Никита Муравьев

1793-1886

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

М.И. Муравьев-Апостол

Воспоминания и письма

Портрет М.И. Муравьева-Апостола прислал
Владимир Леонидович Чернышев, доцент НТУ «ХПИ», г. Харьков.

ВОССТАНИЕ ЧЕРНИГОВСКОГО ПОЛКА

 ...Quaeque ipse miserrima vidi...

Расскажу, что видел и что знаю о восстании в 1825-м году Черниговского полка 1).

Осенью 1825 — го года получил отпуск князь Сергей Петрович Трубецкой штаб — офицер при 4-м пехотном корпусе 2). Брат Сергей Иванович приехал в Киев просить от'езжающего в Петербург князя Трубецкого, чтобы он всеми силами воспрепятствовал там всякой попытке к восстанию, предвидя лишь напрасные жертвы.

В конце декабря Павел Иванович Пестель известил брата о кончине императора и о двух доносах, сделанных еще при его жизни.

В декабре 1825-го года Михаил Павлович Бестужев — Рюмин узнал о смерти своей матери, нежно им любимой. Сочувствуя его горю, брат мой хотел попытаться выхлопотать ему отпуск. Бестужев, бывший офицер старого Семеновского полка, как и все его сослуживцы, переведен был в армию вследствие Семеновской истории. Известно, что, по распоряжению высшего правительства, воспрещено было представлять их к повышению в следующий чин и что они лишены были нрава проситься в отпуск и выходить в отставку. Второй батальон Черниговского пехотного полка, коим начальствовал Сергей Иванович и в коем он вывел из употребления телесные наказания, считался

// С 50

образцовым во всем 3-м пехотном корпусе. Генерал Рот, корпусный командир, до того благоволил к брату, что два раза представлял его в полковые командиры.

22-го декабря 1825 года брат отправился в корпусную квартиру с целью выхлопотать отпуск Бестужеву. На последней станции, не доезжая до Житомира, мы получили (я сопутствовал брату) от сенатского курьера, развозившего присяжные листы, первое известие о деле 14-го декабря.

По приезде в Житомир, брат поспешил явиться к корпусному командиру, который подтвердил слышанное от курьера. Об отпуске Бестужеву нечего уже было хлопотать. Рот пригласил брата отобедать у него. Во время стола не было другого разговора кроме как о Петербургском событии; поминали о смерти графа Михаила Александровича Милорадовича 3). Когда брат возвратился на квартиру, коляска была готова и мы поехали обратно в Васильков, через Бердичев. На пути заехали к Петру Александровичу Набокову, бывшему Семеновскому офицеру, назначенному, до Семеновской истории, командиром полка 8-ой пехотной дивизии. Мы не застали Набокова дома, он отлучился по делам службы. В Троянове заехали мы к Александру Захаровичу Муравьеву, а потом в Любаре к брату его Артамону Захаровичу. Потребовалась какая — то починка в коляске, мы бросили ее в Любаре и наняли жидовскую форшпанку. Ночью в Бердичеве переменили лошадей и поехали дальше.

Не доезжая до Василькова, мы остановились в Трилесье, месторасположении пятой мушкетерской роты, числившейся в братнином батальоне. Она ее возвращалась еще из Василькова, куда — ходила по случаю второй присяги. В Трилесье мы остановились на квартире А. Д. Кузьмина, командира пятой роты.

Бестужев прискакал в Трилесье с уведомлением о том, что, во время отсутствия брата, жандармы приезжали из Петербурга и что, не найдя его в Василькове, забрали все его бумаги и поехали в Житомир. Мы узнали от Бестужева, что петербургские жандармы ждали брата, чтобы его задержать, и что в ту самую ночь, когда мы переменяли лошадей, Бердичев был оцеплен войском, и на всех выездах стояли часовые.

В ночь с 28-го на 29-е декабря, командир Черниговского полка Гебель. с жандармским капитаном Лангом, гнавшиеся за братом от самого Житомира,

// С 51

настигли его в Трилесье. — После нескольких бессонных ночей, проведенных в дороге, раздевшись, брат лег спать. Гебель просил нас одеться, чтобы выслушать высочайшее повеление. Оно заключалось в том, чтобы нас арестовать и препроводить в Петербург.

Мы пригласили Гебеля напиться чаю, на что он охотно согласился. Пока мы сидели за чаем, наступил день. Кузьмин с своей второй ротой возвратился из Василькова. Вместе с ним прибыли все ротные командиры второго батальона Черниговского полка, чтобы наведаться о своем батальонном начальнике. — Гебель занялся расстановкою часовых вокруг хаты и поставил по два человека против каждого окошка хаты. Возвратившись в комнату к обращаясь к офицерам с тоном угрозы, он спросил их, что они тут делают. Кузьмин отвечал ему, что он у себя на квартире. — «Как вы смели говорить с арестантом?» — Такая неуместная выходка Гебеля возбудила в офицерах взрыв негодования. Кузьмин подошел к нему и, грозя пальцем, напомнил, сколько раз Сергей Иванович выручал его из беды. Гебель не выдержал укоров, вышел из комнаты; офицеры, пошли за ним. Вскоре послышались громкие возгласы, крики. Испуганный жандарм, мужчина рослый, бросился на колени перед братом, прося его (на французском языке) пощадить его жизнь. Брат его успокоил, уверяя, что жизни его не угрожает ни малейшая опасность. Жандарм вышел из хаты и тут же выехал из Трилесья.

Хотя я не был свидетелем побоища, но утвердительно могу сказать, что раны, будто бы нанесенные штыком Гебелю в грудь и в бок, чистая ложь. Не поручусь в том, чтоб его не ударили ружейным прикладом. При таких ранах, о которых говорится в донесениях, Гебель не мог бы немедленно возвратиться в Васильков.

Гебель, за свое усердие и распорядительность, был назначен вторым киевским комендантом. Несмотря на то, можно безошибочно сказать, что будь на месте Гебеля полковым командиром Черниговского полка человек, заслуживающий уважения своих подчиненных и более разумный, не было бы ни возмущения, ни восстания.

Пятая рота, узнав об освобождении из под ареста своего батальонного командира, приветствовала его громким криком: ура. Брат приказал солдатам разойтись по своим квартирам, собрать свои пожитки и готовиться к походу.

Неожиданные события, столь быстро последовавшие одно за другим: арест и затем немедленное освобождение, вследствие возмущения офицеров, поставили брата в безвыходное положение.

Участвовавший в походах 1812, 1813 и 1814 годов, Сергей Иванович достаточно был сведущ в военном деле, чтобы не питать никакой надежды на успех восстания при силе, заключавшейся в горсти людей. Но обстоятельства так сложились, что восстание, непредвидимое, не приготовленное, было уже совершившимся фактом, вследствие грубого, безрассудного обхождения Гебеля с офицерами, уважения которых не умел он снискать. Солдаты ненавидели его, сочувствовали своим офицерам, питали к ним полное доверие, а тем более к Сергею Ивановичу. Они ему говорили, что готовы следовать за ним, куда бы он их ни повел. Офицеры, нарушившие закон военного повиновения, ожидали его решения. Покинуть их — значило бы отказаться разделить с ними горькую участь, их ожидавшую. Брат решился идти в поход

// С 52

для соединения с 8-ою пехотною дивизией, расположенной за Житомиром. В 8 — ой пехотной дивизии находились многие члены Тайного союза и Общества Соединенных Славян. В числе первых считалось несколько полковых командиров, на содействие которых можно было положиться: несколько рот старого Семеновского полка переведены были в эту дивизию и вполне доверились брату. Офицеры пешей 8-ой артиллерийской бригады, когда до них дошла весть о смерти государя, дали знать Сергею Ивановичу, что у них все готово к походу и лошади подкованы на зимние шипы. К тому же надежда, что восстание на юге, отвлекая внимание правительства от товарищей — северян, облегчит тяжесть грозившей им кары, как бы оправдывала в его глазах отчаянность его предприятия; наконец и то соображение, что, вследствие доносов Майбороды и Шервуда, нам не будет пощады, что казематы те же безмолвные могилы; все это, взятое вместе, посеяло в брате Сергее Ивановиче убеждение, что от предприятия, повидимому безрассудного, нельзя было отказаться и что настало время искупительной жертвы. Рота выступила из Трилесья. Ночлег наш был в селе Спидинки. 30-го декабря, около третьего часа пополудни, роты дошли до Василькова. Против нас была выставлена цепь стрелков. Когда рота подошла в ней на такое расстояние, что можно было разглядеть лица солдат, стрелки с криком: ура! соединились с своей пятой ротой и вместе с ней вступили в Васильков. По вступлении в город брат принял следующие меры: освободил из под ареста М. А. Щепилу, барона Вениамина Николаевича Соловьева, Ивана Ивановича Суханова 4), возвратившихся накануне из Трилесья; усилены были караулы у острога и у казначейства; наряжен был оберегательный караул к дому, занимаемому Гебелем; отдан был приказ на всех заставах никого не впускать в город и не выпускать из него, без ведома и разрешения брата. Ночь прошла спокойно. Несколько офицеров, ехавших в отпуск или возвращавшихся в свои полки, являлись к Сергею Ивановичу и без задержки отправлялись далее, Проезжий жандарм задержан был ночью. 31-го декабря, второй батальон Черниговского полка, в полном своем составе, рано утром соединился в Василькове; две роты первого батальона присоединились тоже к нам. После продолжительного колебания полковой священник Черниговского полка согласился отслужить молебен и прочесть перед фронтом катехизис, составленный братом. В нем излагались обязанности воина в отношении к Богу и Отечеству 5).

// С 53

Роты, помолившись, готовились выступить из Василькова; тут под'езжает почтовая тройка, и брат Ипполит бросается в наши об'ятья. Ипполит только что выдержал блестящий экзамен, был произведен в офицеры генер. штаба и определен во вторую армию. Напрасно мы его умоляли ехать далее в Тульчин, место его назначения: он остался с нами.

31-го декабря прибыли мы в с. Мотовиловку, где у нас была дневка, по случаю нового года.

2-го января 1826-го года брат Сергей Иванович намеревался направиться на Бердичев, чтобы воспользоваться лесистою местностью. Узнав, что 18-ый егерский полк, расположенный в Белой церкви, выставлен против нас, он свернул в Житомир, кратчайшею дорогой, через Трилесье.

3-го января 1826-го г., на привале мы узнали, что кавалерийский отряд с конно-артиллерийской ротою загораживает путь в Трилесье. Всеобщая радость: конно-артиллерийскою ротою начальствовал полковник Пыхачев, член Тайного Союза. В 1860 г., жительствуя в Твери, я только тогда узнал, что Пыхачев, накануне того дня, когда его рота выступила против нас, был арестован. Мы снялись с привала, построились в ротные колонны и пошли далее. Местность оказалась самою невыгодною для пехоты, имею'щей встретиться с кавалерией. Отряд, пушки в виду. Мы подвигаемся вперед. Раздается пушечный выстрел, за ним второй, ядро пролетело над головами. Мы все шли вперед. Открылась пальба картечью, у нас несколько человек пало, одни убитыми, другие ранеными, в числе первых начальник шестой мушкетерской роты, штабс-капитан Михаил Алексеевич Щепила. Тогда Сергей Иванович решился прекратить неравный бой и спасти свою команду от неминуемой погибели, и приказал поставить ружья в козлы. Солдаты, повинуясь ему, не понимали, с каким намерением начальник остановил их на походе. Сергей Иванович им сказал, что виноват перед ними, что, возбудив в них надежду на успех, он их обманул. Артиллеристам Сергей Иванович стал махать белым платком и тут же упал, пораженный картечью. Ипполит, полагая, что брат убит, застрелился из пистолета.

Нас рассадили в сани; пришлось нам проехать мимо наших солдат, которые с соболезнованием смотрели на брата. Ни у кого из них на лице не проявилось ни малейшего знака укора. После нашего от'езда, кавалерия обступила Черниговских солдат 6).

// С 54

В Трилесье нас поместили в корчму, приставив к нам караул из Белорусских гусар. У брата рана не была перевязана и нечем было перевязывать. Вещи наши, и белье, и прочее, расхищены гусарами.

Наступила ночь, подали огонь. Кузьмин, лежавший на соломе против меня, просил меня подойти к нему. Я ему указал на раненую голову брата, лежавшую на моем плече. Кузьмин, с видимым напряжением подполз ко мне, передал рукопожатие, по которому Соединенные Славяне узнавали своих, простился дружелюбно со мною, дополз до своей соломы, и тут же лежа застрелился из пистолета, спрятанного в сюртучном рукаве у него. Кузьмин скрыл от нас полученные им две картечные раны, одну в бок, другую в левую руку. Хочу сказать о нем несколько слов.

Анастасий Дмитриевич Кузьмин воспитывался в первом кадетском корпусе. В 1823 году случилось мне заехать к брату Сергею Ивановичу в Васильков. Застал я его занятым с утра службою, по случаю поступивших в его батальон рекрут, которых он сам лично обучал. Брат просил меня проехаться на его верховой лошади, чтобы ее об'ездить. На Васильковской площади, по которой пролегает дорога из Киева в Бердичев и где беспрестанно снуют польские брички, я застал учебную команду Черниговского пехотного полка. Инструкторы, унтер — офицеры, держали в руках палки, концы которых измочалились от побоев. Я тогда еще находился на службе, приказал призвать к себе офицера, заведующего учебной командой. Ко мне явился Кузьмин. Напомнив ему о статье рекрутского устава, по которой запрещается, при обучении, бить рекрут, я присовокупил:

«Стыдитесь, г. офицер, доставлять польским панам потешное зрелище: показывать им, как умеют обращаться с их победителями». Затем я приказал бросить палки и уехал. — Возвратившись к брату, я ему рассказал мою встречу с Кузьминым, от которого ожидал вызова. Брат предложил мне быть моим секундантом; требования удовлетворения не последовало. Проживши с братом еще три недели, поехал я в отцовское поместье, а там в Петербург. — В 1824 году я опять приехал навестить брата и застал у него Кузьмина, который бросился ко мне в об'ятия, благодаря меня за то, что я его образумил, выставивши пред ним всю гнусность телесного наказания. Брат мне рассказал, что Кузьмина нельзя узнать, что он вступил в солдатскую артель своей роты и что живет с нею, как в родной семье.

От выстрела, сделанного Кузьминым, с братом повторился обморок, которому он уже несколько раз до того подвергался, вследствие потери крови из неперевязанной раны.

Утром 4-го января 1826 г. рану перевязали, подали сани; приготовлен был конвой из Мариупольских гусар, чтобы отвезти нас в Белую Церковь. Сначала начальник конвоя долго не соглашался на нашу просьбу дозволить нам проститься с братом нашим Ипполитом, потом повел нас к нежилой, довольно пространной хате. На полу лежали голые тела убитых, в числе их и

// С 55

брат наш Ипполит. Лицо его не было обезображено пистолетный выстрелом; на левой щеке под глазом заметна била небольшая опухоль, выражение лица было гордо — спокойное. Я помог раненому брату Сергею стать на колени; поглядели на нашего Ипполита, помолились Богу и дали последний поцелуй нашему убитому брату.

Меня посадили в сани вместе с раненым братом. Дорогою мы утешали себя мыслью, что и в Сибири, где бы мы ни были брошены, мы будем неразлучно вместе. Молодой Мариупольский гусарский офицер, который был посажен на передке наших саней, без вызова на разговор с нашей стороны, заговорил о своем и своих сослуживцев сочувствии нам.

В Белой Церкви нас разместили по разным хатам и лишили меня тем последнего, как бы сказать, утешения — ухаживать за раненым братом Сергеем Ивановичем. Этим я оканчиваю свой рассказ о восстании в 1825 году Черниговского пехотного полка.

Вот чем об'ясняется подкуп палача, о коем упоминается на стр. 232 Русского Архива 1871 года, под заглавием: «Бунт Черниговского полка».

Фланговый (по тогдашнему флигельман) первого батальона Черниговского полка, солдат храбрости испытанной, доброго поведения, бывший в походах и во многих сражениях, начал с 1823 года совершать частые побеги. Когда ротный его командир, после вынесенного им, за новый побег, ужасного истязания стал увещевать его, вспоминая его прежнюю службу, не подвергать себя мучениям, он отвечал, что пока его не лишат солдатского звания, не накажут кнутом и не сошлют в Сибирь, он не прекратит побегов; что каторга легче службы. — В то время, после известного числа побегов, провинившихся приговаривали к торговой казни и ссылке в Сибирь на каторжную работу. Фланговый первого батальона Черниговского полка достиг своей цели и был приговорен к кнуту и каторге. Брат пожалел старого солдата, поручил своему человеку передать деньги палачу, чтобы он пощадил приговоренного к казни 7). — В те времена случалось, и неоднократно, что солдаты совершали убийства над первым попавшимся им на встречу человеком; убивали даже детей, и все с единственною целью избавиться от службы.

// С 56

Примечания:

1) Воспоминания эти М. И. Муравьев-Апостол продиктовал по прочтении напечатанных в «Русском Архиве» (1871, год, № 1. стр. 257—288) документов, преимущественно официальных, о восстании Черниговского полка в январе 1826 года и о роли в этом событии братьев Муравьевых-Апостолов. Тогда же они были напечатаны в «Русском Архиве» (1871 г., № 6, стр. 0229—0238). С. И. Муравьев-Апостол был в этом полку батальонным командиром, а восстание возникло в непосредственной связи с арестом (вследствие доноса Шервуда) его и гостившего у него брата Матвея Ивановича. За братьев Муравьевых заступились принятые Сергеем Ивановичем в тайное общество и им же подготовленные к намеченному на лето 1826 года восстанию офицеры Черниговского и других полков, вследствие чего были ускорены предусмотренные заговорщиками события. Латинская фраза в эпиграфе переводится так: «все то ужасное, что я сам видел». См. выше— заметки в крепости.

2) Полковник гвардии князь С. П. Трубецкой был одним из директоров Северного Общества и вследствие перевода его из Петербурга на службу в штаб 4-го корпуса (в Киеве) имел поручение установить прямую связь с руководителями Южного общества и заботиться о согласовании их действий.

3) Участник войны 12-ro года, петербургский генерал-губернатор граф М. А. Милорадович, при получении известия о смерти Александра Павловича, воспротивился намерению Николая Павловича немедленно огласить хранившиеся в тайне частные и официальные документы об отречении Константина Павловича от престола и о занятии последнего следующим за ним но старшинству членом царствующего дома, т. е. Николаем Павловичем. Волей-неволей Николаю Павловичу пришлось согласиться на предложение Милорадовича,— подтверждавшего свое заявление ссылкой на то, что он по существу является единственным распорядителем 60-тысячного петербургского гарнизона,— и принести, вместе с высшими правительственными чинами присягу на подданство цесаревичу Константину Павловичу. Когда же Николай занял престол и разыгрались события 14-го декабря, новый император послал Милорадовича убедить восставшие гвардейские войсковые части добровольно признать перемену присяги. Под'ехавший к восставшим Милорадович обратился к ним с убеждением признать совершившуюся замену императора. Во время его речи член тайного общества П. Г. Каховский выстрелил в Милорадовича, который от полученной раны в грудь умер на другой день. Каховский был повешен 13 июня 1826 года. О нем см. интересный очерк П. Е. Щеголева (П. 1921 г.).

4) Мих. Ал. Щепилло, член тайного общества Соединенных Славян, убит в сражении близ Трилесья, где командовал ротою в отряде С. Ж. Муравьева-Апостола. Барон Вен. Ник. Соловьев, член того же общества, осужден приговором Верх. Уголовного Суда; умер в 1871 году. Ив. Ив. Суханов, член того же общества; осужден Верховным Уголовным Судом; в Сибири подготовил восстание нескольких своих товарищей по ссылке и группы уголовных, один из которых предал всех заговорщиков властям; приговоренный к расстрелу, Сухинов накануне казни покончил с собою самоубийством 1 декабря 1828 года.

5) Об этом — очерк П. Е. Щеголева: «Катехизис С.И. Муравьева-Апостола» («Минувшие Годы», 1908, № 11, и «Исторические очерки», П. 1913 г.), где исследованы источники воззвания, обстановка, при которой православный священник Дан. Фед. Кейзер (происходил из дворян) читал солдатам революционный катехизис, и рассказаны последствия дела».

6) Вот отрывок из показания М. И. Муравьева-Апостола Следственной Комиссии по делу о тайных обществах, выясняющий его взгляд на причины присоединения солдат, в том числе Черниговского полка, к восстанию: «Я нахожу, что армия готова двигаться, что вообще настоящая дисциплина (основанная на душевном уважении к начальникам) потеряна. Большая часть полковых командиров (пехоты), как, например, Гебель (командующий Черниговским полком), пользуются незаконным образом солдатским провиантом; это заставляет их входить в постыдные торги с ротными командирами. Ротные командиры, желая иметь также какую-нибудь выгоду, угождают жителям, которые кормят солдат и дают им квитанции. Это заставляет их быть несправедливыми, когда бывают жалобы. Полковые командиры, которые наблюдают больше свою выгоду, бывают дерзки в выговорах. Мало обращается внимания на нравственность армейских офицеров в полках. Штрафованные солдаты, которым уже не предстоит никакая надежда выйти когда-нибудь в отставку. Армейский солдат круглый год в походе, на что он очень жалуется. Доказательство моего мнения, что армия готова двигаться,— это мятеж Черниговского полка, в котором никаких не сделали приготовлений еще накануне того дня, что подняли полк». Показание это относится к началу 1826 года, т. о. написано за 45 лет до настоящей статьи.

7) В обширной литературе воспоминаний и свидетельств современников о декабристах нет ни одного отрицательного отзыва о С. И. Муравьеве-Апостоле. Все знавшие его единодушно восхваляют его высокие нравственные качества, говорят о его любви к солдатам. Главным образом благодаря ему была выведены из обихода солдатской жизни телесные наказания в Семеновском полку. Также благотворна и полна любовного участия к солдатам быта деятельность С. И. Мурарьева-Апостола после восстания Семеновского полка в 1820 году. С. В. Скалон, в своих воспоминаниях, оставила трогательную характеристику С. И. Муравьева-Апостола. Приведу из нее краткие выдержки: «С. И. был сослан (в Бобруйск после истории 1820 года) за излишнее стремление его к добру, за свои человеколюбивые поступки с солдатами... Я имела случай оценить и ум, и благородство, и возвышенные чувства этого редкого человека... После службы в гвардии где умели ценить его достоинства, отдавая полную справедливость его уму и добрым качествам души его, он брошен был в Бобруйск, в страшную глушь, к необразованному и почти всегда пьяному полковому... Сергей Иванович страстно любил своего брата, гордился им... Все все улаживал и всех примирял...»

Печатается по кн.: Декабрист М. И. Муравьев-Апостол. Воспоминания и письма. Предисловие и примечания С. Я. Штрайха. Издательство «Былое». Петроград — 1922. В настоящей сетевой публикации использована электронная версия книги с сайта http://www.dekabristy.ru/ Гипертекстовая разметка и иллюстрации исполнены в соответствии со стандартами ХРОНОСа.

Здесь читайте:

Муравьев-Апостол Матвей Иванович (1793-1886), участник войны, декабрист.

полка, брат Матвея и Сергея.

Восстание Черниговского полка на Украине.

И. И. Горбачевский. Записки. Письма. Издание подготовили Б. Е. Сыроечковский, Л. А. Сокольский, И. В. Порох. Издательство Академии Наук СССР. Москва. 1963. II. Восстание Черниговского полка.

Декабристы (биографический справочник).

Участники наполеоновских войн (биографический справочник).

Союз благоденствия (справочная статья и "законоположение союза").

Движение декабристов (список литературы).

Источник и литература:

Конституция Никиты Муравьева (документ).

Белоголовый Н.А. Из воспоминаний сибиряка о декабристах. Русские мемуары. Избранные страницы. 1826-1856 гг. М., 1990.

"Русская Правда" П. И. Пестеля.

Нечкина М.В. Декабристы. 

Нечкина М.В. Декабристы.  Гл. Конституция Н. Муравьева.

Румянцев В.Б. И вышли на площадь...  (Взгляд из XXI века).

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА