|
|
П.А.Столыпин
Письма П.А. Столыпина Ф.А. Головину
Письмо Ф.А. Головину
21 марта 1907 г.
Срочное
Милостивый Государь,
Федор Александрович.
Вследствие письма от 16 сего марта, имею честь уведомить, что сообщенный
Вами проект новых правил об охранении порядка в помещениях Государственной
думы и о допущении в заседания Думы посторонних лиц я затрудняюсь поднести к
Высочайшему Его Императорского Величества утверждению по нижеследующим
соображениям:
1) Упоминание в ст. 3 о предоставлении особых мест «для тех членов
Государственной думы прежнего созыва, присутствие которых в Думе при
обсуждении того или иного вопроса председатель Думы признает желательным»
едва ли удобно после того, как самая деятельность Государственной думы
первого созыва подверглась торжественному осуждению с высоты Престола в
качестве явно незакономерной, а значительная часть членов ее привлечена к
уголовной ответственности по обвинению в тяжком государственном
преступлении; помимо сего, представляется непонятным, почему именно
присутствие тех или иных лиц в заседании Думы в качестве посторонних
зрителей вообще могло бы признаваться «желательным» или «нежелательным»;
если же усматривать в отмеченной части правил указание на возможность
какого-либо участия или содействия членов первой Думы в занятиях нынешнего
состава последней, то подобное правило стояло бы в явном противоречии с
законом, по силе коего состав Государственной думы ограничивается членами,
избранными на данное пятилетие.
2) В той же ст. 3 п. б упоминается о местах «для лиц, приглашенных
председателем Думы или комиссиями Думы в качестве сведущих лиц». Между тем,
из Учреждения Государственной думы отнюдь не вытекает, чтобы в заседания
последней или ее отделов и комиссий могли быть приглашаемы какие-либо
сведущие лица. По общему началу, усвоенному нашим законодательством, право
председателей всякого рода собраний и присутствий приглашать для заслушания
объяснений сведущих лиц не предполагается, а должно быть определенно указано
в законе. Соответствующие оговорки и содержатся в подлежащих узаконениях,
например, в ст. 74 Учреждения Государственного совета, предоставля-ющей
председателям департаментов последнего право приглашать для объяснений
сведущих лиц. Посему в тех случаях, когда подобное право не оговорено, как
не оговорено оно, например, в Учреждениях Правительствующего Сената и
Государственной думы, сведущие лица не могут быть приглашаемы в заседания
сих учреждений.
Эти общие соображения находят себе прямое и совершенно ясное подтверждение и
в законодательных мотивах, положенных в основание Учреждения Государственной
думы. В первоначальном проекте сего Учреждения, внесенном бывшим министром
внутренних дел, гофмейстером Булыгиным1 в Совет министров, на который
возложено было изыскание способов к осуществлению высочайших предначертаний,
возвещенных в рескрипте 18 февраля 1905 г., имелась статья следующего
содержания: «В заседания отделов Государственной думы и комиссий, при них
образуемых, могут быть приглашаемы председателями отделов, для представления
объяснений, лица, кои знаниями и опытом своим могут быть полезны». Статья
эта при обсуждении проекта была, однако, исключена. «Совет министров, –
говорится по сему предмету в Высочайше утвержденной мемории последнего, –
находил бы осторожным исключить правила о допущении в отделы Думы
посторонних лиц для представления объяснений, так как, с одной стороны, при
этом легко мог бы извратиться самый характер заседаний отделов Думы, а с
другой, в этом едва ли будет настоять надобность и по существу, ввиду
наличия в значительном по численности составе Думы лиц, обладавших
разносторонними местными и профессиональными познаниями (мемория стр. 14)».
Таким образом, право приглашения сведущих лиц для объяснений,
предоставленное председателям департаментов Государственного совета,
определенно и с прямым намерением исключено законодателем из Учреждения
Государственной думы. Правительство обязано посему рассматривать всякую
попытку приглашения посторонних сведущих лиц в заседания Государственной
думы, ее отделов и комиссий как прямое и весьма серьезное нарушение
предоставленных ей пределов власти и противиться сему всеми имеющимися в его
распоряжении средствами, а, следовательно, упоминание о приглашаемых
сведущих лицах ни в каком случае не может иметь места в повергаемых на
Высочайшее утверждение правилах.
3) В той же ст. 3 проектируется постановление о том, что сообщение между
правой стороной галереи, предназначенной для упомянутых выше лиц, и
кулуарами Думы должно быть открыто, то есть отменяется в соответствующей
части правило, действующее ныне. Между тем, если подобное изменение
проектировалось ввиду предположений о возможности допущения сказанных лиц к
участию в трудах Думы и ее отделов и комиссий, то за устранением этого
предположения, по несоответствию его с законом, проектируемое правило, как
лишнее, само собою отпадает. Если же проект исходит из мысли о желательности
допустить общение публики и членов Думы в кулуарах последней, то с таковым
предположением я затрудняюсь в какой-либо мере согласиться. Опыт первой Думы
показал все неудобство подобного порядка для интересов спокойствия и
правильности ее занятий. У самых дверей залы заседания образовывались шумные
митинги, на которых самозванные советчики из посторонней публики и
представители политических партий пытались диктовать членам Думы их
поведение в последней, чего нередко и достигали. Случалось при этом, что
посторонние лица проникали в самый зал заседания, а однажды приставом Думы
были замечены и удалены два посторонних лица, сидевшие в зале на местах,
предназначенных для членов Думы, и принимавшие участие в голосовании.
Подобное положение вещей, создающее опасность постороннего давления на
членов Государственной думы, представляется, конечно, совершенно нетерпимым.
В видах устранения сего в законодательных собраниях западноевропейских
государств, далеко опередивших нас и в культурном развитии и в политическом
опыте, по крайней мере, в большинстве из них (например, в Английском
парламенте, в Германском рейхстаге, в Прусской палате депутатов),
посторонняя публика в кулуары не допускается; в этих же видах выполнены были
и у нас сложные работы по перестройке Таврического дворца, целью которых
именно и являлось разобщение публики от членов Государственной думы, а
потому согласиться на допущение хотя бы некоторой части посторонних лиц в
кулуары я считаю совершенно невозможным.
4) Проектируемый ст. 7 трехдневный срок, предоставляемый заведующему охраной
Таврического дворца для собрания справок о представителях печати, должен
быть признан слишком кратким по отношению к лицам, не проживающим постоянно
в С.-Петербурге, тем более, что срок этот предположено исчислять с момента
отправки извещения, а не действительного его получения заведующим охраною.
5) По смыслу ст. 8 проекта билеты, выдаваемые чрез посредство членов
Государственной думы, свободны от контроля заведующего охраной Дворца. Не
сомневаясь, с своей стороны, что члены Думы будут передавать билеты только
лицам, благонадежность коих стоит в их глазах вне всяких сомнений, я
полагаю, однако, что обстоятельство это не исключает возможности
добросовестных ошибок; посему едва ли есть основание лишать заведующего
охраной принадлежащего ему ныне права не соглашаться на допущение в
Таврический дворец тех или иных посторонних лиц, тем более, что пользование
этим правом до сих пор не давало повода к каким-либо нареканиям и впредь
будет, конечно, осуществляться заведующим охраною с тою же осторожностью.
Примите, Милостивый Государь, уверение в совершенном почтении и искренней
преданности.
Подписал: П. Столыпин
21 марта 1907 года
№ 163
РГИА. Ф. 1284. Оп. 194. 1907. Д. 19. Л. 5–6об.
На бланке «Председатель
Совета министров».
Машинопись. Копия.
Примечания к письму:
1 Булыгин Александр Григорьевич (1851–1919) – государственный деятель,
обер-шенк (1916), статс-секретарь (1913). Гласный Петровского уездного и
Саратовского губернского земств. В 1881–1887 гг. зарайский уездный
предводитель дворянства, одновременно гласный Рязанского губернского
земского собрания. С декабря 1886 г. тамбовский вице-губернатор, с декабря
1888 г. калужский, с 1893 г. московский губернатор. С 1902 г. помощник
московского генерал-губернатора, ближайший сотрудник великого князя Сергея
Александровича. С 1 января 1905 г. член Государственного совета, примыкал к
фракции крайне правых. 20 января 1905 г. назначен министром внутренних дел.
Рескриптом 18 февраля 1905 г. на него возлагалось председательствование в
Особой комиссии, выработавшей проект Положения о Государственной думе. После
принятия манифеста 17 октября 1905 г. покинул пост министра. С ноября 1913
г. главноуправляющий собственной Ее Императорского Величества канцелярией по
учреждениям императрицы Марии Федоровны.
Письмо Ф.А. Головину
29 марта 1907 г.
Вследствие письма за № 266, имею честь уведомить, что при обсуждении
затронутого в нем вопроса Вы изволили упустить из виду статью 63 Учреждения
Государственной думы, а равно раздел II Высочайшего указа Правительствующему
Сенату 20-го февраля 1906 года и Высочайше утвержденные 18 февраля сего года
правила о допущении в заседания Государственной думы посторонних лиц.
За силою приведенных узаконений правила о порядке допуска в заседания Думы
посторонних лиц устанавливаются по соглашению председателя Государственной
думы с председателем Совета министров и утверждаются Высочайшей властью,
причем до издания их действуют временные правила, устанавливаемые
соглашением председателя Совета министров с председателем Государственной
думы. При таких условиях очевидно, что правила эти, как состоящие под
охраною обеих приходящих в соглашение сторон, создают для них не только
право, но и прямую обязанность вступать в сношения во всех тех случаях,
когда возникает разномыслие в понимании правил или последние нарушаются
одною из сторон.
Так именно Вы и изволили поступить, обратившись ко мне с требованием принять
меры к точному соблюдению заведующим охраной Таврического дворца Высочайше
утвержденных 18-го февраля сего года правил, и так как заявление Ваше вполне
согласовалось со смыслом сих правил, то, не выжидая запроса по этому
предмету со стороны Государственной думы, я и отдал соответствующее
распоряжение к удовлетворению Вашего требования.
В дальнейшем Вам угодно было вступать со мною в том же порядке в сношения по
вопросу об изменении этих правил в смысле, между прочим, отвода в Думе
особых мест для приглашенных в ее заседания посторонних сведущих лиц. Со
своей стороны, письмом от 21-го марта за № 163, я сообщил Вам, что
совершенно бесспорные, на мой взгляд, соображения исключают возможность
допускать таковых лиц в заседания Государственной думы. Вслед за сим до
сведения моего дошло, что, не выждав Высочайшего соизволения на изменение
действующих правил и не получив даже моего на то согласия, Вы изволили
допустить в Думу лиц, участие коих в занятиях последней законом не
предусмотрено.
Отсюда возникла для меня обязанность принять немедленно меры к устранению
сего нарушения и предупредить возможность его повторения в будущем. Предо
мною лежали два пути. Первый из них, формально предуказанный законом, давал
мне право распорядиться, на точном основании ст. 4 и 21 Высочайше
утвержденных 18-го февраля сего года правил, чтобы заведующий охраной
Таврического дворца не допускал в последний никого из лиц, не имеющих на то
права. Другой путь, вытекавший, как мне казалось, из законов вежливости,
побуждал меня обратиться предварительно к Вам с письмом, прося осведомить,
какие меры угодно будет принять Вам и образованному для соображения общих
вопросов президиуму в видах устранения замеченного нарушения закона. Этот
именно путь и был первоначально избран Вами; этот же путь избрал и я. Но так
как Вам не угодно далее на нем оставаться и Вы желаете придерживаться
единственно лишь пути формального, то и мне приходится отказаться от всяких
попыток устранить путем переписки возникающее между нами разномыслие и,
пользуясь принадлежащим мне правом, отдать заведующему охраной Таврического
дворца приказ не допускать в стены последнего никаких вообще посторонних
лиц, за исключением указанных в высочайше утвержденных 18-го февраля сего
года правилах.
29 марта 1907 г.
Опубл.: Столыпин П.А. Нам нужна Великая Россия...
Полн. собр. речей в
Государственной думе и Государственном совете.
1906–1911 гг. – М., 1991. –
С. 80–82.
Примечания к письму:
Это письмо явилось ответом на послание Ф.А. Головина:
«В письмах Ваших от 22, 24, и 26 сего марта за №№ 164, 167 и 168 Вы изволите
сообщать мне о незакономерных, по Вашему мнению, действиях думских комиссий
и в то же время настаиваете на сообщении Вам в самом непродолжительном по
возможности времени, какие меры приняты и будут принимаемы со стороны
президиума Государственной думы к ограждению установленного законом порядка
и к предупреждению возможности его нарушений на будущее время.
Я считаю своим долгом покорнейше просить Вас не отказать меня уведомить, на
основании каких статей закона председатель Совета министров может обращаться
с подобного рода запросом к председателю Государственной думы. В учреждении
Государственной думы есть ст. 33, которая дает Государственной думе право
обращаться к министрам и главноуправляющим с запросами по поводу их
незакономерных действий, но нет статьи, которая давала бы право министрам
делать запрос Государственной думе или ее председателю. (Опубл.: Столыпин
П.А. Нам нужна великая Россия… – М., 1991. – С. 80).
Письмо Ф.А. Головину
30 апреля 1907 г.
Милостивый Государь
Федор Александрович.
Харьковский губернатор1 сообщил мне, что в июле месяце 1906 года против
крестьянина Тимофея Ярового2, бывшего в то время председателем Тучнянского
волостного суда, а ныне состоящего членом Государственной думы, возникло
обвинение в краже кошелька с десятью рублями и должностного знака у
крестьянина Михаила Молчанова.
Полицейское дознание по означенному обвинению, согласно определению
Лебедянского уездного съезда, состоявшемуся 24 марта сего года в судебном
заседании, передано для разбора в Верхосульский волостной суд.
Сообщая о сем ввиду пункта 1-го статьи 7 Положения о выборах в
Государственную думу и ст. 20–21 Учреждения Думы (Свод. зак., т. 1, ч. 2.,
изд. 1906 года) на Ваше, Милостивый Государь, распоряжение, прошу Вас о
последующем не оставить меня уведомлением.
Прошу Вас, Милостивый Государь, принять уверение в совершенном почтении и
преданности.
П. Столыпин
30 апреля 1907 года
РГИА. Ф. 1629. Оп. 1. Д. 411. Л. 12–12об.
На бланке «Министр внутренних
дел». Машинопись. Копия.
Примечания к письму:
1 В это время пост харьковского губернатора занимал генерал-лейтенант
Николай Николаевич Пешков.
2 Яровой Тимофей Иванович (1857–?) – крестьянин с. Тучное Тучнянской волости
Лебедянского уезда. Председатель волостного суда. Участник русско-турецкой
войны 1877–1878 гг. Депутат II Государственной думы от Харьковской губернии,
входил в трудовую группу и фракцию Всероссийского крестьянского союза.
Электронную версию документа предоставил Фонд изучения
наследия П.А.Столыпина
www.stolypin.ru/
Здесь читайте:
Столыпин Петр
Аркадьевич (биографические материалы)
Столыпин П.А. Переписка. М. Росспэн,
2004.
Тайна убийства Столыпина
(сборник документов)
Вадим Кожинов в кн. Россия век XX глава 3
Платонов О.А. История русского народа в XX веке.
Том 1 глава 27
и глава 28
Анна Герт Столыпинская
утопия в контексте истории
|
