   |
| |
 |
А.А. Васильев |
-- |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
XPOHOCФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИРЕЛИГИИ МИРАЭТНОНИМЫСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
А.А. ВасильевИстория Византийской империиТом 2Падение Византии. Эпоха Палеологов (1261 - 1451).9. Политические и социальные условия в империиВопрос о внутреннем состоянии империи при Палеологах в смысле ее общего управления, финансового и социально-экономического положения принадлежит к числу наименее разработанных и наиболее трудных и сложных вопросов византийской истории. Изданный обширный материал с данной стороны еще недостаточно обследован, использован и оценен. Много драгоценного материала, особенно в виде хрисовулов, монастырских и частных актов, хранится еще среди рукописных сокровищ различных библиотек Востока и Запада. Одно из самых важных мест занимают рукописи афонских монастырей, в изучении которых немалую роль сыграли русские ученые. В XVIII веке русский путешественник В. Г. Барский посещал афонские монастыри дважды (в 1725-1726 и в 1744 гг.) Он был современным ученым, который познакомился с богатствами исторических архивов Афона. Составленное им детальное описание увиденных документов пролило яркий свет на эти ценные источники. [+941] В XIX веке русские ученые епископ Порфирий Успенский, П. Севастьянов, Т. Флоринский и В. Регель ревностно работали в монастырях Св. Горы и опубликовали большое количество весьма важных документов, касающихся внутреннего положения империи. Особенно важны акты, изданные в приложениях к ряду томов “Византийского временника.” Эти публикации содержат обильное количество еще мало использованного материала для более углубленного проникновения в условия внутренней жизни позднейшей Византии. В самом конце XIX века греческий ученый С. Ламброс опубликовал каталог греческих рукописей Афона. Однако, вследствие обстоятельств, превосходящих возможности С. Ламброса, он не смог включить в свой каталог описание двух самых важных коллекций рукописей, находящихся в монастырях Лавра и Ватопеди. Каталог греческих рукописей библиотеки монастыря Ватопеди был опубликован в 1924 году. [+942] В 1915 году французский исследователь Г. Мийе (Millet) был послан на Афон, где он собрал серию документов из архивов Лавры, которая была, согласно одному хрисовулу, “головой и Акрополем всей монашеской республики.” [+943] Во введении к каталогу греческих рукописей монастыря Ватопеди авторы писали: “Святая Гора сохранила и спасла в целости византийскую цивилизацию и духовные силы греческого народа.” [+944] Богатый материал по эпохе Палеологов содержится и в других библиотеках. Большое значение имеет собрание документов, опубликованное Миклошичем и Мюллером в Acta et diplomata graeca medii aevi, как и многочисленные издания греческих текстов греческим ученым К. Сафой (С. Sathas). Наконец, недавно опубликованные акты Вазелонского монастыря, расположенного рядом с Трапезундом, дают новый и богатый материал по истории крестьянского и монастырского землевладения не только Трапезундской империи, но и Византии в целом в период с XIII по XV века. [+945] При незначительности территории восстановленной империи Палеологов и при ее постоянном уменьшении, при непрекращающихся угрозах со стороны норманнов, турок, сербов, венецианцев и генуэзцев, империя перешла при Палеологах в разряд второстепенных государств и не могла жить правильной, налаженной внутренней жизнью. Расстройство во всех частях государственного механизма и упадок центральной императорской власти являются отличительной чертой этого периода. Длительные династические усобицы двух Андроников, деда и внука, Иоанна V с Иоанном Кантакузеном, заискиванья, с одной стороны, перед папами в виде заключенных уний, никогда не находивших одобрения народных масс, и связанные с этим порою унизительные путешествия императоров Иоанна V, задержанного на обратном пути в Венеции за долги, Мануила II и Иоанна VIII в Западную Европу; подобные же заискиванья и унижения перед турецкими султанами, то в виде платежа ему дани, то в виде вынужденных пребываний при его дворе и выдачи императорских принцесс замуж за мусульманских правителей, - все это принижало и ослабляло в глазах народа власть византийского басилевса. Сам Константинополь, перешедший в руки Палеологов после разгрома и ограбления его латинянами, уже не был прежним городом. Об упадке столицы свидетельствуют как греческие источники, так и свидетельства разнообразных иностранных путешественников и паломников, бывавших в Константинополе. В начале XIV века арабский географ Абульфеда, после краткого перечисления основных памятников Константинополя, заметил: “Внутри города находятся засеянные поля, сады и много разрушенных домов.” [+946] В самом начале XV века испанский путешественник Рюи Гонзалес де Клавихо (Ruy Gonzales de Clavijo) писал: “В городе Константинополе есть много больших зданий, домов и церквей, и монастырей, из которых большая часть в развалинах. Однако ясно, что раньше Константинополь был одной из самых благородных столиц мира.” Что же касается Пиры, то когда Клавихо посетил эту генуэзскую колонию, он заметил: “Это всего лишь маленький город, но очень населенный. Она окружена мощной стеной, в ней есть прекрасные, очень хорошо построенные дома.” [+947] В то же самое время флорентинец Буондельмонти писал по поводу одной из самых известных церквей Константинополя - церкви Святых Апостолов - что она была практически разрушена (ecclesia jam derupta). [+948] Тем не менее, благочестивые паломники из разных стран, посетившие Константинополь в XIV и в XV веках, в том числе семь русских, были поражены и очарованы убранством и реликвиями константинопольской церкви. [+949] В 1287 году монах Раббан Саума, специальный посланник монгольского властителя, после встречи с императором Андроником II и со специальным разрешением последнего, благочестиво посетил церкви и реликвии столицы. [+950] При Мануиле II, в 1422 г. бургундский путешественник, дипломат и моралист Гильберт де Лануа (Ghillebert de Lannoy) был любезно принят императором и его молодым сыном и наследником. Путешественник получил разрешение посетить “достопримечательности и древности города и церквей.” [+951] В 1437 г. испанский путешественник Перо Тафур встретил наилучший прием в Константинополе у императора Иоанна VIII. Когда на обратном пути из Крыма и Трапезунда он опять посетил Константинополь, им управлял тогда “деспот Драгас,” брат императора, [*105] ввиду того, что сам император находился в отъезде в Италии. Тафур замечает, что “церковь, называемая Валайерна (Valayerna, то есть Влахерны) [*106] настолько повреждена, что не может быть восстановлена,” что “порт должен был быть раньше восхитительным и даже сейчас он достаточен для приема судов.” “Дворец императора был великолепен, но сейчас он в таком состоянии, что и он, и город показывают те беды, которые народ пережил и до сих пор переживает... Население в городе редкое... Жители не очень хорошо одеты, грустны и несчастны, демонстрируя тяжесть своей судьбы, которая не столь плоха, как они заслуживают, ибо это порочный народ, погрязший в грехе.” Видимо, имеет смысл привести и следующее суждение Тафура: “Императорский двор столь же блистателен, как и всегда ранее, ибо ни одна из прежних церемоний не пропускается, но, по правде говоря, он подобен епископу без епархии.” [+952] После турецких и сербских завоеваний на Балканском полуострове во второй половине XIV века, Константинополь с его ближайшими владениями во Фракии был окружен турецкими владениями и мог лишь с трудом поддерживать морем сношения с территориями, составлявшими пока еще часть Византии, а именно с Фессалоникой, Фессалией и Морейским деспотатом, которые жили поэтому порою почти независимой от центра жизнью, получая вид самостоятельных государственных образований. В этих новых условиях, когда морская дорога с северного берега Черного моря, весьма важная для снабжения столицы зерном, была перерезана турками, остров Лемнос, на севере Архипелага, стал на некоторое время житницей Константинополя. [+953] Вследствие феодальных процессов внутри государства, которые начались до Палеологов, искусно налаженный центральный государственный аппарат стал постепенно ослабевать. Временами центральным ведомствам и делать было нечего: настолько все было разъединено. Финансовые силы и возможности страны, в корне подорванные латинским хозяйством, окончательно истощились при Палеологах. Налоги из опустошенных немногих остававшихся в руках императора провинций не поступали. Все денежные остатки были истрачены, императорские драгоценности проданы, солдат кормить было не откуда, нищета царила повсюду. [+954] Историк XIV века Никифор Григора, описывая свадебные торжества по случаю брака Иоанна V, писал: “В те времена дворец был охвачен такою бедностью, что в нем не было ни одной чаши, ни одного бокала из золота или серебра, некоторые из них были из олова, все же прочие глиняные... я уже оставляю в стороне, что царские венцы и одеяния на том празднестве имели, по большей части, лишь вид золота и драгоценных камней. (На самом деле) [*107] они были из кожи, и были лишь позолочены, как делают иногда кожевники, частью из стекла, отсвечивавшего различными цветами. Кое-где, лишь изредка, были драгоценные камни, имевшие настоящую прелесть, и блеск жемчугов, который не обманывает глаз. До такой степени упали, совершенно погасли и погибли древнее благоденствие и блеск Римской державы, так что я не без стыда могу изложить вам рассказ об этом.” [+955] Города, которым особенно угрожали турки, начинали пустеть. После захвата Каллиполи (Галлиполи) турками, часть населения Константинополя уехала на Запад. [+956] В 1425 году много людей уехало из Фессалоники, а некоторые из них отправились в Константинополь в надежде, что столица более безопасна, чем Фессалоника. [+957] Время было действительно критическим: Фессалоника была занята венецианцами и турки были близки к захвату города, что и случилось в 1430 г. Сильно уменьшившаяся территория империи и незначительность населения делали невозможным для правительства Палеологов содержание большой национальной армии. В результате она состояла из наемников различных национальностей. При Палеологах появляются испанские (каталонские) дружины, турки, генуэзцы и венецианцы, сербы и болгары. Были, также как и раньше, англосаксонские наемники, так называемые варяги или англо-варяги, [*108] и вардариоты тюркского происхождения. [+958] Не имея возможности хорошо оплачивать наемные иностранные части, правительство должно было выносить иногда высокомерное своеволие и ограбления целых провинций и более или менее крупных центров недовольными иностранцами, как то было, например, с кровавым прохождением по провинциям империи каталонцев. При слабом состоянии сухопутного войска Палеологи тщетно старались иногда хоть несколько возродить пришедший в упадок византийский флот. Мануил Палеолог смог кое-что сделать. Однако его преемник Андроник II снова пренебрег флотом, так что острова Архипелага, находившиеся под контролем империи, не были более защищены от пиратских нападений. [+959] Греческие корабли ничего не могли сделать против хорошо оснащенных и сильных флотов Генуи и Венеции или даже против турецкого флота, который тогда только зарождался. Черное и Эгейское море оказались полностью вне византийского контроля, и в XIV и в первой половине XV в. итальянские торговые республики были здесь полновластными хозяевами. Прежнее областное или фемное устройство империи, будучи нарушено латинским владычеством, не могло правильно функционировать при Палеологах. Для областного управления прежнего типа империя не имела достаточно территории. Прежний титул наместника фемы стратиг полностью исчез при Комнинах и был заменен на более скромный титул дуки (дукса). [+960] Термин “фема” иногда употреблялся современными исследователями для провинций Македония и Фессалия в XIV веке. [+961] Однако, провинция, отделенная от столицы турецкими и сербскими владениями, становилась своего рода деспотатом, правитель которого был почти независим от центральной власти. Обычно во главе такого нового государственного образования стоял один из членов императорской семьи. Так, в конце XIV века Фессалоника получила в качестве деспота одного из сыновей Иоанна V. Морейский деспотат также управлялся сыновьями или братьями императора. Социальные отношения между высшими и низшими классами были при Палеологах весьма напряженными. Сельское хозяйство, всегда составлявшее реальную основу экономического благополучия империи, было в упадке. Многие плодородные провинции были утрачены, остаток был разорен почти непрекращающимися гражданскими войнами и фатальным по своему характеру продвижением каталонских отрядов. В Малой Азии экономическое процветание пограничных поселенцев (акритов), также базирововавшееся на сельском хозяйстве, было подорвано репрессивными мерами Михаила VIII и победоносным продвижением турок. Отличительной чертой эпохи Палеологов было крупное землевладение. Разоренные крестьяне были во власти хозяев. Значительное количество греков стало крупными земельными собственниками в Фессалии после 1261 года. В западной части Фессалии, которая была захвачена Эпирским деспотатом, и в северо-восточной части, которая принадлежала византийскому императору, богатые землевладельцы играли существеннейшую роль во всех сторонах жизни и устанавливали феодальные отношения с мелкими собственниками. Однако, вследствие каталонских опустошений в начале XIV века и вторжений албанцев, система землевладения в Фессалии пришла в хаотическое состояние. Большое количество албанцев стало крупными земельными собственниками. Некоторое улучшение наступило тогда, когда в 1348 году сербский король Стефан Душан овладел Фессалией. [+962] В некоторых горных районах Фессалии можно было найти следы индивидуальной крестьянской земельной собственности и свободных крестьянских общин. [+963] У Мазариса можно найти интересную информацию о могуществе и высокомерии крупных земельных собственников (архонтов) в Пелопоннесе. [+964] Автор предшествующего периода, Иоанн Кантакузен, писал, что внутренний упадок Пелопоннеса объясняется не вторжением турок или латинян, но внутренней борьбой, которая сделала из “Пелопоннеса большую пустыню, чем Скифия.” Когда Мануил, сын Иоанна V, был назначен деспотом Мореи, он более или менее возродил сельское хозяйство и “население стало возвращаться в свои дома.” [+965] Однако турецкое завоевание положило конец византийской деятельности в Морее. Будучи угнетены всемогущими сеньорами, деревенские жители и крестьяне испытывали большие бедствия. Крестьянство было разорено. Иногда утверждается, что положение крестьян, например в округе Фессалоники в XIV веке - по меньшей мере в имениях крупных собственников - не было столь плохим. [+966] Однако, даже если это и так, бедность крестьянства в целом очевидна. Классовые столкновения и ненависть бедных к богатым раздирали не только провинции, но и основные города империи. Во время восстания 1328 г. константинопольская толпа разорила прекрасный дворец Феодора Метохита. [+967] С точки зрения социальных антагонизмов между аристократическими и демократическими элементами, революционные события в Фессалонике, случившиеся в середине XIV века, весьма интересны и важны. Революционная волна, поднявшаяся в 1341 г. в Адрианополе в связи с провозглашением Иоанна Кантакузена императором и выразившаяся в успешном сначала восстании народа против имущих классов (δυνατοί), перебросилась на другие города империи. [+968] Особенно в этом отношении интересна революция зилотов в Фессалонике в сороковых годах того же XIV века. [+969] Источники отмечают в Фессалонике три класса: 1) имущие и знатные; 2) средний класс или буржуазия [*109] (οι μέσοι), к которым принадлежали коммерсанты, предприниматели, [*110] крупные ремесленники, мелкие земельные собственники и представители свободных профессий; и, наконец, 3) народ, а именно мелкие земледельцы, мелкие ремесленники, моряки, рабочие. В то время как значение и влияние имущего класса все более и более возрастало, положение низшего класса, особенно окрестных земледельцев, земли которых были постоянно разоряемы неприятелем, все ухудшалось. Вся торговля этого первостепенного экономического центра и связанные с нею выгоды находились в руках высшего класса. Рознь росла, и только недоставало случая, чтобы произошло столкновение. Но вот, Иоанн Кантакузен, провозглашенный императором, нашел поддержку у знати. Сейчас же демократические низы выступили в защиту Палеологов. О. Тафрали писал: “Это не была уже борьба честолюбий между лицами, которые оспаривали друг у друга верховную власть, но борьба между двумя классами, из которых один желал сохранить свои привилегии, другой пытался сбросить ярмо.” [+970] Один современный событиям автор писал: “На Фессалонику смотрели как на учителя других городов в восстаниях народа против аристократии.” [+971] Во главе фессалоникийской демократии встали зилоты, которые в 1342 г. выгнали из города знать, разграбили богатые дома и учредили как бы республиканское управление из членов партии зилотов. Внутренние осложнения в городе повели к тому, что в 1346 г. в нем произошло кровавое избиение знати. Среди немногих спасшихся от смерти находился Николай Кавасила. Даже после того, как Кантакузен примирился с Иоанном V Палеологом, управление зилотов в Фессалонике продолжалось и “походило с некоторых сторон на настоящую республику.” [+972] Зилоты не обращали никакого внимания на приказы, шедшие из Константинополя, и Фессалоника была управляема как независимая республика. Только в 1349 г. соединенными усилиями Иоанна V и Кантакузена удалось наконец положить конец демократическому правлению зилотов. Не совсем ясны еще настоящие причины революции [*111] в Фессалонике. Главной ее причиной румынский историк О. Тафрали считает плачевное экономическое положение населения и видит в зилотах борцов за свободу и за улучшение социальных условий жизни в будущем. [+973] [*112] Ш. Диль писал: “Борьба классов, богатых против бедных, аристократов против плебеев, и суровость самой борьбы выявляется в любопытной, трагической и кровавой истории фессалоникийской коммуны XIV века”; эта борьба “демонстрирует известную тенденцию развития к коммунистическому движению.” [+974] С другой стороны, П. А. Яковенко утверждал, что в фессалоникийском восстании политические задачи, то есть борьба со сторонниками Иоанна Кантакузена, преобладали над социальными. [+975] [*113] Эта проблема заслуживает дальнейшего изучения, однако, представляется, что социальная основа занимает первое место в фессалоникийской революции. Конечно, социальная проблема была перемешана с политическими интересами того времени - с гражданской войной между Иоанном V и Иоанном Кантакузеном. В качестве примера классовой борьбы революция в Фессалонике является одним из наиболее интересных явлений в общей истории средневековых социальных проблем. [*114] Благодаря внешним и внутренним причинам Византия потеряла контроль над своей торговлей. Однако, до того как турки отрезали все внешние связи, Константинополь, как и раньше, оставался центром торговли, куда товары стекались со всех сторон и где можно было встретить торговцев разных национальностей. Франческо Бальдуччи Пеголотти, флорентийский торговец и писатель первой половины XIV века, работавший в торговом доме Барди, дал ценную информацию о товарах, продававшихся как в самом Константинополе, так и в Галате или Пире, а также о западных торговцах. [+976] Пеголотти упоминает генуэзцев, венецианцев, пизанцев, флорентинцев, провансальцев, каталонцев, анконцев, сицилийцев и “всех прочих иностранцев” (е tutti altri strani). [+977] Бургундский паломник первой половины XV века, Бертрандон де ла Брокьер (Bertrandon de la Broquiere) пишет, что видел в Константинополе множество торговцев разных народов, однако, по его словам, венецианцы “имеют больше власти.” В другом месте он упоминает венецианцев, генуэзцев и каталонцев. [+978] Конечно, помимо них в Константинополе было много и других торговцев как с Запада, например, из Рагузы на Адриатическом побережье, так и с Востока. Торговая жизнь в Константинополе была на деле интернациональной. Однако торговля перестала быть занятием византийцев. Она полностью перешла в руки западных торговцев, в основном венецианцев и генуэзцев, в известной мере также и пизанцев, флорентинцев и других. С царствования Михаила VIII Генуя занимала первое место в экономической жизни Византии. Генуэзцы были свободны от налогов, они могли строить и укреплять Галату, организовывать фактории и колонии не только на островах Эгейского моря и в Малой Азии, но также на берегах Черного моря, в Трапезунде, в Каффе (в Феодосии) в Крыму, также как и в Тане, в устье реки Дон. [+979] Каффа была особенно процветающим и хорошо организованным городом с весьма детально разработанным административным статутом (1449 г.). [+980] Византийский историк Пахимер восхищался генуэзцами, потому что зимние штормы не удерживали их от плаваний по Черному морю. [+981] Венецианцы также были свободны от торговых налогов, и постоянное политическое и экономическое соперничество между двумя могущественными республиками, Генуей и Венецией, иногда приводило к ожесточенным военным столкновениям. Положение же Византии в этих конфликтах было весьма деликатным. В конце XIII века, когда в 1291 г. последняя крепость крестоносцев в Сирии - Сен Жан д'Акр (St. Jean d'Acre) перешла в руки египетского султана, Венеция оказалась лишенной всей своей торговли на юго-востоке средиземноморского бассейна. После этого вся ее энергия была направлена на отчаянную борьбу с Генуей на севере для того, чтобы отвоевать свои экономические позиции в Византии, Эгейском и Черном морях. Новый материал о торговых связях между Флоренцией и Константинополем показывает, что эта торговля была весьма активной, особенно в том, что касается зерна. [+982] Однако вся прибыль от торговой деятельности множества западных купцов в Византии шла им, но не Византии. Экономическая зависимость Палеологов от богатых и сильных западных республик и городов была полной. В экономическом отношении Палеологи империю не контролировали. Итальянское влияние на византийскую экономику можно проследить по монетам. В XIV веке, при Андронике II, Андронике III и Иоанне V была попытка проведения денежной реформы, в связи с чем были введены монеты флорентийского типа. Заметно также наличие венецианских монет. Последняя византийская золотая монета была чеканена при Мануиле II, возможно, в связи с его коронацией. На монете изображена Богородица, окруженная стенами Константинополя. Мы не знаем ни одной монеты последнего византийского императора, Константина XI. [+983] Существует теория, что при Мануиле II и Иоанне VIII в Византии имела место денежная реформа по внедрению монометаллизма. [+984] Теория эта, однако, не доказана. Экономическое господство Запада в Византии закончилось с победоносным продвижением турок османов. Постепенно они завладели Константинополем и остальными частями империи, Трапезундом, северными берегами Черного моря. При общем безотрадном положении империи, внешнем и внутреннем, как-то странно читать относящийся к XIV веку анонимный трактат, приписываемый часто, хотя и неправильно, Кодину, о придворных должностях, где подробно описываются пышные одеяния придворных сановников, их разнообразные головные уборы и обувь, чиновные отличия. В трактате даются подробные описания придворного церемониала, коронаций, возведений в ту или иную должность и т. д. Другими словами, трактат служит как бы дополнением к известному сборнику X века “О церемониях.” В X веке, в пору наивысшего блеска и силы империи, такое руководство было понятно и нужно. Однако, появление аналогичного трактата в XIV веке, накануне уже для многих явно неминуемой гибели государства, вызывает недоумение и какое-то жуткое ощущение перед тем ослеплением, которое, очевидно, порою царило при дворе византийских басилевсов последней династии. К. Крумбахер, также недоумевая над появлением такого трактата в XIV веке, не без иронии заметил: “Ответ дает, может быть, средневековая греческая пословица: “Мир погибал, а жена моя все наряжалась” (о κόσμος έποντίζετο και ή έμή γυνή έστολίζετο).” [+985] 10. Просвещение, литература, наука и искусство в эпоху ПалеологовВ то время как империя Палеологов в политическом и экономическом отношении переживала критические времена, уступая шаг за шагом перед османскими турками, уменьшаясь постепенно в размерах и будучи, наконец, ограничена Константинополем с его ближайшими окрестностями и Мореей, казалось бы, для какой-либо культурной работы не могло быть ни места, ни времени, ни подходящих условий. Однако, в действительности гибнущее государство XIV и XV веков и, по преимуществу, Константинополь являлись центром живой и высокой культуры, умственной и художественной. Как в былые лучшие времена империи, константинопольские школы процветали, и молодые люди приезжали туда учиться не только из далеких греческих областей, - таких, как Спарта и Трапезунд, но даже из Италии, где в эти века творилась великая работа Возрождения. Философы во главе с Гемистом Плифоном толковали Аристотеля и Платона. Риторы и филологи, изучавшие лучшие образцы античной древности и стремившиеся по языку приблизиться к классическим писателям, собирали вокруг своих кафедр восторженную толпу слушателей и учеников и представляли собой по деятельности и интересам разительную аналогию с итальянскими гуманистами. Целый ряд историков запечатлели в своих трудах последние судьбы империи. Повышенно напряженная церковная жизнь с исихастским движением, с постоянным спором об унии с Римской церковью оставила также весьма заметный след в области литературы догматической, аскетической, мистической и полемической. Оживление заметно и в поэзии, как в высокой, так и в народной. Наконец, это литературное возрождение сопровождалось и возрождением художественным, оставившим нам памятники высокой ценности. Помимо Константинополя, Мистра-Спарта отличалась высоким уровнем культурной жизни. [*115] Четырнадцатое столетие было также Золотым Веком для искусства и литературы в Фессалонике (Салонике). [+986] Одним словом, в минуты политической и экономической гибели эллинизм как бы собирал все свои силы, чтобы показать живучесть вечной культурной классической идеи и этим самым создать надежду на будущее эллинское возрождение XIX века. “Накануне всеобщего падения, - по словам историка, - вся Эллада собирала умственную энергию, чтобы засветиться последним блеском.” [+987] [*116] Многие представители фамилий, занимавших императорский престол, то есть Палеологи и Кантакузены, проявили себя на поприще науки и просвещения. Михаил VIII Палеолог писал в пользу унии, был автором канонов главнейшим мученикам, оставил нам любопытную, найденную среди рукописных сокровищ Московской синодальной библиотеки “автобиографию” [+988] и основал в Константинополе грамматическую школу. Любителем наук и искусств и покровителем ученых и художников был Андроник II Старший. Некоторые ученые предполагают при нем и под его покровительством создание художественной среды, определенной художественной школы, откуда вышли такие замечательные памятники искусства, как мозаики монастыря Хоры (теперь мечеть Кахриэ-джами) в Константинополе. [+989] Особенно выдавался своим образованием и литературным талантом Мануил II. Будучи тонким богословом, знатоком классического языка, искусным диалектиком и прекрасным стилистом, он оставил нам богатое, не вполне еще изданное литературное наследие в виде, например, трактата об исхождении Св. Духа, апологии против ислама, ряда речей на различные случаи жизни, изящного, написанного в Париже в несколько шутливом тоне “Изображения весны на королевском тканом занавесе,” и, наконец, большого количества интересных писем к различным выдающимся деятелям эпохи, написанных императором частью во время его вынужденного пребывания при османском дворе, а также во время заграничной поездки в Западную Европу. Несколько отрывков из сочинений Мануила было приведено выше. Лучший до сих пор, хотя и писавший еще в половине XIX века, французский исследователь личности Мануила Berger de Xivrey насчитывает, включая письма, 109 номеров принадлежащих императору литературных произведений. [+990] Но самое первое место среди императоров, известных в истории византийской литературы, занимает соперник Иоанна V, Иоанн VI Кантакузен, закончивший после вынужденного отречения свои дни монахом под именем Иоасафа и посвятивший это время своего удаления от мира научным занятиям и литературной деятельности. Главным его произведением являются четыре книги “Историй,” или, вернее сказать, “Мемуаров,” охватывающих события с 1320 г. по 1356 г. (отдельные заметки касаются более позднего времени), где автор, объявивший во введении основанием своего труда одну лишь правду, [+991] невольно отступает от этого и, рассказывая события, в которых он сам играл главную роль, ставит себя в центре всего изложения и в конце концов стремится оправдать и возвеличить деятельность свою и своих друзей и сторонников, и вместе с тем унизить, осмеять и очернить своих врагов. Если не считать небольшой автобиографии Михаила Палеолога, Кантакузен был единственным византийским государем, оставившим нам подробные мемуары, которые, несмотря на свой партийный характер, сообщают чрезвычайно много очень важного материала для смутной истории Балканского полуострова в XIV веке и в частности для истории славян, а также для географии этих местностей. Кроме мемуаров, Иоанн Кантакузен в тиши кельи написал и несколько трудов богословского характера, большая часть которых еще не издана, например, полемические сочинения против деятеля времени исихастских споров Варлаама, против иудеев и мусульман и др. Свои литературные вкусы и симпатии Иоанн Кантакузен передал своему сыну Матфею, принужденному после падения отца также удалиться в монастырь, где он написал несколько богословских и риторических произведений. Эпоха Палеологов дала группу интересных и выдающихся историков, из которых большинство задавалось целью описать трагические события этой эпохи, освещая их иногда с определенных точек зрения. Переселившийся в Константинополь из Никеи после изгнания латинян Пахимер (1242-1310), будучи образованным человеком, достиг высокого положения в государстве. Это давало ему возможность, не считая личных наблюдений, пользоваться надежными источниками, являясь убежденным представителем национально-греческих взглядов в вопросе об унии, написал - кроме нескольких риторических и философских произведений, своей написанной гекзаметром автобиографии и писем - очень важный исторический труд, охватывающий время с 1261 г. до начала XIV века (1307 или 1308 гг.), главнейший источник для времени Михаила VIII и части правления Андроника Старшего. Истинный сын эпохи Палеологов, Пахимер представляет собой первого византийского историка, для которого центр тяжести лежит в изображении тонких, запутанных догматических споров того времени. “Кажется, - пишет Крумбахер, - как будто эти люди, с ужасом отворачиваясь от несчастных событий политической жизни империи, искали утешения и облегчения в абстрактных исследованиях догматических вопросов религии, волновавших тогда все умы.” [+992] К интереснейшим частям истории Пахимера принадлежит также его рассказ о знаменитых каталонских “кампаниях” Рожера де Флора, дающий богатый материал для сравнения с рассказом известного участника похода, каталонского летописца Мунтанера. [+993] Изложение Пахимера, в котором гомеровские фразы перемешиваются с богословской декламацией, допуская иногда в тексте некоторые иностранные и простонародные выражения, тем не менее в своей большей части настолько пропитано без нужды педантичным подражанием античному стилю, что автор, например, к явному ущербу удобопонятности изложения, пользуется малоизвестными аттическими названиями месяцев вместо обычных христианских. Некоторые из упомянутых сочинений Пахимера еще не изданы и даже его основное историческое сочинение нуждается в критическом переиздании. [+994] В начале XIV века Никифор Каллист Ксанфопул составил компилятивную “Церковную историю.” Его первоначальный план, возможно, заключался в том, чтобы довести изложение до своего времени, однако он остановился на 911 годе. Полностью, однако, существует только та часть его сочинения, в которой излагаются события от Рождества Христова до начала VII века. Он написал также некоторое количество церковных поэм, эпиграмм и несколько других сочинений. [+995] В XIV веке жил один из величайших ученых и писателей последних двух веков существования Византии Никифор Григора, известный по истории исихастского движения. [*117] По разнообразию и объему знаний, остроумию, искусству в диалектике и по твердости характера он превосходил всех византийцев времени Палеологов и может быть сопоставлен с лучшими представителями западного Возрождения. Получив прекрасное образование, будучи знаком с древней литературой и увлекаясь особенно астрономией, что побудило его даже предложить императору непроведенную в жизнь календарную реформу, Григора, после нескольких лет успешной преподавательской деятельности, принимая живое участие в бурных богословских спорах эпохи, написал много разнообразных сочинений, из которых значительная часть еще не издана. [+996] Выступив сначала ярым противником калабрийского монаха Варлаама и постепенно по мере развития религиозной борьбы перейдя на сторону унии, Григора вынес за это немало тяжелых испытаний в виде преследования властей и сурового заточения. Закончил свою бурную жизнь Григора, по всей вероятности, в начале шестидесятых годов XIV века, оставив труды почти во всех областях византийской науки - богословии, философии, астрономии, истории, риторики, грамматики. Для нас в настоящем случае представляет наибольший интерес его большая “Римская история” в 37 книгах, охватывающая события с 1204 до 1359 г., то есть время Никейской и Латинской империй и эпоху первых четырех Палеологов и Иоанна Кантакузена. При этом надо иметь в виду, что события до 1320 г. [*118] изложены лишь в самых общих чертах, и настоящий подробный рассказ, преимущественно о догматических спорах эпохи, начинается лишь с этого года. Свои религиозные симпатии Григора, будучи одним из ведущих участников диспутов своего времени, перенес в свою “Историю,” которая поэтому является партийным, в прямом смысле слова, произведением. Может быть, ее даже лучше отнести к своего рода мемуарам, чем к истории. Его сочинение можно назвать “субъективно написанной картиной величественного церковного брожения умов.” [+997] Исследователи расходятся в его оценке. К. Крумбахер называл его “величайшим полигистором двух последних столетий существования Византии.” [+998] Г. Монтелатичи писал о нем как о “величайшем ученом своего времени.” [+999] Новейший биограф Григоры, Р. Гийан, не согласен с Крумбахером. Он писал: “Является ли Григора величайшим полигистором времени Палеологов, как Крумбахеру нравится называть его? Нет. Он является одним из самых известных византийских писателей XIV века, но он не является величайшим... Григора не является величайшим, но он - один из выдающихся писателей столетия, которое до сих пор слишком малоизвестно в плане значения в истории византийской цивилизации и даже европейской цивилизации.” [+1000] В любом случае, однако, универсальность познаний Григоры поразительна, и трудно найти в Византии достойную параллель этому блистательному представителю византийского Возрождения. Наиболее важные факты политической жизни империи XV века оставили заметный след на страницах исторической литературы того времени. Неудачная осада Константинополя султаном Мурадом II в 1422 г. дала повод Иоанну Канану написать специальное сочинение об этом событии, где автор, излагая рассказ на языке, близком к народному говору, приписывает спасение столицы заступничеству Богоматери. Может быть, ему же принадлежат краткие, не лишенные интереса, известные под именем Канана Ласкаря, заметки о путешествии в Германию, Швецию, Норвегию, Ливонию с упоминанием Риги и Ревеля и даже на далекий остров Исландию. [+1001] Иоанн Анагност описал, в противоположность Канану, по всем правилам литературного языка и заботясь о чистоте греческого языка, правдивый рассказ о взятии Солуни турками в 1430 г. Наконец, роковое событие 1453 г., поразившее умы современников, должно было создать большую историческую литературу, которая может быть представлена четырьмя историками различного направления и неодинаковой ценности, что уже было выяснено при разборе источников о падении Константинополя. Но надо иметь в виду, что все эти четыре историка: Георгий Франдзи, Дука, Лаоник Халкокондил (или Халкокандил) и Критовул, будучи источниками для падения Константинополя, являются вместе с тем и источниками для эпохи Палеологов вообще. Историческое сочинение Франдзи сохранилось в двух формах - сокращенной и более детализированной. Краткая версия, часто называемая minus, [*119] описывает события только 1413-1478 гг., тогда как более полная версия (maius) [*120] “Хроники” Франдзи покрывает время с 1258 по 1478 гг. Сочинение начинается с описания событий последних лет Никейской империи и кончается временем турецкого владычества в Константинополе. Автор был в столице во время осады, так что его детальное описание является свидетельством непосредственного очевидца. После падения Константинополя он был захвачен в плен турками. Позднее он был выкуплен и некоторое время жил в Мистре, еще не захваченной турками. До турецкого завоевания Пелопоннеса Франдзи переселился на остров Корфу, который в то время принадлежал Венеции. Там, в монастыре, где он принял постриг под именем Григория, он и написал свою “Хронику” по просьбе одного знатного жителя острова. [+1002] Будучи всецело обязан своей официальной карьерой Палеологам, с которыми он находился в близких отношениях, Франдзи является преимущественно историком Палеологов, оттеняющим иногда сверх меры их заслуги и умаляющим их недостатки. Ненависть к туркам, верность православию и проходящее через всю книгу пристрастие к Палеологам являются отличительными чертами Франдзи. Его сочинение, несмотря на все предрассудки и пристрастия, написано очевидцем, близко стоявшим к развертывающимся событиям. Именно поэтому оно имеет весьма важное значение, особенно начиная со времени Иоанна VIII. Стиль сочинения Франдзи простой и легкий. Оно содержит некоторое количество турецких и немного итальянских слов. Биограф Франдзи заметил: “По преимуществу деловой человек, - а это составляет ценность его сочинения - он, как большинство византийских историков, имел хорошее знание литературы.” [+1003] Грек из Малой Азии Дука оставил нам написанную, по словам Крумбахера, “смягченным народным греческим языком,” [+1004] историю времени с 1341 по 1462 гг., то есть со вступления на престол Иоанна V и кончая завоеванием турками острова Лесбоса. В начале истории автор поместил краткий обзор всемирной истории в виде генеалогического очерка от Адама до Палеологов, из которых наиболее подробно изложены царствования трех последних императоров. Оставаясь в душе православным, но идя на компромисс с унией, как с единственным средством помочь гибнущему государству, и проведя почти всю свою жизнь на службе у генуэзского правителя Лесбоса, Дука не потерял связи с родным ему греческим народом, с горечью смотрел на его роковую судьбу, и рассказ о падении Константинополя закончил “плачем,” отрывок из которого был приведен выше. Сочинение Дуки сохранилось не только в греческом оригинале, но и в староитальянском переводе, который в некоторых местах восполняет лакуны греческого текста. [+1005] Новейший исследователь Дуки, Е. Черноусов, пишет: “Трезвый, скромный по отношению к себе самому, широко развитый, правдивый и при всем своем патриотизме сравнительно беспристрастный, Дука будет служить превосходным руководителем для понимания истинного положения лиц и событий.” [+1006] Афинянин по происхождению, Лаоник Халкокондил, или Халкокандил, иначе, в сокращенной форме Халкондил, [+1007] поставил в центре своего труда, как известно, не Константинополь и не двор Палеологов, а молодое и сильное османское государство. Он написал “Историю” в десяти книгах, излагающую события с 1298 по 1463 гг., или, если точнее, до начала 1464 г. [+1008] В ней он дал не историю династии Палеологов, а историю османов и их государей. Лаоник был вынужден бежать из Афин, время до турецкого завоевания он провел в Пелопоннесе, откуда направился в Италию, однако, более вероятно - на Крит, где и написал свою “Историю.” Поставив себе за образец в смысле языка Геродота и Фукидида, Лаоник в своем интересном труде дал пример того, как даже грек может только внешне изучить древнегреческий язык, не будучи в силах его одухотворить. Подобно Фукидиду, он вкладывал в уста своих героев речи, которые, естественно, являются чистым вымыслом. Довольно много информации, часто не всегда точной, Лаоник сообщает о народах и странах Западной Европы. [+1009] По словам его новейшего биографа, “он описывает с редким беспристрастием, в той части света, где расовые ненависти столь сильны, происхождение, устройство общества и государства и триумф самого большого врага своей страны и распространяет свой рассказ за пределы греческой империи на сербов, боснийцев, болгар, румын, с интересными и любопытными отступлениями, совсем в стиле Геродота, о нравах и обычаях Венгрии, Германии, Италии, Испании, Франции и Англии. Это большое разнообразие оправдывает замечание одного критика, заявившего, что у Лаоника есть дар пробуждать наше внимание, вызывая у нас любопытство, и не позволять нам засыпать над его книгой.” [+1010] Наконец, Критовул, подобно Лаонику, неудачно подражая Фукидиду, написал хвалебную историю Мехмеда II, излагающую события с 1451 по 1467 гг. Эпоха Палеологов, выставив целый ряд историков, почти не дала хронистов. В XIV веке был только один, некто Ефрем, написавший стихотворную хронику (около 10 000 стихов), охватывающую время от Юлия Цезаря до восстановления империи Михаилом Палеологом в 1261 году. С исторической точки зрения она практически бесполезна.
[+941] См.: Путешествия В. Г. Барского по Святым Местам Востока с 1723 по 1747 г. Издал Н. Барсуков. СПб., 1885, т. I, с. XXXIII. [+942] S. Eustratiades, Arcadios of Vatopedi. Catalogue of the Greek Manuscripts in the Library of the Monastery of Vatopedi on the Mount Athos. Cambridge, 1924. (Harvard Theological Studies, vol. XI). [+943] См.: G. Rouillard. Les Archives de Lavra (Mission Millet). - Byzantion, vol. III, 1926, p. 253; G. Rouillard, P. Collomp. Actes de Lavra.» Vol. I, Paris, 1937, p. I. [+944] S. Eustratiades, Arcadios of Vatopedi. Catalogue of the Greek Manuscripts... p. L [+945] Ф. И. Успенский, В. H. Бенешевич. Вазелонские акты. Материалы для истории крестьянского и монастырского землевладения в Византии XIII-XV вв. Л., 1927. [+946] Geographie d'Aboulféda, traduite par J. T. Reinaud, II (1). Paris, 1848, pp. 315-316. [+947] Рюи Гонзалес де Клавихо. Дневник путешествия ко двору Тимура в Самарканд в 1403-1406 гг. Подлинный текст с переводом И. И. Срезневского. СПб., 1881, с. 87-88. [+948] См.: E. Legrand. Description des îles de l'Archipel par Ch. Buondelmonti. Paris, 1897, p. 88. Этот же текст напечатан в Боннском корпусе византийских авторов, в томе, содержащем сочинения Киннама - с. 181. [+949] См.: J. Ebersolt. Constantinople byzantine et les voyageurs du Levant. Paris, 1918, pp. 41-43; J. Ebersolt. Les Arts somptuaires de Byzance. Paris, 1923, pp. 118-119. [+950] Histoire de Маr Jabalaha III, patriarche des Nestoriens (1281-1327), et du moine Rabban Çauma, ambassadeur du roi Argoun en Occident (1287). Traduit du syriaque et annoté par J. B. Chabot. - Revue de l'Orient latin, vol. II, 1894, pp. 82-87. То же самое, но отдельным оттиском - с. 54-59. The History of Jaballaha III Nestorian Patriarch and of his vicar Bar Sauma. Translated and annotated by J. A. Montgomery. New York, 1927, pp. 52-54. [+951] Oeuvres de Ghillebert de Lannoy, voyageur, diplomate et moraliste, pubhées par Ch. Potvin. Louvain, 1878, p. 65. См. также: Р. Klimas. Ghillebert de Lannoy in Medieval Lithuania. New York, 1945, p. 80. [+952] Andanças é viajes de Pero Tafur, pp. 176, 181, 184; Pero Tafur. Travels... pp. 142, 145, 146. (Более подробные ссылки на издания этих книг приведены выше, с. 327 прим. 1. - Науч. ред.) См. также: A. A. Vasiliev. Pero Tafur, a Spanish Traveler of the Fifteenth Century and his Visit to Constantinople, Trebizond and Italy. - Byzantion, 1932, vol. VII, pp. 111-113. [+953] См.: G. Rouillard. Les Archives de Lavra. - Byzantion, vol. III, 1926, pp. 255-256, 257. [+954] Ioannis Cantacuzeni Historiae, IV, 5; Bonn ed., vol. III, p. 33. [+955] Nicephorus Gregoras. Historia, XV, Π, 4; Bonn ed., vol. II, pp. 788-789. [+956] См. выше, с. 321, и соответствующую цитату в тексте из Димитрия Кидониса. [+957] См.: S. Kugéas. Notizbuch eines Beamten der Metropolis in Thessalonike aus dem Anfang des XV. Jahrhunderts. - Byzantinische Zeitschrift. Bd. XXIII, 1914-1919, S. 152 (par. 82), S. 158; O. Tafrali. Thessalonique au quatorzieme siècle. Paris, 1913, p. 16. [+958] См. декрет Михаила Палеолога от 1272 года, опубликованный в: A Heisenberg. Aus der Geschichte und Literatur der Palaiologenzeit. München, 1920, S. 39, строчки 39-40, 61-62; E. Stein. Untersuchungen zur spatbyzantinischen Verfassungs - und Wirtschaftsgeschichte. - Mitteilungen zur Osmanischen Geschichte, Bd. II, 1924, S. 47-49. Варяги ц вардариоты часто упоминаются у Кодина. См. ссылки в работе Гейзенберга, г. 61-62. [+959] См. весьма интересный пассаж по поводу флота при Андронике II У Георгия Пахимера: De Andronico Palaeologo, I, 26; Bonn ed., vol. II, pp. 69-71; См. также у Никифора Григоры - Historia, VI, 3; Bonn ed., vol. I, pp. 174-175. См. также: П. А. Яковенко. Исследования в области византийских актов. Юрьев, 1917, с. 180-181. [+960] См.: E. Stein. Untersuchungen zur spätbyzantinischen Verfassungs - und Wirtschaftsgeschichte. - Mitteilungen zur Osmanischen Geschichte, Bd. II, 1924, S. 21. <<Само по себе слово «дука» (дукс) является старым заимствованием из латинского, где оно означало «полководец». Интересно отметить, что в греческом данное слово сохранило во многом и латинские падежные окончания. - Науч. ред.>>. [+961] См.: О. Tafrali. Thessalonique... pp. 44-50. [+962] См.: И. И. Соколов. Крупные и мелкие землевладельцы в Фессалии в эпоху Палеологов. - ВВ, т. XXIV, 1923-1926, с. 35-42; I. Boghiatzides. Тò χρονικών των Μετεώρων. - Έπετηρις Εταιρείας Βυζαντινών Σπουδών, vol. Ι, 1924, ρρ. 146-156; Φ. Вазелонские акты... с. ХСII-XCIII; А. В. Соловьев. Фессалийские архонты в XIV веке. Следы феодализма в византийско-сербском устройстве. - Byzantino-slavica, vol. IV, l, 1932, ρρ. 159-174. [+963] И. И. Соколов. Крупные и мелкие землевладельцы в Фессалии. - ВВ, т. XXIV, 1923-1926, с. 42. [+964] См.: J. Dräseke. Byzantinische Hadesfahrten. - Neue Jahrbücher für das klassische Altertum. Bd. XXIX, 1912, S. 364-365. [+965] Ioannis Cantacuzeni Historiae, IV, 13; Bonn ed., vol. III, pp. 85-86. [+966] См.: П. А. Яковенко в ВВ, т. XXI, 3-4, 1914, (критика), с. 183. [+967] См.: R. Guilland. Le Palais de Théodore Métochite. - Revue des études grecques, vol. XXXV, 1922, pp. 82, 92-93; J. Ebersolt. Les Arts somptuaires de Byzance. Paris, 1923, p. 109. [+968] См.: Joannis Cantacuzeni Historiae, III, 28; Bonn ed., vol. II, pp. 175-179. [+969] У нас теперь есть хорошо документированное исследование этих бурных лет в истории Фессалоники. - Р. Charanis. Internal Strife in Byzantium in the Fourteerith Century. - Byzantion, vol. XV, 1940-1941, pp. 208-230. [+970] О. Tafrali. Thessalonique... p. 224. [+971] Р. Charanis. Internal Strife in Byzantium... - Byzantion, vol. XV, 1940-1941, p. 217. Харанис цитирует здесь Димитрия Кидониса. [+972] О. Tafrali. Ibid., p. 249. [+973] О. Tafrali. Ibid., pp. 255, 259-272; Р. Charanis. Internal Strife in Byzantium... - Byzantion, vol. XV, 1940-1941, p. 221. [+974] Ch. Diehl. Byzance. Grandeur et décadence. Paris, 1920, p. 20; Ch. Diehl. Byzantine Civilization. - Cambridge Medieval History, vol. IV, p. 760. [+975] См.: BB, т. XXI, 3-4, 1914 (критика), с. 184. [+976] О Пеголотти см.: W. Heyd. Histoire du commerce du Levant au Moyen Âge. Vol. I, pp. XVII-XVIII; C. R. Beazley. The dawn of modern geography, vol. III. Oxford, 1906, pp. 324-332. Статья в Encyclopaedia Britannica написана по Бизли; H. J. Jule. Cathay and the Ways Thither, vol. II. London, 1914, pp. 278-308. (Publications of the Hakluyt Society, vol. XXXVII); E. Friedmann. Der mittelalterliche Welthandel von Florenz in seiner geographischen Ausdehnung (nach der Pratica della mercatura des Balducci Pegolotti). - Abhandlungen der Kaiserlichen Königlichen Geographischen Gesellschaft in Wien, Bd. X, 1912, S. 3-5. [+977] Francesco Balducci Pegolotti. La pratica della mercatura. Della decima e delle altre gravezze, vol. III. Lisbon, Lucca, 1766, p. 24; английское издание - editor A. Evans. Cambridge, Mass., 1936, pp. XV-XXVI. (The Medieval Academy of America Publications, n. 24). Лучшей работой о византийской торговле при Палеологах является неоднократно упоминавшаяся работа В. Хейда - W. Heyd. Histoire du commerce du Levant... vol. I, pp. 427-527б а также второй том этого сочинения. [+978] Le voyage d'outremer publié par Ch. Schefer. Paris, 1892, p. 160, 164. [+979] См. весьма интересную главу о генуэзской торговле в XIII веке в книге - G. Brătianu. Recherches sur le commerce génois au XIII siècle, pp. 108-154. О торговых связях между Венецией и Трапезунтом в XIV веке см.: D. A. Zakythinos. Le Chrysobulle d'Alexis III Comnène empereur de Trebizonde en faveur des Venetiens, Paris, 1932, pp. 4-12. [+980] Текст этого весьма интересного документа опубликован в Записках Исторического и Археологического Общества в Одессе, т. V, 1865, с. 631-837. Затем статут был опубликован П. Виньей (Р. Vigna) в следующем издании - Atti della Societä Ligure di Storia Patria, vol. VII, 2, pp. 567-680. О генуэзских надписях из Каффы см. интересную работу: Е. Ч. Скржинская. Inscriptions latines des colonies genoises en Crimee. - Atti della Società Ligure di Storia Patria, vol. LVI, 1928, pp. 1-180. О статуте см. также: A. A. Vasiliev. The Goths in Crimea (Medieval Academy of American Monographs., n. 11). Cambridge, Mass., 1936, pp. 226-227. [+981] Georgii Pachymeris De Andronico Palaeologo, Bonn ed., vol. I, pp. 419-420. [+982] Некоторое количество документов XIII и XIV веков, которые были недоступны В. Хейду, опубликованы Р. Давидсоном - R. Davidson. Forschungen zur Geschichte von Florenz. Berlin, 1901, Bd. III, S. 69-70 (n. 315), S. 135 (n. 686), S. 193 (n. 974). См. также: E. Friedmann. Der mittelalterliche Welthandel von Florenz... S. 26. Некоторое количество документов XV века можно также найти в следующей работе - J. Müller. Documenti sulle relazioni delle città toscane coll'Oriente Cristiano e coi Turchi. Firenze, 1879, pp. 149-150; 162-163; 169-177; 283-284. [+983] См.: W. Wroth. Catalogue of the Imperial Byzantine Coins in the British Museum, vol. I. London, 1908, pp. LXVIII-LXXIII; vol. II, pp. 635-643; A. Blanchet. Les dernieres monnaies d'or des empereurs de Byzance. - Revue Numismatique, vol. IV, 4, 1910, pp. 89-91. Интересная информация о византийских монетах при Палеологах есть также у Э. Штайна. - E. Stein. Untersuchungen zur spätbyzantinischen Verfassungs - und Wirtschaftsgeschichte. - Mitteilungen zur Osmanischen Geschichte, Bd. II, 1924, S. 11-14. [+984] A. Blanchet. Op. cit., pp. 14-15. [+985] К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur, S. 425. [+986] См.: W. Miller. Essays on the Latin Orient, pp. 278-279; O. Tafrali. Thessalonique au XIVе siécle, pp. 149-169. [+987] E. Lavisse, A. Rambaud. Histoire generale du IVе siècle à nos jours, t. III, p. 819; Ch. DiehlManuel d'art byzantin, vol. II, p. 750. Ср. мрачную и предубежденную картину культурной жизни при Палеологах, основанную на взглядах полемиста начала XV в. Иосифа Вриенния, которую можно найти в следующей работе. - L. Oeconomos. L'État intellectuel et moral des Byzantins vers le milieu du XIVе siècle d'après une page de Joseph Bryennios. - Mélanges Ch. Diehl: Etudes sur l'histoire et sur l'art de Byzance, vol. I, pp. 225-233. См. особенно с. 226, где описывается прогрессирующий упадок морального и интеллектуального уровня в обществе. См. в то же время заметку Бейнза - N. H. Baynes in: JHS, vol. LII, 1932, p. 159. [+988] Некоторые разделы этой автобиографии переведены на французский язык - С. Chapman. Michel Paleologue, restaurateur de l'Empire byzantin, pp. 167-177. [+989] Д. В. Айналов. Византийская живопись XIV столетия. - Записки Классического Отделения Русского Археологического Общества, т. IX, 1917, с. 132-133. [+990] Berger de Xivrey. Mémoire sur la vie et les ouvrages de l'empereur Manuel Paléologue. - Memoires de l΄Institut de France. Académie des mscriptions et belles-lettres, t. XIX, 2-е partie. Paris, 1853, p. I; L. Petit. Manuel II Paleologue. - Dictionnaire de theologie cattiolique, vol. IX, (2), col. 1925-1932. Не все сочинения Мануила опубликованы. [+991] Historiae, Praefatio, Bonn ed., vol. I, p. 10. [+992] K. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur, S. 288. [+993] См. прекрасную характеристику Пахимера: A Rubió i Lluch. «Paquimeres i Muntaner». - Secció historico arqueologica del Institut d'Estudis Catalans, Memories, vol. I, 1927, pp. 33-60. [+994] См.: A Heisenberg. Eine Handschrift des Georgios Pachymeres. - In: Aus der Geschichte und Literatur der Palaiologenzeit. München, 1920, S. 3-13. По поводу рукописи Пахимера, находящейся в иерусалимской библиотеке, см.: Byzantinisch-neugriechische Jahrbücher, Bd. II, 1921, р. 227. См. также: К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur. München, 1897, SS. 288-291, и, кроме того - G. Montelatici. Storia della letteratura bizantina (324-1453), pp. 224-225. Более новые работы - V. Laurent. Les Manuscrits de l'Histoire Byzantine de Georges Pachymère. Byzantion, vol. V, 1929-1930, pp. 129-205. В статье дана история изданий, описание и цитаты из десяти рукописей. См. также: Idem. Deux nouveaux manuscrits de l'Histoire Byzantine de Georges Pachymère. - Byzantion, vol. XI, 1936, pp. 43-57. Дано описание еще двух рукописей. [+995] См.: К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur. München, 1897, S. 291-293; G. Montelatici. Storia della letteratura bizantina (324- 1453), p. 226. См. также: M. Jugie. Poesies rhythmiques de Nicephore Calliste Xanthopoulos. - Byzantion, vol. V, 1929-1930, pp. 357-390. Жюги опубликовал десять его церковных поэм. [+996] См.: R. Guilland. Essai sur Nicephore Gregoras. Paris, 1926, pp. XXXII-XXXIII; Idem. Correspondance de Nicephore Gregoras, Paris, 1927, pp. XII-XVIII. [+997] К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur, S. 293-296; R. Guilland. Essai sur Nicephore Gregoras, pp. 236-238. [+998] К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur, S. 288. [+999] G. Montelatici. Storia della letteratura bizantina (324-1453), p. 225. [+1000] R. Guilland. Essai sur Nicephore Gregoras, p. 296. [+1001] Lascaris Kananos. Reseanteckningar från nordiska länderna. Smärre Byzantinska skrifter. ed. V. Lundstrom, Uppsala, Leipzig, 1922, pp. 14-17; А. А. Васильев. Ласкарь Канан, византийский путешественник XV века по Северной Европе и в Исландию. - Сборник Харьковского историко-филологического общества в честь профессора В. П. Бузескула. Харьков, 1914, с. 397-402; К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur, S. 422. [+1002] W. Miller. The Historians Doukas and Phrantzes. - JHS, vol. XLVI, 1926, p. 70. [+1003] W. Miller. Ibid., p. 71. На основании сравнения двух версий сочинения Франдзи недавно был поднят вопрос: является ли на деле Франдзи автором большой хроники, носящей его имя. См.: J. В. Falier-Papadopoulos. Phrantzès est-il reellement l'auteur de la graride chronique qui porte son nom? - Bulletin de l'Institut Archéologique Bulgare, vol. IX, 1935, pp. 177-189. [+1004] К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Literatur, S. 306; G. Montelatici. Storia della letteratura bizantina (324-1453), p. 231. [+1005] Итальянский перевод Дуки опубликован в Боннском издании греческого текста Дуки (с. 347-512). [+1006] Е. Черноусов. Дука, один из историков конца Византии. - ВВ, т. XXI, 1914, с. 221. [+1007] «Халкокондил» означает - «человек с медным пером», «Халкокандил» - «человек с медным подсвечником». Его первое имя - это ничто иное, как Николай. [+1008] См.: W. Miller. The Last Athenian Historian. - JHS, vol. XLII, 1922, p. 37. См. также: D. G. Kampouroglou. Oί Χαλκοκονδύλαι. Μονογραφία. Αθήναι, 1926, pp. 104-171. [+1009] См.: E. Darkó. Neuere Beiträge zur Biographie des Laonikos Chalkokondyles. - Compte-rendu du deuxième Congrès international des études byzantines à Beigrade, 1927, pp. 25-26. См. также: К. Dieterich. Quellen und Forschungen zur Erd - und Kulturkunde. Bd. II. Leipzig, 1912, S. 124-125; A. A. Vasiliev. La Guerre de Cent Ans et Jeanne d'Arc. - Byzantion, vol. III, 1926, pp. 242-248. [+1010] W. Miller. The Last Athenian Historian. - JHS, vol. XLII, 1922, p. 38.
[*105] Речь идет о будущем Константине XI, последнем византийском императоре. [*106] Пояснение в скобках принадлежит А. А. Васильеву. [*107] Пояснение в скобках принадлежит А. А. Васильеву. [*108] В английском тексте у А. А. Васильева соответственно Varangians or Anglo-Varangians. [*109] Курсив в данном случае принадлежит А. А. Васильеву. Этот пример хорошо показывает также разницу употребления термина «буржуазия» в русском и в современных западноевропейских языках. В последних «буржуазия» употребляется как синоним русского понятия «мещанство». [*110] В английском тексте здесь manufacturers - «фабрикант, заводчик». В исходной русской версии здесь «промышленники». И то, и то - применительно к феодальной экономике - представляется совершенно невозможным. Поэтому-то редактор и рискнул предложить замену. Ср.: История Византии, т. 3. М., 1967, с. 112. [*111] В исходной русской версии (с. 107) здесь имеется дополнительный эпитет для характеристики событий в Фессалонике. В 1925 г. А. А. Васильев называл их «интересной фессалоникийской революцией». [*112] В исходной русской версии данная фраза заканчивалась следующими словами, не включенными в последующие переиздания работы, - «чего современники той эпохи понять не могли». [*113] В исходной русской версии А. А. Васильев приводил также характеристику социальных задач фессалоникийских зилотов в понимании П. А. Яковенко - «которые к тому же представляются весьма неясными». [*114] О восстании зилотов см. подробно - Г. Г. Литаврин. Византия в период гражданской войны и движения зилотов (1341-1355 гг.). В кн.: История Византии, т. 3. М., 1967, гл. 9 (с. 135-160). В анализе Г. Г. Литаврина хотелось бы отметить особо два момента. Он пишет (с. 138) о складывании впервые в византийской истории союза городов с центральной властью в борьбе против крупной феодальной аристократии. В другом месте (с. 135) он пишет: «13-летний период с 1341 по 1354 гг. был в сущности последней попыткой жизнеспособных сил империи завоевать условия для экономического и социального прогресса страны и спасти ее как независимое государство от посягательств внешних врагов. Поражение этих сил означало гибель Византии». В несколько иных словах эта же мысль повторена тем же автором ниже, на с. 151 отмеченной главы. [*115] См. подробно - И. П. Медведев. Мистра. Очерки истории и культуры поздневизантийского города. Л., 1973, с. 95-113. [*116] В исходной русской версии 1925 г. далее следовал абзац, не включенный А. А. Васильевым в последующие переиздания работы: «В противоположение вышеизложенному взгляду о возрождении византийского искусства при Палеологах, нелишне, может быть, вспомнить о мнении, высказанном пока лишь в виде общего положения, нашего историка искусства Ф. И. Шмидта, о том, что при общем экономическом и политическом упадке государства Палеологов настоящее возрождение искусства в XIV веке было невозможно» (Th. Schmidt. La «Renaissance» de la peinture byzantine au XIVе siècle. - Revue archeologlque, 4, 1912, XX, pp. 127-128). [*117] В исходной русской версии 1925 г. данная фраза изложена в несколько иной редакции: «В XIV же веке жил величайший полигистор последних двух столетий Византии Никифор Григора». При этом к слову полигистор дается следующее примечание: «полигисторами назывались люди образованные и сведущие в самых разнообразных отраслях знания». [*118] Во втором американском издании (р. 690) здесь поразительная опечатка, восходящая еще к французскому изданию работы (t. II, р. 394). В тексте говорится, что у Никифора Григоры кратко изложены события не до 1320 г., а до 1204 г. Здесь единственно правильной датой является именно 1320 г. Эта дата есть только в исходной русской версии работы. См. также: История Византии, т. 3, М., 1967, с. 9. [*119] Специальный латинский термин, часто употреблявшийся для обозначения краткой или сокращенной версии (редакции) того или иного произведения. [*120] Латинский термин, буквальное значение которого - «большой».
Электронная версия книги с локальными гиперссылками на примечаниями и комментариями воспроизводится с сайта http://gumilevica.kulichki.net Здесь читайте:Византия (краткая справочная статья), там же Исторические лица Византии (императоры). Византия (полная хронологическая таблица) и по векам - | IV | V | VI | VII | VIII | IX | X | XI | XII | XIII | XIV | XV |
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на следующих доменах:
|
