 |
|
|
 |
Вальтер Шеленберг |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
XPOHOCФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИРЕЛИГИИ МИРАЭТНОНИМЫСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Вальтер ШелленбергЛабиринтМемуары гитлеровского разведчика
26. Операция "Цеппелин"Претензии к службам СД - ЕЕ функции и задачи - Подготовка русских военнопленных для работы на Германию - Теория парти- занской войны - споры с русскими пленными - Планы диверсий на предприятиях тяжелой промышленности - "Армия" полковника Власова - "Дружина" - Институт Ванзее - Доклад о положении России - Гиммлер критикует мой отдел. Несмотря на впечатляющие успехи наших войск на восточном фронте, к лету 1042 г. для людей осведомленных стало очевидно, что наше положение осложняется. Во-первых мы были сильно удив- лены боеспособностью и еще более - количеством русских войск. Во вторых, сопротивление в германском тылу, ранее выражавшееся в периодических акциях отдельных подразделений, переросло в хорошо организованную партизанскую войну, связывавшую силы бе- зопасности, которые были нужны повсюду. Гиммлер и Гейдрих давили на меня, требуя боевых разведы- вательных, ибо получаемого материала не хватало. По их мнению, мы не имели точной информации ни о политической ситуации, ни о военном производстве. Усиление активности партизан и серьезные нарушения коммуникаций свидетельствовали лишь о нашей неспособности нанести ответный удар, на что очень настойчиво обращали внимание фюрера. Состоялось несколько довольно резких разговоров с Гейдри- хом, а позднее - с Гиммлером относительно того, что обьем и результаты работы разведки не отвечают требованиям ситуации на фронтах. Особенно Гиммлера интересовало, почему наши разведдонесе- ния о Советском Союзе настолько неточны. Он снова напомнил мне слова фюрера:"Мы должны покончить с русскими прежде, чем в де- ло вступят другие." Я сказал ему, что причина неадекватности информации - в недостаточной материальной и кадровой поддерж- ки. Если офицеры по кадрам утверждали, будто передали мне сот- ни людей, это было недостаточно. Сама по себе численность зна- чила не слишком много, перед нами стояла задача подготовки ог- ромного количества иностранцев, лингвистов и других специа- листов, к тому же мы испытывали серьезный недостаток техни- ческого оснащения. Что же другое могло из этого выйти? Доста- точной подготовки к войне не велось, да и нельзя было мгновен- но ликвидировать отставание, складывавшееся годами. Наша ин- формационная сеть с центрами в Швеции, Финляндии, на Балканах и в Турции действовала на полную мощность, однако достаточно четкой картины, пригодной для долгосрочного планирования, нам не давали. Меня просили обратить особое внимание на разведку не- посредственно во фронтовой полосе, при этом, однако, не отда- валось отчета, с какими трудностями сталкивалась такая дея- тельность. Наши сотрудники, ни в количественном отношении ни с точки зрения их подготовки не отвечали предьявлявшимся требо- ваниям, к тому же постепенному и неклонному развертыванию на- шей работы мешали торопливые и противоречивые команды сверху. С другой стороны, нам приходилось считаться с тщательнйо и не- усыпной контрразведывательной деятельностью русской тайной по- лиции. Разведывательную работу против России курировали три сек- тора. В задачу первого сектора входил сбор и, координация ин- формации, поставляемой нашими постоянными агентами в разных странах. Мы стремились собрать как можно больше информации, и секретной и открытой. Источниками открытой информации были га- зеты, официальная статистика, книги и другие публикации. Тако- го рода сведения, как правило, были необходимы в целях дол- госрочного анализа, и от работавших с ними требовался высокий уровень интеллекта. Они должны были принадлежать к разным на- циональностям, поэтому приходилось их использовать, невзирая на их расовую, религиозную и т.п. принадлежность. Для осущест- вления этой работы во всех столицах Европы были организованы информационные центры наподобие Берлинского. Через один из таких центров, о существовании которого бы- ло известно только третьим сотрудникам в Берлине, мы имели прямую связь с двумя офицерами генерального штаба маршала Ро- коссовского. Любопытно, что оба выражали сомнение в лояльности последнего к Сталину. Предполагалось, что сам Рокоссовский, бывший офицер царской армии, провел несколько лет в Сибири. Позднее, когда мне подчинили военный сектор адмирала Ка- нариса, появился и еще один важный центр. Во главе его стоял немецкий еврей, который работал уникальным образом. Штат цент- ра состоял из двух человек, все здесь было механизировано. Ин- формациооная сеть охватывала разные страны и проникала во все слои общества. Он своевременно получал точные донесения из высшего командования русской армии, особое значение которым придавал аналитический отдел нашего армейского главнокомандо- вания. Этот человек действительно работал мастерски. Он мог добывать и развернутые стратегические планы, и детали о перед- вижении войск вплоть до дивизионного уровня; его донесения обычно на 2-3 недели опережали события, так что наше руко- водство было в состоянии предпринять контрмеры, или я должен уточнить - могло предпринять, если бы Гитлер обращал на такую информацию побольше внимания. Я должен был биться как лев, чтобы защитить такого ценного специалиста от Мюллера и спасти его от интриганов из моего отдела и Люфтваффе. за Кальтенбрун- нером и Мюллером стояли люди, решившие избавиться от "еврея". В качестве предлога использовалось не только его еврейское происхождение, но и самые вероломные утверждения, будто он участвует в широкомасштабной акции по дезинформации, осущест- вляемой русской разведкой. Предполагалось, что длительное вре- мя нас нарочно снабжали достоверными сведениями, чтобы сбить с толку в решающий момент подсунув ложную информацию. Второй сектор отвечал за операцию "Цеппелин". Ее главной целью была заброска в советский тыл крупных формирований из русских пленных. Они получили статус германских военнослужа- щих, униформу вермахта, их отлично кормили, предоставляли чистое жилье, демонстрировали пропагандистские фильмы и давали возможность путешествовать по Германии. Тем временем, от- ветственные за их подготовку с помощью информаторов могли вы- яснить их действительное настроение: хотели ли они всего лишь попользоваться предоставленными преимуществами, стали ли они противниками сталинистской системы; или же разрываемые внут- ренним конфликтом, колебались между двумя идеологиями - нациз- мом и сталинизмом. Получив необходимую подготовку и снаряжение, они должны были последовать на Восточный фронт и использоваться для сбора информации и проникновения в русские, партизанские отряды - главной задачей операции "Цеппелин" была борьба с партизанами. Учитывая, что предстояло действовать на огромных территориях, и неизбежны большие потери, готовились также специальные груп- пы для особых разведывательных миссий, в том числе для уста- новления контактов с германскими эмигрантами в России. Для осуществления этого плана было создано три подразде- ления, "Юг", "Центральное", "Север". Эти подразделения, кото- рые должны были заниматься саботажем, подрывной деятельностью и сбором информации, предстояло перебрасывать через линию фронта на всем его протяжении специальной эскадрильей Люфтваф- фе. Главными средствами связи должны были служить системы курьеров и тайная радиосвязь. Большинство агентов забрасывалось в районы, где они могли воспользоваться помощью друзей. Некоторых из них снабдили ве- лосипедами, элементами питания и радиопередатчиками с педаль- ным механизмом: постоянно крутя педали, можно было обьяснить скрытую и беспрепятственную радиопередачу. Одному из агентов удалось даже с русским воинским эшелоном добраться до Влади- востока. Он добыл и сообщил нам подробные сведения о перемеще- ниях войск. Огромные размеры русской территории давали возможность нашим агентам беспрепятственно перемещаться, иногда в течение нескольких месяцев, но в конце концов, большинство из них было схвачено НКВД. Чтобы выследить наших агентов НКВД могло задействовать целую дивизию или партизанский отряд. Операция"Цеппелин" успешно развивалась, но все мои сето- вания по поводу встречавшихся трудностей наталкивались на сте- реотипный ответ:"Все это очень хорошо, но ваше задание оста- ется неизменным - снабжать информацией фюрера." На явный не- достаток подготовки, квалифицированных кадров и специального снаряжения не обращалось никакого внимания. Гитлер хотел иметь точные сведения об организации русских партизанских отрядов, их структуре и командовании, детально знать их задачи. я сделал эту проблему приоритетной и намере- вался дать специальные задания в ходе намечавшейся командиров- ки в Швецию и Норвегию. Я выдвинул несколько соображений о партизанской войне, которые первоначально изложил Гейдриху, а затем и Гиммлеру: всякая партизанская война, всякое активно действующее и наби- рающее силу движение сопротивления условием своего развития имеет наличие идеи или идеала, которые обьединяют его участни- ков. Эта идея должна быть достаточно сильна, чтобы возбуждать их энергию и решимость. Разумеется, в продолжающейся парти- занской войне необходим и высокий уровень командования, но именно боевой дух каждого участника является решающей силой. Я обсуждал эту проблему в долгих ночных спорах с русскими офице- рами и русскими сотрудниками института Ванзее. Для меня стало ясно, что Сталин и другие русские лидеры способствовали разви- тию такой формы партизанской войны, в ходе которой парти- занские отряды действовали с характерной для обеих сторон жестокостью. Русские использовали жестокость немецких войск как обоснование для своих действий. так называемый "Комиссар-бе- фель" (приказ расстреливать всех комиссаров) пропагандистские рассуждения о том, что русские - недочеловеки, массовые раст- релы, проводимые "ейнзатцгруппами", специальными силами безо- пасности, взаимодействовавшими с армией позади зоны боевых действий - все это психологически способствовало подьему духа несгибаемого сопротивления среди партизан. Мои русские со- беседники полагали, что, на самом деле, Сталину выгодны эти действия, и, по -моему мнению, наши заявления о законности та- ких акций подтверждали эту идею. Как считал один из них, важ- нейшей целью партизанской войны было вызвать жестокие действия, и все, что обеспечивало бы поддержку ее населением, было оправдано. Совершенные жестокости должны были приписы- ваться германским завоевателям - это заставляло бы колеблю- щихся перейти к активному сопротивлению. Если бы, исходя из интересов русских, надлежало показать ненадежных, это следова- ло осуществить так, чтобы создать впечатление, что показывают немцы. В таком случае оставшаяся часть населения проявила бы большую готовность поддержать партизанские действия. В другом докладе приводились специальные директивы НКВД о формах содействия партизанским отрядам. НКВД должен был засы- лать в германскую армию и правительственные учреждения наибо- лее надежных агентов, которые действовали бы в качестве совет- ников и информаторов. Их задачи, кроме поддержания тесного контакта с партизанами - сообщения достоверных или ложных све- дений, состояла в том, чтобы убедить германские оккупационные власти в необходимости жестких мер против отдельных групп населения, в частности, евреев и кулаков. Разумеется, казни, ликвидация и депортации должны были истолковываться как созна- тельные проявления жестокости немцев против русского народа. Это была поистинне дьявольская программа, которой по-видимому, следовали русские руководители, и по своим последствиям она была не менее ужасной, чем меры, предпринимаемые немцами. Гиммлер и Гейдрих не верили в то, что русское руководство имело время и достаточные способности для разработки столь сложных идей. Я обьяснил им, что мои взгляды основываются на информа- ции, полученной из донесений и профессиональных оценок моих советников. Более того, добавлял я, русские лидеры лучше, чем мы, знают свой народ и не обманывают себя пропагандистскими рассуждениями о русском "недочеловеке". За это я получил серь- езную взбучку и некоторое время должен был держать язык за зу- бами. Позднее я снова вернулся к этому вопросу, но на сей раз вел себя очень осторожно. Я сделал вывод, что следовало бы предложить работающим на нас русским пленным привлекательный идеал, ради которого стоило бы рисковать жизнью. Национал-со- циализм для этого не годился; его идеалы были чуждыми для них. Скорее всего, их могла увлечь надежда на будущую автономию. Но такая идея никого из моих начальников не заинтересовала. Они продолжали старую линию: одеть русских в германскую форму и предоставить им более подходящие условия. Они награждали русских медалями, рассказывали им о высоком жизненном уровне в Германии и эффективной организации германского государства. В некоторых случаях это давало результаты, но для большинства требовалось нечто больше подходившее русскому характеру, способное удовлетворить вечное стремление к независимости. Позднее я мог говорить об этом с Гиммлером более откровенно. К концу 1942 г. он стал более восприимчив к моим идеям, но я ед- ва ли мог надеяться на его окончательное "да" из-за укоренив- шихся в Гиммлере предрассудков относительно Востока. На него слишком сильное влияние оказали идеи, которые Гитлер вбивал в него последние 20 лет. Обсуждать этот вопрос с Гейдрихом я прекратил довольно рано. Он весьма откровенно продемонстриро- вал мне свои м ысли, когда заявил "смотрите не получите однаж- ды медаль от Сталина". Это было ясное предупреждение о том, что в пропагандистской работе с русскими пленными он желал пользоваться национал-социалистическими концепциями в чистом виде. У меня состоялось несколько интересных бесед с двумя русскими военными. Один из них был офицером генерального шта- ба, другой - ефрейтором. Оба были москвичами, один-профессио- нальным военным, другой - инженером-гидравликом. Их взяли в плен в августе 1941 года в Брянске, и они прошли несколько этапов нашей подготовки. Оба, как оказалось, обладали широким кругозором, были людьми интеллигентными и надежными. Их за- числили в группу советников по осуществлению операции "Цеппе- лин" в Берлине и предоставили жилье как обычным гражданским лицам. Я навестил их в сопровождении руководителя сектора (section), балтийского немца с хорошим образованием, который был превосходным переводчиком и уже много раз беседовал с ни- ми. С его помощью у нас состоялся живой интересный разговор, облегченный принесенным нами спиртным. Русские сильно отличались друг от друга. Офицер был опыт- ным спорщиком и убежденным сталинистом. На второго режим пов- лиял весьма умеренно и он смотрел на его недостатки со здоро- вым реализмом. Оба были твердо убеждены в победе России в вой- не. Это убеждение не было результатом пропаганды. Его источник был значительно глубже. В своем мнении они исходили из различ- ных посылок. Офицер исходил из величайших качеств Сталина как лидера и мощи русской армии. Другой наш собеседник, мысливший более примитивными категориями, просто сказал:"Вам, немцам ни- когда не удастся покорить русский народ и огромные прост- ранства России. Даже если вам удастся предоставить народам не- зависимость, это будет лишь временным шагом на пути к неизбеж- ному распространению коммунизма". Он также сказал, что в России поднялась волна патриотизма, такие пьесы, как "Куту- зов", "Жизнь за царя" и "Князь Игорь" с успехом были возобнов- лены в Москве. В каждой из них завоеватель после первых боль- ших успехов терпел поражение благодаря удивительной храбрости русского народа и огромным пространствам страны. Офицер рассказывал о разговорах руководителей Красной ар- мии, свидетелем которых он был. Из них следовало, что Сталин был готов пожертвовать 20-30 миллионами людей, чтобы поглубже заманить противника. Это со временем ослабило бы немецкий удар, и главные сражения произошли бы там, где их решили бы дать русские, в условиях суровой зимы. Одни лишь растянутые коммуникации сьели бы значительную часть германских ресурсов и были бы весьма уязвимы для нападений партизан. При отступлении русские не оставили бы врвгу ни одной машины, ни одного заво- да, ни одной бочки бензина. В конце концов, под давлением сил природы, под грузом собственных успехов и контрмер русских, немцы были бы разгромлены в результате нового хорошо организо- ванного контрнаступления. После этого разговора я глубоко задумался. На меня силь- ное впечатление произвела прямота, с которой оба моих собесед- ника отстаивали свои взгляды, казавшиеся (я должен был это признать)вполне разумными. Я доложил о своем разговоре Гейдриху, добавив, что, разу- меется, трудно было понять их логику. Наши военные успехи были настолько велики, что я не представлял себе, как русское госу- дарство и его народы смогут осуществить необходимую раоргани- зацию. Конечно, имелись определенные сомнения, располагал ли Сталин военно-экономическим потенциалом, достаточным для реа- лизации указанного плана. Впрочем не следовало забывать о том, что люфтваффе еще не наносило ударов по промышленным районам на западе и востоке Урала. Гейдрих обсудил проблему с Гиммлером и попросил меня под- готовить доклад для Гитлера в письменном виде. Три недели спустя Гейдрих вернул мой доклад со словами, что фюрер посчи- тал его абсолютной чушью. Я осторожно ответил:"Я не вполне с этим согласен", но добавил, что в настоящий момент мы не ста- нем рисковать. Если бы мы располагали достаточным количеством самолетов, то могли бы нанести существенный урон промышленным предприяти- ям русских. Мы завершили предварительную подготовку к таким действиям и провели испытания снаряда "Фау-1", который достав- лялся в район цели бомбардировщиком с большим радиусом действия и направлялся на цель "пилотом-самоубийцей". Многие пилоты уже ожидали таких заданий. Они должны были атаковать индустриальные комплексы в районах Куйбышева, Челябинска, Маг- нитогорска и Донбасса. Эти нервные центры советской экономики были выбраны с по- мощью опытных специалистов, внимательно проанализировавших значение контрудара завода исходя из производимой продукции и места расположения. Обьектами атак главным образом, должны бы- ли стать крупнейшие электросьанции, подстанции и домны. Однако люфтваффе не обладало достаточной мощью, для реализации столь хорошо продуманного плана. Мы могли организовать лишь отдель- ные налеты на высоковольтные подстанции и наиболее важные ли- нии электропередач (electric pylons) и т.п. Разумеется, это были всего-навсего булаовчные уколы, и их роль сводилась к то- му, чтобы сковывать некоторую часть сил безопасности НКВД. Од- нако все эти акции никоим образом не влияли на мощь русских армий. В соответствии с другими планами предполагалось заб- росить в русский тыл, поблизости от не некоторых крупных и на- иболее улаленных трудовых лагерей, специально подготовленные русские батальоны, под командой эсэсовцев из балтийских нем- цев. Им предстояло уничтожить охрану и освободить заключенных, которых в некоторых случаях насчитывалось 20 и более тысяч, а также помочь им добраться до заселенных районов. Таким образом русские, лишились бы определенной части рабочей силы, вдобавок такие действия имели бы существенный пропагандистский эффект. Подготовка к одной из таких акций зашла достаточно далеко: был установлен контакт с заключенными одного из лагерей. Однако Люфтваффе вновь подвело нас. Конечно, авиация хотела нам по- мочь, но этому препятствовало отсутствие необходимых материа- лов и задержка в реализации авиастроительной программы. Позд- нее мы использовали людей, которые были специально подготовле- ны для действий в тылу противника, где они могли организовать возвращение солдат, получивших серьезные ранения и даже не- больших подразделений, попавших в окружение. Ценную психологическую поддержку нам тайком оказывала так называемая "власовская армия", начертавшая на своем знамени "Освободим Россию от советского режима". Между нами и дезерит- ром из русской армии генералом Власовым и его штабом существо- вало соглашение, по которому ему было представлено право соз- дать собственную разведку, при условии, что добытая информация будет доступна и мне. Такая форма сотрудничества меня абсолют- но устраивала. Естественно, наши русские коллеги теперь рабо- тали с совершенно иным настроением: они сражались за свободу новой России и были избавлены от обескураживающего вмеша- тельства немцев а в их деятельность. Вплоть до трагического конца Гитлер и Гиммлер отказыва- лись официально признать генерала Власова и использовать его силы. Это было принципиальной ошибкой, проистекавшей из высо- комерного нежелания предоставлять автономию кому бы то ни бы- ло. Другими же источниками являлось подозрение, что Власов не вполне искренен и может открыть русским важный участок фронта. Опасались и возникновения организовало сопротивления в Герма- нии. При столь огромном количестве иностранных рабочих, осо- бенно миллионов советских русских, такую возможность действи- тельно не следовало исключать. Сложившуюся ситуацию Мюллер использовал в качестве своего любимого козыря. Он указывал на растущую угрозу со стороны противника внутри Германии и подчеркивала, что в таких услови- ях он не может гарантировать индустриальный мир. Но на эту проблему сомнения в надежности Власова не влияли: всегда была возможность поместить армию Власова на таком участке фронта, где немецкие подразделения смогли бы предоставить ее переход на сторону противника. Имел место и неприятный конфликт по поводу того, кто должен осуществлять руководство Власовым и его армии. Этот конфликт, должно быть, смешил и самого Власова. Претензии на его формирование сначала предьявляла армия, потом аналогичные претензии появились у министерстав по делам восточных террито- рий Розенберга, затем у Гиммлера, наконец, как это ни покаже- тяс странным, свои права заявил и Риббентроп. Наилучшим выхо- дом было бы посадить всех этих господ на казацких лошадок и отправить в бой в авангарде власовской армии. Это разрешило бы проблему раз и навсегда. После завершения психологической и идеологической подго- товки добровольцев начались практические занятия с особым упо- ром на изучение радиотехники. Из-за большого количества добро- вольцев и нехватки преподавателей их подготовка велась в соот- ветствии с требованиями воинской дисциплины, но так как все добровольцы всегда пользовались кличками, возникала большая неразбериха. Конечно, НКВД удавалось наносить нам ощутимые потери. Бо- лее того, энкаведисты стали засылать через линию фронта своих людей, чтобы внедриться в число участников операции "Цеппелин" и подорвать ее изнутри. Для заброски агентов в наше распоряжение была предостав- лена эскадрилья боевых самолетов, однако военный и полити- ческий секторы разведки в то время все еще работали раздельно. Поэтому задания одних часто противоречили заданиям других, и мы вынуждены были делить друг с другом ограниченное количество самолетов и еще более ограниченное количества топлива. По этим причинам график заброски агентов с различными заданиями чем дольше, тем больше нарушался. Между тем ничто не действует на психику агента более негативно, чем слишком долгое ожидание. Поэтому мы создали из агентов, ожидающих задания боевое под- разделение под названием "Дружина". Оно должно было поддержи- вать порядок в нашем тылу, и, в случае необходимости, вести антипартизанскую войну. Командовал "Дружиной" русский полков- ник Родионов по кличке "Жиль", с ним мне случалось побеседо- вать. Из этих разговоров я понял, что его первоначальная оппо- зиция сталинизму стала исчезать. По его мнению, немцы чудовищ- но относились к русскому населению и военнопленным. Я и сам пытался против этого отношения протестовать. С другой стороны, мне приходилось отстаивать точку зрения Гиммлера. Я посовето- вал Жилю не забывать, что сама война и методы ее ведения ста- новятся все более жестокими и безжалостными с обеих сторон. Когда же речь заходила о партизанской войне, то возникали сом- нения, не были ли русские столь же или даже больше немцев ви- новны а преступлениях.В ответ он напомнил мне о пропаганде, рассуждавшей о русских "недочеловеках". Но ведь он сам, отве- чал я, выбрал термин "пропаганда" - в военное время сложно соблюдать четкие моральные нормы. Я полагал, что белорусы, ук- раинцы, грузины, азербайджанцы, жители Средней Азии и другие меньшинства поймут, что все эти лозунги являются порождением военной пропаганды. Когда мы стали терпеть поражения в России, стало сложнее вести и разведывательную работу. В то же время появились опре- деленные сложности с руководством "Дружиной". В конце концов несмотря на мои неоднократные предостережения случилось то, чего я боялся. "Дружину" вновь использовали для безжалостного "прочесывания" партизанской деревни. Полковник Родионов прика- зал своим людям, которые вели пленных партизан в концентраци- онный лагерь, напасть на сопровождавшее их подразделение СС. Захватив немцев врасплох, русские уничтожили их самым зверским образом. Так те, кто первоначально искренне сотрудничал с на- ми, превратились в наших злейших врагов, Родионов установил контакт с центральным штабом партизанского движения в Москве и заставил перейти на сторону противника своих подчиненных. После кровавой расправы над эсэсовцами он с тайного парти- занского аэродрома вылетел в Москву. Сталин лично принял его и наградил орденом Сталина<$F>. Это был серьезный провал, за ко- торый, однако я не нес личной ответственности, так как раз за разом обращался к Гиммлеру с просьбой отстранить Родионова от антипартизанских операций. Наряду с привлечением русских к разведывательнйо работе были заведены специальные досье на наиболее квалифицированных пленных. С течением времени в центре специалисты были избавле- ны от безрадостной и безжалостной жизни военнопленных. Им предоставили возможность работать по своей специаль- ности в качестве инженеров-электриков, химиков, металлургов и т.д. Постепенно удалось преодолеть их недоверие, они организо- вали дискуссионные кружки и исследовательские группы привыкли к выступлениям немецких экспертов. Благодаря такой психологи- ческой подготовке нам удалось наладить сотрудничество, с по- мощью которого мы не только смогли оценить научные достижения русских, но и содействовать росту нашей оборонной промышлен- ности. В дополнение к "массовому найму" выдавались и специаль- ные задания. Добровольцы на которых можно было положиться, по- лучали гражданскую одежду. Их обеспечивали сносным жильем, обычно в принадлежащих разведке частных квартирах. Третий сектор нашего отдела отвечал за работу "Института Ванзее". Он получил свое название из-за переезда из первона- чальной резиденции в Бреслау в берлинский пригород Ванзее. По сути дела институт являлся библиотекой, содержавшей богатейшую в Германии коллекцию материалов по России. Особое значение этой уникальнйо коллекции состояло в том, что в ней хранилось большое количество литературы на оригинальных языках. Главой института был грузин, получивший профессорское звание как в Германии, так и в России. Его штат состоял из библиографов, исследователей и преподавателей русского языка из различных университетов. Им разрешалось разьезжать по оккупированным территориям России, чтобы через контакты с русским населением получать материал из первых рук. Еще до начала войны институт оказался в высшей степени полезным. Он собрал информацию о русских автомобильных и же- лезных дорогах экономических и политических основах советского режима, намерениях и составе Политбюро. Большой отдел и науч- ная основательность сотрудников института позволяли им прийти к важным выводам по национальным проблемам и проблемам мень- шинств, относительно психологического климата в колхозах и совхозах, по многим другим вопросам. В 1942 г. институт смог привести первое доказательство того, что статистические и научные материалы, публикуемые в Советском Союзе, ненадежны. Их изменяли, или скажем так, кор- ректировали, чтобы за рубежом было невозможно определить уро- вень развития любой области науки производства, социальной ак- тивности. Через определенное время наш сектор сбора информации добыл дополнительный материал, подтверждающий данную гипотезу. Русские создали учрежденая задача которого состояла в проверке всех публикуемых материалов по различным отраслям на- уки, статистики, химических формул и т.п. с тем, чтобы фальси- фицировать их в ключевые моменты. В то же самое время это уч- реждение тщательно контролировало исследования в различных об- ластях и, в соответствии со специальными правилами секрет- ности, распространяла достоверные материалы только среди тех русских ученых и инженеров, которые нуждались в них для рабо- ты. Поэтому данные о населении и другая демографическая инфор- мация, как и карты Советской России, фальсифицировалась. Хотя все эти ухищрения не могли нанести нам серьезного ущерба, они существенно осложнили нашу работу. В качестве еще одного при- мера из деятельности института Ванзее хочу привести случай, произошедший в 1943 г. Мы уже пережили катастрофу под Сталинг- радом, заставившую Гитлера обьявить "тотальную войну". Немцы все еще удерживали свои позиции в России, но понесли тяжелые поражения. Вскоре мы должны были лишиться северной Африки, а с ней и возможности угрожать жизненно важной для англичан транспортной артерии через Суэц, что усиливало вероятность союзной высадки на континенте. Эти факторы, вместе взятые, должны были привести к повороту в нашей политике и военной стратегии в России, уже не говоря о нашей оккупационной поли- тике в покоренных странах. Суммировав свои соображения, я представил их Гиммлеру. Я сознательно ограничил свои рассуждения Советским Союзом, так как хотел сделать достоверный и солидный доклад о русском про- мышленном и военном потенциале, проанализировать его до малей- ших деталей. Мы использовали все наши разведывательные источ- ники и данные допросов тысяч русских пленных. Моей целью было утвердить руководителей в мысли о необходимости или, скорее, даже мобилизовать и использовать все ресурсы в оккупироавнных Германией областях России. В конце доклада я высказал несколь- ко крайне смелых и политически заостренных предложений. Я на- меревал устроить встряску руководству. На мой взгляд, следова- ло отозвать из страны рейхскомиссаров и "айнзатцгруппы" - спе- циальные подразделения, которые "чистили" германские тылы. Следовало бы немедленно создать автономные государства и од- новременно полностью пересмотреть организацию германской адми- нистрации в вопросах промышленности и сельского хозяйства. Так появился отчет на пятидесяти страницах с солидными приложениями. В целом, это была хорошая работа. Однако, после того, как Гитлер прочитал ее и обсудил с Гиммлером, он велел арестовать по обвинению в пораженческих настроениях экспертов, помогавших составлять доклад. Это был триумф Кальтербруннера. Позднее от встретился с Гиммлером и заявил последнему о моей "интеллектуальности" и из ряда вон выходящем поведении. Каль- тербруннер попенял Гиммлеру на его фаворитизм и требовал под- чинить меня тем, же порядкам и дисциплине, что и других руко- водителей отделов Управления имперской безопасности. Мой следующий разговор с Гиммлером был очень жестким. Он раскритиковал всех моих экспертов, назвал ученых из института Ванзее, в частности профессора А. - их шефа, агентами НКВД. Он обрушился и на меня, заявив что я, очевидно, не справляюсь со своими обязанностями и что я подпал под влияние пораженцев из числа моих подчиненных. Слушая шефа я не мог подавить улыбку, чем бы мне эта история ни угрожала. Гиммлер был удивлен так, что смотрел на меня испуганным кроликом: он никогда раньше не сталкивался с подобным неподчинением. Но отреагировать иначе я не мог. Психологически я поступил правильно, и моя выходка разрядила напряженную ситуацию. "Анфант террибль", - сказал он, покачав головой, и я понял, что победил. Тогда я принялся спокойно, но уверенно отстаивать мою по- зицию. Через два часа и речи не было о том, чтобы кого-нибудь арестовать. Передо мной сидел, глубоко задумавшись Гиммлер и покусывал ноготь большого пальца. "Ну, если вы правы, это ужасно, - сказал он. - Но нельзя допустить, чтобы интели- гентские бредни толкало нас к демонстрации своей слабости - слишком многое поставлено на карту. Если нам на этот раз не удастся одолеть Восток, мы исчезнем из истории. Полагаю, что мы можем реализовать ваши соображения только после победы над Россией". "Дело именно в том, - отвечал я, - когда начинать новую политику. Но ядолжен повториться:если м ыне начнем сейчас, у нас видимо, так и не будет шанса начать." В конечном итоге, убедить Гиммлера мне не удалось. Однако я смог отстоять политическую линию своего отдела и своих сот- рудников. Сегодня все это может показаться малозначительным, особенно для того, кто никогда не участвовал в войне нервов и не в состоянии понять неизбежные волнения и разочарования. Чтобы решиться продолжать собственную линию, требовалось опре- деленное мужество: Гитлер отличался болезненной чувствитель- ностью и испытывал патологическую подозрительность, возрастав- шую прямо пропорционально общему ухудшению ситуации. ОглавлениеЗдесь читайте:Шелленберг (Schellenberg) Вальтер (1910-1952), один из руководителей гитлеровской разведки.
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на следующих доменах:
|
