позорное и вредное отступление; но это нашествие [на Россию] королевского войска, а также и то войско, которое пришло с послами в тот лагерь и которое они преувеличивают, потому что вышедших от нас 2000 человек они превратили в 7000, придали им храбрости и увеличили тревогу Скопина. Но более рассудительные пишут, что хотя бы наши послы и пришли к соглашению с ними и если бы нам передались и те русские, которые держатся там того человека [самозванца], то и тогда мы еще не кончим дела, а придется нам силою оружия побивать Скопина и заключать с Шуйским основательный договор. 27 декабря приказано было из каждой роты выслать на переговоры [с королевскими послами] по два товарища. Полк Сапеги и люди г. Вильковского, а также г. Копыцинского не подписались на конфедерацию. Это много будет содействовать хорошему окончанию переговоров и скорейшему установлению согласия. Царица с тем выдуманным Димитрием равнодушно смотрели на послов. [Они] въезжали в свой лагерь в тот день, кончив посольство. Этот царь настойчиво заявил желание проехаться под Москву. Вишневецкий, слышно, противился этому; ведено было запереть и коней, но не могли удержать его. Он выехал с 400 донцов и с таким же числом [других ] русских. Из наших никто не поехал с ним. Рожинский поспешил за ним и привел его в лагерь. Рожинский не доверяет ему. Царь этот некрепко держится. Хотя [наши, находящиеся при нем] домогаются, чтобы и при этих переговорах сделано было что-нибудь в пользу его и царицы, но так как почти все вообще, как пишут нам, страшно ругают его и так как ему это известно, то он не доверяет нашим и хочет бежать.[...] 11 [янв.]. Получены известия от наших послов из-под Москвы с 24 по 31 декабря. Прежде всего они извещают, что после того, как Перемышльский каштелян изложил перед тушинцами посольское дело, они назначили 27 декабря на то, чтобы из каждой роты явились по два товарища, которые узнают от послов волю короля и объявят свои мысли. Послам пришлось дожидаться назначенного дня, и когда в этот день съехались эти выборные, то прежде всего сказали, чтобы король взял от ложного Димитрия, которого они поддерживают, Северскую землю и Смоленск, довольствовался этим и помог им посадить этого Димитрия на престол. Когда им было доказано, что и то, что они предлагают, ненадежно, потому что эти волости труднее взять, чем столицу, и что недостойно государя сажать на престол человека, который не может иметь на это ни малейшего права, то они отказались от этого предложения, но сказали: «так пусть король заплатит на 20000000 [злотых], которые мы заслужили, и пусть удовлетворит того [Димитрия] и царицу; тогда мы готовы служить Речи Посполитой». Тогда мы им выставили на вид самую невозможность дела и доказывали, что такой громадной суммы не может вынести ни Россия, ни полсвета. Затем они предложили, чтобы король 5000000 [злотых] обеспечил [на своих имениях] в Польше, а остальные деньги пусть они получат с северской земли. Послы поставили им на вид, что нашим государям - королям не дано права закладывать своих столовых имений, а они могут только пользоваться их доходами, потому на это требуется согласие всех чинов; но если бы на это и согласились чины, то такой суммы нельзя было бы получить, потому что такой суммы нельзя найти в польском королевстве; ей едва ли равняется годичный доход Испанского флота. Послы представляли им и то, что они тут имеют дело с собственным королем, что это дело касается не его блага, а блага общего их отечества, что они в этом случае всем тем, что делают, сослужат службу Речи Посполитой, а не кому чужому. Затем тушинцы сделали такое решительное предложение - чтобы король заплатил им наличными за две прошедшие четверти года и за одну новую четверть и обеспечил уплату остальных заслуженных денег на Северском княжестве, когда овладеет тем государством [русским]. Послы и на это возразили: прежде всего, - почему бы королю платить за две [прошедшие] четверти, когда они в это время не служили ему, а на третью четверть откуда взять денег? Затруднения короля и малость доходов они сами знают. Послы напомнили им и то, что они больше обязаны отечеству, нежели чужим людям, которым однако служили так долго, даром и так храбро. Они справедливо домогаются уплаты за службу с того государства, но эта плата не должна быть столь дорога, как они домогаются, и тех, кому следует платить, не столь много, как они написали в списках этого счастливца Димитрия. Самая невероятность могла бы уничтожить это требование, но если должна произойти уплата за выслуженное время, то, во-первых, по той цене, какую получает от короля остальное рыцарство и сообразно тому, кто сколько служил, а не потому, кто как записал себя в список. И касательно даровых четвертей нужно еще посчитать [людей] и определить возможный способ уплаты, а не противный правде. Решено еще собраться и переговорить. Но и теперь от главнейших лиц мы выведали, что придется проверять число людей в отрядах, придется уступить им даровые четверти, обдумать уплату из русских доходов, что во всяком случае они будут домогаться наличных денег за одну четверть и безопасности Димитрия и царицы. Между тем, они согласились, хотя, впрочем, с досадой, и на то заявление, что послы снеслись с Шуйским и хотят вести с ними переговоры касательно вреда и тиранств, какие он сделал Речи Посполитой и ее людям. Об этом же послы отнеслись и к думным сенаторам, боярам и к духовенству. Наших людей в том лагере считают до 7000. Есть множество русских, которые желают, чтобы мы пришли с собою к соглашению и готовы идти туда, куда пойдет польское войско, потому что они разбиваются на разные партии, и в самой Москве русским стало ненавистно правление Шуйского. Множество бояр, а мир чуть ли не весь, хотели иметь князем Голицына, пока не узнали о нашествии короля. Воины, находящиеся со Скопиным в походе, называют его царем. Послал в столицу своих шпионов г. Домарацкий, который имел сношения с некоторыми русскими, с которыми сблизился, когда был в Москве. Он получил известие, что наши купцы - злодейская Русь - сказали миру и духовенству русских, что король хочет наступить на их веру и церкви, поэтому пусть они не склоняются на его сторону. Шуйский тоже пустил молву, что король воюет не ради царства, а из-за веры, что он желает лишь приманить к себе русских. Наши послы отправили однако снова шпионов, которые должны как можно больше успокоить мир, бояр и духовенство касательно их обрядов и веры; то же самое тайно, но усердно делают и послы, сносясь с русскими, находящимися в лагере, и обещая им крестным целованием, что король не обманет их. Хуже всего то, что под Троицей Скопин берет верх над Сапегой, которому князь Рожинский из личной ненависти отказывается до сих пор помогать; потому что если Сапега принужден будет отступить из-под Троицы, то тамошние русские сильно ободрятся, а здешние упадут духом. Ежедневно наши ожидают дальнейших известий и просят Бога, чтобы он сильной своею рукою поддержал предприятие, направленное к прославлению его имени и к распространению св. веры. О том своем подставном государе наши сами громко говорят, что он не Димитрий; русские - тоже, что не тот; но, не имея другого лица, наши держатся его, чтобы добиться уплаты за выслуженное время, а несчастные русские, боясь тиранства Шуйского, рады быть при ком угодно, лишь бы спасти свою жизнь. Особенно удивительно вот что: наши, зная, что он - не тот Димитрий, за какого они выдают его, и, что еще хуже, зная, что он человек ничтожный, необразованный, без чести и совести, страшный хульник, пьяница, развратник, что он ни сам не придумает ничего дельного, ни советов не принимает, не бывает ни на каком богослужении, о поляках или, как они говорят, о Литве, ничего хорошего не думает и не говорит, и если бы имел силу и возможность, то всех их истребил бы, относятся однако к нему с уважением, хотя какое это уважение, убереги Бог от такого уважения. Так, недавно, князь Рожинский в его присутствии ударил по щеке и бил палкой Вишневецкого, которого Димитрий очень любит. [...] Другой на месте этого царя, при первой возможности бежал бы, и он действительно думает об этом, но его стерегут. Решительно можно сказать, что они держатся имени Димитрия, а не человека.[...] 15 [янв.]. Дано знать, что ложный Димитрий, заметив, что польские люди [в его войске] готовы вступить в соглашение с послами его королевского величества и заключить в скором времени договор с ними, бросил царские регалии и жену и бежал из лагеря в Калугу 6 января, под вечер, после того, как протрубили пароль.[...] 25 [янв.]. Приехали от того войска [самозванца] князь Збаражский, гг. Скумин, Домарацкий, а уже вечером Людовик Вайер. Они так рассказывают ряд своих трудов и стараний: прежде всего, во все то время, пока тот ложный Димитрий не бежал (а, может быть, он спрятался), [тушинцы] занимали их спорами и пирами, а когда он бежал 15 января, в то время, как трубили пароль, то [тушинцы] во время смятения разнесли все царские украшения, - уносили, кто что мог, причем досталось некоторым богатым боярам. 17 января они составили коло недалеко от помещения князя Збаражского, где делали разные нападки то на князя Рожинского за то, что он своим пьянством отпугнул его [самозванца], то на гг. послов, что они были причиной его бегства. Все люди гг. послов, как пехота, так и конница, стояли под ружьем, потому что те то и дело кидались искать Димитрия в их возах из-под казны и денег от короля. Так продолжалось до вечера. Только уже после многих споров г. Бучинский добился, что его стали слушать, и стал нападать на тех, которые поднимали бунты, - это пахолики, портные, сапожники, забравшиеся на службу в число товарищей, а таких там немало. В этом помогли Бучинскому Андрей Млоцкий, г. Яйковский и многие другие. Затем они распустили коло и на следующий день составили новое подле лагеря. Там князь Рожинский оправдывал себя, а гг. послы, чтобы не испытывать больше презрительного обращения с ними, стали собираться в путь. Те, заметив это, стали вести себя смирнее и послали к послам просить, чтобы остались три дня, и обещали дать королю хороший ответ. Послы легко дали убедить себя. И быстрые сборы они делали лишь для виду, потому что эти, столь почтенные люди, избранные королем для этого дела, видели, что в подобных обстоятельствах не следует из-за этого уезжать, а нужно думать о более важных делах. Между тем, с послами стали беседовать русские и явно начали высказывать свою расположенность к королю. Увидев это, послы просили русских собраться в круг. Это охотно сделали патриарх с духовенством, Заруцкий со своими военными и Салтыков с думными боярами и дворянами. На этом совещании хотел быть тоже и князь касимовский. Сюда пришли гг. послы. Они и в инструкции имели на это полномочие и имели особые грамоты, писанные по-русски и с подписью короля, в которых объявлялась этим людям милость короля. Перемышльский каштелян сказал от имени послов прекрасную и довольно обширную речь, в которой доказывал, что король пришел сюда не для того, чтобы разрушать их законы и веру, и не для погибели этого народа, а для того, чтобы остановить пролитие христианской крови и поддержать эти государства и русский народ. Поэтому, если они не хотят пренебрегать божиею милостью и покровительством короля, то так как у них прекратился царский род, король готов взять их под свою защиту и освободить их от рабства у тех тиранов, которые помимо всех прав и правды вторгаются на их престол. Русские сильно радовались и много плакали. Начиная с патриарха, [все] с благодарностью слушали эту речь, с благодарностью приняли [грамоты], целовали подпись короля, хвалили Речь Посполитую [и прославляли Бога], что послал им время замирения. Они сейчас же вступили в конфедерацию [договор] с польским войском не разлучаться и не передаваться ни на сторону вора, так как он бежал, ни на сторону Шуйского и его братьев, а частным образом многие из них целовали крест на имя короля. Войско тоже возвратилось к благоразумию, - все обещают быть верными и доброжелательными его королевскому величеству и отправляют к королю послов с некоторыми требованиями. Между тем, тот человек [самозванец] отозвался из Калуги и к царице, извещая ее, что уехал на охоту, и к другим, тайно посредством писем заявляя желание возвратиться, если поляки обяжут себя новою присягой, а изменившие русские будут казнены смертью. Эти письма разносил Казимирский и некоторые из них уже пораздавал. Это заметили, закричали идти в коло, обязали Казимирского клятвой [не делать этого], отняли у него не розданные письма и издали приказ, что если кто не возвратит их и не принесет в коло, а это легко будет узнать, потому что Казимирский должен будет сказать [кому раздал их], то будет казнен жестокой смертью. Сейчас же эти письма были принесены и брошены в огонь, а Казимирскому объявлено, что будет казнен смертью, если впредь будет тревожить и волновать войско. Затем царица прислала просьбу, чтобы ей дозволили уехать к мужу. Ей это дозволили, но под страхом смерти запретили кому-либо двинуться от войска с знаменем. Царица сейчас одумалась и просила, чтобы ей дозволили жить в Можайске до тех пор, пока не придет король. Ей и этого не дозволили, опасаясь, как бы не пришел к ней тот обманщик (у него после побега нашли талмуд). Итак, поляки и русские отправляют [к королю] послов со своими требованиями. Посылает [посла] и царица, которая все права свои вверяет вниманию, рассуждению и совести его королевского величества. Требования наших [тушинцев] суровы, но их можно будет умерить. Ввиду того, что войско разделилось и ввиду усиления Скопина нельзя было иначе поступать, но есть надежда и средства [иначе устроить дело], а те подонки [негодных людей], которые теперь заправляют делами, можно будет уничтожить.[...] Русская историческая библиотека. Т.1, стб. 500 -528 Здесь читайте:Сигизмунд III Ваза (20.6.1566 - 30.4.1632), король Польши, король Швеции Династия Ваза (генеалогическая таблица) Польша (хронологическая таблица) Исторические лица Польши (биографические материалы) Инструкция Сигизмунда III Благородному Самуилу Грушецкому (документ) Карты:
|
|
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ |
|
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на 2-х доменах: www.hrono.ru и www.hronos.km.ru,редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
