Урзула ФРАЙ

"Я ПОМНЮ ЧУДНОЕ МГНОВЕНЬЕ..."

XPOHOС

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

Золотисто-оранжевый и багровый под высоким бархатно-голубым небом… Октябрьский день трогает меня своей красотой. Он усмиряет меня покоем и мягкостью, наконец открывает простор словам, где они снова могут кружить в танце, добиваться моего расположения, а не бушевать, задыхаясь, на дне души. Но готово пока только пространство, те нужные слова, созвучия и картины еще не танцуют, только воспоминание обрушивается на меня с необузданной усладой: Рильке шепчет мне на ухо строчки стихов, читает из своих писем о красоте и бренности нашего бытия, опутывает меня своим напевом о любви и смерти, в то время как Веселина Казарова колдует своим меццо-сопрано весенние цветы на осенней поляне: «Когда придет весна, уйдут холодные дни, мы пойдем с тобой, моя красавица, в лес за ландышами; мы будем пересчитывать жемчужины, дрожащие поутру у нас под ногами…» Является смутный образ: рядом со мной сидит Семен Гейченко, он кормит Петю-петушка, гусей, уток и рассказывает мне о цветах — когда пробуждаются одни, когда другие…

Я будто вне себя, сбита с толку, мои мысли путаются — что происходит с человеком, в чем заключается это, столь же прекрасное, как и трагическое, таинство выбора? Почему так редко случается ВСТРЕЧА между людьми, — тот исключительный момент в жизни, где мы без опаски раскрываемся, делимся сокровенным, даем себя познать незащищенными? Минуты счастья, незабываемые, запечатленные глубоко в душе, — они щит в безутешные дни… Так, погруженная в свои раздумья, я пересекаю волшебный парк, как вдруг мои мысли прерываются радостным девичьим окриком маленькой хрупкой пожилой женщины, собирающей в сумку золотистые кленовые листья. Она направляется прямо ко мне быстрой, легкой походкой, почти не касаясь земли. Сеть морщинок покрывает ее лицо, и она поет, восхитительно пританцовывая, как на заре ее юности: «Разве это не чудесно?!» (и объясняет мне, что золотой листвой она украшает свое жилье). Ласково и твердо она ведет меня за руку и показывает на пару грибов под кустом: «Мужчина и женщина, которые защищают друг друга…» — и ее глаза светятся… И вот уже я околдована этим 88-летним чудом, с ее мудростью, озорством, приплясываниями и пением, и она говорит о том, что меня как раз волнует, особенно об аромате воспоминания. Совсем не случайно, прощаясь, мы обе благодарим ангелов за то воспетое и возвышенное чувство доверительности и близости, расцветающее только при ВСТРЕЧЕ.

С ее уходом в моей душе остается не только бесконечно нежное чувство, но и широко распахнутые ворота для одного дорогого воспоминания, бесподобного в своем блеске…

Стоял июнь 1983-го. В сопровождении Арсения Ларионова я еду к Пушкину, в Михайловское. Наконец осуществилась моя мечта, после многих месяцев, когда я буквально жила необыкновенной книгой Семена Гейченко и Поэт поселился у меня в душе (нечто, чему воспрепятствовали бледные лекции литературного факультета университета). Меня переполняло любопытство перед встречей с чудом в лице 80-летнего Гейченко, который вместе с Арсением Ларионовым за короткое время разжег во мне искры восторга и разбудил бесконечную тоску по этому сказочному месту.

Я стою перед импозантным хозяином Пушкиногорья и его хрупкой женой, получаю права гостьи в их доме и за каких-то 48 часов узнаю то, что заставляет меня сказать: Михайловское было переломным моментом в моей жизни! Все, что впоследствии я осуществила в своем личном и профессиональном бытии, питалось духом тех светлых дней и горит, горит…

Уже два десятилетия я нахожусь под неизменным впечатлением от этих людей, ставших неотъемлемой частью моей жизни.

Все эти годы я пыталась дать определение этому человеческому феномену, но как глухи, как дилетантны попытки нашего разума «объяснить» волшебство. То, что получается, есть «расколдование» таинства… Это и есть то, о чем я говорила в начале: мы повстречались в то самое единственное неповторимое мгновение, и я до сих пор полна им. Ключ к этому непреходящему переживанию — душевное и духовное родство, глубокая любовь к своему делу и к людям.

Никогда не забуду, как С. Гейченко вел нас по музею, это была не просто экскурсия, а восхитительно звучащая песня… Будто Поэт только что вышел, а мы не прерываем наш живой, воодушевленный разговор с ним, нам позволили войти, на цыпочках, минутку послушать, полюбоваться и удивиться… Среди всех музеев, которые мне довелось увидеть, только этот, Пушкинский, оставил во мне неизгладимый след своей красотой, теплом и таким живым духом.

Сегодня, спустя почти двадцать лет, меня охватывает радостное волнение, когда я перечитываю те немногие нежные письма, которые храню. Все они выявляют то, что ранее было мне почти неведомо: чувства взаимности, быть понятой и принять такой, какая я есть. Это — счастье, которое редко выпадает в жизни, а именно — ВСТРЕЧА НА ВСЕ ВРЕМЕНА.

Это мое позднее объяснение в любви, моя глубоко личная благодарность кудеснику Гейченко, способному, как только немногие, к восхищению и страсти, разукрасившему этот мир своим несравненным цветом.

Перевод с немецкого Анны Аппель

Ноябрь 2002

Берлин

Фото Павла Кривцова

© ЖУРНАЛ "СЛОВО", 2002

WEB-редактор Вячеслав Румянцев