Бельские просторы
|
Пролетают такие мгновенья...
Муза Татьяны Никологорской — трагическая муза. Ее стихи — зеркальное
отражение нашей жестокой эпохи..
Отрочество
Что за сила в предплечьях таится,
Что за крылья несут над землей?
Я — подросток,
Я — песня,
Я — птица,
Я впервые любуюсь весной!
Стали музыкой хмурые будни,
Мир, что полон открытий, — един.
Ничего не случилось же, люди!
(Мама крикнет: “Сходи в магазин!”)
Плеск проспекта —
И солнце от лужи.
Арки радуг над старой Москвой.
Всем ты нужен!
Весь мир тебе нужен!
Смерть? Ну, это почти не со мной...
Ощущенье блаженства в полете —
Лыжи это иль велосипед...
Люди, как вы убого живете!!
Ну, при чем здесь грибы на обед??
Пролетают такие мгновенья —
Вспоминаем их век и ревем...
Так рождалось мое вдохновенье,
Пригвожденное к быту гвоздем.
* * *
Шорохи в нашем саду.
Кажется — детства шаги!
Это упала кора.
Это сломался сучок.
Это лопочет лопух
Под осторожным дождём.
И всё равно нужен друг.
Так посещения ждём!..
* * *
Детские мысли и взрослые мысли
Перемешались в седой голове.
Скепсиса голос — и горние выси.
Загнанный, заячий бег по стерне.
Где же ты, цельность и вера в живое,
День заповедный и сердца полет?
Всё бы отдать бескорыстно, без боя.
Всё отдала бы – никто не берет...
Значит, открыты последние шлюзы.
Значит, дорожка зыбка, коротка.
Значит, уплыли мильоны иллюзий
Под паруском ненадежней платка.
Господи! В церкви, где шепчут старухи...
Лучше — в лесу, где сосна — как сестра...
Дай мне покой, утоли мои муки! Крайняя боль —
Да не будет остра.
* * *
“Троица” Рублева
напоминает мне детство,
золотое небо, синее нефо, серебряный луч,
утро в храме;
вкус бабушкиных блинчиков,
разноцветных уточек — легоньких, из воска,
в “море-океане” из тазика с синькой;
еще — русский лес,
лес до небес,
дымный, утренний, туманный,
да с росою самобраной;
сказки про волка в вечерней тиши,
цельность неразъятой молодой души,
снежок в Лаврушинском,
пух на Серпуховке,
манку с Якиманки,
трехлетнюю меня,
съевшую чужого, вкусного, большого,
пряничного мятного коня.
“Троица” не “Троица”,
а Москва все строится.
Скоро мы уедем в беспросветный лес —
Каменный, дремучий,
Принакрытый тучей,
А пока — открыт нам
наш клочок небес.
Это я, доверчивая.
Это я, вчерашняя,
Музыку Чайковского впервые услыхавшая
И подумавшая:
“Вот я и полетела!”
* * *
Хочется волшебных состояний.
Хочется безумных обаяний.
Над Москвой полетных ветерков.
Тайны кружевных особняков.
Голубей серебряных на фоне
Тучи в грозовой ее короне!
Этих невесомых вечеров...
Тихих, невещественных даров...
Мне весна до боли говорит,
Что не даром облако горит.
Но куда идти мне?
Но куда
Нас зовет бесстрастная звезда?
Много лет мне
И не много сил, Чтобы вспомнить,
Кем ты в детстве был.
* * *
Засекла меня жизнь на конюшне,
Будто предков моих — засекла,
И, устало и равнодушно,
Разрядилась и истекла.
Одинокое тело таскаю,
По привычке глотаю кефир,
Цепенея, газеты листаю,
Но глядеть не хочу в этот мир.
В мире столько погибло надежды,
Столько дыба сгубила даров!
Опускаю бесстрастные вежды.
Не хочу ни людей, ни пиров.
Устаю от компаний и свадеб.
Чужда роль тамады-толмача...
Но какая-то сила вздымает
По ночам к верстаку рифмача.
Ненаглядная музыка льется...
Отступает хандра и мигрень.
За окном все яснее поется
Новый день,
юный день,
чистый день...
* * *
Оглядывая бурю прожитого,
Жалеешь ли, что сердцем не погиб,
Что каждый год учился жизни снова,
Одолевая декабря изгиб?
И всякий раз —
В желании исчезнуть,
В намеренье прервать короткий путь —
Жизнь оборачивалась счастьем щедрым,
Не замечая этого ничуть.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
