|
|
Протокол допроса М.Н. Веригина
3 октября 1912 г.
1912 года, октября 3 дня сенатор Н.З. Шульгин, производящий по
Высочайшему повелению предварительное следствие по делу о бывшем товарище
министра П.Г. Курлове, отставном статском советнике Веригине, полковнике
Спиридовиче и отставном подполковнике Кулябке, допрашивал в гор.
С.-Петербурге нижепоименованного в качестве обвиняемого с соблюдением 403
ст. Уст. угол. суд. и он показал:
1. Имя, отчество и фамилия Веригин, Митрофан Николаевич.
2. Возраст во время совершения преступления 34-х лет.
3. Место рождения и крещения (губерния, уезд, волость, село или деревня)
Город Уфа.
4. Место приписки (город или село)
5. Постоянное местожительство (временное пребывание) С.-Петербург, Ямская
ул., д. № 30.
6. Рождение (брачное или вне брака)
7. Звание (состояние, сословие, чин, где служил, имеет ли знаки отличия и
какие) Потомственный дворянин, отставной статский советник.
8. Народность, племя и религия Русский.
9. Какое получил образование, или вообще знает ли грамоту Окончил курс в
Императорском Училище правоведения.
10. Семейные отношения (женат, вдов, живет в разводе, имеет де-тей и
сколько; если малолетний, то живет ли при родителях, сирота, подкидыш)
Холост.
Как зовут родителей, братьев и сестер и где они проживают Мать зовут Верой
Ильинишной.
11. Занятие или ремесло
12. Степень имущественного обеспечения Имение в Уфимской губернии в Уфимском
уезде, нераздельно с братом и матерью около 1500 десятин.
13. Особые приметы (глух, слеп, нем и т.п.)
14. В каких отношениях состоит к пострадавшему от содеянного преступления
15. Был ли на призыве или когда подлежит призыву к исполнению воинской
повинности
16. Был ли под судом и если был, то какому подвергался наказанию и не
состоит ли под следствием по другому кроме настоящего делу Под судом не был
и не состою.
Постановление о привлечении мне объявлено, и я не признаю себя виновным в
непринятии надлежащих мер к проверке заявления, сделанного Мордкою Богровым
начальнику Киевского охранного отделения подполковнику Кулябке и к
недопущению Богрова в зрительный зал Киевского городского театра 1 сентября
1911 год. По обстоятельствам этого дела я объясняю следующее:
В августе месяце 1911 года я находился в г. Киеве, будучи командирован туда
в распоряжение товарища министра внутренних дел генерал-лейтенанта Курлова.
За несколько дней до прибытия в г. Киев Его Императорского Величества, но в
какой именно день, я не помню, я был приглашен начальником Киевского
охранного отделения под-полковником Кулябкою к нему на обед. Кроме меня были
приглашены на этот же обед полковник Спиридович, секретарь товарища министра
Сенько-Поповский, подполковник Пискунов и, как мне помнится, еще начальник
жандармского полицейского управления Киево-Воронеж-ской железной дороги
полковник Правиков. В конце обеда Кулябко, встав из-за стола, куда-то вышел,
а затем, возвратившись, обратился к полковнику Спиридовичу, прося его
поскорее кончить обедать и пойти с ним, чтобы познакомиться с интересным
человеком. Кулябко предло-жил также и мне отправиться с ним, и я последовал,
по окончании обеда, в кабинет вместе с ним. Там я увидел молодого человека
высокого роста, худощавого, и Кулябко, обратившись к нему, сказал, что он
может говорить совершенно откровенно. Тогда этот молодой человек рассказал,
что он недавно приехал из местечка Потоки, близ Кременчуга, и что во время
пребывания его там к нему являлось какое-то лицо, с которым он ранее
несколько раз виделся и что это лицо спрашивало его, можно ли прибыть в Киев
беспрепятственно на моторной лодке и если этого сделать нельзя, то не может
ли этот человек приискать в гор. Киеве квартиру, где он находился бы в
безопасности. К этому неизвестный мне тогда посетитель Кулябки (после
убий-ства статс-секретаря Столыпина я узнал, что это был Мордко Богров)
добавил, что он явился сделать означенное заявление, так как прочитал в
газетах о том, что финляндцы намерены организовать покушение на министра
Столыпина и, узнав, что в этот же день в охранном отделении застрелился
какой-то человек, предположил, что описанное им событие может находиться в
связи с замыслами финляндцев и что замышляется крупный террористический акт.
Выслушав этот рассказ, полковник Спиридович ответил Богрову, что на реке
Днепре будет произведена ввиду Высочайшего приезда строгая регистрация всех
лодок, в том числе и моторных, если таковые имеются. Тогда Богров добавил,
что ему не нравится та роль, которую ему хотел предоставить упомянутый
господин и что в случае принятия на себя одного только поручения подыскать
квартиру он не будет в курсе их планов. По словам Богрова, предполагаемый
террористический акт мог быть совершен скорее всего при окончании торжеств,
когда охрана будет менее бдительна. По поводу заявления Богрова о данном ему
террористами поручении подыскать квартиру, как мне помнится, никакого
разговора не проис-ходило; равным образом, я не слышал, чтобы подполковник
Кулябко спрашивал тогда Богрова, не нужны ли ему билеты для входа на
торжества в места Высочайших посещений, и не видел, чтобы в кабинете Кулябки
на столе лежали означенные билеты. Я также не помню, высказывал ли тогда
полковник Спиридович предположение, что замыслы террористов направлены на
особу Государя Императора, и приводил ли Богров по этому поводу какие-либо
возражения. При мне Богров не писал никакой записки и таковая в моем
присутствии не читалась. Вообще разговор с ним был весьма непродолжительный
и во время этого разговора я задал Богрову только один вопрос, не был ли он
заграницей, на что подполковник Кулябко сказал, что Богров был на юге
Франции. После ухода Богрова из квартиры Кулябки полковник Спиридович,
заметив, что делом розыска заведует сам товарищ министра, сказал, что
Кулябко должен об этом доложить последнему, причем на вопрос Кулябки, когда
это можно сделать, кто-то из нас, я или Спиридович, ответили, что надо
справиться по телефону у секретаря товарища министра, когда Кулябко может
сделать доклад. На следующий день утром до завтрака, который подавался
обыкновенно между 121/2 и 1 часом дня, я был приглашен генералом Курловым в
его кабинет, где застал подполковника Кулябку и полковника Спиридовича,
которые пришли туда раньше меня. Кулябко, по-видимому, успел уже доложить
генералу Курлову о заявлении Богрова до моего прихода, и сущности его
доклада я не слышал, а также не принимал участия в обсуждении мер, которые
необходимо было принять ввиду заявления Богрова. Генерал Курлов только
приказал при мне подполковнику Кулябке послать летучий отряд филеров в
Кременчуг для какой-то цели, но для какой именно, мне неизвестно, а также
вызвать из Полтавы начальника местного губернского жандармского управления
полковника Зейдлица и послать телеграммы в Петербург. При этом генерал
Курлов спросил меня, не помню ли я происходившую по департаменту переписку о
«Тростнике» и о Мячине и на мой ответ, что «Тростник» скрылся из Петербурга,
когда производились обыски в Финляндии, приказал мне послать в Москву
полковнику Заварзину телеграмму, запросив его о приметах «Тростника» и о
том, где последний находится. Поручение это мною было в тот же день
исполнено. Я не слышал, чтобы подполковник Кулябко докладывал генералу
Курлову, что может встретиться надобность в выдаче Богрову билетов для входа
на торжества и генерал Курлов при мне не высказывал опасения, не вызовет ли
это провала для Богрова. После этого в течение нескольких дней я не имел
никаких сведений об обстоятельствах, упомянутых в заявлении Богрова. 1
сентября утром, приблизительно между 8 и 9 часами, когда я направлялся в
столовую гостиницы пить кофе, со мною встретился подполковник Кулябко и
сказал мне, что получил записку от сотрудника, которого я видел у него в
квартире и что в этой записке сообщалось о прибытии в Киев террориста, по
имени Николай Яковлевич, который остановился в квартире у означенного
сотрудника и о прибытии неизвестной по имени барышни, причем эти лица
собираются совершить покушение на министров «С» и «К». Кулябко мне также
сообщил, что он ожидает прихода в гостиницу сотрудника, который после
свидания, имеющего произойти около 1 часа дня между Николаем Яковлевичем и
приехавшей барышней, явится доложить о результатах этого свидания. После
этого, когда мы пили кофе с Кулябкою, последнему было доложено прислугою,
что его спрашивает какой-то господин. Кулябко вышел из столовой, а спустя
несколько минут следом за ним пошел и я. Придя в свой номер, я увидел там
Кулябко вместе с Богровым. Из слов их я понял, что Николай Яковлевич приехал
на квартиру Богрова, имея при себе чемодан, в котором лежали два браунинга,
а прибывшая с ним девушка, которую зовут Ниной Александровной, неизвестно
где остановилась и привезла «багаж», что, по словам Богрова, означало, что
она имеет бомбу. Когда затем между Кулябкою и Богровым зашел разговор о том,
где может быть совершен террористический акт и когда Кулябко высказал
предположение, что это может иметь место вечером на пути следования в театр,
я спросил, какие меры будут приняты, чтобы узнать означенных лиц при выходе
из квартиры и в толпе, причем предложил, чтобы Богров надел в петлицу
цветок; на это Кулябко сказал, что лучше будет, если Богров подаст знак
куреньем папиросы, так как это будет заметнее. При мне Богров не говорил о
том, что предполагавшееся днем свидание Николая Яковлевича с Ниной
Александровной не состоится в назначенное время, а произойдет в 8 часов
вечера на Бибиковском бульваре. Равным образом, во время разговора Кулябки с
Богровым не упоминалось ни слова о возможности или необходимости нахождения
Богрова в зрительном зале театра во время парадного спектакля и я не
предлагал уступить Богрову свой билет в одном из ближайших к сцене рядов
партера. Такого предложения я не мог сделать, так как билеты для входа в
театр были именные и контролировавшие их при входе жандармские офицеры, зная
меня в лицо, не пропустили бы Богрова в театр с моим билетом. Еще ранее
ухода Богрова из моего номера я отправился к генералу Курлову и доложил
последнему, что начальник охранного отделения имеет сделать ему срочный
доклад. Генерал Курлов распорядился тотчас пригласить к себе подполковника
Кулябку, а мне приказал отправиться к министру народного просвещения Кассо и
просить его не выезжать из дому до получения сообщения от него, товарища
министра. Приказание это было мною исполнено, причем, вследствие неточного
указания мне адреса министра Кассо, я, выехав к нему, вынужден был вернуться
в гостиницу, чтобы навести более точные справки, и затем снова поехал
исполнять возложенное на меня поручение. По возвращении в гостиницу я
доложил генералу Курлову, что министр Кассо заявил мне о необходимости
отправиться в этот день на ипподром, где был назначен смотр потешных. На это
генерал Курлов сказал, что надо устроить так, чтобы министр поехал в особом
автомобиле, в сопровождении чинов охраны и поручил распорядиться об этом
подполковнику Кулябке. Затем мы сели завтракать в номере у генерала Курлова.
Нас было четверо: я, Кулябко, генерал Курлов и Спиридович. Я не помню лишь,
за сколько времени до начала завтрака приехал полковник Спиридович и застал
ли я последнего, когда возвратился в гостиницу от министра народного
просвещения Кассо. Во время завтрака происходил разговор о мерах, которые
надлежит принять ввиду доклада, сделанного подполковником Кулябкою после
свидания с Богровым. По предложению Спиридовича генерал Курлов приказал
переписать и отправить составленное от его имени полковником Спиридовичем
письмо дворцовому коменданту. В этом письме было изложено содержание
сведений, доставленных начальником охранного отделения Кулябкою и намечались
меры охраны для безопасного следования Его Императорского Величества. После
этого, приблизительно около 3 часов дня, по приказанию генерала Курлова, я
снова поехал к дому, где жил министр народного просвещения Кассо, чтобы
убедиться, приготовлен ли для последнего мотор. Удостоверившись в этом, я
вернулся в гостиницу, а оттуда вместе с секретарем товарища министра
Сенько-Поповским поехал на ипподром. Там я с подполковником Кулябкою не
виделся и встретился с ним только вечером на подъезде городского театра
перед самым началом представления в театре. Кулябко мне сообщил, что он
виделся с сотрудником и послал его домой узнать, там ли находится Николай
Яковлевич. О том, что сотрудник находился в зале театра, Кулябко мне не
говорил, вывести такое заключение из слов Кулябки я не мог и о том, откуда
был послан домой сотрудник, я Кулябку не спрашивал. Оставив Кулябку на
подъезде, я вошел в театр и занял в зале отведенное мне место. Спустя
несколько времени в зал вошел статс-секретарь Столыпин и поместился в первом
ряду. Генерала Курлова и полковника Спиридовича я также видел входящими в
зал, но с ними не разговаривал до начала первого антракта, когда генерал
Курлов в коридоре приказал мне наблюсти за точным исполнением подполковником
Кулябкою отданного последнему распоряжения установить наблюдение за
телефоном под № 609, как оказалось впоследствии, принадлежащем Богрову. Для
исполнения этого приказания я вместе с подполковником Кулябкою отправился в
кофейню Франсуа, куда, по словам Кулябки, был вызван инспектор почт и
телеграфов Довяковский. Последнему Кулябко, в моем присутствии, передал
распоряжение генерала Курлова установить наблюдение за вышеозначенным
телефоном и вслед затем я вместе с Кулябкою, пройдя через площадь,
возвратился в театр. Там мы не вошли в зрительную залу, а поместились около
коридора в маленькой комнате, где находился телефон. Сюда же вскоре приехал
полковник Скалон, и мы пробыли втроем в этой комнате до конца второго
действия. Возвращаясь из кофейни с подполковником Кулябкою, мы вместе вошли
в театр через главный подъезд со стороны площади, но я не слышал, чтобы
Кулябко при входе в театр отдавал тогда жандармскому офицеру приказание
пропустить человека, которого наряд не пропускал в театр, ввиду того, что у
этого человека контрольный купон билета был оторван. Я также не видел, чтобы
в это время у подъезда театра находился тот сотрудник Кулябки, которого в
день обеда у Кулябки я видел в кабинете последнего, и который 1 сентября
приходил к нему в Европейскую гостиницу. Когда при первой встрече со мною на
подъезде театра Кулябко мне сообщил, что он отослал своего сотрудника домой
справиться, там ли находится Николай Яковлевич, он мне не упоминал ни о
каких перчатках и не говорил, что приказал сотруднику объяснить свое
возвращение домой тем, что будто бы забыл дома перчатки. По окончании
второго акта, увидев в коридоре театра генерала Курлова, я подошел к нему и
доложил, что приказание его относительно наблюдения за телефоном мною
исполнено. Кажется, в это время к генералу подошел полковник Спиридович, а
вскоре затем в зрительном зале театра раздались два выстрела и поднялась
суматоха. После выстрелов генерал Курлов тотчас приказал мне выйти и
передать жандармским офицерам, стоявшим у входных дверей, чтобы они никого
не впускали в театр и не выпускали оттуда. Я вышел из театра и, обойдя все
двери, передал офицерам приказание генерала Курлова, а затем продолжал
оставаться на улице перед театром до тех пор, пока товарищ министра Курлов
не сказал мне, чтобы я ехал домой.
В департаменте полиции я состоял на службе с 1898 г., а с 1906 года, будучи
назначен чиновником особых поручений при министре внутренних дел, исполнял
обязанности секретаря. В 1910 году я был назначен исполняющим обязанности
вице-директора департамента полиции с оставлением в должности секретаря.
Такое назначение было для меня повышением, так как должность вице-директора
выше должности секретаря и с нею соединено некоторое увеличение количества
наградных денег, выдаваемых ежегодно перед праздниками. С получением этого
повышения фактически я оставался при исполнении преж-них своих служебных
обязанностей, но во время отсутствия других вице-директоров департамента мне
приходилось исполнять иногда их обязанности и подписывать за них бумаги. К
делам особого отдела, где сосредоточены дела по политическому розыску, я
отношения не имел и был знаком с этою частью делопроизводства лишь по тем
делам и перепискам, которые проходили через секретарскую часть. Мне также
давались командировки в разные места. Так в Полтаву, Ригу, Киев и в Крым я
был командирован в распоряжение товарища министра Курлова и, находясь в этих
командировках, исполнял поручения, которые последним были на меня возложены.
Кроме сего, я дважды был командирован заграницу во время пребывания там
Государя Императора. В первый раз в 1909 году мне было поручено отправиться
в Ракониджи, чтобы войти в соглашение с местными властями для организации
мер охраны при проезде и пребывании в этом городе Его Величества. Вместе со
мною туда же был командирован и полковник Спиридович, и выработка мер охраны
производилась мною вместе с последним, причем о всех мероприятиях я доносил
по телеграфу и по почте директору департамента полиции и товарищу министра
внутренних дел. Во второй раз я был с такою же целью командирован в 1910
году в Великое герцогство Гессен-Дармштадское, где также находились вместе
со мною полковник Спиридович и заведующий заграничной агентурой и где мне
были даны еще некоторые другие секретные поручения. В бытность в гор. Киеве
в 1911 г. я состоял в непосредственном распоряжении товарища министра
Курлова, исполняя отдельные поручения, которые он на меня возлагал.
Поручения эти, кроме касавшихся письменной части, заключались в следующем:
1) в день приезда в Киев Государя Императора на меня было возложено
наблю-дение за расстановкой учащихся на одной из улиц города; 2) мне же были
поручены надзор за нарядами полиции, установленными на Думской площади в
день открытия памятника Императору Александру II и проверка наряда полиции
близ кадетского корпуса в день посещения этого корпуса Его Величеством, и 3)
в августе месяце я был послан генералом Курловым в гор. Чернигов, причем
данное мне поручение заключалось в том, чтобы получить на месте материал по
регистрации неблагонадежных лиц и, выслушав соображения по поводу этой
регистрации подполковника Долгова, доложить генералу Курлову как этот
материал, так равно и соображения Долгова. Исполнив это поручение, я привез
регистрационные списки генералу Курлову и, сделав ему доклад, после чего со
стороны генерала последовали соответствующие распоряжения. Более по
настоящему делу я объяснить ничего не имею и прошу выдать мне копии всех
протоколов и других следственных актов настоящего производства. По прочтении
мне моего показания на предложенные мне вопросы добавляю, что о допущении
подполковником Кулябкою своего сотрудника Богрова 31 августа 1911 года на
торжество, происходившее в саду киевского Купеческого собрания, я ни от
самого Кулябки, ни от других лиц ничего не слышал и впервые узнал об этом
обстоятельстве уже после покушения Богрова на статс-секретаря Столыпина,
прочитав об этом 3 сентября в киевских газетах. В тот же день генерал Курлов
при мне и в присутствии Кулябки высказывал, что последний о допущении
Богрова в Купеческий сад ему не докладывал. Насколько я теперь помню, я на
эти слова генерала Курлова никаких замечаний не сделал. Кто присутствовал
при этом разговоре, я также не помню.
Митрофан Николаевич Веригин.
Сенатор Н. Шульгин.
Присутствовал и. о. обер-прокурора сенатор Кемпе.
ГА РФ. Ф. 271. Оп. 1. Д. 27. Л. 159–170. Подлинник.
Электронную версию документа предоставил Фонд изучения
наследия П.А.Столыпина
www.stolypin.ru/
Здесь читайте:
Столыпин Петр
Аркадьевич (биографические материалы)
Тайна убийства Столыпина
(сборник документов)
Богров Дмитрий Григорьевич
(1887-1911). Из еврейской семьи, убийца Столыпина
Вадим Кожинов в кн. Россия век XX глава 3
Платонов О.А. История русского народа в XX веке.
Том 1 глава 27
и глава 28
Анна Герт Столыпинская
утопия в контексте истории
|
