|
|
Земельная собственность в России:
правовые и исторические аспекты
XVIII - первая половина XIX вв.
Монография
Приложение 2
Правовое регулирование поземельных отношений на Дальнем
Востоке России (1861 – 1917 гг.)
Определенное своеобразие развитие права поземельной собственности имело
на Дальнем Востоке. Это объясняется на, наш взгляд, тем, что территориальное
разграничение между Россией и соседними государствами на дальневосточных
рубежах произошло во второй половине ХIX в. Напомним читателям, что граница
России с Китаем была определена в 1858-1860 гг. (Айгуньский и Пекинский
российско-китайские договоры) . В результате к России окончательно отошли
Приамурье и Приморье . К этому времени в России было отменено крепостное
право. Следовательно, создание здесь сословного землевладения было
затруднено, а помещичье землевладение – и вовсе отсутствовало. Кроме того,
вновь присоединенный край нуждался в интенсивном заселении, так как был
малолюден, тогда как соседние страны – Япония, Корея, Китай – были
многолюдны. С другой стороны, здесь на крайних рубежах России имелись
обширные земли пригодные для крестьянской колонизации, тогда как в
Европейской части страны существовал земельный голод.
Политику заселения, а вместе с тем и поземельные отношения в Приамурском
крае, регламентировал закон от 27 апреля 1861 г. «О правилах для поселения
русских и иностранцев в Амурской и Приморской областях Восточной Сибири» .
Судя уже по названию закона юг русского Дальнего Востока был открыт для
поселения, как русских, так и иностранных подданных. При этом переселенцам
был предоставлен свободный выбор: или взять землю во временное пользование,
или в собственность. Во временное пользование земля давалась на 20 лет, но
не более 100 десятин на семью . Если казенная земля передавалась в частную
собственность, то ее можно было получить по цене 3 рубля за десятину в
неограниченных размерах. Выкупив у казны землю можно было распоряжаться ею
беспрепятственно. Крестьяне, взявшие землю на правах временного владения,
получили свободу выбора землепользования: они могли владеть землей как
подворно, так и общинами (в каждой не менее 15 дворов). При этом и общества,
и подворно расселившиеся крестьяне, имели право взять ту же землю в
собственность. В противном случае, владея землей они не имели право ни
отчуждать, ни пускать ее в оборот. Это, казалось бы, естественное правило
для такого института как владение, но и от этого правила было отступление:
крестьяне-переселенцы, водворившиеся на юге Приморского края, получали землю
общинами в вечное пользование с правом продажи ее такому же обществу (не
менее 15 дворов).
В целом закон 1861 г. был для России крайне «либерален». Не случайно в
разработке закона принял деятельное участие генерал-губернатор Восточной
Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский, слывший покровителем сосланных в Сибирь
декабристов. Крестьянам предоставлялся выбор как форм землевладения (частная
собственность, вечное пользование или временное владение), так и
землепользование (подворное или надельное). Не делалось никаких ограничений
ни для русских, ни для иностранных подданных. При этом существовал только
одно условие – переселение происходило за собственный счет крестьян, то есть
без какой либо материальной поддержки казны. Следует заметить, что при
крайней нищете русской деревни ХIХ в. сделать это было очень и очень трудно.
Для русских подданных существовало дополнительное ограничение: они должны
были представить при этом еще и документы, удостоверяющие их право свободно
переселятся из центральных областей. Это требование было неслучайно, так как
в это же время происходила отмена крепостного права, и помещики были
заинтересованы в том, чтобы не потерять рабочие руки. Характерно, что эти
требования не предъявлялись к тем, кто селился в города.
В целом принципы поземельных регулирования отношений, заложенные законом от
27 апреля 1861 г., сохраняли свое значение вплоть до начала ХХ в. В 1882 г.
законом «О некоторых изменениях в правилах о льготах переселенцам в
Приамурский край», «правила» 1861 г. были продлены для русских подданных еще
на 10 лет. Переселенцы, русские подданные, поселившиеся в Приамурском крае,
освобождались сроком на 3 года от всех земских повинностей. В тоже время «в
заслуживающих особого уважаемых случаях», генерал-губернатор Приамурского
края мог «распространять льготы, которыми пользуются русские при переселении
в Амурскую и Приморскую области на отдельных переселенцев из иностранных
подданных» .
18 июля 1892 г., по истечении предыдущего закона, был принят новый закон «О
продлении действия правил, касающихся переселения русских и иностранцев в
Амурской и Приморской областях и об изменении и дополнении сих правил» .
Основные правила переселения и землеустройства, принятые 27 апреля 1861 г.
продлялись сроком еще на 10 лет. Наиболее существенным было дополнение, в
котором устанавливалось следующее правило: «Приобретение земель в Амурской и
Приморской областях лицам, не принадлежащими к русскому подданству,
воспрещается» . Таким образом, если правила заселения 1861 г. не делали
различий между иностранцами и российскими подданными, а 1882 г. закон
затруднял приобретение земли иностранцами в Приамурском крае, то с 1892 г.
это стало для них невозможно. В целом закон 1892 г. был выдержан в духе
контрреформ: законодатель был, вероятно, озабочен более не проблемами
заселения далекой окраины, а серьезно пошатнувшимися позициями помещиков
внутренних областей России. От будущих переселенцев требовалось не только
самостоятельно добираться и обустраиваться в Приамурском крае, но и заранее
предоставлять властям гарантии, что они в состоянии это сделать, не нанося
вреда, ни мещанскому обществу, ни крестьянской общине, откуда они выходили.
Власти из мест выхода переселенцев давали им специальные свидетельства, что
они не только выполнили вышеуказанные требования, но собрали средства, путем
распродажи своего имущества на родине, «достаточные для переселения в
названные области и водворения в новом месте жительства без всякого пособия
казны».
Закон 1892 г. также вводит ограничения на приобретение земли в
собственность. Прежде всего, устанавливалась нижняя планка ее стоимости – не
ниже трех рублей за десятину. С другой стороны, «в одни руки» можно было
беспрепятственно приобрести не более 400 десятин земли. Верхний предел
земельных приобретений устанавливался в размере 1000 десятин, но только в
исключительных случаях, на пользу края и не иначе как с разрешения
Приамурского генерал-губернатора.
На основании и в развитии закона 1892 г. Приамурский генерал-губернатор в
1894 г. утвердил особые правила продажи земли в частные руки. Участки земли
размером до 400 десятин продавались в одни руки с ведения губернаторов
Амурской и Приморской областей, свыше 400 десятин – с ведения
генерал-губернатора. Желающий получить участок в частную собственность
обязывался внести в казначейство половину стоимости этой земли по казенной
цене, а затем по получению квитанции о взносе в казначейство денег,
губернатор давал распоряжение об отводе приобретаемой земли в пользование
покупщика. Если размер приобретаемой земли не превышал 100 десятин, то
покупщик обязывался в течение трех лет затрать на его обработку и заведение
движимого инвентаря не менее стоимости всего участка. Если размеры участка
превышали 100 десятин, но не более 400, то покупщик обязан был в указанный
срок сделать предварительные затраты в двойном размере стоимости земли, а
если более 400 десятин – четвертной. По окончании 3-летнего срока
пользования отведенной землей, специальная комиссия освидетельствовала
стоимость инвентаря и построек, затрат на обработку. Если признавалось, что
покупатель выполнил означенные требования, он мог внести в казначейство
вторую половину стоимости участка, и получить документ на владение землей на
правах полной собственности отведенной . Кроме того, была увеличена
стоимость продаваемой от казны земли с 3 до 6 рублей, с прибавлением за
размежевание 25 копеек за десятину.
Однако применение этих правил было ограничено. В 1895 г., в связи с
сооружением Уссурийской и проектированием Амурской железных дорог продажа
земли в зоне строительства была запрещена в полосе шириной 100 верст по обе
стороны планируемой линии строительства . Главным мотивом принятия такого
решения было нежелание казны нести дополнительные затраты по отчуждению
казенных земель. С другой стороны, тот же Комитет Сибирской дороги,
инициировавший принятия выше указанного решения, на своем заседании 26
апреля 1896 г. высказался о желательности введения в Сибири наряду с
крестьянским землепользованием, частного землевладения. В связи с этим
Приамурскому генерал-губернатору было дано поручение собрать сведения о
состоянии частного землевладения в крае . Характерно, что по этому вопросу
наметились разногласия в местной администрации. Если и.д.
генерал-губернатора Приамурского края генерал-лейтенант Беневский высказался
за внедрение частного землевладения в крае, то губернатор Амурской области
генерал-лейтенант Грибовский был противоположного мнения . Однако в
правительственных кругах возобладала линия на насаждение частного
землевладения в Сибири, куда включался и Дальний Восток. Это произошло здесь
раньше, чем в целом по России.
Возможность создания на Дальнем Востоке хуторского хозяйства
предусматривалось уже законом от 22 июня 1900 г. Учитывая, что значительная
часть, удобных для колонизации земель, уже занята ранее прибывшими на
Дальний Восток крестьянами-переселенцами, закон уменьшал
крестьянам-новоселам душевой надел до 15 десятин на мужскую душу. В надел
включались уже не только пашни, но частично (до 3 десятин) и заросшие лесом
места, требующие усилий для их земледельческого освоения. Там, где из-за
недостатка свободных земель нельзя было образовать целое селение,
разрешалось создание «особых хуторских отрубов». Размер отруба не должен был
превышать 45 десятин удобной земли и 15 десятин земли, удобной для выпаса
скота. Общий размер земли не должен был превышать 60 десятин, с включением
лесного надела площадью от 10 до 12 десятин . Значение этого закона состоит
не только в том, что он впервые официально санкционировал создание на
Дальнем Востоке хуторских хозяйств, но и в том, что он разделил крестьян на
сторожилов-стодесятинников и новоселов.
Более четко линия создание частновладельческих хозяйств в регионе проявилась
в «Правилах об отводе частных земель в Сибири», утвержденных царем 18 июня
1901 г. Первым же пунктом этих правил давалось разрешение продажа казенной
земли для образования частных хозяйств или отвод казенных земель с правом их
дальнейшего выкупа. Размер отчуждаемых участков мог достигать 3 тыс. десятин
земли, а с Высочайшего разрешения и того больше. Дворянам, «желательным для
правительственных видов землевладельцев в Сибири», давалось право
приобретать казенные земли в долгосрочную аренду на срок до 99 лет . Однако,
попытка насаждения в регионе помещичьего землевладения была явно запоздалой.
6 июня 1904 г. были приняты новые правила о добровольном переселении
«сельских обывателей и мещан-землевладельцев» в места, «заселение коих
вызываются видами правительства». К таким местам относился и Дальний Восток.
В этих правилах уже содержалось положение о том, что «…отдельные
домохозяевам предоставляется требовать выделение причитающейся им части
земли в хуторские отруба. Оказанные требования удовлетворяются в тех
случаях, когда это окажется возможным без ущерба для остальных переселенцев,
водворенных уже на участки и для дальнейшего заселения оного» . Согласно
существовавшим тогда правилам решение о создании хуторов или отрубов
требовало согласие 2/3 домохозяев, имеющим право голоса на общинном сходе.
Тем не менее, современники расценивали закон 1904 г. как акт, дававший
«зеленый свет» разрушению крестьянской общины на Дальнем Востоке . В
дальнейшем формы землевладения регулировались в Приамурском крае
общероссийским законодательством, определяемым столыпинской аграрной
реформой , но с учетом ранее принятых законоположений. В частности, это
относилось к размерам земли, выделяемых крестьянам-новоселам по закону 1900
г.
При обилии свободных, но требующих приложения огромных усилий со стороны
крестьян-переселенцев, и отсутствия средств для проведения
землеустроительных работ, первоначальной формой землепользования на Дальнем
Востоке стал захват. Прибывшие сюда переселенцы в первую очередь приступали
к освоению земель наиболее плодородных и доступных к обработке.
Господствующей системой становится залежное полеводство, когда занятый
переселенцем участок засевался до той поры одной культурой, по преимуществу
зерновыми, пока земля не истощалась. Тогда данный участок оставляли в залеж,
и приступали к обработке нового. Так как при такой системе земли вблизи
деревень быстро выводились из употребления, то возникали так называемые
заимки, то есть участки обрабатываемой земли с возведенными на них жилыми и
хозяйственными постройками (сначала временными, а затем и постоянными). При
такой системе, большинство крестьян предпочитало не тратить деньги на
приобретение наделов в собственность у казны, а контроль за правильным
использованием земли был невозможен ни со стороны государства, ни со стороны
общины. Функции последних были крайне узкими. Но необходимость в ней была,
так как переселенцы испытывали крайнюю нужду и лишения ввиду суровых, а чаще
всего непривычных для них природно-климатических условий, а ждать помощи
было неоткуда. Характерно, что если в Амурскую область изначально селились
выходцы из центральных областей России, где были сильны общинные начала, то
в Приморье – начиная с 80-х годов ХIХ века – из Украине, где уже
гос-подствовало подворное хозяйство. Но вплоть до начала ХХ в. ни
приморская, ни амурская деревня не знали подворной системы землепользования.
В пользовании всей общины изначально были выгоны, тогда как покосы
предпочитали устраивать на залежной земле. Считалось, что травы на них
растут лучше. Усадьбы находились в наследственном пользовании отдельных
дворов.
Каждая крестьянская семья старалась захватить как можно больший участок
земли, для этого достаточно было провести несколько борозд, обозначив тем
самым его границы. Некоторые семьи, при наличии достаточного количества
«бойцов» , занимали по 2-3 заимки. Такая система привела в конечном итоге к
порадоксальной ситуации, когда при значительном земельном просторе, все
земли были формально заняты под заимки, что не позволяло ни приселять к уже
образованным деревням новоселов, ни хозяйствовать другим – менее сильным в
экономическом плане односельчанам. В этой связи в 90-е годы ХIХ в. община
вынуждена была вмешаться в поземельные отношения своих членов.
Регулированию, прежде всего, подверглось использование наиболее ценных
земель, коими являлись залоги (или новины, то есть еще не обрабатываемая
земля), распашка которой на каждый двор или бойца ограничивалась известными
пределами. Затем очередь дошла до залежей. Возникло правило: оставленная под
залеж земля не могла пустовать более трех лет. В противном случае ее занимал
другой. Делаются попытки ограничить размеры залежной земли на двор или на
бойца. В конце 90-х годов ХIХ в. дальневосточная община приступает к
уравнительному разделу земли между своими членами. Разделу подвергались
главным образом пашни. Наиболее употребимыми способами раздела в Амурской
области были следующие: 1) по душам, то есть учитывались все души мужского
пола, имеющиеся в семьях в наличии; 2) по силам, когда каждому домохозяину
давалось столько земли, сколько он мог обработать, но, соответственно, по
количеству земли распределялись и повинности; 3) по бойцам, то есть по
трудоспособным мужчинам в семье; 4) по «картам», при наличии сравнительно
однородной земли в общине ; 5) по номерам, то есть по числу приписанных
семей, на которые отведен общинный надел, при их поселении на
дальневосточной земле . Как правило, вокруг селения определялась
значительная, соизмеряемая с потребностями его жителей и местными условиями,
площадь земель под выгонами, которые оставались в общем пользовании. То же
правило действовало и для лесных угодий. Когда лес, в результате захватной
системе подверглись существенной вырубке или даже пожогам леса, то община
стремилась зарегулировать и лесопользование. Община устанавливала
определенное количество леса, которое мог вырубить каждый домохозяин на
дрова и хозяйские нужды. Община могла ограничиться тем, что запрещала своим
членам рубить лес на продажу, а, иногда, при наличии лесных массивов,
наоборот, оставляла лес на заказ, то есть для промысловой вырубки.
Сенокосные угодья, где они представляли ценность, подвергались ежегодному
переделу между всеми домохозяевами. Неудобь в общий учет общинной земли не
входила .
Подобные процессы, связанные со стремлением крестьян ограничить
отрицательные стороны захватного землепользования, а затем и преодолеть его,
происходили и в приморской деревне. Характерно, что практика волостных судов
Приморья при решении земельных споров между крестьянами ввело в оборот
термин «хозяйственная заимка». В нее включались не вся земля, на которую
претендовал тот или иной крестьянин, опахав границы своей заимки, а та
которую он фактически обрабатывал. Но современники и исследователи отмечают
тот факт, что здесь раньше, чем в Приамурье наметилась тенденция к переходу
к подворному землевладению. Особенно это было свойственно для южных районов
Приморья, где уже к 1910 г. переход от общины к подворно-участковому
землепользованию произошел в 7 селениях и заканчивался еще в шести, а 30
селений подали заявки на проведение соответствующих землеустроительных
работ. На 1 января 1916 г. ходатайства о внутриобщинном размежевании
возбудили в Приморской области 157 селений, а провели – в 57, в Амурской
области – 54 и 22 селения, соответственно. В первой под земельное
размежевание попадало более четверти всех земель, занимаемых крестьянами (1
050, 5 из 3 963, 1 тыс. десятин), а во второй – десятая часть (420 из 4
181,6 тыс. десятин) . Данные показатели, на наш взгляд, отражают, с одной
стороны, внутрирегиональные различия в землеустройстве приморских и амурских
крестьян, а с другой, - степень их готовности к разрыву с общиной. В отличие
от Европейских районов страны выход крестьян из общины на Дальнем Востоке
происходил без какого-либо существенного административного нажима, но за
счет самих крестьян. Для принятия решения и об уравнительном
перераспределении земли в общине, и о переходе к подворному землевладению
требовалось решение большинства общины. Последнее решение было наиболее
болезненным, так как от него страдала беднейшая и маломощная часть села. Но
и уравнительный раздел был не легким делом, так как этому препятствовали
наиболее удачные заимщики. И в том и в другом случае требовались большие
затраты на землеустроительные работы. Так, оплата межевых работ землемеров
оценивалась в Приморье до 10 тысяч рублей на селение. Образование в 1908 г.
частного «Приморского межевого бюро» свидетельствовало не только о
стремлении крестьян к размежеванию, но и о неготовности властей вести
масштабные землеустроительные работы .
При этом крестьяне стремились к тому, чтобы раздел был более или менее, по
их мнению, проведен справедливо, то есть не ставил их в неравные условия
хозяйствования по отношению друг к другу. Каждый крестьянин требовал
выделение себе равнозначные по плодородию и хозяйственной пользе участки
сообразно с их возможностью обработать. Но в силу того, что такие наделы
были разбросаны, то чересполосица в общине была неминуема. Последнее достичь
было крайне трудно при внутриобщинном разделе, а еще трудней при ликвидации
общины. Тогда разделу подвергались лесные угодья, выпасы. Еще большую
сложность представлял выход на хуторные отруба. Законодатель высказывал
пожелание, чтобы такие наделы были по возможности сосредоточены в одном
месте. Но, даже в Приморье, при выделении на хутора, крестьяне требовали
отвода земли, как в низинах, так и на высоких местах. Первые земли были
более плодородны, вторые меньше подвергались опасности наводнения. В
условиях разбросанности населения и почти полного бездорожья, выделение на
хутор означало еще резкое снижение социальной обустроенности крестьян.
Школы, церкви, медицинского обслуживание было только в более или менее
крупных деревнях.
Приведенные графиках данные свидетельствуют о неуклонном росте частного
землевладения в регионе, которое возросло только с 1880 г. до начала I-ой
мировой войны возросло в Амурской области в раза, а в Приморской - раза (см.
диаграммы 1,2). Тем не менее, доля частных земель в общей площади,
обрабатываемых и выделенных к обработке земель в регионе, была
незначительна. В Амурской области – 0, 42%, в Приморской – 0, 14% (см.
таб.12). В начале ХХ в. в Приморье насчитывалось 138-150 , а в Амурской 344
человек , владевших землей на праве частной собственности. Немногочисленных
частных владельцев и незначительность размеров их землевладения объясняется
тем, что крестьяне были вовсе не настроены нести дополнительные расходы на
«укрепление земли в собственность», то есть выкупать ее у казны, предпочитая
право беспрепятственного пользования. Поэтому среди землевладельцев
преобладали не крестьяне, а мещане в Амурской области и чиновники с мещанами
– в Приморской . Для частных владельцев также было свойственно создание
заимок, но располагались они все же вблизи крупных городов. Таковыми были в
Приамурье Благовещенск, в Приморье - Уссурийск и Владивосток, вблизи которых
имелись земли пригодные для полеводства. Крестьяне в редких случаях
прикупали небольшие участки земли, имея надел в деревенской общине.
Существенный рост частного землевладения приходится на 90-е годы XIX в. и
продолжался до 1905 г. Это тот период, когда возник кризис заимковой системы
и мещане, владевшие землей с самого начала вне крестьянской общины, в первую
очередь, стремились оградить себя от ее притязаний. Одновременно, приобретая
землю в собственность, они укрепляли положение своих хозяйств в правовом и
экономическом плане. Это совпало с поворотом законодателя в сторону создания
частного землевладения колонизуемых восточных районах страны.
В тоже время, столыпинская аграрная реформа, нацеленная на создание
хуторских хозяйств и «освобождения» крестьян от общины не привела к
существенному росту частного землевладения в регионе (см. диаграммы 1, 2).
Даже перейдя на хутора и выделив землю в отруба, крестьяне предпочитали,
вероятно, пользоваться, передавать по наследству, но не выкупать ее у казны.
Это рано или поздно могло произойти, так как это произошло у мещан в начале
ХХ в. Но последующие события – войны и революции – вообще сняли вопрос о
частной собственности на землю с повестки дня.
Несмотря на то, что многие современники, исследователи аграрных отношений,
видели в ней залог дальнейшего развития сельского хозяйства, они же выявили
крайнюю противоречивость развития этого института в дальневосточной деревне.
Так, при обследовании, проведенной Амурской экспедицией выяснилось, что в
большинстве случаев титульный собственник земли не совпадал с фактическим
собственником. Как правило, это происходило после смерти первого, когда
земля делилась между его наследниками, но не оформлялось нотариально, как
это требовал закон того времени. Нередко было и то, что при жизни
юридический собственник всецело передавал свой участок в распоряжение своих
будущих наследников или правопреемников. Был и другой вариант – земля
юридически числилась за одним лицом или группой лиц, а распоряжались ею и
те, кто в ее покупку вложил деньги. В виду запутанности частных поземельных
отношений сотрудники Амурской экспедиции вынуждены были оговорить сам термин
«владение». Под ним они подразумевали «…такое физическое или коллективное
лицо, которое в правосознание местного населения составляет полноправную
юридическую единицу и имеет в своем распоряжении определенный, если не
обмежеванный, то, во всяком случае, отграниченный от остального имения
участок земли» .
Не менее интересны, с точки зрения права собственности и взаимоотношения
между самими совладельцами земли. Если земля приобреталась совместно, то она
делилась между ними по паям, сообразно вложенным в нее средствам, а
организация управления хозяйством осуществлялось подобно торговому дому. Как
правило, совладельцы - это ближайшие родственники (обычно братья), которым
досталось в наследство имения. Были зафиксированы случаи, когда часть земли
не делилась между ними, а находилась в совместном пользовании. В интересах
севооборота мог происходить даже регулярный передел личных земельных паев.
Сотрудниками Амурской экспедиции был выявлен один случай, когда
собственником земли было целое крестьянское общество, приобретшее ее по
закону 1861 г. Однако, они, выделив земли общинного пользования, поделили
пахотные угодья на паи, установив порядок их регулярного передела .
И последний штрих, завершающий описание частного землевладения в Амурской
области. Не смотря на настойчивое стремление властей внедрить в Приамурье
хуторские отруба, происходила концентрация частноваладельческих заимок в
своеобразные небольшие поселения. Таковыми были в Амурской области деревни
Буяновская, Ланкинская, Ефремовская .
На территории Приамурского края располагались два казачьих войска – Амурское
и Уссурийское. Поземельные отношения среди них регулировались вплоть до 1917
г. законом от 21 апреля 1869 г. «О поземельном устройстве в казачьих
войсках» . Земли, занимаемые казачьими войсками, делились на три группы: 1)
отведенные казачьим станицам; 2) наделы генералов, офицеров, войсковых
казачьих чиновников и 3) запасные земли. При наделении казачьих станиц
отводилось им удобной земли по 30 десятин на каждого приписанного к ней
рядового казака, офицера, генерала. Последние могли получить дополнительные
наделы в размере в повышенном размере, но вне пределов станицы. Кроме того,
300 дополнительных десятин выделялось тем станицам, в которых были
приходские церкви. В Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, расчищенные
трудами казаков от леса или осушенные от болот земли причислялись к
станичным, независимо от установленной выше нормы. Вся станичная земля
находились в общинной собственности, и никоим образом не могла отчуждаться.
Земля, отводимая станичным обществам, распределялась по паям. Пай выделялся
каждому казаку по достижению им 17-летнего возраста. Права на пай имели
также вдовы рядовых казаков, казацких генералов, офицеров и чиновников пока
их сыновья не достигли 17 летнего возраста, а дочери не вышли замуж. После
этого вдовам полагалось уже половина пая умершего мужа. При выходе замуж
такой вдовы она полностью теряла права на пай своего первого мужа. Круглые
казацкие сироты, или оставленные без попечения бывшей казацкой вдовой дети,
по выходе ее вновь замуж, также обеспечивались отцовским паем. Сыновья могли
быть лишены пая по достижению 17-летнего возраста, дочери – по выходе замуж.
Если оставался после казака один ребенок-сирота, то ему выделяли половину
отцовского пая.
Разделение земель на паи и методы их хозяйственного использования решались с
согласия всего станичного общества. Запасная земля использовалась на
различные войсковые надобности, но могли сдаваться и в аренду. Сроки аренды
были следующие: а) под полевые земли не свыше 12 лет; 2) участки под сады,
огороды, рыбные ловли и т.д. - не свыше 24 лет; 3) участки под заводы,
фабрики, каменоломни и т.п. на срок не свыше 99 лет, но не иначе как с
царского соизволения.
В принципе эти нормы отдавали архаизмом времен Соборного уложения 1649 г.,
обуславливавшие наличие у казаков, как и у дворян, земли несением военной
службы, а размер, выделенных участков – занимаемой должностью.
В 1894 г. для закрепления точно определенных границ земель занятых амурскими
и уссурийскими казаками, а также для будущего их расселения Приамурский
генерал-губернатор С.М. Духовской определил им так называемый дополнительные
земли. В результате вместе с «отводом Духовского» дальневосточным казакам
была выделена площадь земель размером около 15 млн. десятин (см. табл.).
Правовое положение этих «отвода Духовского» было крайне неопределенно, так
как казаки могли освоить лишь незначительную часть. Столь же незначительная
часть «отвода» сдавалась казаками в аренду крестьянам-переселенцам под
вырубку леса и другие нужды. Решением Совета министров от 11 августа 1909 г.
на свободных от хозяйственного использования «отвода» было разрешено, с
дозволения Приамурского генерал-губернатора, создавать переселенческие
участки для крестьян-новоселов .
Другая особенность дальневосточного казачества заключалась в том, что по
своему хозяйственному обустройству они уступали крестьянству, несмотря на
обилие земель им предоставленных. Виной тому было два обстоятельства: 1) они
не могли селиться там, где это было им выгодно, а селились на приграничных
землях, многие из которых были либо мало плодородны, либо подвергались
частому наводнению; 2) тяготы казачьей службы, когда взрослые и
трудоспособные мужчины не по своей воле уходили служить из станицы
(крестьяне вплоть до I-ой мировой войны в армию не призывались).
Все эти обстоятельства вызвали отрицательное отношение военного начальства к
столыпинской реформе. Оно резонно аргументировало свою позицию следующим
образом: «Раздел надельных казачьих земель в собственность не минуемо
создаст в более или менее близком будущем значительное неравенство в
землеобеспеченности казаков и даже контингент безземельных казаков, которые
вследствие этого не будут в состоянии нести службу» .
Примечания
М.А. Ковальчук, А.А. Тесля Земельная собственность в России: правовые
и исторические аспекты XVIII - первая половина XIX вв. Монография.
Хабаровск: Изд-во ДВГУПС, 2004.
Здесь читайте:
Андрей Тесля (авторская
страница).
|
