   |
| |
 |
А.А. Васильев |
-- |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
XPOHOCФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИРЕЛИГИИ МИРАЭТНОНИМЫСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
А.А. ВасильевИстория Византийской империиТом 2Падение Византии. Эпоха Палеологов (1261 - 1451).2. Внешняя политика Михаила VIIIВизантия и Королевство Обеих Сицилий. Карл Анжуйский и Сицилийская ВечерняЦентральное место во всей внешней политике Михаил VIII занимают его отношения к королевству Обеих Сицилии; в связи с последними развиваются и принимают известные формы его отношения к итальянским республикам - Генуе и Венеции - и к папской курии. Отношения к туркам на востоке также находятся в зависимости от западной политики. Как уже было рассказано выше, в конце XII века германский государь Генрих VI Гогенштауфен, сын Фридриха Барбароссы, благодаря своему браку с нормандской принцессой Констанцией, наследницей нормандского государства в Южной Италии и Сицилии, объединил королевство Обеих Сицилий под своей властью и вместе с тем унаследовал всю упорную вражду норманнов к Византии и их завоевательные планы. Соединение королевства Обеих Сицилий с Германией продолжалось до 1250 г., когда умер Фридрих II Гогенштауфен, после смерти которого его побочный сын Манфред сделался королем сицилийским; в Германии же воцарился на короткое время законный сын Фридриха Конрад IV. Под управлением Манфреда, заботившегося не только о материальных, но и о духовных интересах своего государства, Сицилия наслаждалась глубоким миром; двор его был самым блестящим двором того времени; иностранные государи с уважением относились к Манфреду, и бежавший из Константинополя последний латинский император Балдуин II обращался к нему за помощью о возвращении утерянного трона. В отношении Византии Манфред усвоил политику своих предшественников, которая должна была серьезно беспокоить Михаила VIII, особенно со стороны возможной латинской реставрации в Константинополе. Только что было отмечено, что лишившийся престола Балдуин II уже появился при дворе Манфреда с определенными планами и мольбами. Кроме того, подеста (главный представитель) живших в Константинополе генуэзцев, которые в то время пользовались совершенно исключительно благоприятными условиями торговли в Византии, вступил в сношения с Манфредом и предлагал план внезапного овладения Константинополем и восстановления в нем латинского господства. Узнав об этом, разгневанный Михаил VIII выслал генуэзцев из столицы и завязал сношения с Венецией, результатом которых был новый договор с республикой св. Марка, восстанавливавший и подтверждавший прежние привилегии венецианцев и обязывавший последних совместно с греками выступить против генуэзцев, если последние откроют военные действия против империи. Но каких-либо реальных действий против Византии Манфред проявить не успел, так как погиб жертвой папской интриги. Папы, видя, что сила Гогенштауфенов после смерти Фридриха II, непримиримого врага папства, ослабла, решили в лице Манфреда нанести ненавистной династии окончательный удар. Исполнителем папских планов явился Карл Анжуйский, брат французского короля Людовика IX Святого. Но папа, призывая Карла занять Сицилийское королевство, имел в виду не только уничтожение Гогенштауфенов, но и ту помощь, которую Карл даст для восстановления Латинской империи на Востоке; по крайней мере, папа выражал надежду, что при помощи Карла “положение империи Романии будет исправлено” (imperii Romani status reformabitur). [+684] Принимая предложение папы вмешаться в южно-итальянские дела, Карл Анжуйский открывал этим эру французских походов в Италию, - эру, столь гибельную для насущных интересов Франции, которая в течение нескольких веков должна была тратить свою энергию и средства на Италию, вместо того, чтобы направлять свои силы и внимание на ближайшие соседние страны, например, на Нидерланды и на Рейн. Существует немного крупных исторических фигур, которые бы изображались историками в столь мрачных красках и, может быть, не совсем правильно, как Карл Анжуйский. После ряда работ о нем можно теперь навсегда покончить с легендой, которая делала из него настоящего тирана, “жадного, хитрого и злого, готового всегда потопить в крови малейшее сопротивление.” [+685] Обращаясь к Карлу, папы, по-видимому, не учли отличительных черт в его характере, которые отнюдь не позволяли думать, чтобы он согласился быть лишь простым орудием в руках другого. Это был выдержанный, энергичный, временами суровый до жестокости правитель, не лишенный вместе с тем некоторой веселости, любви к турнирам и влечения к поэзии, искусству и науке и не желавший сделаться игрушкой в руках пригласившего его в Италию папства. Явившись с войском в Италию, Карл разбил Манфреда при Беневенте (1266 г). Манфред погиб, после чего Сицилия и Неаполь перешли во французское владение. Новым королем Обеих Сицилии стал Карл Анжуйский. Французы толпами стали покидать свою родину и тысячами переселяться в новые владения Карла, где в целом условия для жизни были прекрасны. [+686] Вскоре после этого ясно проявилось отношение Карла к Византии. Он с согласия и в присутствии папы заключил в Витербо, небольшом итальянском городке на севере от Рима, с изгнанным латинским императором Балдуином II договор, по которому последний передал Карлу право на верховную власть над всеми франкскими владениями в прежней Латинской империи, выговорив себе лишь Константинополь и несколько островов в Архипелаге, для отвоевания которых от ромеев ему должен был помочь Карл. Нормандские притязания на Византию снова таким образом ожили в полной мере при французском владычестве в королевстве Обеих Сицилий. Михаил VIII, понимая всю грозу надвигавшейся против него опасности, прибегнул к целому ряду искусных дипломатических шагов. С одной стороны, путем переговоров с папой об унии между восточной и западной церквами, Михаил как бы отвлекал его от тесного сотрудничества с Карлом и заставлял желать примирительного направления в отношении к Византии. С другой стороны, Михаил решил примириться с генуэзцами, которые, как было упомянуто выше, имели намерение, вступив в сношения с Манфредом Сицилийским, передать Константинополь латинянам, за что и были изгнаны из столицы. Генуэзцы получили разрешение вернуться в Константинополь, где им был отведен определенный квартал не в самом городе, а в его предместье Галате, по ту сторону Золотого Рога. Последнее обстоятельство не помешало генуэзцам возвратить себе все прежние торговые привилегии, расширить сферу своей торговой деятельности и оттеснить на второй план своих соперников венецианцев. Один генуэзец, например, из фамилии Цаккариа, получив от императора право на разработку богатейших квасцовых залежей в горах около малоазиатского города Фокеи (по-итальянски Фоджа, Фолья), лежащего при входе в Смирнский залив, создал себе колоссальное состояние. [+687] В результате на всем византийском Востоке при Палеологах Генуя заняла место Венеции. Между тем, Карл Анжуйский занял остров Корфу, сделав этим первый шаг в выполнении своего плана нападения на Византию. Тогда Михаил VIII, в видах большей успешности своей согласительной политики с папой и в надежде хоть несколько повлиять на наступательную в отношении Византии политику Карла Анжуйского, обратился к брату последнего, французскому королю Людовику IX Святому, наиболее благочестивому, справедливому и уважаемому государю того времени, которого, незадолго до обращения к нему Михаила, уже просила Англия в качестве третейского судьи решить сложные вопросы английской внутренней жизни. Обстоятельства складывались так, что Людовик IX снова приглашался в роли посредника сыграть важную роль на этот раз в истории Византии. В конце шестидесятых годов византийские послы прибыли во Францию “в виду предстоящего объединения Греческой и Римской церкви.” Михаил предложил французскому королю “быть арбитром условий объединения церквей и заранее заверил его в своем полном согласии.” [+688] Известно, что вначале Людовик IX не одобрял решения его брата Карла завоевать Южную Италию, и только позднее он как бы примирился со свершившимся фактом, по всей вероятности, потому, что его успели убедить в полезности этого для будущего крестового похода. Кроме того, и планы Карла завоевать Византию встретили в Людовике также отрицательное отношение, так как, если бы главнейшие силы Карла были направлены на Константинополь, то этим самым они не были бы в состоянии принять должного участия в крестовом походе ко святым местам, идеей о котором был так увлечен сам Людовик. Сообщенное же Людовику через посольство решение Михаила просить выступить в качестве третейского судьи в вопросе о соединении церквей и обещание императора всецело подчиниться его решению также склоняли французского короля, ревностного католика, на сторону византийского императора. Трудно было ожидать, что давление со стороны Людовика могло оказать действительное воздействие на воинственно настроенного брата в смысле отказа последнего от завоевательных планов на империю. Но что несколько задержало Карла в его военных действиях против Византии, это второй крестовый поход Людовика в Тунис, задевавший интересы Карла на Западе. Вопрос об отношении Карла к возникновению этого похода является спорным. [+689] Неожиданная смерть Людовика в Тунисе (1270 г.) разрушила надежды Михаила на его содействие. Византийские послы, незадолго до смерти Людовика прибывшие в Тунис для переговоров, должны были уехать обратно “с пустыми, - по словам греческого источника, - от обещаний руками.” [+690] Явившийся в Тунис Карл двумя блестящими победами принудил тунисского эмира заключить с ним мир на условии возмещения военных издержек и уплаты Карлу ежегодной дани, после чего он снова решил приняться за осуществление своего плана нападения на Византию. Но на обратном пути из Туниса страшная буря уничтожила большую часть флота Карла, так что он, по крайней мере, на некоторое время, казалось, был лишен возможности предпринять против Византии наступление в столь широких размерах, как он предполагал раньше. Однако, в начале семидесятых годов Карл смог уже отправить значительное наемное войско в Пелопоннес, именно в Ахайю, где оно с успехом боролось с находившимися там императорскими войсками. Кроме того, в то же время Карл сумел утвердиться на Балканском полуострове, взяв несколько укрепленных пунктов, во главе с Диррахием (Дураццо, Драчем), по восточному побережью Ионийского моря; нагорные албанские племена покорились Карлу, и деспот Эпирский присягнул ему на верность. После этого неаполитанский король стал величать себя государем Албании (regnum Albaniae). [+691] В одном документе он называет себя “Божьей милостью король Сицилии и Албании” (Dei gratia rex Sicilie et Albanie). [+692] В одном письме Карл пишет, что албанцы “избрали нас и наших наследников в короли и вечные владыки названного государства” (nos et heredes nostros elegerunt in reges et dominos perpetuos dicti Regni). [+693] Итальянский историк XX века замечает в связи с этим: “Когда деятельность Карла становится лучше изученной и известной, он выступает в истинном свете, как дальний предшественник политической и гражданской независимости албанского народа, которая и в начале XX века кажется мечтой, смутным и неясным устремлением.” [+694] Но Карл этим не удовлетворился. Он обратился к сербам и болгарам, в которых нашел усердных союзников. Посланники “imperatoris Vulgarorum et regis Servie” [*90] появились при его дворе. [+695] Множество южных славян стали к нему вступать на службу и переселяться на итальянскую почву. Один русский ученый, хороший знаток итальянских архивов, извлекший из них много сведений о славянах (В. Макушев), писал, что, несмотря на отрывочность сведений, “по ним можно судить о ходе славянских поселений в Южной Италии и о многочисленности славян, стекавшихся со всех сторон югославянского мира на службу Анжуйцев... Славянские поселения в Южной Италии с XIII по XV век постоянно увеличиваются: основываются новые, разрастаются старые.” [+696] В одном памятнике 1323 г. в Неаполе упоминается “квартал, который называется болгарским” (vicus qui vocatur Bulgarus). [+697] Сербские и болгарские послы прибыли для переговоров в Неаполь. Отсюда видно, какая серьезная опасность угрожала Византии со стороны славяно-французских союзников. Более того, Венеция, которая занимала самое важное место в политической, экономической и торговой жизни государства Карла, была с ним в дружеских отношениях и в данный момент поддерживала его империалистическую политику на Востоке. [+698] К тому же, низложенный и ослепленный Михаилом VIII последний Никейский император Иоанн IV Ласкарь, бежав из византийской темницы, явился по приглашению Карла к его двору. [+699] [*91] Но искусный в политике Карл встретил не менее искусного политика в лице Михаила, направившего главное внимание на папскую курию, которой он обещал соединение церквей. Папа Григорий X охотно пошел навстречу желанию императора, может быть, не столько под влиянием все усиливавшегося могущества Карла, которое также, конечно, могло его устрашать, сколько в силу своего искреннего желания установить церковный мир и единство и получить надежду на освобождение Иерусалима. Конечно, в подобной мирной политике сближения с восточной церковью Григорий X встречал целый ряд препятствий со стороны Карла, мечтавшего о насильственном подчинении императора. Однако, папе удалось убедить Карла отложить на год уже решенный поход на Византию и в это время достигнуть соединения с восточной церковью. Посланцы Михаила Палеолога на собор, который должен был собраться во французском городе Лионе, в полной безопасности прошли по владениям Карла, который снабдил их специальными охранными грамотами и провизией. [+700] В 1274 году, в Лионе была оформлена уния между папой и представителями Михаила VIII. Согласно недавно проанализированным документам ватиканских архивов, оформление унии привело в то же самое время к переговорам Григория X и Михаила VIII по поводу нового антитурецкого союза. Кардинал высокого ранга был послан в Константинополь глубокой зимою. Дата и место встречи для личных переговоров папы и императора были немедленно определены: они должны были встретиться в понедельник, на Пасху 1276 года в Бриндизи или Валоне. Однако, в самом начале года, 6 января, папа внезапно скончался и проект этот кончился ничем. [+701] Михаил, однако, почувствовал, что у него есть право надеяться на поддержку папы в его планах на отвоевание прежде входивших в состав империи областей Балканского полуострова. Действительно, Михаил открыл наступательные действия против войск Карла и его союзников и одержал над ними крупный успех, так как Карл был отвлечен в это время затруднениями с Генуей. Однако, после некоторых трений между ним и папами, вызванных Лионской унией, Карл сумел посадить на папский трон в лице француза Мартина IV одного из своих лучших друзей, который, став всецело на сторону политики сицилийского короля, порвал заключенную с Мануилом унию. Затем, между Карлом, титулярным латинским императором и Венецией был в 1281 г. заключен договор “для обратного отвоевания империи Романии, которая находится во владении Палеолога” (“ad recuperationem ejusdem Imperii Romaniae, quod detinetur per Paleologum”). [+702] Против Византии создалась громадная коалиция: войска из латинских владений на бывшей территории империи, из Италии, из родной Карлу Франции, венецианский флот, папа, сербы и болгары. Казалось, Византийское государство стояло на краю гибели, а Карл Анжуйский, этот, по словам одного историка (Нордена), “предтеча Наполеона в XIII веке” [+703] стоял на пороге всемирного могущества. Греческий источник XIV века Григора писал, что Карл “мечтал, если только овладеет Константинополем, так сказать, о всей монархии Юлия Цезаря и Августа.” [+704] Западный хронист того же времени Санудо отметил, что Карл “стремился к мировой монархии” (asperava alla monarchia del mondo). [+705] Это был самый критический момент во внешней политике Михаила. В 1281 г. Михаил VIII начал переговоры с египетским султаном Кала'уном о военном союзе “против общего врага,” то есть против Карла Анжуйского [+706]. Спасение для Византии неожиданно пришло с Запада, а именно из Сицилии, где 31 марта 1282 г. в Палермо против французского владычества вспыхнуло восстание, охватившее быстро весь остров и ставшее в истории известным под названием Сицилийской Вечерни. [+707] В последнем событии играл некоторую роль и Михаил VIII. Когда речь заходит о Сицилийской Вечерне, одном из важнейших событий в первоначальной истории политического объединения Италии, то всегда приходит на ум написанное еще в начале сороковых годов XIX века и выдержавшее впоследствии много изданий сочинение знаменитого итальянского историка и патриота Амари (Michele Amari) “Война Сицилийской Вечерни” (La guerra del Vespro Siciliano), положившее основание научному изучению этого вопроса. Но, конечно, во времена Амари далеко не все материалы были доступны, и он сам, знакомясь последовательно с новыми открытиями в данной области, вносил в позднейшие издания своей книги некоторые дополнения и изменения. Немалое оживление в изучении этого вопроса было вызвано празднованием в Сицилии в 1882 г. шестисотлетия со времени Сицилийской Вечерни, когда появился ряд новых изданий. Громадное количество свежего и важного материала дали и еще продолжают давать документы Анжуйского архива в Неаполе и Ватиканского в Риме, и особенно документы испанских архивов. Сицилийская Вечерня, представляющаяся на первый взгляд событием исключительно западноевропейской истории, имеет отношение и к истории Византии. [*92] До появления труда Амари обычно полагали, что главным создателем и руководителем сицилийской революции 1282 г. был сицилийский изгнанник Джованни Прочида (Прокида), который, побуждаемый чувством личной мести, вступил в переговоры с королем Петром Арагонским, с византийским императором Михаилом VIII, с представителями сицилийской знати и некоторыми другими лицами, всех их привлек на свою сторону и произвел таким образом восстание. Главным виновником революции считал Прочиду, между прочим, и великий гуманист XIV века Петрарка. [+708] Амари, на основании исследования источников, показал, что в целом этот рассказ представляет собой легендарное развитие определенного исторического и для вопроса о причинах сицилийского восстания второстепенного факта. [+709] Население Сицилии чувствовало сильное раздражение против сурового французского владычества. Высокомерное отношение к покоренным и страшные налоги, возросшие особенно ввиду дорогой и трудной экспедиции Карла против Византии, в связи с общими интересами международной жизни той эпохи, были главными причинами восстания 31 марта. Недовольством сицилийского населения искусно воспользовались два лучших, если не считать Карла, политика той эпохи, Михаил VIII и Петр Арагонский. Последний, будучи родственником бывшего сицилийского короля, уже известного нам Манфреда, побочного сына Фридриха II Гогенштауфена, признавал за собой права на обладание Сицилией и не мог примириться с чрезмерным могуществом Карла. Это обстоятельство учел Михаил VIII, который обещал испанскому королю денежную субсидию, если только он откроет военные действия против страшного для Византии Карла. В Италии на сторону Петра стала императорская партия гибеллинов и часть сицилийской знати. Посредником во всех этих переговорах и был вышеупомянутый Джованни Прочида, в чем и заключается его роль в сицилийском восстании 1282 г. Восстание удалось. По приглашению сицилийцев, Петр Арагонский в августе того же года высадился на острове и в Палермо был коронован короной Манфреда. Попытки Карла, возвратившегося с востока, где шли военные действия против Византии, подчинить восставшую Сицилию и изгнать оттуда Петра Арагонского, оказались безуспешными и заставили Карла отказаться от широких планов против империи Михаила VIII. После этого Карл остался государем только Южной Италии. Из этого видно, какое важное значение для Византии имела Сицилийская Вечерня, лишившая Карла Сицилии и спасшая Восточную империю от смертельной опасности со стороны сицилийского владыки. Вместе с тем события, связанные с восстанием 1282 г., положили начало дружественным сношениям византийских императоров с испанскими (арагонскими) королями. Как было отмечено выше, Михаил VIII помогал денежными средствами Петру Арагонскому в его экспедиции против Сицилии и этим самым принял участие в решении сицилийского вопроса. В своей автобиографии Михаил VIII, упомянув о походе войск Карла против его державы, замечает: “Сицилийцы, отнесшись с презрением к остальной его (т.е. Карла) силе, как ничтожной, дерзнули поднять оружие и освободиться от рабства; поэтому, если я сказал бы, что свободу, которую уготовил им Бог, уготовил через нас, то я сказал бы согласное с истиной!” [+710] Сицилийская Вечерня оказала сильное влияние на положение папы Мартина IV. Дело касалось не только того неслыханного новшества, что, как писал историк Ранке, “народ вопреки повелениям Рима осмелился поставить себе короля.” [+711] События 1282 г. подрывали в корне византийскую политику этого папы, который, как мы видели выше, порвав с Лионской унией и всецело перейдя на сторону восточных планов Карла Анжуйского, надеялся на латинскую оккупацию Константинополя. Сицилийская Вечерня сделала это невозможным, так как она раздробила и ослабила южно-итальянское государство Карла, бывшее до тех пор главным основанием для западной наступательной политики против Византии. Международные отношения и недовольство Сицилии, которыми воспользовался Михаил VIII, спасли Византию от гибельной опасности, уготовляемой ей всемогущим Карлом Анжуйским. Восточная политика Михаила VIIIГлавные силы и внимание государей Никейской империи и, после возвращения Константинополя, Михаила VIII были направлены, как известно, на запад для обратного завоевания Балканского полуострова, и затем на изнурительную и решавшую судьбу восстановленной империи борьбу с Карлом Анжуйским. Восточная граница находилась в некотором пренебрежении, и византийское правительство иногда как бы забывало о грозной турецкой опасности с востока. Византийский историк XV века Георгий Франдзи пишет: “В царствование Михаила Палеолога, вследствие войн, веденных в Европе против итальянцев, начались опасности для ромейской державы в Азии со стороны турок.” [+712] Конечно, опасность со стороны турок началась для Византии гораздо раньше; но в этом замечании историка верно отмечена черта восточной политики при Михаиле VIII. Счастьем для империи в его время являлось то, что сами турки в XIII веке переживали смутную эпоху своего существования. В тридцатых и сороковых годах XIII века с востока появилась грозная опасность монгольского нашествия. Иконийский, или Румский, султанат сельджуков, соприкасавшийся с восточной границей Никейской империи, был разгромлен монголами. Во второй половине XIII века, то есть во время Михаила VIII, последние Сельджукиды были простыми наместниками персидских монголов, владения которых простирались от Индии до Средиземного моря. Во главе их стоял Хулагу, признававший своим сюзереном хана восточных монголов. В 1258 г. Хулагу захватил Багдад, где последний Аббасид погиб насильственной смертью. После этого он захватил и опустошил Сирию, Месопотамию и окрестные страны. Он думал о походе на Иерусалим и, возможно, о кампании против Египта. Однако, известия о смерти Великого Хана монголов Мангу заставили Хулагу отказаться от агрессивных планов в южном направлении. Монгольская династия, установившаяся в Персии, была в последние десятилетия XIII века союзником христиан против мусульман. Современный исследователь писал: “Хулагу повел турок-несториан (то есть христиан) из Средней Азии в настоящий желтый крестовый поход против ислама.” [+713] В конце концов, в 1260 г. монгольская армия была разбита египетскими мамлюками при Айн-Джалуте. Другое весьма могущественное государство монголов образовалось севернее, на территории России. Это была Золотая, или Кыпчакская, Орда со столицей в Сарае на нижней Волге. Отдавая себе отчет в важности этого нового монгольского фактора в международной жизни своей эпохи, Михаил Палеолог неоднократно пытался использовать его в своей внешней политике. [+714] В этой связи важно заметить, что мамелюкская династия, установившаяся в Египте в 1250 г., в этнографическом плане была связана с южной Россией. Слово “мамлюк” означает - “принадлежащий,” “находящийся в собственности,” “раб.” Мамлюки в Египте были сначала тюркскими рабами-телохранителями, набранными при преемниках Саладина. В 1260 г. эти “рабы” захватили трон и правили в Египте с 1260 г. по 1517 г., когда Египет был завоеван турками-османами. С конца тридцатых годов XIII века основной контингент телохранителей мамлюков состоял из представителей тюркского племени куманов (половцев) с юга России, которые бежали от монгольского нашествия или же захватывались в плен и продавались в рабство. [+715] Византийский историк говорит, что мамлюки были “европейскими скифами, пришедшими с берегов Меотиды (Азовского моря) и реки Танаис (Дон).” [*93] [+716] Этим объясняется тот факт, что куманское происхождение многих мамлюков делало их заинтересованными в сохранении и развитии связей со своими соплеменниками на юге России, где даже после монгольского нашествия осталось значительное количество половцев. Кроме того, хан Золотой (Кыпчакской) орды принял ислам, и султан Египта мамлюк Бейбарс также был мусульманином, тогда как Хулагу был шаманистом, то есть язычником [+717] и врагом ислама. Смертельная вражда, не только политическая, но и религиозная, существовала между Хулагу и Берке (Береке) - ханом Золотой Орды. Сухопутная дорога между мамлюками и кыпчаками перерезана владениями Хулагу. Сообщение по морю между Египтом и югом Руси было возможно только через Геллеспонт, Босфор и Черное море, однако оба пролива находились в руках Византийского императора, так что мамлюкам требовалось специальное разрешение от Михаила Палеолога для их использования. [+718] В соответствии с этим египетский султан, “желая быть другом ромеев и желая иметь разрешение для египетских купцов плавать через наши проливы [Геллеспонт и Босфор] [*94] один раз в год,” послал своих послов Михаилу Палеологу. [+719] Трудность заключалась в том, что в это время Михаил находился в дружеских отношениях с Хулагу, главой монголов Персии и ответ послам все время откладывался. В конце концов в 1265 году кыпчакский хан Берке начал войну против Михаила, в которой на стороне монголов принял участие болгарский царь Теч (Тич) под руководством Ногая, полководца Берке. Монголы (татары) и болгары разбили византийские войска. После этого поражения Михаил был вынужден прекратить дружественные отношения с Хулагу и начать взаимоотношения с кыпчаками и египтянами. [+720] Для того, чтобы завоевать благосклонность могущественного Ногая, Михаил дал ему в жены свою побочную дочь и в следующей войне против болгарского царя Константина Теча Михаил был активно поддержан своим новым родственником. В результате болгарский царь был вынужден прекратить военные действия. [+721] Дипломатические отношения между Золотой Ордой, Египтом и Византией продолжались во время всего царствования Михаила. [+722] Весьма интересны дружественные взаимоотношения между Михаилом Палеологом и египетским султаном мамлюком Кала'уном (1279-1290). Общая опасность заставила обоих монархов прийти к соглашению, ибо далеко идущие планы Карла Анжуйского угрожали обеим империям. Эти взаимоотношения должны были привести к заключению настоящего договора о дружбе и торговле, который, согласно французскому историку М. Канару, заключен в 1281 году. Однако, согласно немецкому историку Ф. Дёльгеру, взаимоотношения Михаила и султана не вышли за стадию дипломатических переговоров. Падение Карла Анжуйского и Сицилийская Вечерня полностью изменили ситуацию как на Западе, так и на Востоке. [+723] В Малой Азии Михаилу Палеологу никто особенно не угрожал. Хотя он порвал дружеские отношения с Хулагу, персидские монголы были слишком заняты своими внутренними проблемами, чтобы предпринимать решительные шаги против Византии. Что касается Румского султаната, он находился в большой зависимости от Монгольской империи. Однако, отдельные турецкие отряды, грабительские шайки, не считаясь ни с какими договорами, заключенными раньше между императорами и султанами, заходили вглубь страны, разоряли города, поселки и монастыри, избивали и уводили в плен население. Византия еще со времен арабского могущества создала на восточной малоазиатской границе ряд укрепленных пунктов, особенно среди горных проходов (клисур), и выработала помимо регулярного войска своеобразный вид защитников государственных границ, так называемых акритов, о которых речь уже была выше, или грани-чаров, этого византийского казачества. Постепенно, по мере продвижения турок к западу, отходила к западу и пограничная линия с ее защитниками - акритами, которые в XIII веке сосредоточились уже по преимуществу в горах Вифинского Олимпа, т.е. в северо-западном углу Малой Азии. В никейскую эпоху эти пограничные поселенцы, наделенные землей, освобожденные от налогов и повинностей и достигшие большого благосостояния, должны были нести исключительно военную службу, защищая границу от врагов, и, насколько можно судить по источникам, защищали ее храбро и энергично. Но со времени перенесения столицы из Никеи в Константинополь акриты перестали пользоваться прежней поддержкой правительства, которое в новом центре чувствовало себя в меньшей зависимости от восточной границы. Кроме того, Михаил Палеолог в силу предпринятой финансовой реформы произвел среди акритов учет их достатка и отчислил в пользу казны большую часть доходов с их земель. Последняя мера, окончательно подорвав экономическое благосостояние вифинских акритов, на котором основывалась их служебная готовность и которое, по словам источника, является “нервами войны,” [+724] оставила восточную границу империи почти беззащитной. После подавления поднятого акритами восстания правительство удержалось от полного их уничтожения только из опасения открыть дорогу туркам. Еще со времени ранних работ В. И. Ламанского, нашего знаменитого слависта, некоторые ученые видят в вифинских акритах славян. [+725] Однако, гораздо вероятнее в акритах видеть представителей разнообразных народностей, среди которых могли быть и потомки давно уже поселенных в Вифинии славян. Таким образом, односторонняя внешняя политика Михаила VIII с исключительным уклоном к Западу печально отразилась на восточной границе, которая потеряла последнее средство к защите против турок, хотя бы и в виде их грабительских нападений, которые имели место при Михаиле. Результаты восточной политики Михаила дадут себя почувствовать, как только турки, после некоторого периода смут и распада, снова объединятся и усилятся в лице турок-османов, которые нанесут Византии, в конце концов, окончательный удар и уничтожат Восточную христианскую империю.
[+684] См.: E. Martene, U. Durand. Thesaurus novus anecdotorum, vol. II. Paris, 1717, p. 197; E. Jordan. Les Registres de Clement IV (1265-1268). Paris, 1893, p. 61-62 (n. 224); W. Norden. Das Papsttum und Byzanz. Die Trennung der beiden Machte und das Problem ihrer Wiedervereinigung bis zum Untergange des byzantinischen Reichs 1453. Berlin, 1903, S. 444, note 1. [+685] E. Jordan. Les Origines de la domination angevine en Italie. Paris, 1909, pp. 410; 414-415. [+686] См. восторженное описание итальянских владений Карла: F. Carabellese. Carlo d'Angiò nei rapporii politici e commerciali con Venezia e l'Oriente. Bari, 1911, pp. XXVIII-XXX (посмертно изданное сочинение автора). [+687] W. Heyd. Histoire du commerce du Levant au moyen âge. Leipzig, 1885, vol. I, p. 438; W. Miller. The Zaccaria of Phocaea and Chios (1275-1329) in: W. Miller. Essays on the Latin Orient. Cambridge, 1921, pp. 284-285. См. также весьма важную монографию: R. Lopez. Genova Marinara nel duecento. Benedetto Zaccaria, ammiraglio e mercante. Messina, Milano, 1933, vol. II, pp. 23-61. [+688] J. Ebersolt. Orient et Occident. Recherches sur les influences byzantines et orientales en France pendant les Croisades. Paris, 1929, p. 34. [+689] См.: E. Lavisse. Histoire de France depuis les origines jusqu'à la revolution, vol. III, (2), pp. 101-102; W. Norden. Das Papsttum und Byzanz... S. 468. [+690] Georgii Pachymeris De Michaele Paleologo, V, 9. Bonn ed., vol. I, p. 364. [+691] K. Jupeчек. Положаj и прошлост граа Драча. Српског Географског Друштва I, св. 2, 1912, с. 6. По-немецки - L. von Thalloczy. Illyrisch-albanische Forschungen. München, Leipzig, 1916, S. 161. [+692] P. Durrieu. Les Archives angevines de Naples. Étude sur les registres du roi Charles Ier, Paris, 1886, p. 191, note 5. (Biblilothèque des Écoles françaises d'Athènes et de Rome, vol. 46); Acta diplomata res Albaniae mediae aetatis illustrantia. Collegerunt et digesserunt L. von Thalloczy, C. Jireček, E. de Sufflay. Vienne, 1913, vol. I, p. 77, note 270. [+693] J. A. Buchon. Nouvelles recherches historiques sur la Principauté de Morée, vol. II, Paris, 1845, p. 317. [+694] F. Carabellese. Carlo d'Angiò... p. XL. Строчки эти написаны в 1911 г. [+695] С. Jireček. Geschichte der Serben. Gotha, 1911, Bd. I, S. 323. [+696] В. Макушев. Итальянские архивы и хранящиеся в них материалы для славянской истории, т. П. СПб., 1871, с. 67-68. [+697] В. Макушев. Там же, с. 69; К. Иричек. История Болгар. Одесса, 1878, с. 363. [+698] По поводу Венеции см.: F. Carabellese. Carlo d'Angiò... pp. XXXIV-XXXVIII; 106-142. [+699] К сожалению, в книге Ф. Карабеллезе не изложены систематически отношения между Карлом и Михаилом Палеологом. На с. 29 автор пишет: «О большом количестве документов, опубликованных и неопубликованных, которые относятся к Палеологу, мы будем говорить позже». Я думаю, что автору просто не хватило времени для того, чтобы выполнить эту задачу. [+700] F. Carabellese. Carlo d'Angiò... pp. 23-24. [+701] V. Laurent. Grégoire X (1271-1276) et le projet d'une ligue antiturque. - Échos d'Orient, vol. XXXVII, 1938, pp. 257-273, в особенности - с. 269. В. Лоран собирался писать книгу о втором Лионском соборе и о религиозной политике Михаила VIII. [+702] G. L. F. Tafel, G. M. Thomas. Urkunden zur ältern Handels - und Staatsgeschichte der Republik Venedig. (Fontes rerum austriacarum. Diplomata et acta, XII-XIV). Bd. III. Wien, 1857, S. 289. [+703] W. Norden. Das Papsttum und Byzanz... S. 604. [+704] Nicephorus Gregoras. Historia, V, l, B. Bonn ed., vol. I, p. 123. [+705] M. Sanudo. Historia del regno di Romania. В книге: С. Hopf. Chroniques grécoromanes inédites ou peu connues. Berlin, 1873, p. 138. [+706] M. Canard. Le Traité de 1281 entre Michel Paléologue et le sultan Qalâ'ûn. - Byzantion, vol. X, 1935, pp. 669-680; Idem. Un Traité entre Byzance et l'Egypte au ХIII siècle et les relations diplomatiques de Michel VIII Paléologue avec les sultana Mamlûks Beibars et Qalâ'ûn. - Mélanges Guadefroy-Demombynes, Cairo, 1937, pp. 197-224. Сомнения и критика Дёльгера - Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXXVI, 1936, S. 467; Bd. XXXVII, 1937, SS. 537-538. См. также: F. Dölger. Corpus der griechischen Urkunden... Bd. III, S. 74 (n. 2052), который относится к 1281 году; Bd. III, S. 75 (n. 2062), относящийся к 1282 г. Здесь Дёльгер не использовал арабский источник, привлеченный М. Канаром (Калькашканди, скончавшийся в 1418 г.). Ср., однако, новую работу Ф. Дёльгера: F. Dölger. Der Vertrag des Sultans Qalâ'ûn von Aegypten mit dem Kaiser Michael VIII Paleologus in - Serta Monacensia. Leiden, 1952, S. 68; 78-79. [+707] Название этого события, «Сицилийская Вечерня», появилось в литературе, видимо, не раньше конца конца XV века, после первой крупной французской экспедиции против Италии. [+708] F. Petrarcae Itinerarium Syriacum. In: Fr. Petrarcae. Opera. Basileae, 1581, p. 559; G. Lumbroso. Memorie italiane del buon tempo antico. Torino, 1889, p. 34. [+709] См.: R. Lopez. Genova Marinara nel duecento... pp. 69-71, 88, note 28. [+710] Iтр. Michaelis Palaeologi De vita sua opusculum, IX. - Христианское Чтение, 1885, II, с. 537-538 (греческий текст); с. 558 (русский перевод). На французском языке - С. Chapman. Michel Paléologue, restaurateur de l'empire byzantin (1261-1282), pp. 145, 174. [+711] L. Ranke. Weltgeschichte, Bd. VIII. Leipzig, 1887, S. 538. [+712] Georgii Phrantzae Annales, I, 3. Bonn ed., p. 23. [+713] R. Grousset. Histoire' de l'Asie. III. Le Monde mongol. Paris, 1922, p. 100. [+714] Недавно были опубликованы две весьма интересные статьи на русском языке по этому поводу - Ф. И. Успенский. Византийские историки о монголах и египетских мамлюках. - ВВ, т. 24, 1923-1926, с. 1-16; Г. Вернадский. Золотая Орда, Египет и Византия и их взаимоотношения в царствование Михаила Палеолога. - Annales de l'Institut Kondakov, vol. I, 1927, pp. 73-84. [+715] Г. Вернадский. Указ, соч., с. 76. [+716] Nicephorus Gregoras. Historia, IV, 7, 1. Bonn ed., vol. I, p. 102. [+717] Шаманизм - одна из религий урало-алтайских народов. [+718] Georgü Pachymeris De Michaele Palaeologo, III, 3; Bonn ed., vol. I, p. 176-177. [+719] Nicephorus Gregoras. Historia, IV, 7, 1; Bonn ed., vol. I, p. 101. [+720] Г. Вернадский. «Золотая Орда»... -Annales de l'Institut Kondakov, vol. I, 1927, p. 79; П. Ников. Татаробългарските отношения презъ средните векове с оглед къмъ царствованете на Смилеца. - Годишникъ на.Софий-ския Университет. Историко-филологически факултетъ, тт. XV-XVI, София, 1919-1923, с. 6-11. См. также: С. Chapman. Michel Paleologue... р. 74-75; G. I. Brătianu. Recherches sur le commerce génois dans la mer Noire au XIIIе siècle. Paris, 1929, pp. 207-208. [+721] П. Ников. Татаробългарските отношения... с. 11-12. [+722] См.: S. Lane-Poole. A History of Egypt in the Middle Ages. New York, 1901, p. 266. [+723] M. Canard. Le Traité de 1281 entre Michel Paléologue et le sultan Qalâ'ûn. - Byzantion, vol. X, 1935, pp. 669-680; Idem. Un Traité entre Byzance et l'Egypte au ХIII siècle et les relations diplomatiques de Michel VIII Paléologue avec les sultana Mamlûks Beibars et Qalâ'ûn. - Mélanges Guadefroy-Demombynes, Cairo, 1937, pp. 197-224. Сомнения и критика Дёльгера - Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXXVI, 1936, S. 467; Bd. XXXVII, 1937, SS. 537-538. См. также: F. Dölger. Corpus der griechischen Urkunden... Bd. III, S. 74 (n. 2052), который относится к 1281 году; Bd. III, S. 75 (n. 2062), относящийся к 1282 г. Здесь Дёльгер не использовал арабский источник, привлеченный М. Канаром (Калькашканди, скончавшийся в 1418 г.). Ср., однако, новую работу Ф. Дёльгера: F. Dölger. Der Vertrag des Sultans Qalâ'ûn von Aegypten mit dem Kaiser Michael VIII Paleologus in - Serta Monacensia. Leiden, 1952, S. 68; 78-79. [+724] Georgii Pachymeris De Michaele Palaeologo, I, 5; Bonn ed., I, 18. [+725] В. Ламанский. О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании. СПб., 1859, с. 11-14; Ф. И. Успенский. К истории крестьянского землевладения в Малой Азии. - ЖМНП, т. 215, 1883, с. 342-345; П. Мутафчиев. Войнишки земи и войници въ Византия презъ XIII и XIV вв. - Списание на Българската Академия на науките. Т. XXVIII. София, 1923, с. 67.
[*90] То есть - «императора Болгар и царя Сербии». [*91] В исходной русской версии (с. 25) далее следует целый абзац, который не был включен А. А. Васильевым в тексты последующих переизданий: «Таким образом, постепенно около Карла Анжуйского собирались все недовольные и обиженные византийским государем, а именно: сербы, болгары, Валдуин II, Иоанн IV Ласкарь, чтобы сделаться простыми орудиями в руках честолюбивого и искусного короля. Заключенный брак между сыном Балдуина и дочерью Карла давал первому надежду, при помощи нового родственника, вернуть себе Латинскую империю. Таково было общее международное положение в Италии и на Балканском полуострове, которое должно было вызвать в Михаиле VIII живейшее опасение за Константинополь и свой престол». [*92] В исходной русской версии (с. 26) данная фраза завершалась следующими словами, не включенными А. А. Васильевым в последующие переиздания работы - «и должна быть нами оценена именно с этой точки зрения». [*93] Пояснения в скобках принадлежат А. А. Васильеву. [*94] Пояснения в скобках принадлежат А. А. Васильеву.
Электронная версия книги с локальными гиперссылками на примечаниями и комментариями воспроизводится с сайта http://gumilevica.kulichki.net Здесь читайте:Византия (краткая справочная статья), там же Исторические лица Византии (императоры). Византия (полная хронологическая таблица) и по векам - | IV | V | VI | VII | VIII | IX | X | XI | XII | XIII | XIV | XV | Михаил VIII (биографические материалы).
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на следующих доменах:
|
