|
|
Мальцева Федосия Сергеевна родилась в 1914 г. в д. Ярхи Новосибирской
области. Проживает в г. Кемерово. Рассказ записал Московский Евгений в марте
2000 г.
Я родилась в большой семье, где было семь детей: 4 мальчика и 3 девочки.
Семья была работящая. В страду брали сезонных работников. До замужества мать
работала у богатых людей на кухне. Когда собралась замуж, ей хозяева подарили
хорошее приданое и корову.
К моменту коллективизации в родительском доме осталось двое детей, в том числе и
я - самая младшая. Старшие дети жили своими семьями. Самое крепкое хозяйство
было у старшей сестры Екатерины. В начале коллективизации объявили, что её
семья, в которой было два работника, - семья кулаков. Всем селом пришли их
раскулачивать. Из детских воспоминаний у меня осталось, что происходил форменный
грабёж их хозяйства. Её свекровь и свекра куда-то отвезли, а ей с мужем
разрешили остаться в деревне. Все думали, что раскулачивание на этом и
кончилось. Но ни тут-то было! Стали раскулачивать дальше. Дошла очередь и до
нашей семьи.
К этому времени отец раздал все свое хозяйство по семьям старших детей. У себя
оставил только корову и лошадь. Но нас всё равно раскулачили. Забрали всё
подчистую и из дома выселили. Из деревни, правда, не выслали, потому что второй
сын женился на сироте, и это повлияло на судьбу родителей. Наступили времена
тихого выживания. Боялись всего. Даже о судьбе родственников узнать страшились.
Боялись их подвести, или сами пострадать "за связь с раскулаченными". (1)
Боялись готовить есть: а вдруг сосед зайдет и увидит, что у них есть хлеб и
донесет властям. Такой случай у нас был. Соседка пришла и попросила хлеба для
детей в долг. Мама такой хлеб пекла, что на всю деревню славилась. Дала от
чистого сердца. На другой день в доме был обыск, проверяли, чем мы питаемся.
Ничего особого не нашли. Тогда забрали мамины ботинки… .
Учиться мне не разрешили. Надо было работать. Вот - прялка, вот - твое место.
И все-таки молодость брала своё. Молодежь жила и веселилась. В 18 лет вышла
замуж. Мой муж был сирота. Матери у него не было. Отец его был каким-то
неудачником с женами. Не везло ему с ними. Их у него было три. Но все они после
родов умирали. Вот и пришлось отцу одному троих детей поднимать. Трудно ему
было: нищета, разруха. В деревне о нем слава была как о человеке, обделенном
судьбой. Ну, а его сын Тихон к этому времени уже отслужил в армии и вернулся в
деревню красивым богатырем. Стал председателем колхоза, уважаемым человеком.
Работали очень много, а результата - никакого. Кругом воровали, друг за другом
следили, народ голодал. Боялись из-за воров из дома выходить. А если кто, по
старой привычке, забывал закрыть на замок дом, его обязательно обчистят. Даже
"справные" мужики от такой жизни запили горькую.
А в колхозе работали за палочки, то есть за отметку учетчика о твоем выходе на
работу. За работу, считай, ничего нам не платили. Все мысли были об одном - где
что-то взять, чтобы семью накормить. И это время, оказалось, ещё не самым
страшным. На фронт ушли все здоровые мужчины. Вот тогда-то мы узнали, что такое
настоящий голод. У людей забирали всё. Нам приходилось есть лебеду, крапиву.
Болезни пришли такие, которых раньше никто не знал - цинга, тиф.
Через полгода пришло известие, что мой муж пропал без вести. К этому времени у
меня было трое детей: 6 лет, 5 лет и 1 год. Чтобы спасти детей, воровала все,
что можно было украсть. Кажется, что это стало моей жизнью. Было страшно
подумать, что же будет дальше!
Как-то мы с сестрой пошли ночью собирать с уже убранного поля картошку. Нас
поймали. Был суд, который приговорил меня к ссылке на принудительные работы, а
детей сдать в приют. Но судьба оказалась ко мне добра. В это время в сельсовет
пришел запрос сообщить о судьбе семьи старшего лейтенанта Тихона Никифоровича -
героя войны, награжденного орденами, который давно не получал от неё писем. Муж
оказался жив! После этого председатель сделал вид, что никакого приговора суда
не было. Наша семья стала получать довольствие за солдата на фронте.
До конца войны оставалось почти два года. За это время люди еще больше
озлобились…
Ни клуба, ни церкви в деревне не было. Жили надеждой на скорый конец войны.
После войны в деревню мало мужчин вернулось. Но мой муж пришёл целым и здоровым.
На фронте он подружился с умным и грамотным человеком. Тот ему многое объяснил,
многому научил. И посоветовал ради детей уехать из деревни. Этот совет с очень
большим страхом был принят. И в 1947 г. семья переехала в Кемерово.
В городе страха и нужды было не меньше, чем в деревне. О политике, о Сталине, о
партии не только говорить, а даже задумываться боялись. Наших кемеровских
соседей объявили врагами народа за то, что их пятилетняя дочь что-то нарисовала
на портрете Сталина.
Семья продолжала жить трудно. Но родители очень хотели дать детям образование.
Сыновья уже были большими, и им было учиться в школе поздно. Зато дочь оправдала
эту надежду. А за ней потянулась и вторая дочь (она родилась в 1949 г.), которая
тоже получила высшее образование.
В семье нашей не было, и до сих пор нет машины. Ну, а холодильник купили в 1968
г., телевизор в 1970 г., То есть, почти через 40 лет совместной жизни. Мебель в
доме вся случайная, что-то отдавали родственники, что-то покупали.
Оглядываясь назад, думаю, вся наша жизнь была пропитана каким - то страхом.
Жизнь прошла в страхе!
Сейчас я вижу, что наши с мужем усилия в налаживании жизни были верными. Спасибо
фронтовому другу моего мужа, который подсказал нам путь. Мои сестры и братья,
оставшиеся в деревне, жили, может быть, посытнее нас. Но пьянка сгубила не
только их самих, но и их детей, а теперь и внуков. Я горжусь, что мои внуки
получили образование. Нет богатства, но и горького похмелья нет!
В какую сторону изменилась жизнь в годы реформ? Не знаю. Вижу, что некоторые
богатством невидимым обзавелись. Ведь не трудом это богатство нажито.
Мы воровали, чтобы прокормить себя и детей, а сейчас воруют и убивают, чтобы
жиреть и богатеть!
Примечание:
1) За связь с раскулаченными наказывали даже родных детей, о чём
свидетельствует документ: Выписка из
протокола выездного заседания партколлегии Щегловской городской контрольной
комиссии ВКП(б) по персональному делу Фроловой А.И., не порвавшей связей с
родителями, высланными в Нарым.
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
Выписка из протокола выездного
заседания партколлегии Щегловской городской контрольной комиссии ВКП(б) по
персональному делу Фроловой А.И., не порвавшей связей с родителями,
высланными в Нарым.
|
