|
|
Маркс Тартаковский
Мировая история как эксперимент и загадка
МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН. (Эпилог)
И ВОТ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВ, ВОЗНИКШИХ НА СТЕНЕ ЧЕРТОГА ЦАРСКОГО: "Исчислен срок
Вавилону и положен ему конец; ты, Валтасар, царь, взвешен на весах и найден
невесомым; разделено будет царство твоё и отдано мидянам и персам.
В ту же самую ночь Валтасар был убит.
Вот эту страницу Библии (Книга пророка Даниила, гл. 5) в каком-то чрезвычайно
вольном изложении вспомнил я ночью на этой покатой во все стороны Красной
площади, выбеленной прожекторами и заметаемой февральской позёмкой. Немигающие
глаза на портрете во всю центральную часть фасада нынешнего ГУМа (а тогда
загадочного, с бельмами окон, здания) следили за мной. Поворачиваясь к
Мавзолею, спиной я чувствовал тяжёлый неотрывный взгляд. И невольно
оглядывался.
Хотелось поскорее убраться отсюда, с этой безлюдной площади, но что-то мешало
мне. Точно воздух вокруг сгустился и препятствовал всякому моему движению.
Меня сковывал этот немигающий взгляд.
Я пытался отделаться от кощунственного воспоминания о вавилонском царе, о
котором известно только, что в ту же самую ночь он был убит, ничего более, - и
не мог.
Кажется, вот тогда впервые повеяло на меня подлинным дыханием Времени...
Говорят:
ВАЖНЕЙШИЙ УРОК ИСТОРИИ В ТОМ, что она ничему не учит.
Таково расхожее мнение.
"Историк - пророк, предсказывающий назад" - ироническое замечание Фридриха
Гегеля.
Порой сами историки иронизируют над своей наукой, полагая, что "Теория
относительности" приложима, скорее, не к физике, а к истории.
Знание прошлого всегда несколько приблизительно. Вот характерный
профессиональный анекдот.
Когда-нибудь наш дальний потомок, роясь в прахе веков, отыщет очки, пенсне и
монокль - и решит, что очки (в капитальной оправе, с дужками) носил, вероятно,
человек весьма состоятельный, пенсне, кое-как цеплявшееся за нос, принадлежало
лицу среднего достатка, тогда как монокль - конечно же, пролетарию, которому
недостало средств даже на приобретение второго стекла...
И вот как обращается один современный историк к другому:
...Ты времени сын, тебе не дано
Постигнуть в плену систем,
Что сгнили мосты и давным-давно
Фиалки пахнут не тем,
Что корни пуская, живя в борьбе,
Летя кувырком во тьму,
Эпоха подобна самой себе
И более ничему...
Вроде бы справедливо... Но мне ближе суждение библейского Экклезиаста: "Что
было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под
солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже
в веках, бывших прежде нас". А ещё ближе суждение небезызвестного Козьмы
Пруткова: "Если бы всё прошедшее было настоящим, а настоящее продолжало
существовать наряду с будущим, кто был бы в силах разобрать: где причины и где
последствия?..
НАСТОЯЩЕЕ ЕСТЬ СЛЕДСТВИЕ ПРОШЕДШЕГО, а потому непрестанно обращай взор свой на
зады, чем сбережешь себя от знатных ошибок".
И впрямь, кого же и вопрошать о настоящем - и о грядущем, чтобы избегнуть
"знатных ошибок" - как не человека, сведущего в том, что уже было?
Вернуться к оглавлению
Книга предоставлена автором специально для публикации в ХРОНОСе.
Здесь читайте:
Гобино, Жозеф
Артур де - Опыт
о неравенстве человеческих рас, Москва,
"Одиссей" - "Олма-пресс", 2001 г.
|
