Никита Муравьев

1793-1886

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

М.И. Муравьев-Апостол

Воспоминания и письма

Портрет М.И. Муравьева-Апостола прислал
Владимир Леонидович Чернышев, доцент НТУ «ХПИ», г. Харьков.

СЕМЕНОВСКАЯ ИСТОРИЯ 1820 ГОДА

Я встретился в первый раз после своего возвращения из Сибири со своим троюродным братом Н. Н. Муравьевым-Карским на станции тверской железной, дороги. — По случаю польского бунта вся Европа грозила войной России, тогда Николая Николаевича намеревались назначить главноначальствующим нашими войсками, поэтому он ехал в Петербург.

Наш первый разговор начался о нашем погибшем идеальном Семеновском полку 1).

— Да, брат, — говорил он, — теперь нет такого полка, каким был наш Семеновский.

Брату Сергею Ивановичу, по особенной доверенности Шварца, поручено было отводить роты раскассированного полка в Царское Село, для передачи армейским офицерам, которые их отводили поротно. Пред выступлением с последней ротой брат явился к Шварцу 2). Он взял его за руку, подвел к образу (Шварц был православный) и сказал:

— Бог свидетель, что я не виноват! Мне сказали, что полк этот состоит из бунтовщиков. Я, дурак, и поверил. Теперь сознаю, что я сам не стою последнего солдата полка, который я погубил.

// С 41

1812, 1813 и 1814 г.г. нас познакомили и сблизили с нашими солдатами. Все мы были проникнуты долгом службы. Добропорядочность солдат зависела от порядочности поведения офицеров и соответствовала им. Каждый из нас чувствовал свое собственное достоинство, поэтому умел уважать его в других. Служба отнюдь не страдала от добрых отношении, установившихся между солдатами и офицерами. Единодушие последних между собою было беспримерное. В 1815 году по нашем возвращении в С. - Петербург какая-то подписка, покровительствуемая графом Аракчеевым, была разослана по гвардейским полкам. Офицеры Семеновского полка, как будто уговорились (не все они жили в казармах; по совести утверждаю, что уговору не было), не пожертвовали копейки в угоду всесильного временщика. Иван Дмитриевич Якушин 3) тогда же заметил, что это нам даром не пройдет.

С назначением генерал-майора Якова Алексеевича Потемкина нашим полковым начальником, доблестно служившего прошедшую войну, любимого солдатами и уважаемого офицерами, человека доброй души и хорошего общества, наш полк еще более возвысился в нравственном отношении. Поэтому естественно, что телесные наказания (под которыми наши солдаты умирали в армии, как и в гвардии) после трехлетних заграничных походов были не только неизвестны, но и немыслимы в старом Семеновском полку, они были отменены по согласию всех ротных начальников и с разрешением Потемкина. Мыслимо ли было бить героев, отважно и единодушно защищавших свое отечество, несмотря на существовавшую крепостную зависимость, прославившихся заграницей своею непоколебимою храбростью и великодушием.

Михаил Павлович, только что снявший с себя детскую куртку, был назначен начальником 1-й пешей гвардейской бригады. Доброе сердце великого князя, о котором так много ныне пишут, было возмущено, узнав, что мы

// С 42

своих солдат не бьем. Он всячески старался уловить Семеновский полк в какой-нибудь неисправности своими ночными наездами по караулам в Галерный порт и неожиданными приездами по дежурствам. Все это ни к чему не послужило. Везде и всегда он находил полный порядок и строгое исполнение службы. Это еще больше бесило и восстановляло против ненавистного ему полка. Разумеется, великий князь не мог благоволить и к нашему генералу, с которым не имел ничего общего. Поэтому к нам начали придираться, отыскивая во что бы то ни стало, правдой или неправдой, если не беспорядка, то, но крайней мере, каких-нибудь ошибок.

В 1817 году флигель-ад'ютант Клейнмихель был назначен плац- майором. Его обязанность заключалась в записывании ошибок, сделанных во время учения, предшествовавшего разводу Александра I-го. Государь, как и его покойный отец, ставил себе в священную обязанность всегда присутствовать при разводе.

У нас тогда были шаги: Петербургские, Могилевские и Варшавские. Разница между ними состояла в более или менее шагов в минуту. Музыкант держал в руках хронометр и по нем считал шаги.

Волосяные султаны в аршин длины были прикреплены к верхней наличной части кивера. Тогдашний мундир, пригонка амуниции, скатанная шинель, надетая через плечо, а сверх нее ранец, в этом положении требовалось от солдата, чтоб султаны во время учения при ходьбе, при ружейных приемах не шевелились.

Генерал-ад'ютант, командир лейб-гвар. гренад. полка Желтухин (известный своей жестокостью) довел свой полк до этого идеального совершенства. При поступлении рекрут в полк, он говорил ротным командирам: — «Вот вам три человека, сделайте из них одного ефрейтора».

Замечания Клейнмихеля о шевелившихся султанах являлись через день после каждого развода. Эти замечания выпали на наш полк после 1812 года, когда Александр I-й сбросил с себя личину благодушия, в которую облекался до того времени.

Прошу проверить на третий день, шевелились ли султаны или нет? «Слева в колонну стройся!» — потом деплояда и контр-марш!

Батальон выстроился во фронт. Клейнмихель заметил, что Николай Николаевич Толстой, приведя свой взвод на место, не выровнял его, не скомандовал: «Глаза направо!» Узнав об этом замечании, Толстой отправился в комендантскую канцелярию и сказал Клейнмихелю, что замечание его несправедливо, что он службу знает и такой грубой ошибки не мог сделать. Клейнмихель упорствовал, не соглашаясь уничтожить свое ложное замечание. Тогда Толстой говорит ему:

— «После этого вы...» И замечание не явилось в приказе. С Хрущевым, случилось то же самое. Он, по совету Толстого, ответил ему точно также:

 — «После этого вы» и проч. И этим тоже избавился от ложного обвинения. Подобные ошибки, вызвавшие замечания Клейнмихеля, считались в то время за личное оскорбление царя.

В 1818 году Леонтий Осипович Гурко однажды вел по Пречистенке из Хамовнических казарм наш батальон в манеж. Он нам заметил, что на нас

// С 43

сердятся за то, что у нас на учении солдат не бьют. — За что же было их бить, когда они знают свое дело и старательно его исполняют.

Этот самый Гурко в начале войны 1812 года сказал в обществе офицеров Семеновского полка: — Что до меня касается, мне решительно все равно, будет ли в России царствовать Наполеон I или Александр I. — Князь Александр Сергеевич Голицын, прозванный «рыжим», жестоко напал за это на Гурко. Люди, подобные Гурко, за честь свою не стоят, у них ее нет. — Дерзкая польская выходка не имела последствии.

Когда полк пришел в манеж, людям, как водится, дали поправиться, затем учение началось, как всегда, ружейными приемами. Гурко заметил, что один солдат не скоро отвел руку от ружья, делая на караул, и приказал ему выйти пред батальоном, обнажить тесаки, спустить с провинившегося ремни от сумы и тесака.

Брат мои повысил шпагу, подошел к Гурко, сказал, что солдат, выведенный из фронта, числится в его роте, поведения беспримерного и никогда не был наказан. — Гурко так потерялся, что стал об'ясняться с братом перед фронтом по-французски. И солдат не был наказан.

Когда ученье кончилось, солдатам дали отдохнуть, а офицеры собралась в кружок пред батальоном, тогда я взял и поцеловал руку брата, смутив его такою неожиданной с моей стороны выходкой.

В то время солдатская служба была не служба, а жестокое истязание. Между всеми гвардейскими полками Семеновский был единственным, выведшим телесные наказания.

Жестокость и грубость, заведенные Павлом, не искоренялись в царствование Александра I, а поддерживались и высоко ценились. Примером может служить флигель-ад'ютант, любимец Александра и великих князей Николая и Михаила, начальник гвардейского гусарского полка В. В. Левашев 4).

Однажды в Царском Селе он приказывает вахмистру, чтоб нa другой день его эскадрон был собран в манеж, затем Левашев уезжает в Петербург. Baхмистр передает его приказание эскадронному начальнику полковнику Злотвинскому. Последний говорит вахмистру, что завтра великий церковный праздник, и тоже отправляется в Петербург. Левашев, возвратившись на другой день в Царское Село, едет прямо в манеж и не застает там эскадрона. Приезжает к себе домой, он посылает за вахмистром и за палками; садясь обедать приказывает его наказывать и кричит несколько раз: «Не слышу (палочных ударов)». Когда он встал из-за стола, тогда вахмистра свезли в больницу, там старый заслуженный вахмистр вскоре скончался. Вся гвардия знала о поступке Левашева и о смерти вахмистра. Полковник Злотвинский вышел из полка вследствие сего убийства. Все это не помешало Левашеву попрежнему быть любимцем, оставаться начальником гвардейских гусаров и пребывать в еще большей милости.

Николай Иванович Уткин (наш родственник), известный гравер, получив кафедру профессора, жил в здании Академии Художеств. Я шел к нему через

// С 44

Исаакиевский мост, видел, как солдат гренадерского полка перелез через перила носовой части плашкоута, снял с себя кивер, амуницию, перекрестился и бросился в Неву. Когда он все это снимал, я не понимал, что, он делает, мне не приходило в голову, что он собирается лишить себя жизни. — Часто случалось, что солдаты убивали первого встречного, предпочитая каторгу солдатской жизни.

Нас преследовали за то, что мы не доводили людей до такой крайности.

Михаил Павлович с Аракчеевым, наконец, добились замены Потемкина Шварцем (учеником Желтухина, перещеголявшим жестокостью своего наставника), представив Якова Алексеевича неспособным по излишнему мягкосердию командовать полком. После этого Александр, прежде благоволивший к Потемкину, совершенно к нему охладел.

Шварц начальствовал Калужским Гренадерским полком. Известно было, что он приказывал солдатам снимать сапоги, когда бывал недоволен маршировкой, и заставлял их голыми ногами проходить церемониальным маршем по своженной, засохшей пашне; кроме того наказывал солдат нещадно и прославился в армии погостом своего имени.

Шварц принялся за наш полк по своему соображению. Узнав, что в нем уничтожены телесные наказания, сначала он к ним не прибегал, как было впоследствии; но недовольный учением обращал одну шеренгу лицом к другой и заставлял солдат плевать в лицо друг другу; утрой учение; сверх того, из всех 12 рот поочередно ежедневно требовал к себе по 10 человек и «учил их, для своего развлечения у себя в зале, разнообразя истязания: их заставляли неподвижно стоять по целым часам, ноги связывали в лубки, кололи вилками и пр. Кроме физических страданий и изнурения, он разорял их, не отпуская на работы. Между тем беспрестанная чистка стоила солдату денег, это отозвалось на их пище, и все в совокупности породило болезни и смертность. К довершению всего Шварц стал переводить красивых солдат, без всяких других заслуг, в гренадерские роты, а заслуженных старых гренадер, без всякой вины перемещать в другие, и тем лишал их не только денег, но и заслуженных почестей.

Михаил Павлович был чрезвычайно доволен Шварцем, поощрял его ежедневными посещениями, дарил лошадей, карету и проч. Офицеры не подстрекали негодования солдат, но оно было всеобщее и само собой вырывалось наружу. Угнетенные ожидали облегчения своей участи, надеясь на инспекторский смотр. Но до корпусного начальника уже доходили слухи о неудовольствии солдат на Шварца. Слабоумный Васильчиков 5) решился разом заглушить их ропот, отстранив жалобы собственным о них почином. Таким способом солдаты вынуждены были молчать, оцепенев от изумления. После смотра Васильчиков

// С 45

благодарил Шварца за опрятность, хорошее обхождение с подчиненными и отправился к нему завтракать.

Наша 1-я гренадерская рота, во всех отношениях образцовая, считалась главою полка. Она состояла из отборнейших старых заслуженных солдат, покрытых боевыми ранами, пользовавшихся привилегиями и лично известных Александру.

Эти почтенные ветераны, после вечерней переклички, через своего фельдфебеля просиди своего ротного начальника капитана Николая Ивановича Кошкарова пожаловать в роту. Они об'явили ему, что у них нет более ни сил, ни средств служить под начальством Шварца, поэтому просят принять их жалобу. Кошкаров уговаривал роту отложить жалобу до более благоприятного времени. Тогда они рассказали, что на последнем полковом смотру И. В. Васильчиков под'езжал к ним, говорил, что ему известно, что некоторые солдаты недовольны Шварцем, но если кто-нибудь из них на смотру выскажет на него неудовольствие, тот умрет под палками. И рота повторила просьбу дать немедленный ход жалобе, чтоб знали, что не некоторые солдаты недовольны Шварцем, а весь полк им недоволен, и 1-я рота уполномочена жаловаться от всего полка,

Кошкаров донес о случившемся полковнику И. Ф. Вадковскому 6). Последний пробовал вразумить Шварца. Но тот сделал ему выговор за потачку солдатам и жаловался Михаилу Павловичу на солдат и офицеров своего полка, великий князь дивизионному начальнику Паскевичу, тот корпусному Васильчикову.

В третьем часу того дня, как 1-я рота жаловалась, великий князь держал ее два часа на ногах, требуя выдачи бунтовщиков. Рота стояла, как вкопанная, — Михаил Павлович уехал домой, взбешенный неудачей.

На другой день вечером Васильчиков потребовал роту без амуниции к допросу в здание Главного Штаба. Не доходя до ворот Штаба, какой-то человек об'явил, что в здании Главного Штаба нет места, чтобы выстроить роту; тогда приказали роте идти в дворцовый манеж. Вступив в него, рота изумилась, что ворота с обоих сторон  отворились и два взвода Павловского полка с заряженными ружьями вступили в манеж и взвели курки. Васильчиков грозил по ним стрелять. Солдаты отвечали, что они стояли под неприятельскими выстрелами и всегда готовы идти, куда прикажут, но что у них нет более ни сил, ни средств продолжать службу под начальством Шварца. Васильчиков отправил роту в Петропавловскую крепость.

Один конвойный Павловский солдат пробежал по коридорам семеновских казарм, крича, что 1-я рота уведена в крепость.

Все остальные 11-ть рот Семеновского полка вышли на площадь, находившуюся перед их лазаретом. Солдаты в оскорблении и в тревоге клялись друг другу, что постоят за своих стариков или погибнут с ними. Они еще надеялись на поддержку государя, полагая что он не должен дать в обиду любимый им полк, который при Павле был под его личным начальством.

// С 46

Явились Михаил Павлович и Васильчиков, скомандовали выстроиться. Солдаты отвечали, что где головы нет, там ноги не действуют. Великий князь, не отличавшийся находчивостью, спросил солдат: — «Что побуждает их так действовать?» — «То, что вы променяли, нас на немцев», — отвечал один из них.

Следственная комиссия старалась узнать, кто из солдат отвечал на вопрос Михаила Павловича. Трех солдат приводили в комиссию. На вопрос председателя: «Кто отвечал великому князя?» Один из них сказал: — «Ваше Превосходительство, позвольте Вас спросить, кто из нас троих первый вступил в комнату?» Председатель указал на одного из солдат.

— Ваше Превосходительство! Я первый вступил в комнату. Вы не могли этого заметить днем, то ночью, когда темно, возможно ли в толпе разглядеть кого-нибудь в лицо, чтобы после узнать его 7).

Не предвидя облегчения своим страданиям, семеновцы в ожесточении искали убить Шварца, но он спрятался в навозную кучу.

Васильчиков окончательно допрашивал их: — Чего они хотят?

— Отдайте нам наших стариков или посадите нас вместе с ними. Ротам приказано было идти в крепость.

Вмиг солдаты выстроились по баталионно и в полной тишине пошли в крепость. Только на другой день жившие в улицах, по которым они проходили, узнали, что Семеновский полк заключен в крепость.

Глубокомысленные соображения жалкого историка Богдановича, как следовало действовать, рассказ Жихарева, как Петр Яковлевич Чаадаев будто бы советовал Васильчикову, что говорить солдатам, все это ничто иное, как пустая болтовня людей, не знающих сути дела 8).

Во время истории Семеновского полка Александр I находился в Лайбахе на конгрессе. С. - Петербургский ареопаг решил на три дня остановить заграничную почту из Петербурга. Граф Лебцельтерн, австрийский посланник, поспешил уведомить Меттерниха о случившемся с Семеновским полком, отправив своего курьера в Лайбах.

Никто из нас не думал сетовать на Чаадаева за то, что он повез донесение в Лайбах, исполняя возложенное на него поручение.

Скажу, что он, как бы ни спешил, физически не мог предупредить иностранного курьера, посланного тремя днями раньше.

Чаадаев мне рассказывал о своем свидании с Александром. Первый вопрос государя: — Иностранные посланники смотрели ли с балконов, когда увозили Семеновский полк в Финляндию?

Чаадаев отвечал: — Ваше Величество, ни один из них не живет на Невской набережной.

// С 47

Второй вопрос: — Где ты остановился?

— У князя А. С. Меншикова, Ваше Величество;

— Будь осторожен с ним. Не говори о случившемся с Семеновским полком.

Чаадаева поразили эти слова, так как Меншиков был Начальником Канцелярии Главного Штаба Е. И. В.

Чаадаев мне говорил, что вследствие этого свидания с государем он решился бросить службу 9).

Последняя надежда семеновцев рушилась: указом императора повелено всех нижних чинов раскассировать в полки, а I-й баталион и Шварца предать военному суду.

Не перечисляю всех бесчеловечных при этом поступков с солдатами и несправедливых с офицерами, потому что они достаточно выяснены в описании «Возмущение старого Л. - Г. Семеновского полка» К. Ф. Рылеева 10).

Чаадаев не принадлежал и не мог принадлежать к нашему «Союзу». Только пред своим от'ездом за границу он узнал от И. Д. Якушина о его существовании, пенял ему за то, что он не уведомил его об этом прежде, когда он был ад'ютантом Васильчикова; что тогда он постарался бы сделаться флигель-ад'ютантом и мог бы быть полезным «союзу» 11).

H. H. Раевский и я, мы провожали Чаадаева до Кронштадта, видели, как он сел на корабль. Прежде чем с ним проститься, Раевский сказал мне: — «Зачем это мы провожали Чаадаева?»

Чаадаев простился с нами, как будто мы должны с ним свидеться на другой день 12).

В 1814 году Чаадаев во время нашего пребывания в Париже жил с П. А. Фридрихсом, о котором рассказывал, что тот делает выписки из Флориана.

// С 48

Он жил с Фридрихсом собственно для того, чтобы перенять щегольской шик носить мундир. В 1811 году мундир Фридрихса, ношенный в продолжение трех лет, возили в Зимний дворец, на показ. И. Я. Чаадаев вышел из Семеновского полка в Париже единственно для того, чтоб надеть гусарский мундир. Он вступил в Ахтырсвий полк.

Чаадаев не особенно был известен Александру I. С А.Ф. Орловым он не был на ты.

«La Russie n'a ni passé, ni avenir» 13). Человек, который участвовал в походе 1812 года и который мог это написать — положительно сошел с ума. Понимаю негодование А. С. Хомякова, В. С. Аксакова и всякого искренно русского. — Бедный Петр Яковлевич Чаадаев!

В 1838 году статья Чаадаева в: «Телескопе» вызвала следующие стихи:

…………………….. и вот
В кипеньи совещанья
Утопист, идеолог,
Президент собранья,
Старых барынь духовник,
Маленький аббатик,
Что в гостиных бить привык
В маленький набатик.
Все кричат ему привет
С оханьем и писком.
А он важно им в ответ
Dominus vobiscum.

Д. В. Давыдов 14).

// С 49

Примечания:

1) Воспоминания эти, в подлинной рукописи автора, хранятся в собрании М. М. Зензинова, который предоставил их для напечатания в журн. «Гол. Минувшего» (1914, № 1) В Семеновской истории 1820 года принимал очень близкое участие брат автора Сорт Ив. Муравьев-Апостол, да и сам М. И. был одним из виднейших офицеров Семеновского полка по выходе из которого в 1818 году он сохранил самые тесные дружеские связи с бывшими сослуживцами. Воспоминания вписаны после 1871 года, мож. б., одновременно с воспоминаниями о брате.

2) Фед. Еф. Шварц—непосредственный виновник возмущения солдат-семеновцев был назначен командиром Семеновского полка в начале 1820 года на смену А. Я. Потемкину, которого обвиняли в потворстве полку и в отсутствии твердости при управлении. Военносудная комиссия приговорила Шварца к смертной казни, но высшее начальство ограничило наказание увольнением полковника от службы без права вновь вступать в нее. Позднее был поднят разговор о восстановлении его в служебных правах, но по некоторым сведениям — он сам не хотел возвращаться, пока не восстановлены в правах другие семеновские офицеры.

В огромном большинстве воспоминаний современников Шварц рисуется извергом и вместилищем всех пороков, есть, однако, воспоминания одной знавшей его дамы, характеризующей его, как человека в высшей степени приличного и благовоспитанного. Из дела военносудной комиссии видно, что Шварц был одним из самых ревностных сторонников жестокой и бездушной дисциплины, связанной с поруганной памятью Аракчеева.

3) Ив. Дм. Якушкин—один из виднейших участников тайных обществ, основатель Союза Спасения и Союза Благоденствия, образованнейший человек своего времени, герой Отечественной войны (имел Георгия за Бородино и Кульмский Крест), он вскоре после возвращения армии из за гранты вышел в отставку и занялся хозяйством в Смоленской губернии, проявляя на деле горячую любовь к народу; отдалившись в начале 20-х годов от тайных обществ, он вместе со своим близким родственником Мих. Ник. Муравьевым (Виленским, женатым, как и он, на дочери Н. Н. Шереметевой, также отошедшим от общества) деятельно помогал сельскому населению Смоленской губернии, пораженной тогда неурожаем, всячески заботился о просвещении и благополучии своих крестьян, много хлопотал о полном их освобождении от крепостной зависимости, что ему не удалось вследствие препятствий со стороны центральной власти, бывший семеновец, а потому дружески связанный с главарями заговора, он снова был вовлечен, против своих намерений в планы и затеи тайного общества почти накануне восстания; по горячности характера высказывался в совещаниях очень решительно за убийство императора и всей царской семьи и был осужден по первому разряду; во время следствия принадлежал к наиболее молчаливым подсудимым, держался системы отнекивания и вызвал сильную личную ненависть Николая I своим отрицанием заговора вопреки прямым показаниям других членов тайного общества; убедил жену оставаться в России для воспитания двух их сыновей, за образованием которых следил из Сибири; в ссылке проявил ревностную просветительную деятельность, основал в Ялуторовске две школы, много помогал поселенцам в их сельскохозяйственной деятельности; умер в Москве в 1857 году; оставил записки, имеющие первостепенное значение для истории тайных обществ.

4) Он был после членом военно-судной комиссии по делу Семеновского полка, солдат которого, впрочем, оправдывал; был членом суда над декабристами; Николай возвел его в графы.

5) Ил. Вас. Васильчиков, потом князь, любимец Николая I, председатель госуд. совета; был в общем—по эпохе— человек благожелательный, но типичный царедворец и царский льстец; в числе других сановников (кн. А. С. Меншиков, граф М. С. Воронцов) подписал еще в 1818 году заявление на имя Александра I о необходимости отмены рабства, но еще до подачи заявления отказался от участия в деле и забежал к царю с сообщением о готовящемся выступления, настроив Александра против проекта; вследствие этого император принял авторов заявления очень резко, на чем дело и кончилось.

6) Полк. Ив. Фед. Вадковский, старший брат декабриста Фед. Фед., двоюродный брат, по матери, декабриста гр. З. Г. Чернышева невскую историю был сослан в заточение в Витебск, где пробыл до 1826 года, когда переведен был без лишения чинов на Кавказ; оставил записки, любопытные для характеристики эпохи в военно-бытовом отношении.

7) Граф Гурьев, числившийся в 1812 году в нашем полку, передал мне остроумный ответ солдата (Прим. автора).

8) Ген. М. И. Богданович—официальный историк царствования Александра I и автор статьи о Семеновском восстании в «Вестнике Европы» (1870 год, № 11). М. Жихарев, автор статьи о П. Я, Чаадаеве в «Вестнике Европы» (1871, № 7). После смерти М. И. Муравьева-Апостола появилось в печати много воспоминаний, офицеров-сененовцев об истории 1820 года. Все их показания в фактическом отношении совпадают с сообщениями настоящей статьи.

9) Семеновская история была в конце октября 1820 г. Чаадаев был у царя в ноябре, а в письме к тетке, княжне А. М. Щербатовой, от 2 января 1821 года, П. Я. сообщал: «этот раз я положительно подал просьбу о моем увольнении; надобно вам сказать, что она произвела сильное впечатление на некоторые личности; но возвращении императора меня должны были назначить флигель-ад'ютантом к нему; я счел более забавным пренебречь этой милостью; мне было приятно выказать пренебрежение людям, пренебрегающим всеми; как видите, все это чрезвычайно просто; мне невозможно оставаться в России по многим причинам». Письмо это было перехвачено на почте, как и все письма того времени, особенно семеновцев и близких им людей, и несомненно было показано императору; когда царю, было представлено прошение П. Я. об отставке, он велел отпустить его без повышения чином. Чаадаев был членом тайного общества, но не принимал участия в делах его (см. ниже); к следствию его привлекли, но велено было «оставить без внимания»; общеизвестна судьба его после напечатания в 1836 году «Философических писем».

10) Известный декабрист и поэт К. Ф. Рылеев (повешен 13 июля 1828 г.) написал эту статью, как очевидец. Есть письма его за 1820 год, свидетельствующие о значительном интересе поэта к восстанию семеновцев. Статья Рылеева, в урезанном цензурою виде, появилась в «Рус. Старине» за 1871 год.

11) По словам II. Д. Якушкина, Чаадаев, согласившись вступить в Тайное Общество, пенял, что его не приняли раньше, «так как тогда он не вышел бы в отставку и постарался бы попасть в ад'ютанты к великому князю Николаю Павловичу, который, очень может быть, покровительствовал бы под рукой Тайное Общество, если бы ему внушить, что это Общество может быть для него опорой в случае восшествия на престол старшего брата (Константина Павловича)».

12) Об этом см. ниже— письма автора к М. Я. Чаадаеву.

13) «Россия не имеет пи прошедшего, ни настоящего»— фраза из «Философического письма».

14) Как сообщает воспитанница автора и постоянная переписчица ого воспоминаний А. П. Сазонович, стихи известного партизана-поэта Д. В. Давыдова Матв. Ив. привел «в подтверждение той его мысли, что выдающиеся русские люди, близкие по времени и отношению к Петру Як. Чаадаеву, далеко не видели в нем выдающегося прогрессивного деятеля, а напротив были сами возмущены им, как человеком, который мог сказать о России, что она не имеет ни прошлого, ни будущего». Сам Давыдов в письме к А. С. Пушкину на запрос поэта о Чаадаеве сообщал: «он признался (в беседе с приятелем), что писал этот пасквиль на русскую нацию по возвращении из чужих краев во время сумасшествия».

Печатается по кн.: Декабрист М. И. Муравьев-Апостол. Воспоминания и письма. Предисловие и примечания С. Я. Штрайха. Издательство «Былое». Петроград — 1922. В настоящей сетевой публикации использована электронная версия книги с сайта http://www.dekabristy.ru/ Гипертекстовая разметка и иллюстрации исполнены в соответствии со стандартами ХРОНОСа.

Здесь читайте:

Муравьев-Апостол Матвей Иванович (1793-1886), участник войны, декабрист.

Муравьев-Апостол Сергей Иванович (1796-1826), участник войны, декабрист, брат Матвея.

Муравьев-Апостол Ипполит Иванович (1806-1826), участник восстания Черниговского полка, брат Матвея и Сергея.

Декабристы (биографический справочник).

Участники наполеоновских войн (биографический справочник).

Союз благоденствия (справочная статья и "законоположение союза").

Движение декабристов (список литературы).

Источник и литература:

Конституция Никиты Муравьева (документ).

Белоголовый Н.А. Из воспоминаний сибиряка о декабристах. Русские мемуары. Избранные страницы. 1826-1856 гг. М., 1990.

"Русская Правда" П. И. Пестеля.

Нечкина М.В. Декабристы. 

Нечкина М.В. Декабристы.  Гл. Конституция Н. Муравьева.

Румянцев В.Б. И вышли на площадь...  (Взгляд из XXI века).

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА