|
|
Изотова Дарья Максимовна родилась в 1909 г. в Минске. Живет в с. Елыкаево
Кемеровской области. Рассказ записала Павлова Наталья в марте 1997 г.
Минск тогда был маленьким городишкой, почти деревней. Не то что нынешний
огромный город. Но люди там и сейчас добрые, ласковые, веселые.
Мои родители ещё помнили крепостное право. Когда я родилась, они работали на
помещика. Земли в то время для крестьян было очень мало. И нас постоянно
настигал голод. Да к тому же случился большой пожар на нашей окраине. Сгорело
несколько десятков домов, в том числе, и наш. Поэтому нас там больше ничего не
держало. Мы направились в Сибирь.
Сначала в Сибирь поехали ходоки смотреть места с хорошей плодородной землей.
Присмотрели, вернулись за нами. Батюшка дал нам благословение ехать и основаться
на землях Сибири. Это было в 1916 г.
Я тогда была ещё совсем маленькой девчушкой. Но помню весь переезд. Мы ехали
всей деревней, 12 семей. Приехали в Сибирь летом. Поселились в деревне Ивановке
под Новосибирском. Помню, как мы шли пешком 25 км. Лето! Жара! Много было малых
деток. Было очень тяжело. Но в то время на дорогах было ещё, слава Богу,
спокойно. О революции никто не говорил. А в Сибири и вовсе было глухо. Года
через два-три и к нам стали приезжать каторжники. Но мы с ними не общались.
Место нам очень понравилось. Здесь было очень много дичи: куропатки, глухари,
дикие гуси, утки. Очень много было зайцев. Мы потом их даже и есть не хотели.
Пойдешь в лес, насобираешь всяких яиц - ведра три… . А комаров было тоже - до
чёрта! Да кусучие такие! Ходили в лес целой толпой, одним - страшно: очень много
было волков и змей.
Как только приехали, мужики наши стали пятистенки рубить. Завели, конечно, своё
хозяйство. Сначала купили корову. Через три года у каждого хозяина не меньше
шести коров стало. Скотины держали много. Деревня была середняцкой. Жили мы не
совсем богато, но в достатке. Жили дружно.
В домах стояли русские печи. В них мы пекли, жарили, парили. Сладости для детей
были самые разные: плюшки с сахаром, крендельки, ватрушки с лесной ягодой,
костяникой, брусникой, грибами. Завтрака, как такового не существовало. А есть
садились мы часов в 11, только после того как накормим всю скотину. Садились
всей семьей сразу. А если кого-то не было, отец сердился. Обед был самым святым
делом. Его готовили вкусно и сытно. После него все шли отдыхать. На ужин была
традиция попить чай из боярышника, смородинника с душичкой. Когда садились есть,
все обязаны были перекреститься. Первым есть начинал отец, потом дети, а мама -
в самую последнюю очередь.
Одевались мы в то, что сами ткали и шили: узорные юбки, рубашки холщовые, бельё
для мужчин и женщин. Девчата вышивали такую красоту…! Готовили сами себе
приданное. На ногах во время работы носили лапти, а в воскресенье надевали
ботиночки до колен, на каблучке. В них хорошо было выплясывать. Обувь покупали
на базаре. Жили весело и дружно. Мужики тогда пили только по праздникам. Только
по праздникам, даже не по выходным! В школе я не училась. Да какая там школа:
некогда было!
Очень рано, в 17 лет, я вышла замуж и жила в семье мужа. Они были тоже, как и
мы, середняками. Иван меня очень сильно любил. И я его. Бывало, едем с сенокоса,
заберемся на воз, обопремся на локоть и смотрим друг на друга. Люди нас называли
близнецами. Мы были с ним, как неразлей-вода. До свадьбы мы с ним дружили три
года. Дружили по совести. Домой к друг другу не ходили, не то, что сейчас. Нигде
не ночевали, не шарились. Зимой собирались большой компанией у кого-нибудь дома.
Девки песни пели и пряли, а парни в карты играли, но не пили и не курили.
Голод тридцатых годов настиг меня уже замужем. Это было страшное время! (1)
Работали мы с мужем тогда уже в колхозе. Туда нас загнали силком. Отобрали даже
последнюю корову. Ой, сколько я тогда натерпелась и насмотрелась! Страшно
вспомнить! Не забирали только кур. Совсем престарелым - оставляли одну корову.
Беднякам-то что?! У них ничего не было! Что же им не идти в колхоз добровольно!
А крепких хозяев раскулачивали. Самое обидное, что мы наживали своим трудом, а у
нас всё отобрали.
Люди стали пухнуть от голода. От колхоза ничего не получали и не видели. Приедет
уполномоченный со своей сворой, всё выгребет, оставит немного зерна на семена, а
на еду - ни граммочки! Выручал свой огород. Но работать на нем было некогда.
Весь день - в колхозе. С утра - до ночи. На неделю нам выдавали по полбуханки
хлеба. В этом проклятом колхозе ничего не видели, кроме как сеять, жать,
убирать! Ходили в фуфайках. Нормальное пальто не могли купить. Но зато в
магазинах было всё, что душа пожелает. Да вот только у колхозника денег не было.
Это - как сейчас!
Когда сделали колхозы, начались различные эпидемии: корь, туберкулез. Поумирало
очень много людей. А самое страшное было то, что чаще умирали детки, особенно
грудные. А что тут мудренного. Ведь родившая женщина обязана была выходить на
работу в колхоз через две недели. У меня у самой умерло девять грудных детей…
Этот колхоз погубил очень много людей! Одна моя дочка прожила уже два года, а в
Покров день умерла от кори. Муж мой Иван умер через десять лет нашей совместной
жизни, так и не дождавшись ребятенка. Царство ему небесное! Он у меня болел. Но
в деревне об этом никто не знал. Мы скрывали. У него по природе было тихое
помешательство. В то время, не дай Бог, кто узнает о такой болезни. Лечился в
томском дурдоме, там и умер в страшных мучениях.
Осталась я одна. Семью нашу: братьев и сестер, раскидали по разным колхозам.
Меня в нашем колхозе уже ничего не держало. В 1936 г. кое-как вытребовала в
колхозе свои документы и приехала в Кузбасс к сестре. Она вскоре умерла от
чахотки. Я пошла работать в дом для безпризорников и там же жила. Так
получилось, что детки меня полюбили. Я с ними не задиралась. Начальству ничего
не доказывала. Платили мне гроши, прожить на них трудно было. Детей там кормили
хорошо, и они меня иногда подкармливали, приносили что-нибудь поесть. Однажды
это увидел комендант и выгнал меня на улицу.
После этого я поехала в колхоз на Металлплощадку около Кемерово и работала там
дояркой. Жила на квартире у женщины, у которой забрали и мужа, и сына на фронт.
Всё, что она зарабатывала, посылала им на фронт. Это время было ещё труднее, чем
раньше! Хотя, куда уж труднее! У людей забирали всё и отправляли на фронт. Но до
фронта, говорили люди, ничего не доходило. Голод во время войны был тяжелее, чем
раньше. Карточная система не всегда работала. Вот и приходилось нам есть всё
подряд, даже не съедобное.
А после войны сначала была радость! Возвращались родные! А потом и они
почувствовали, что и на гражданке людям жилось нелегко.
Всю войну я проработала дояркой, сначала на Металлплошадке, а потом - в Елыкаево,
где вышла замуж и родила в 1945 г. сына. Через десять лет у нас свой домик
появился. Обстановки никакой не было. Телевизор, стиральная машина, холодильник
- вот и всё из крупных вещей. Всё это бралось в кредит, денег, считай, никогда
не было. С мужем мы плохо жили. Он много пил и бил меня.
О репрессированных мы, конечно, знали. Но из моих родных таких не было. А вот из
знакомых - были. Мы знали, что забирали самых лучших мужиков, работящих!
Забирали тех, кто хорошо работал и до войны, и после. Мы знали также, что
давление шло на молодых. Те боялись и наговаривали на других. Поэтому нам
старики всё время наказывали, чтобы мы не распускали языки и не говорили
лишнего. К "врагам народа" люди относились хорошо. Они знали, что те никаким
врагами не были. Врагами народа люди считали тех, кто приезжал арестовывать. Но
об этом вслух не говорили, боялись, что власть их самих заберет и расстреляет. У
нас хотели одну семью арестовать, так люди её укрывали, переправили в тайгу. Она
потом через два года вернулась.
Про большую власть мы не рассуждали. А вот про местную власть знали, что это
группа людишек, которая набивает себе карманы и ничего не делает для простых
деревенских людей. Это знали, но вслух не обсуждали. Это я сейчас так говорю и
думаю. Для нас КПСС была Богом. Все старались войти в партию. Кого туда не
принимали, считалось позором. Получалось, что он не уважает Ленина и Сталина. А
за неуважение к вождям сажали в тюрьму. Все мы старались работать хорошо, но не
нагребать свои карманы. Загребущий человек считался плохим. Мы верили в светлое
будущее и старались его построить.
Я давно уже на пенсии. Даже мой сын - на пенсии. А в колхозе мы про пенсию
ничего не знали. Работали, пока ноги носят. Мы работали и никогда не отдыхали,
не знали отпусков. Море и курорты, не говоря уж о загранице, я видела только в
кино.
Колхозы стали совхозами. Мы сначала думали, что что-то изменится к лучшему. Но
изменилось только название. Ничего хорошего этот перевод колхозов в совхозы не
дал. А что хорошего было ждать?! Нигде, никогда хорошего для нас не было.
После того, как умер муж, я начала выступать в хоре деревенских бабушек. Стала
знаменитой. Моё 80-летие показывали в передаче "Пульс". А мой домик
фотографировали для музея русских традиций. Один раз я проводила русскую свадьбу
для кино. Показывали в Москве. Два раза говорила в микрофон. Студенты приезжали,
частушки писать. Так, они еле-еле успевали. Я им 87 частушек спела. Да всё
свежие, ни разу не повторилась. А теперь я старенькая.
Живу хорошо! Но, конечно, не материально. Пенсию получаю 329 тыс. руб. Мне
хватает. Правда, продукты сын привозит из города.
Конечно, руководителей страны я раньше воспринимала по-другому. Не так, как
сейчас. Видела Ленина только в кино. Но знаю, что когда он заступил к власти,
вся наша жизнь изменилась к худшему. Сталина мы почитали, любили. Но когда он
умер, я не плакала. У нас многие в деревне плакали, а я - нет! Остальных
руководителей страны помню смутно. Да, и где нам было разбираться в политике.
Нам работать надо было! Ведь работали без выходных, отпусков и праздников.
Работали как проклятые! Все знают, что мы, старики, сейчас плохо живем, Так мы и
раньше плохо жили. Но всё-таки люди материально живут сейчас лучше: красиво
одеваются, вещи покупают. Но я не завидую им. Молодежь стала наглой и
бесстыдной. Где это видано, чтобы девка курила?! Раньше к ней ни один бы парень
не подошел. Конечно, молодежи надо верить в светлое будущее. Но не в такое, в
какое верили мы.
Мне, однако, кажется, что лучшее никогда не настанет.
Примечание:
1) Судя по документу о "голодных настроениях", колхозники не добились сытой
жизни и после отмены в 1935 г. карточной системы:
Постановление президиума Мариинского
райисполкома и бюро райкома ВКП(б) "О состоянии колхозов Укольского сельсовета".
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
Постановление президиума Мариинского
райисполкома и бюро райкома ВКП(б) "О состоянии колхозов Укольского сельсовета".
|
