 |
|
|
 |
Вальтер Шеленберг |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
XPOHOCФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИРЕЛИГИИ МИРАЭТНОНИМЫСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Вальтер ШелленбергЛабиринтМемуары гитлеровского разведчика
22 Мы расширяем шведскую сетьПричины поездки в Стокгольм - Коммунистическая партия в Швеции - оценка ситуации в Германии - сторонники подрывной группы - Отчет о планах России - Разоблачение нашей разведки в Мадриде - на волосок от гибели - Спор с Гейдрихом - наше наступление на востоке остановлено Вскоре после возвращения из поездки в Норвегию мне приш- лось отправить в Швецию. На этот раз командировка была вызвана не потребностями разведки, а желанием Гитлера поспособствовать распространению расовой идеологии Гитлера. Все это само по се- бе не имело никакого значения, и я бы не потратил на такое де- ло и пяти минут, если бы не интерес Гиммлера, заставлявший ме- ня демонстрировать величайшую озабоченность. У него были чрез- вычайно романтичные представления о разведке, и он постоянно давал мне советы. Временами выслушивая совершенно безнадежные рекомендации Гиммлера, я с трудом сохранял серьезный вид. Хотя моя основная цель была ненужной и незначительной, я решил воспользоваться возможностью и попытаться внедрить своих людей в советскую разведывательную сеть в Швеции. Задача состояла не столько в том, чтобы сражаться с русскими, сколько в том, чтобы внедрить наших людей в их сеть и посредством это- го определять размах и эффективность деятельности русских. Ра- зумеется, чем более высокие места заняли бы мои агенты, тем более эффективными оказались бы их старания. Я не только мог бы получать информацию о задачах и эффекте действий против нас, но и пользоваться результатами разведывательных операций русских в других странах. Шведская коммунистическая партия, хотя она и располагала большим количеством сторонников, не была достаточно сильна, чтобы играть решающую политическую роль. Ее главная задача заключалась в предоставлении средств организации явок и помощи агентам, работавшим против Северной и Западной Европы. В силу этого они должны были мне пригодится. Как мне стало известно, несколько лет назад швед по имени Нильс Флич вышел из коммунистической партии, после того как его политические идеи изменились в направлении фашизма и наци- онал-социализма. Он сформировал собственную политическую груп- пировку, весьма неплохо организованную которая, издавала газе- ту "Фолькетс Дагблат". У Флига насчитывалось около тысячи последователей из рабочих. Зная, что Флич испытывает финансовые трудности, я решил рискнуть использовать его в своих целях, но сначала хотел с ним увидеться. Я привык подозревать всех и вся и исходил из того, что в соответствии с обычной советской тактикой, Флич вышел из коммунистической партии с ведома и одобрения русской разведки, давшей ему задание того типа, о котором сам, а имен- но, проникнуть в нашу разведывательную сеть. По опыту я знал, что русские широко использовали тактику троянского коня и пре- доставляли агентам массу времени для устройства своих дел. Я должен был действовать крайне осторожно, чтобы не поставить в неловкое положение своих шведских друзей. Поэтому я должен был ясно дать понять, что моя деятельность не направ- лена против Швеции. Ответственность Флича перед своей страной меня не беспокоила, это было внутреннее дело шведов. Я решил не ехать инкогнито, а появиться в Стокгольме совершенно откры- то. Ко мне обратилась с несколькими дежурными вопросами меж- дународная комиссия криминальной полиции, и это давало легаль- ный предлог для установления контактов с подразделениями шведской тайной полиции. Недостаток открытой миссии состоял в том, что за мной было бы установлено тщательное наблюдение. Впрочем я создал для себя такие условия, которые, как я наде- ялся, позволят в случае необходимости уйти от слежки. Я хорошо знал и любил Стокгольм, поэтому первые два дня я отдыхал, освободившись от напряжения нескольких месяцев. Впер- вые я понял как меня волновала моя борьба против махины тота- литарного государства. Во главе ее стояли люди, не обращавшие внимание на промахи и недостатки отдельных исполнителей. Гро- хот машины, мчащейся на полной скорости, казался им доказа- тельством их власти и безопасности; в опьянении властью они совершенно не понимали насколько близки к краху. Меня беспокоила не только судьба Германии, но и собствен- ная судьба. Не то чтобы я усомнился в германской победе или перестал делать все от меня зависевшее, чтобы ее достичь. Од- нако именно в Стокгольме в моем подсознании прозвучало первое предупреждение. Впервые я ясно увидел необходимость использо- вать все свои личные возможности и возможности руководимого мною ведомства для установления контактов с врагом. В условиях войны, которая, как казалось, могла закончиться только тоталь- ной победой или тотальным поражением, я решил сориентировать разведку с ее многообразными и запутанными связями не только на сбор секретной информации, но и на установление контактов с воющими державами: в один прекрасный день они могли бы спасти нас от страшной беды и привести к миру. Разговаривая в Швеции со своими знакомыми, я откровенно признавал, что воевать с Россией чрезвычайно тяжело, но я уверен в окончательной победе Германии. Первые рабочие дни заняли консультации с моими агентами по организационным и кадровым вопросам, а также выполнение главного задания - тайного финансирования шведских фашистских групп. Я почувствовал слежку со стороны различных спецслужб и даже решил было отказаться от планов встретиться с Флигом. Од- нако все же встреча состоялась он не произвел на меня небла- гоприятного впечатления, хотя физически показался развалиной. Тем не менее я подумал, что 2-3 года он сможет неплохо порабо- тать. Я начал с передачи ему солидной суммы для финансирования его деятельности, чтобы вселить в него уверенность и придать энтузиазм. Я сказал, что каждые четырнадцать дней, хочу полу- чать общее донесение о политических настроениях людей, различ- ных профессий. Если произойдет нечто, представляющее исключи- тельный интерес, он мог послать мне промежуточное донесение. Каждые восемь дней я собирался давать ему специальные задания. Главное было создать в кратчайшее время надежную и эффективную информационную сеть. Он мог использовать эту сеть и в инте- ресах "Фолькетс Дарблаг", которую я тоже собирался финансиро- вать. Главной целью был сбор информации о шведской коммунисти- ческой партии и выяснение того, каким образом ее члены исполь- зуются русской разведкой. Успеха можно было достичь лишь в ре- зультате систематической работы, создавая общую картину как бы из мозаики, многих мелких кусочков. Только так можно было сде- лать выводы относительно кадров каналов связи и методов работы партии в Центральной Европе. Флич был несколько обескуражен. особенно когда я обь- яснил, что, по крайней мере десять его лучших товарищей должны официально порвать с его группой и вернуться в коммунисти- ческую партию. Там они должны были очень активно действовать против него и его газеты, дабы восстановить доверие русских. Он должен был поговорить с каждым из них в отдельности, не ставя в известность других, детально растолковать обязанности и добиться их лояльности. Здесь я намекнул относительно мер безопасности, которые необходимо принять, чтобы они на самом деле не ушли к коммунистам. Если им удалось бы установить контакты с русскими, связь пришлось бы осуществлять крайне осторожно и не торопиться со специальными заданиями. Спешка была бы величайшей ошибкой. От- бирая агентов, Флич должен был быть чрезвычайно внимательным, чтобы выделить тех, кто обладал сильным характером и был абсо- лютно лоялен по отношению к нему. Наконец, до Флича дошло, чего я хочу, и он заявил о своей готовности делать все, что я попрошу, хотя и все время говорим о нежелании нанести какой-либо ущерб интересам своей страны. Однако прямо в этот момент я и не стремился к тому, чтобы он дал определенные обязательства и предложил ему очень основа- тельно все обдумать. Когда он уходил, он показался мне более решительным и энергичным; стоявшая перед ним задача его заин- тересовала. После его ухода, я некоторое время сидел в глубоком раз- думье в прокуренной комнате. Мне нужно было несколько минут, чтобы преодолеть свою подозрительность. Кто может, на самом деле, заглянуть в душу другого человека? Единственное, что оставалось, это сидеть и ждать. Результаты работы были наилуч- шим показателем справедливости или несправедливости подозрений. При финансировании операций особое внимание следовало об- ратить на передачу валюты, дабы не возбудить подозрений у шведских налоговых служб. Передавать средства следовало таким образом, чтобы не возникло вопросов по поводу получения Фличом больших сумм. Однако мои усилия дали удивительно хорошие ре- зультаты. Флич сообщил, что располагает прямой информацией от русских относительно подготовки крупного контрнаступления зи- мой. В его донесении точно было указано, что русские будут на- носить удар в районе Москвы, где германские войска в ходе наступления, наиболее глубоко вклинились в их оборону. Однако не было точно известно, какими силами будет действовать про- тивник: дивизиями, переброшенными из Сибири или соединениями, созданными в ходе мобилизации в центральных областях. Флич по- лагал, что в наступлении примут участие от 50 до 65 дивизий, подготовленных к действиям в зимних условиях, в том числе по крайней мере 20 полностью механизированных. Это донесение меня особенно заинтересовало, так как с се- редины ноября я получал информацию от своих русских агентов о формировании новых соединений в центральном районе. Аналити- ческий отдел(eraluation sector )германского генерального шта- ба, основываясь на данных фронтовой разведки и допросов воен- нопленных также полагал, что новые части начнут появляться на фронте в середине декабря. Важная и точная информация была по- лучена и из личных бесед между высокопоставленными дипломатами из русского посольства, по-видимому, не знавшими о том, что их подслушивают. Сами информаторы были шведскими коммунистами, которые имели тесный личный контакт с различными сотрудниками русского посольства. Сразу же после этого у меня состоялась беседа со своим японским коллегой. Он нем ог сколько-нибудь существенно допол- нить эту информацию, но заверил меня, что, по японским данным, русские полностью полагаются на их нейтралитет и исходят в своей стратегии из возможности продолжать войну с Германией, не отвлекая силы на отражение японского нападения на Востоке. Эти известия были столь важны, что я сократил свой визит с целью подготовить отчет и представить его лично. Посему я не смог встретиться с Фличом, как это первоначально планирова- лось, для окончательного разговора. Вернувшись на свое рабочее место в Берлине, я первым де- лом прочитал отчет специального эмиссара, знакомившегося с ра- ботой моих людей в Мадриде, (с ним я еще не имел возможности переговорить). Волосы у меня встали дыбом. Положение было ужасающим. Лишь один из главных агентов, серьезный и изобрета- тельный рабочий, организовавший сеть информаторов, получил хо- рощую характеристику. Его единственная проблема состояла в установлении контакта с британским посольством, но и здесь ему удалось в конце концов завязать рабочие связи. Но это было единственное светлое пятно во всем отчете. Все остальные каза- лось просто невероятным. Однако я не собирался из ложной гор- дости скрывать ощибки. Основной радиопередатчик был установлен в заднем помещении ресторана. Его же ведущие сотрудники превратили в свою штаб-кварти- ру, встреч агентов и в день получения жалования они устраивали здесь пьянки. Они завербовали владельца ресторана и сделали его казначеем. Кассовый аппарат стал хранилищем средств раз- ведки: все средства и расписки хранились здесь. Местные поли- цейские знали обо всем, что происходило и сами участвовали в попойках. Некоторые из них даже были контр-агентами и работали на другие разведывательные службы. Было ясно, что не только испанская полиция, но и спецслужбы врага знали коды, использо- вавшиеся основным передатчиком и читали все сообщения, которые шли из задней комнаты. К счастью для меня, исходя из сложив- шейся ситуации, все, переданное нашим передатчиком было абсо- лютной чушью. Некоторое время я подумывал не махнуть ли на все рукой и вводить в заблуждение противника, пока я не создам но- вую группу где-нибудь еще. Наконец я отложил отчет. Я с ужасом подумал, что высшему руководству действительно передавалась информация, добытая таким образом. Тем временем перед дверями кабинета ждало несколько чело- век. Один из них был специалист по Болгарии из аналитического сектора. Его отчет был точным, коротким и свидетельствовал о глубоком знании предмета. Следующий разговор оказался куда сложнее. Он касался проблемы, затрагивающей всю нашу ближневосточную политику - реакции на попытку переворота Эль-Галиани в Ираке, который по- терпел неудачу и привел к потере значительной доли симпатий к нам в арабских кругах. Мы должны были восстановить в них дру- жественное отношение к Германии, и я попросил изложить все это письменно, так как собирался обсудить данную проблему с ми- нистерством иностранных дел и верховным командованием вермахта. Потом последовало совещание по техническим вопросам и на- конец, я смог вернуться к груде документов на моем столе. Около двух часов ночи я утомился настолько, что перестал воспринимать прочитанное, и отправился домой. Весь дом спал. Я быстро заглянул в детскую и, тяжело вздохнув рухнул в постель. Жена проснулась и с глубоким беспокойством проговорила:"Ты не сможешь так жить". Но я слишком устал, и ничего не ответил. Следующее, что я услышал, был ее голос, доносившийся до меня как бы с большого расстояния:"Вальтер, Вальтер! Воздушный налет! Надо одеться и отнести мальчика в подвал". Это только первое предупреждение, - ответил я. - Если это действительно налет, у нас полно времени, чтобы спуститься. Я жил как раз (just off)рядом с Курфюрстендом. Поблизости была расположена зенитная батарея, и когда она вела огонь, вся квартира (а мы жили на пятом этаже)содрогалась. Грохот орудий становился все сильнее, от бомб дрожала земля. Я подошел к ок- ну, все еще не зная, как быть, и вдруг увидел огромный бомбар- дировщик, пойманный перекрещивающимися лучами прожекторов. По- пав под огонь зениток, он попытался ускользнуть, но это не удалось. "Лучше спуститься,"-сказал я. Отвернувшись от окна, я услышал вой падающей бомбы. Я крикнул жене, чтобы она легла, но она бросилась в детскую и оказалась в дверях, когда раз- дался страшный грохот. Она рухнула на пол, а меня подбросило в воздух и ударило о противоположную стену. Я услышал звон стек- ла, грохот падающих кирпичей - и затем - полную тишину. Через мгновенье в ночи зазвучали мольбы о помощи. РАздались крики команд и топот многих ног. Я услышал охрипший голос жены:"Ты в порядке?". Я не знал: все еще был оглушенным. Она очнулась быстрее, чем я и через осколки стекла и груды вещей, бросилась в детскую. Я бросился за ней, со стыдом заметив, как быстро женщины реагируют в таких обстоятельствах. Она распахнула по- косившуюся дверь, и ...., под одеялом запорошенный пылью малыш улыбнулся матери счастливой улыбкой, целый и невредимый. Все в комнате - и окно, и мебель было переломано и разбито, в стене над кроватью застрял зазубренный осколок бомбы. Мы с женой опустились перед кроваткой на колени, и на мгновение наши гла- за встретились. Мы были так взволнованы, что не слышали криков снизу:"Пя- тый этаж, вы с ума сошли? Выключите свет, не слышите они все еще в воздухе?" Мы быстро выключили свет и спустились в под- вал. Позднее я вышел посмотреть, что же случилось. Это было невероятное зрелище. В радиусе двухсот ярдов упала серия из пяти бомб. Одна из них врезалась в основание дома и снесла всю его левую часть. К счастью, убежище располагалось не там, ина- че мы бы погибли. После отбоя мы с женой начали разбирать завалы. Я приго- товил кофе, и мы просидели вместе до того момента, когда мне надо было идти. - На верховой прогулке я встретился с Кана- рисом. Когда я рассказал ему о ночных происшествиях, он раз- волновался (что было для него очень необычно) и сурово разбра- нил меня за нежелание сразу же спуститься в подвал. Этим утром прогулка верхом была не очень удачной. Лишь во время завтрака мы заговорили о делах. Мы подробно обсудили японский военный потенциал и Канарис попросил пере- дать ему мои документы по этому вопросу, чтобы самому их проа- нализировать. Он также поинтересовался, не передавал ли Гейд- рих фюреру материалы, которые могут усилить его про-японские настроения. "Нет, насколько я знаю, нет, - отвечал я. - Я знаю, что Гейдрих очень интересуется Японией и довольно хорошо знаком с ее историей. Действительно, накануне русской кампании он при- казал нескольким эсэсовцам изучить японский язык. Он хотел послать 40 из них служить в японской армии, а самим принять на службу 40 японцев. Позднее он намеревался послать 20 лучших из нас для выполнения разведывательной миссии на Дальнем Востоке. Он хотел, чтобы я изучал японскую историю и религию, госу- дарственные структуры, влияние католической церкви на японские университеты. Канарис посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. "И вы уже все это сделали?" - спросил он. Я ответил, что нет. "Весь интерес к японскому образу жизни пропадает, когда дело доходит до так называемого расового принципа," - добавил я с иронией. "Что вы имеете в виду?" - поинтересовался Канарис. "А вот что. В штате японского посольства работал сотруд- ник, пожелавший жениться на немецкой девушке. Гимлер был про- тив, Гитлер, разумеется, тоже, а Риббентроп - за. Они ходили вокруг да около несколько месяцев. Расовые эксперты исписали горы бумаги, и в конце концов, нашли в расовых законах лазей- ку, которая дала им возможность пожениться". Внезапно Канарис спросил с невинным видом:"О чем вы бесе- довали с вашим японским другом в Стокгольме?" У меня это выз- вало чувство досады, и я ответил, что с японцем ни о чем не разговаривал. Даже, если бы такой разговор был, я бы стал это отрицать - и он хорошо это знал. Он должен был понимать, что я не хочу об этом говорить, но начал делать вид, будто обижен моим отказом. "У вас есть превосходный агент, работающий на японцев, вы должно быть, говорили с ним". Это была правда. У меня был сотрудник в Стокгольме, итальянец с прекрасным образованием, вхожий в японское посольство, где он много лет работал переводчиком. Он завоевал доверие японцев, и благодаря своему уму, опыту и лингвисти- ческим способностям, часто получал ценную информацию без вся- ких стараний. Действительно, я увеличил ему плату во время своей поездки в Стокгольм, хотя сам с ним и не разговаривал. Но что же стояло за настойчивым любопытством Канариса? Об этом я узнал очень быстро, во время обеда, на который был приглашен Гейдрихом накануне. Перед обедом я коротко доложил ему о своей работе. Его особенно заинтересовала история с позорно провалившимися аген- тами в Испании, однако я сумел его убедить в том, что более суровые, чем увольнение со службы, наказания создадут для меня психологические трудности во взаимоотношениях с подчиненными. Впервые я рассказал ему о проблемах для сотрудников, возникших в связи с быстрой, но необходимой реорганизацией отдела. Я по- лагал, что если кто и заслуживал наказания, то это мой пред- шественник. Эта колкость подействовала на Гейдриха. Он знал, что я не разделяю его отношения к этому человеку, независимо от его мотивов. Он сразу же сменил предмет разговора. "Сегодня мы должны многое обсудить, - сказал он. - Лучше, если мы сделаем это за едой, тогда нам не помешают." Подали привычную для него пищу - баварский суп, на котором специали- зировался повар Гейдриха. Гейдрих был до крайности сердечен и, зная его, я стал опасаться, что он сейчас, сообщит о моем переводе на Восточный фронт в наказание за благожелательный отзыв о докторе Бесте, бывшем сотруднике СД. Как бы в ответ на мои мысли, Гейдрих сразу же заявил:"Я не в состоянии обойтись без вашей помощи здесь в Берлине, и я отказался от мысли временно направить вас на Восточный фронт. Вам может быть интересно, что я на самом деле уже поговорил об этом с Гиммлером, и он решительно высту- пил против такой идеи. Кажется, вы его протеже. Он заявил, что любое изменение ваших функций должно получить его одобрение. Хотелось бы знать, дорогой Шелленберг, как вам это удалось. Однако на вашем месте, я не стал бы так сильно на него рассчи- тывать. (J world not count on the situation). После того, как я кратко рассказал ему о поездке в Шве- цию, он вынул маленькую записную книжку и быстро набросал несколько положений, вытекавших из нашей беседы на другие темы. Насколько я помню, говорили о следующем: во-первых, он поинтересовался моим мнением о деятельности Розенберга по соз- данию министерства восточных территорий, принципы которой были определены на совещании 16 июля 1941 года, где излагались основы германской оккупационной политики в России. В совещании участвовали Геринг, Кейтель, Розенберг, Борман. Гитлер предла- гал поделить Россию и управлять ее, как колонией, игнорируя стремление к самоуправлению многих народов Советского Союза. Замечания Гейдриха свидетельствовали о неразумности поли- тики покорения "русских недочеловеков", проводившейся Гитле- ром. Гитлер настаивает на безжалостном использовании RSFT<$FФинансировавшемся нацистами русского антикоммунисти- ческого освободительного движения>, - сказал Гейдрих. - Он хо- чет как можно быстрее создать четко организованную систему по- лучения информации, систему, которую не смог бы превзойти даже НКВД, безжалостную, постоянно действующую, так, чтобы нигде в России, не мог в подполье появиться лидер типа Сталина. Если он и появится, его следовало вовремя распознать и вовремя уничтожить. Основная масса русского народа не представляет опасности сама по себе. Русские опасны лишь постольку, поскольку в их среде формируются и развиваются такие личности. Я в задумчивости взглянул на Гейдриха. Он прочитал мое мнение в моих глазах и пожал плечами. Верил ли Гейдрих в эту чушь? В такие минуты его было невозможно понять. Я спокойно сказал:"Едва ли двухсотмиллионный народ можно удерживать в подчинении с помощью иностранной полиции - особенно если не представлять автономии национальностям, которые ненавидят со- ветскую систему и могут быть привлечены на нашу сторону. В конце концов, это, вероятнее всего, подтолкнет их к какому-ни- будь империалистическому пан-славянскому движению. Я думаю, нам следует создать несколько автономных образований и поощ- рять их национальных лидеров. Тогда мы сможем сыграть на их взаимной вражде. Подумайте хотя бы об украинцах, грузинах, бе- лорусах, людях типа Мельника и Бандеры..." Гейдрих, ошеломленный и раздосадованный, промолчал. "Вы ничего не понимаете в таких вещах, - сказал он. Смешение раз- личных рас, если целенаправленно осуществлять его несколько десятилетий, даст тот же эффект, и это докажет правоту фюре- ра". У меня все это вызывало сомнения. Я напомнил Гейдриху, что несколько дней назад за обедом он сам слышал о научных исследованиях, проведенных де Кринишем (de Crinis). Согласно его данным, величайшие германские музыканты, мыслители и уче- ных происходили из областей, наиболее интенсивного смешения рас. Гейдрих отвергал идеи де Криниша. Этот парень напридумы- вал всякую ерунду. Он очень симпатичен, но его нельзя прини- мать всерьез как ученого. "Наконец, он прекратил дискуссию, отдав короткое распоряжение:"Вы должны активизировать действия разведки против России. Фюрер выразил большую озабоченность по этому поводу. Он считает исключительно важной любую информацию внутренней политике Сталина - особенно относительно, парти- занской войны и отношений между партией и армией". Тем временем атмосфера в Берлине становилась все более мрачной. Наступление на востоке остановилось. Войска, экипиро- ванные для летней кампании потрясла суровая русская зима. От- ветственность за это должны поровну разделить руководители вермахта и Гитлер. И генералы, и фюрер жили одной и той же утопией и отказывались прислушиваться к критике. Тщетно поле- вые офицеры, сообщали в штабы о приближающейся катастрофе. Расчеты Сталина, о которых меня предупреждали, начали оп- равдываться всего через шесть месяцев. Мой первый доклад о пе- реброске войск из Сибири в европейскую часть страны был встре- чен с интересом, но цифровые данные сочли завышенными и ника- ких мер не приняли, хотя фронтовая разведка и данные допросов военнопленных продолжали подтверждать мои сведения. 19 декабря 1941 г. Гитлер снял с поста фельдмаршала фон Браухига и взял на себя обязанности Верховного Главнокомандую- щего. Это была кульминация тоталитарного режима; решение Гит- лера означало полное подчинение ему вооруженных сил. Затем на- чалось великое зимнее наступление русских и отчаянные арьер- гардные бои, отходящих германских войск. То, что плохо экипи- рованные, замерзшие, совершенно измотанные германские войска не рассыпались под ударом русских, возможно, было нашим вели- чайшим достижением во второй мировой войне.
Здесь читайте:Шелленберг (Schellenberg) Вальтер (1910-1952), один из руководителей гитлеровской разведки.
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на следующих доменах:
|
