Мария СОЛНЦЕВА

2003 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

КАРТА САЙТА

“Что делать?” и “Кто виноват?”

Ответы на вечные вопросы Игоря Аверьяна и Петра Проскурина

Недавно прочитала я два романа. “Число зверя” покойного Петра Проскурина (М., Армада, 1999) и "Тень Титана" неизвестного мне прежде автора Игоря Аверьяна (журнал “Москва”, № 8-9 за 2001 год). Чтение, скажу прямо, не было насильственно-обременительным, каковым все чаще становится современная литература; напротив, произведения эти легко захватывают внимание читателя и держат, не отпуская, до самой последней страницы. Невольно возникает вопрос: а что дальше?; и ответ на него мы ищем в других произведениях пленившего нас автора...

Но Петр Проскурин ничего нового для нас уже не напишет. Случайно я попала на гражданскую панихиду в ЦДЛ и, признаться, была поражена речью Юрия Бондарева, которую он произнес у гроба Проскурина. Нынешний образ писателя, создаваемый электронными СМИ, малосимпатичен обычному человеку. В сознании сразу всплывает неприятный, режущий голосок Эдварда Радзинского, его кривая улыбка злодея; чтобы он ни говорил, я не могу вслушаться в его речь - почему-то вместо Эдварда Радзинского мне постоянно чудится Борис Моисеев, голубой и манерный певец. Это один образ телеписателя. Другой постоянный обитатель голубого экрана, Виктор Ерофеев, говорит, кажется, всё, что приходит ему в голову, не фильтруя, и бедность мысли его весьма наглядна. Ещё в сознании запечатлелась Александра Маринина, курящая, с устрашающим маникюром, что-то вещающая о “Зеркале” Тарковского - с таким же успехом доярка молочно-товарной фермы могла бы рассуждать про особенности устройства атомного реактора... И вот, в ЦэДээЛе я впервые вижу и слышу Юрия Бондарева. Возможно, мои впечатления смешны для литераторов старшего поколения, но в данном случае я обращаюсь даже не к писательской, а к читательской молодежи: Юрий Бондарев, оказывается, один из умнейших людей нашего времени! Речь его стройна, глубока, чиста и определенна. Точно так же меня поразило и еще одно слово прощания с Проскуриным - поэта Валентина Сорокина. Эмоциональность, точность, и - красота! Разве можно внешность, ясность, четкость Сорокина сравнивать со скрипучими рассуждениями Радзинского?! Но каждое правительство имеет то телевидение, которое оно заслуживает...

Так вот, Бондарев очень тепло отозвался о романе Петра Проскурина “Число зверя”. Я кинулась в “Библио-глобус”, книжный магазин, где “всё есть”. “Проскурина нет уж года четыре”, - поведала мне продавщица. Я двинулась по другим книжным местам, и, в лавке Литинститута, обрела-таки заветный (последний!) экземпляр.

Едучи в метро, раскрыла книжку на середине, попала на любовную сцену Леонида Ильича Брежнева и актрисы Академического театра Ксении Дубовицкой и оторваться уже не смогла. Так я прочитала этот роман - с середины до конца, и с начала - до середины.

Нужно сказать, что это было первое моё серьезное знакомство с писателем (чтение “Судьбы” в подростковом возрасте - не в счет). Признаться, я была поражена. Проскурин - писатель весьма хороший, и, возможно, не до конца оцененный нашей критикой, в том числе и “почвеннической”. Может быть, кинопопулярность сыграла с ним злую шутку - киношные образы “Судьбы” (фильм, на мой взгляд, очень хороший), заслонили своей наглядной яркостью, зрелищностью литературные образы романа. Подобные вещи происходили и с Шукшиным. Киноповесть его “Калина красная” совершенно нечитаема - в сознании постоянно всплывает фильм с одноименным названием; и динамизмом, превосходной актерской и операторской работой легко затмевает литературный первоисточник... Но рассказы Василия Шукшина, не “переложенные” в кино, читаются живо, обладают самостоятельной образностью и несомненными художественными достоинствами... Фильм Сергея Бондарчука по “Войне и миру” не смог в массовом сознании затмить оригинал по нескольким причинам. Во-первых, кинопросмотру предшествовала школьная штудия несколькими поколениями толстовской эпопеи, и литературные образы уже жили в нашем сознании; их сравнивали с киношными, и, превосходно зная текст, находили их неполными; а, во-вторых, фильм смог взять лишь несколько сюжетных линий из масштабного и многомысленного романа…

Но вернемся к предмету нашего разговора. По роману “Число зверя” мы можем видеть какую литературу и каких писателей мы потеряли. Петр Проскурин - литератор старой школы и её принципам он не изменил до конца жизни (в отличие от, допустим, Виктора Астафьева, чьи последние рассказы - это вам не “Пастушка и пастух”!). Школу эту отличало благородство письма, изложения; стремление к гармонии, к глубокому осмыслению мира, жизни, человека… Рамки “социдеологии”, “соцреализма”, конечно, сковывали художников; но у честных писателей всегда, при любом строе и правительстве была возможность спасти свой дар. Эта возможность - обращение к судьбам России и своего народа… И вот грянули другие, бесцензурные времена, времена свободы и соблазнов - продать свой дар подороже. Сиюминутное - телеслава или вечное - причастность к судьбе народа?! Петр Проскурин, как показывает его роман “Число зверя”, выбрал последнее…

Я не буду пересказывать это весьма захватывающее произведение, просто от души посоветую всем, кто любит литературу, прочитать роман. Ведь посоветовала же мне знакомая писательница, чьим мнением я дорожу, прочитать Игоря Аверьяна в “Москве” и я, скажу честно, с пользой провела время, познакомившись с новым самобытным художником.

У нас наступило такое бедное время (вот вам и колбасное изобилие капитализма!), что каждому дельному мужчине в литературе радуешься как большому (государственного масштаба) событию. Особенно, если мужчина - романист. Роман - жанр сложный, требующий эпического “дыхания”, эпических возможностей в самом писателе, а, главное, готовности проживать “эпическое время” в жизни. Роман требует романного, неторопливого времяписания, которое ныне могут позволить себе либо богатые (“демократические”) писатели, либо очень талантливые, убежденные люди, коих вперед ведет призвание. К последним, кажется, мы можем отнести и Игоря Аверьяна.

Роман “Тень Титана” с подзаголовком “Хроника последних времен (1959-2000)” энергичен, полнокровен, современен и многослоен. Он открывает нам писателя самобытного, образованного, несомненно русского, думающего; в его произведении при всём легкочтивности нет панибратства, нудной (и ненужной!) тяжеловесности, языковой небрежности, грязноватого натурализма - все эти качества - вместе и в отдельности - мы можем встретить у многих из наших литераторов; в общем, это совершенно особенный, основательный, состоявшийся писатель. Аверьян по-хорошему захватывающ (взявши в руки роман, уже не отложишь его на “потом”), он особенно притягателен для читателя, перекормленного так называемой “филологической” прозой. (К слову сказать, “филологичностью” страдают не только “западники”, но и “славянофилы”. Так, романы Владимира Личутина - это ужасающий, скучнейший “филологизм”, сравнимый с каким-нибудь букеровским Шишкиным. Я еще не встречала читателя, который бы осилил личутинский “Раскол” (хотя людей, прочитавших с упоением “Петра I” А. Толстого, перевидала во множестве). Спрашивается, если в качестве образца русской прозы нам навязывают такую сыромятину, не лучше ли неискушенному читателю погрузиться в какого-нибудь русскоязычного Веллера?

Однако, я отвлеклась. Роман Аверьяна интересен для меня тем, что ещё и ещё раз подтверждает очевидные истины. Хороший писатель не будет вставать в позу и кричать: “Я - постмодернист!” или “Я - новый реалист!”, но среди “быдла”, “населения”, “электората” он ухитрится обнаружить народ и напишет для него так, чтобы этот самый народ укрепился в мысли: человеческое в себе нужно сохранять и преумножать в любых обстоятельствах. Писатели, ученые, философы, художники, вышедшие из народа (неважно, какого из какого сословия), не они ли своими деяниями должны упрочивать, утверждать этот тезис?

Признаться, я с умыслом объединила в одном обзоре двух авторов - Проскурина и Аверьяна. Оба художника исследуют последние десятилетия советской эпохи, касаясь и мутных постперестроечных 90-х; оба писателя поставили перед собой серьезную задачу - понять, почему рухнул СССР, объяснить себе и другим (художественными средствами!) ошибки нашего пути и, по возможности, исправить то, что можно. Конечно, для Проскурина “Число зверя” - книга итоговая; а для Аверьяна “Тень Титана” роман, скорее всего, “разгонный”; да и писатели эти разных поколений, социального опыта. Но в переломные моменты у истинно народных писателей (т.е. у тех, кто в своих произведениях отражают корневые, главные движения народных чаяний) мысли и темы будут сходными. У антинародных (как правило, обладателей нынешних Госпремий), естественно, тоже…

У Проскурина в круге главных действующих лиц: актриса Дубовицкая, Брежнев, певица Зыбкина, Сергей Романович - “благородный разбойник”, Андропов, Суслов, историк Игнатов, отец Арсений - провидец; на периферии романа возникнут Сталин, Берия; великий князь Александр и Машенька Планк (это из века XIX-го)… Впрочем, ощущения политизированности роман, при такой насыщенности знаковыми фигурами, не вызывает. Проскурин “отомстил” кино и телевидению - опираясь на “раскрученные” в массовом сознании образы, он сумел киношную их суть сделать более тонкой, литературной, глубокой и облагороженной. Не буду пересказывать весьма любопытные и во многом спорные мысли и наблюдения писателя, сопровождающие эти образы, чтобы не испортить читателям сладость открытия книги.

Круг главных действующих лиц романа Игоря Аверьяна несколько “заземлен” по сравнению с “Числом зверя”, но всё же достаточно высок для “обычного” повествования. Тут и Са-ев, член Политбюро, и Новиков из ЦК КПСС (впоследствии представитель в ООН от СССР), и техническая интеллигенция первых-вторых эшелонов - работники “Титана”, нашей зарубежной фирмы, где производились и отправлялись на экспорт стратегические сырьевые “полуфабрикаты”; и интеллигенция творческая - жена главного героя Татьяна Егоровна Лопухина сначала журналистка центральной газеты, после - известная и успешная писательница… Я уже говорила о захватывающей любовной сцене у Проскурина (Брежнев и актриса Дубовицкая); у Аверьяна Татьяна Егоровна вынуждена была (добровольно!) принести себя в жертву члену Политбюро Са-еву, чтобы карьерные дела её мужа сдвинулись с точки безысходности… Роман Проскурина, конечно, более метафоричен; роман Аверьяна более реалистичен; но он, этот наш много раз обиженный писателями реализм, не рождает у Аверьяна ощущения грязи, пошлости; романисту счастливо удалось бежать цинизма в самые тяжелые моменты своего повествования. И в то же время автор ненавязчиво, без дидактизма, умеет зародить у читателя чувство отвращения к циникам вроде Са-ева. “Человечек…[Са-ев] громко поцеловал у неё [Лопухиной] руки, одну и другую, присасываясь к коже горячими, мокрыми губками, как будто пробуя её на вкус”. Тьфу, да и только! А впрочем, намного ли лучше была так называемая “интеллигенция”? Жалкое чувство оставляют и провинциал, “вышедший в люди”, Лопухин, и диссиденствующий Паша Голодец, и “активист” Витюня Варенцов… Сильные национальные типы в романе отсутствуют, а все же в произведении не возникает нравственной неразберихи. Это значит, что у самого автора есть четкие критерии добра и зла, хорошего и плохого. И если бы в основу Титана - СССР был заложен национально-нравственный фундамент, разве осталась бы от Титана лишь тень, исказившая, исковеркавшая многие человеческие судьбы?! Герои романа, думающие над вопросом “Что делать?”, решают его так:

- Это вечный русский вопрос. Не ре-, а э-волюция, и именно в моральной сфере. Нравственность - основа всего, а не экономика. От безнравственности все беды человечества. И экономика неэффективна от безнравственности управляющих и работников. Надо бить в одну точку: в моральное несовершенство основ нашего жизнеустройства.

А Петр Проскурин, рассуждая о грядущем крушении Титана - СССР, говорит устами историка Нила Степановича Игнатова: “Завтра ведь будут хоронить не маразматического старика [имеется в виду кончина Брежнева], давно уже пережившего самого себя и выжившего из ума, - нет, нет…завтра завершается неповторимо светлое время, неудавшийся поиск человеческого гения…Именно потому, что они, эти верховные жрецы, отринули приоритет и главенство русского начала в этом глобальном поиске, всё и должно было завершиться разгромом и хаосом. Ничего уже, никакие перемены не помогут и не спасут, - судный день близок, завтрашние похороны - лишь мрачная прелюдия русской гибели…”

Проскурин в своих выводах более определенен, Аверьян - более пластичен… Мой обзор произведений, которые произвели на меня сильное впечатление в ушедшем году, движется к концу. Признаться, я немного завидую читателям, которые впервые откроют художественный мир названных мною произведений. Он, этот мир, намного лучше и добрее того, что нас окружает. Но это - не фабрика грез. Для такого мира хочется жить. Этот мир не оглупляет, не обманывает, не унижает; напротив, он заставляет думать, будит фантазию и воображение. Да, умная книга живет долго в нашем сердце. И потому настоящая литература - неистребима! Умные писатели и хорошие книги - наше спасение от бед настоящего, это еще один “кирпичик” в тот самый национально-нравственный фундамент, который “сильные мира сего” не устают разрушать вновь и вновь… Но настоящий художник вольно или невольно создает спасающую нас реальность. Не менее надежную и значимую, чем, допустим, бомбоубежище. И потому мы говорим: спасибо писателям ушедшим. И потому мы с надеждой приветствуем писателей восходящих. Кто, если не они?!

январь 2002,

г. Сергиев Посад

Содержание:

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

редактор Вячеслав Румянцев