Милякова Л.Б.

ПОЛЬША НА ПУТИ К МЕЖЭТНИЧЕСКОМУ ГОСУДАРСТВУ

XPOHOC

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

РЕЛИГИОЗНЫЕ ТЕРМИНЫ

КАРТА САЙТА

1918-1947 гг.

Из второй мировой войны Польша вышла принципиально новым государством по сравнению, с тем, которым она являлась в межвоенный период. Формирование на последнем этапе войны нового мирового соотношения сил и обусловленная этим политика великих держав, признавших разделение Европы на сферы влияния, где к зоне безопасности СССР отходила Восточная Европа, привели к радикальным изменениям в Польше. Это выразилось в утверждении в стране коммунистического режима, изменении в ней социально-экономического, политического строя, внешнеполитической ориентации, а также привело к значительным территориальным и демографическим изменениям в составе населения и численности жителей Польши.

Территориальные изменения являлись следствием изменения границ Польши после войны. Обозначенная в Потсдаме западная граница страны, носившая де юре временный характер, проходила вдоль рек Одры и Нисы Лужицкой; восточная граница была обозначена вдоль так называемой линии Керзона (через Гродно, Брест, восточнее Перемышля до Карпат) с некоторыми отступлениями в пользу Польши. К Польше отошли часть территории Восточной Пруссии, а также бывший вольный город Гданьск. Площадь присоединенных земель составила 101 тыс. км², то есть около 33% новой территории страны, при этом общая территория страны по сравнению с довоенной уменьшилась на 78 тыс. км².¹ Таким образом, изменилось место, занимаемое страной на географической карте - Польша оказалась значительно "подвинутой" на Запад, к центру Европы.

Географические "подвижки", а также последствия гитлеровской политики по истреблению еврейского населения страны привели к изменениям в ее демографической ситуации. Территории, которые отходили к Польше после окончания войны, были заселены многочисленными группами непольского населения: на Западе страны - немцами, на востоке - украинцами и белорусами. Кроме того, в Польше проживали немногочисленные чешские и словацкие национальные меньшинства, а также еврейское население (из 3 млн 350 тыс. удалось спастись 50 тыс. евреев, число которых возросло за счет репатриации, а также реэвакуации из СССР). В то же время около 3 млн поляков остались за пределами страны на территориях, которые после проведения восточной границы оказались включенными в состав советской Литвы, Белоруссии и Украины. Большая польская эмиграция находилась в Германии, Франции, Югославии, Чехословакии, в США и Южной Америке.

Политика новой власти в решении национального вопроса в 1944-1947 гг. состояла в "проведении планового и хорошо организованного переселения национальных меньшинств и возвращении поляков в страну."² В результате осуществления этой политики Польша стала практически моноэтническим, "польским" по своему национальному составу государством. Уходящая корнями в ХIX век идея образования государства, где население представляет коренной народ - концепция "государство=народ" оказалась реализованной на практике польскими коммунистами в 1944-1947 гг. Целью данной статьи является проследить, каким образом Польша превратилась в 1944-1947 гг. в однородную по своему национальному составу страну, и в результате каких процессов, начиная с конца XIX в. произошли эти изменения.

* * *

Концепция построения Польши как "национального государства поляков" родилась во второй половине XIX века и являлась составной частью процесса формирования современных наций в Европе. Стремление положить национальный принцип в основу построения государства появилось в освободительных движениях угнетенных народов тогдашних империй. Впервые эта идея была сформулирована в 1851 г. в трактате итальянца Паскуале Станислао Мандзини "Della nationalita come fondamento der dirito delli genti". Корнями она уходила в концепции Локка, Руссо, Канта, тезисы американской Декларации независимости и французской Декларации прав человека и гражданина.³

Подобная идея стала интегральной частью польской политической мысли. Единственно в ком она не нашла поддержки, - это были польские марксисты первого поколения. Это объяснялось тем, что они концентрировали свое внимание исключительно на нарастании социальных конфликтов в Российской империи, которые углублялись наряду с развитием капитализма, и не учитывали и не предвидели роста национальных движений в будущем.⁴

Первая мировая война вызвала значительную активизацию движений, направленных на национальное возрождение, в особенности в многонациональных империях России и Австро-Венгрии. Во влиятельных политических элитах стран Европы и особенно Соединенных Штатов идея построения национальных государств или принцип нации как основы для построения государства (the principal of nationality) нашла широкую поддержку. К сторонникам этих идей принадлежал Теодор Рузвельт, который еще до Вудро Вильсона заявил, что Европа должна быть построена "на основе принципа национальностей".⁵ Этот принцип позже в мае 1916 г. поддержал В.Вильсон, который выдвинул тезис о том, что народ имеет право на построение своего национального государства.

В 1918 г. в Версале после поражения центрально-европейских держав в войне собралась мирная конференция, чтобы решить вопрос о контурах нового политического устройства Европы. На ней национальный принцип был признан в качестве основополагающего при построении новых государств. Составной частью национального принципа являлось "право наций на решение вопроса о своей судьбе" - принцип самоопределения наций.

В октябре 1918 г. Межсоюзническая парламентская комиссия, в которую входили представители Франции, Бельгии, Великобритании и Италии, подтвердила первостепенное значение соблюдения обоих этих принципов при построении новых государств.⁶

Эти принципы, независимо от действительных интересов великих держав, принимавших решения в Версале, согласовывались с тогдашними устремлениями европейской общественности и рассматривались в тот период как торжество идей свободы, уважения прав малых народов. (В то время мало кто понимал двойственный характер этих принципов, так как народы Европы находились на этапе исторического развития, когда появление собственного государства являлось неотъемлемым условием их дальнейшего развития.)

Победа в Версале национального принципа в подходе к построению послевоенных государств носила мнимый характер. Такая политика могла быть реализована только частично, так как уже на конференции обнаружилось, что национальные границы практически невозможно было провести и выявилась проблема национальных меньшинств, которые должны были стать частью новых государств - Польши, Чехословакии, Венгрии и т.д. Для решения этой проблемы были предложены два варианта:

1. это переселение и
2. гарантия свободного развития национальных меньшинств.

Идея переселений посредством обмена населения была предложена еще в 1916 г. швейцарцем французского происхождения Жоржем Монтадоном. По его мнению, это был прямой путь к реализации концепции этнически однородного национального государства. После I мировой войны только на Балканах решились на переселение национальных меньшинств... основой переселения стали турецко-болгарский договор 1913 г., предусматривавший обмен населения в приграничных районах; подписанная в 1919 г. в Нейи греческо-болгарская конвенция и в 1923 г. в Лозанне аналогичная греческо-турецкая конвенция. Ни один из тогдашних ведущих политиков не выдвигал проектов переселения национальных меньшинств в других районах Европы, кроме балканского. А сам балканский опыт оценивался в тот период негативно, учитывая прежде всего большие экономические и социальные затраты, которые вызвала эта операция.

На конференции в Версале предпочтение было отдано концепции охраны прав национальных меньшинств, а не идее переселения. Возрожденные и новообразованные государства, которые согласно версальским постановлениям взяли на себя обязательства по охране прав национальных меньшинств, не были полностью согласны с этой системой, Они обращали внимание на то, что она не распространяется одинаково на всех членов образующейся в тот период Лиги Наций.

Первым трактатом об охране прав нацменьшинств явился Малый Версальский трактат от 28 июня 1919 г. с Польшей. Немного позднее аналогичные обязательства были возложены в специальных трактатах на Чехословакию, будущую Югославию, Румынию и Грецию; в мирных договорах - на Австрию, Венгрию, Болгарию и Турцию; а в форме декларации эти обязательства были поданы Лиге Наций Албанией, Финляндией, Эстонией, Литвой и Латвией.

Система охраны прав национальных меньшинств, являвшаяся краеугольным камнем послеверсальской Европы, не смогла предотвратить конфликтов, не привела к нормализации отношений между национальными меньшинствами и титульными нациями в странах Центральной и Восточной Европы. В результате появились новые конфликтогенные ситуации, одной из которых являлась проблема венгерского меньшинства в Чехословакии и Румынии. Кроме того, Чехословакия обвиняла Польшу в дискриминации чехов в стране, а поляки - в отсутствии свобод для национальных меньшинств в Чехословакии. Наиболее отчетливо провал системы охраны прав национальных меньшинств в первой половине XX в. проявился в неспособности Лиги Наций предотвратить преследования евреев в III Рейхе.

В Версале вопрос о границах возрожденного польского государства относился к числу наиболее сложных. Западные державы пришли к заключению, что Польша должна получить только области с преобладающим польским населением. Польские представители политической элиты, принимавшие участие в конференции, политики в самой стране, не были едины по всему комплексу вопросов, связанных с построением национального государства. Противоречия касались вопросов о том, каковы должны стать границы Речи Посполитой и тем самым - останется ли она многонациональным государством или же будет стремиться к моноэтничности. Выбор каждого из этих вариантов вел к последующим дилеммам: при первом варианте необходимо было определить характер будущего государства и место в нем национальных меньшинств, при втором варианте - определиться в вопросе о путях достижения национальной однородности населения страны.

Когда польские политические элиты за дипломатическим столом формулировали вопрос о границах возрожденного государства, выбор ограничивался несколькими вариантами:

1. государство, суженное до этнически польских территорий (хотя в тех условиях, учитывая наличие огромной еврейской диаспоры, такое государство тоже не могло быть полностью однородным);
2. государство, включающее более широкие, чем этнически польские, территории: оно обеспечивало бы преимущества для польского населения и создавало условия для успешного экономического развития страны;
3. государство, которое носило бы многоэтнический характер (походило бы в той или иной степени на Речь Посполитую до ее разделов), где государственный принцип превалировал бы над принципом построения национального государства.

В реальности конкурировали между собой две последние концепции, которые являлись продолжением реальной политики. Перовую из них представлял крупный польский политик, глава ведущей партии национальные демократов Р.Дмовский, а вторую - Ю.Пилсудский.

Следствием такой позиции в территориальном вопросе явилась нота от марта 1917 г., поданная Р.Дмовским государственному секретарю в английском Форин оффис лорду А.Бальфуру. Выступая в качестве лидера национальных демократов, будущий глава Польского национального комитета (официальное польское представительство за границей с августа того же года), пытался донести до англичан территориальную программу своей партии в этом вопросе.

Согласно словам Дмовского возрождающаяся Польша не могла быть ограничена ни историческими (слишком широкими), ни этническими (слишком узкими) рамками. Территория будущего государства должна была включить: "1. Польшу австрийскую - Галицию и часть австрийской Силезии; 2) Польшу российскую - Королевство Польское и ковенскую, виленскую, гродненскую, часть минской губерний и Волынь; 3) Польшу немецкую - исторические земли... Познань, западную Пруссию с Гданьском, затем Верхнюю Силезию и южный пояс Восточной Пруссии."⁷

Дмовский не мог не понимать, что выступая с подобной программой, он противопоставлял себя господствовавшим в западноевропейских политических кругах и в США в тот период идеям восстановления Европы на национальной основе. В то же время опасения, что педантичное следование глав конференции этому принципу может привести к урезанию территории Польши до ее этнических территорий, что, по мнению Дмовского, привело бы в будущем к исчезновению польского государства, заставляли его высказывать свои оппозиционные взгляды. На заседании возглавляемого им Польского национального комитета в марте 1919 г. он признавал, что самым слабым "пунктом польской территории является земля, находящаяся к востоку от Бреста. Эта территория, как и гродненская губерния, - это сторона, где проживает компактное непольское население, но несмотря на это, учитывая географический фактор эту землю нельзя от Польши отрезать." Дмовский признавал, что и в восточной Галиции польское население находится в меньшинстве. Однако он обосновывал оправданность планов присоединения этих районов к Польше, помимо стратегических, и идеологическими факторами: якобы неготовностью проживавших на этих территориях народов к созданию собственной государственности.⁸

Идеалом партии национальных демократов являлось однородное по национально-польскому составу государство. Однако следование такому идеалу в тех условиях означало бы согласие на уменьшение территории польского государства до модифицированной версии Княжества Варшавского, на что, как видно из вышеприведенных высказываний Дмовского, национальные демократы не хотели идти. Выход из этой ситуации партийные круги видели во временном сохранении многонационального характера страны. Логика дальнейших рассуждений была такова: этнической дифференциации страны нельзя избежать, но необходимо, если не ликвидировать, то существенным образом ее ограничить. Система мер в этом направлении должна была включать меры по форсированной полонизации национальных меньшинств, их ассимиляции, а в отношении тех элементов, которые не поддавались данным мерам - изоляции.

Понимание Дмовским истории как процесса "неравномерного созревания народов" неизбежно приводило в действительности к межнациональным конфликтам. Так, он не отрицал за украинцами и белорусами права на собственные национальные устремления, но, по его мнению, они должны были быть полонизированы, так как уступали полякам по уровню культуры и национальной зрелости.⁹ Конечным результатом проведения подобной политики должно было быть появление национального государства в Польше. В целом доктрина национальных демократов противоречила взглядам на национальное государство представителей политических кругов, воспитанных в либерально-демократической, социалистической, а также консервативной традиции. В то же время территориальные проекты и идущие вслед за этим наметки в вопросе национальной составляющей польского государства, возникшие в консервативных и социалистических кругах, не очень отличались от требований национальных демократов. Так, в 1915 г. авторы-социалисты писали о том, что будущая Польша должна включать Королевство Польское, Галицию, Тешинскую Силезию, Опольскую Силезию, Познань и Западную Пруссию, т.е. районы, где поляки составляли 62,6% от всего населения.¹⁰

Существенные противоречия с национальными демократами обозначались, когда речь шла об определении места национальных меньшинств в польском государстве. Так, польские социалисты и лидеры, набиравшего политический вес крестьянского движения видели в государственных связях основной фактор, который должен был объединить всех граждан Польши независимо от их религиозных убеждений и национальной принадлежности. Именно польское гражданство должно было стать интегрирующей составляющей, которая объединяла бы различные этнические и культурные группы населения. По замыслу - в перспективе это должно было бы привести к образованию в стране "государственного народа". Следует отметить, что несмотря на свою привлекательность последние концепции носили умозрительный характер, не учитывая конкретную ситуацию в отношениях между народами, которые были включены в возрожденную Польшу.¹¹

Теоретическая борьба вокруг вопроса о национальном государстве в Польше и об определении его границ на самом деле отражала подход польских политических кругов к проблеме геополитического места страны в Европе и к проблеме границ, и в особенности границ на востоке. Р.Дмовский и его сторонники считали, что поскольку главным источником опасности для Польши является Германия, то в ее состав должны войти Вильно (Вильнюс) с прилегающим округом, Западная Белоруссия и Западная Украина. В этом государстве поляки должны были составлять не менее 60% населения.

Пилсудский главную опасность видел в России. Поэтому он считал необходимым ослабить ее, оторвав национальные окраины. Литва и Белоруссия затем создали бы с Польшей федеративное государство, а Украина заключила бы с ней военно-политический союз, направленный против России.

Если при определении северных, западных и южных границ Польша вынуждена была считаться с провозглашенным в Версале этническим принципом, то свою восточную границу она обозначала вооруженным путем, нарушая этнические границы, абстрагируясь от 13-го пункта вильсоновской программы, согласно которому независимая Польша "должна включать территории, заселенные исключительно польским населением". Перепись 1921 г. показала, что в воеводстве станиславском украинское население составляло 70%, в волынском - 68%, в тарнопольском - 50%. В то же время несмотря на плебисциты, в состав польского государства не вошли территории на западе с плотным польским населением - Опольская Силезия, часть Верхней Силезии, Вармия, Мазуры и т.д. Национальные меньшинства, самыми крупными из которых были украинцы (14,3%), евреи (7,0%), белорусы (5,9%) и немцы (4,7%) составляли более 30% населения страны в межвоенный период.¹²

На практике победила концепция национального государства Р.Дмовского, партия которого находилась у власти до 1926 г., а затем продолжала оказывать определяющее влияние на политику правительства вплоть до 1939 г. Польша стала унитарным государством, последовательно отказывавшим своим национальным меньшинства в праве на территориальную и культурную автономии.

С момента утверждения государственных границ Польши и на протяжении всего межвоенного периода национальные антагонизмы превалировали в ней над тенденциями к сосуществованию между различными народами. Только еврейское население страны поначалу отнеслось "к польской государственности позитивно и лояльно"¹³, хотя в 1930-е гг. ситуация изменилась в связи с ростом антисемитизма в политике правящих кругов в стране. Литовское население стремилось к тому, чтобы Вильно (Вильнюс) и Виленская область, захваченные Польшей и отошедшие к ней в 1922 г., были возвращены Литве. Немецкое население Великой Польши, Гданьска и Гданьского Поморья и отошедшей к Польше части Верхней Силезии практически весь межвоенный период, за исключением кратких временных этапов, находилось в оппозиции к польскому государству. Украинцы в союзе с польскими коммунистами, проиграв в борьбе за образование самостийной Украины, требовали или же присоединения Волыни и восточной части Малой Польши к Украинской Советской Социалистической Республике или же настаивали на предоставлении им территориальной автономии.

На протяжении всего межвоенного периода в стране происходило ослабление государственной интеграции. В большой степени это было вызвано ошибками правящих кругов страны. Однако не все от них зависело. Ситуация складывалась так, что для достижения консенсуса с национальными меньшинствами, особенно на востоке страны, польское государство должно было бы отказаться от своего национально польского характера и превратиться в "организацию национальных коллективов". Это было бы возможно, если бы польское государство возникло, по замечанию одного из украинских депутатов Сейма, "по добровольному согласию входящих в него народов".¹⁴

В Польше это необходимое условие отсутствовало, особенно учитывая характер очерченных в 1918-21 гг. границ. Анахронизмом оказались надежды, что после распада Российской империи и Австро-Венгрии возникнет "братская Речь Посполитая" как союз польского, украинского и литовского народов. В 1918 г. каждый из этих народов стремился к созданию собственного национального государства и тем самым попадал в конфликт с другими народами. Можно представить, что в случае последовательного соблюдения 13-го пункта Вильсона Польше удалось бы достичь более сбалансированного соотношения национального состава населения в смешанных районах. В то же время не было возможности, как и в случае с Чехословакией, Румынией, Венгрией, Литвой, Латвией и Эстонией, чтобы Польша в 1918 г. возникла как моноэтническое государство. Выход из той ситуации был один (как и было постановлено в Версале) - создание системы международной охраны прав и международных гарантий свободного развития национальных меньшинств.

В 1930-е гг. польская политика в том вопросе все более эволюционировала в направлении национализма. Правительственный лагерь, находившийся в противостоянии с отодвинутыми от власти национальными демократами, воспринял и реализовал многие их идеи в национальном вопросе. Выражением этих тенденций являлась денонсация Польшей в 1935 г. договора об охране прав национальных меньшинств от 1919 г. Шагом в этом же направлении являлась разработка системы антиеврейских законов, которые правительство собиралось проводить в жизнь. Так, Министерство иностранных дел работало над программой широкой еврейской эмиграции из страны (лишь формально носившей добровольный характер). Велась работа над законами, которые должны были лишить гражданских прав около полмиллиона польских евреев, существовали планы введения принципа национальной пропорциональности в отдельных профессиях.

Такая крайняя программа была отклонена, но процесс "укрепления польского характера" государства усиливался. Позиция различных польских правительств в 1930-е гг. "прошла радикальную эволюцию: от нереализованной программы государственной эволюции до плана полонизации страны, близкого концепциям национальных демократов", - пишет польская историография.¹⁵

В период Второй мировой войны в условиях немецкой оккупации национальные проблемы в Польше приобрели новый масштаб. Война сформировала своеобразную форму национального самосознания как у поляков, так и среди национальных меньшинств. Жизнь человека зависела от того, кем по национальности он являлся в глазах оккупационных властей - поляком, евреем или украинцем. Та навязанная извне общность национальной судьбы усиливала формирование национальной самоидентификации, укрепляя связи по национальному признаку и рождала солидарность внутри национальных групп. Одновременно война обострила национальные противоречия между различными народами и довершила раскол польского общества по национальному признаку. Следует отметить, что эти антагонизмы достигли остроты уже в последние предвоенные годы, а немецкая политика, разделившая общество "по степени опасности быть уничтоженным по национальному признаку", довершила в нем раскол.

Рост антагонизма наблюдался в отношениях между всеми, проживавшими в Польше народами. Трагическая судьба польских евреев не привела к налаживанию сотрудничества между поляками и евреями. Этому препятствовал целый набор факторов. Так, среди оккупированных государств Европы, Польша была единственной страной (если не учитывать при этом захваченных гитлеровцами районов Советского Союза), в которой за помощь евреям грозила смертная казнь. Важной помехой для оказания помощи являлась также слабая ассимиляция еврейского населения страны. Подход к войне с немцами как к борьбе исключительно польского народа, принятый в подпольных кругах, ориентированных на эмигрантское правительство в Лондоне, также оказывал негативное воздействие. Кроме того - сохранявшийся с довоенных времен и широко распространенный антисемитизм. В этих условиях позиция поляков, которые помогали спастись евреям, и тех, которые сотрудничали с немцами в преследовании их, не отражала отношения к данной проблеме польского общества в целом. Типичной являлась позиция невмешательства - именно ее ставили в вину полякам обреченные на уничтожение польские евреи. На ее формирование сильное воздействие оказала использовавшаяся немцами социотехника: изолировав евреев в гетто, они формализовали разделение общества на поляков и евреев, на "своих" и "чужих", приведя к углублению антагонизма евреев в отношении поляков и поляков в отношении к евреям.¹⁶

Еще большей степени напряженности достигли отношения поляков с другими национальными меньшинствами, проживавшими в межвоенной Польше, в первую очередь с украинцами. Немецкая политика "кнута и пряника" привела к росту надежд со стороны украинцев на получение независимости Украины из рук немцев. В результате в украинском национально-освободительном движении укрепились крайне националистические силы, которые были враждебно настроены против поляков. В то же время с польской стороны (возможности которой в условиях оккупации были ограничены) отсутствовали какие-либо действия, направленные на создание противовеса немецкой политике в украинском вопросе. Политические круги Польши не препятствовали тем украинским силам, которые будущее независимой Украины связывали с сотрудничеством с немцами.¹⁷

Враждебность к полякам украинских националистов и поддерживавшего их украинского населения Волыни и Подолии послужили серьезным фактором для истребления поляков, организованного в 1943 г. в этом районе. Подобные меры, по мнению их организаторов, должны были "подготовить" эти земли к включению их в будущую самостийную Украину. Мотив выступления украинцев против поляков был напрямую выражен в одной из листовок, где говорилось: "Пришло время, когда 40-миллионный украинский народ будет свободным: Кто не украинец, того ожидает смерть на украинской земле."¹⁸ В многочисленных донесениях в Лондон эмигрантскому польскому правительству от руководства Армии Крайовой (АК) докладывалось: "На территории Волыни украинские военные организации, руководимые бывшими офицерами армии Петлюры:, а также ОУН: начали массовые убийства польского населения: Число жертв уже превысило 2 тыс. человек..."¹⁹ Подобную информацию из сборника документов Армии Крайовой можно цитировать целыми страницами. При этом число жертв среди мирного польского населения постоянно росло. В результате наблюдалось массовое бегство поляков с этих территорий. Согласно немецким источникам, в середине 1944 г. в Генеральном губернаторстве (часть расчлененных немцами польских территорий, не включенных в состав Рейха) находилось около 300 тыс. беженцев из Волыни и Подолии.

Польские власти в эмиграции и руководство АК отдавали себе отчет, что среди украинцев, белорусов и литовцев доминировали антипольские настроения. В то же время эти власти, как представляется, не использовали тех небольших шансов на сглаживание конфликта, которые имелись, на подержание диалога с настроенными благожелательно в отношении поляков украинскими политическими группами. Это было необходимо, если, как планировалось в Лондоне, после войны поляки и украинцы собирались жить в одном государстве. Таким государством, на которое продолжало ориентироваться эмигрантское правительство в Лондоне и руководство АК в стране, должно было быть возрожденное государство "польского народа". Оккупация показала необходимость новой программы относительно национальных меньшинств, которая учитывала бы ситуацию периода войны с ее поляризацией отношений между народами Польши. Подобная программа отсутствовала как у польского правительства в Лондоне, так и у политических сил в стране, ориентировавшихся на Запад.

Эти силы понимали значение национального вопроса в Польше. Так, Лондон, его делегатура в стране и руководство АК осознавали, что их требования возврата к границам Польши на востоке, которые она имела до 1939 г. (даже если не пришлось бы учитывать позицию СССР), привели бы к вооруженному конфликту с украинцами. Однако эти круги, не предлагая какого-либо решения вопроса, ограничивались лишь декларациями общего характера о правах национальных меньшинств. При этом обозначились противоречия между концепциями сохранения национального государства в Польше и провозглашавшимся принципом равноправия других национальностей в стране. С этой точки зрения симптоматична декларация от 1944 г. Совета национального единства - подпольного парламента, состоявшего из 4-х партий, поддерживавших лондонское польское правительство. В ней говорилось о "польских целях в войне". В части, посвященной национальным меньшинствам, было обозначено, что признание их прав после войны напрямую зависело от их верности государству и позитивного отношения к правам и интересам польского народа, что автоматически ставило поляков в позицию народа-суверена по отношению к другим народам.²⁰

Как лондонское польское правительство и партии, действовавшие в подполье в стране, представляли себе организацию мер по обеспечению лояльности украинцев, литовцев и белорусов в послевоенном государстве? Этот вопрос не был проработан, и представители данных политических сил отделывались общими словами, не отвечавшими сложившимся реальностям того времени. В то же время такие партии, как партия польских социалистов, пытались (не всегда успешно) ответить на этот и другие вопросы относительно национальных меньшинств. Отступив от выдвигавшегося ими же до войны лозунга предоставления автономии меньшинствам, они начали связывать идею решения национального вопроса с демократизацией жизни и реализацией планов политического самоуправления в стране, где национальным меньшинствам должно было быть предоставлено полное и равное участие в рамках польской национальной государственности. Такую же позицию в вопросе о национальных меньшинствах занимало и людовское движение.²¹

Партия национальных демократов и в военное время не изменила своим взглядам по этому вопросу. С точки зрения эндэков, как их называли, методами решения этого вопроса в послевоенной Польше должны были стать колонизация районов, на которые будет распространяться территория страны, их полонизация, ограничение гражданских прав ряда народов (запрещение для немцев и евреев владеть землей) и т.д.

Вопреки утверждениям, что переселение народов как средство решения проблемы национальных меньшинств характерно для тоталитарных режимов, отчетливо видно, что идея массовых переселений - имелись в виду немцы - нашла своих сторонников в демократических политических кругах различных стран в период войны. Известно, что в 1942 г. и позднее Э.Бенеш выступал с идеями переселения судетских немцев; Ф.Д.Рузвельт еще в 1943 г. одобрил, а в 1944 г. подтвердил свою позицию относительно переселения немецкого населения из Восточной Пруссии, которая должна была отойти к Польше; У.Черчиль в выступлении в Палате представителей в 1944 г. связал вопрос об изменении послевоенных границ в Европе с вопросом о переселении народов (только позднее под влиянием перемен в международной ситуации он изменил свою позицию в этом вопросе).²²

Одобрение этими кругами планов массовых переселений по национальному признаку являлось в большой степени следствием нарушения III Рейхом элементарных прав человека: широко признавалось, что немцы сами поставили себя вне норм цивилизованного общества. Однако причина одобрения переселений как средства решения проблемы национальных меньшинств не сводилась только к этому фактору. В поддержке идеи переселений проявилось разочарование в системе охраны прав национальных меньшинств, которая потерпела крах в межвоенный период. Кроме того, учитывался факт углубления противостояния между народами, веками жившими друг рядом с другом.

Польское эмигрантское правительство в своих меморандумах, рассылавшихся правительствам союзников, ограничивалось предложениями переселения немцев с территорий, которые должны были отойти к Польше. Учитывая разногласия с СССР по вопросу определения границы на востоке страны, оно не могло обращаться с подобными проектами решения проблемы национальных меньшинств в восточных районах страны.²³

Планы западных союзников в вопросе переселений в этом районе появились после признания претензий СССР на западную Украину, Западную Белоруссию и Литву. Во время одной из дискуссий о будущих границах Польши, проходившей в Тегеране, Рузвельт спросил у Сталина, задумывался ли тот об обмене населением в данном районе. Сталин отвечал, что видит возможность проведения подобных мероприятий.²⁴ После конференции эту идею поддерживал У.Черчилль, когда он пытался получить согласие польского эмигрантского правительства на границы на востоке страны в варианте, сложившемся после 1939 г. и устраивающем СССР. В январе 1944 г. бывший премьер-министром лондонского правительства Ст.Миколачик уведомил своего представителя в стране, что британский премьер предложил ему следующий проект: "Английское правительство выступает за сильную, независимую, национально объединенную Польшу (подчеркнуто мною - Л.М.) в границах, примерно совпадающих с линией Керзона (что в советской интерпретации исключает Вильно и Львов) и линией по Одеру. В этом случае произошло бы переселение всех поляков из восточных районов страны и возвращение поляков, вывезенных в Россию из Польши, а также удаление из Польши украинцев и белорусов. На западе страны имело бы место выселение из Польши немцев (около 7 млн человек)."²⁵ Однако польское правительство в эмиграции и ее представители в подполье в стране вплоть до конца войны отбрасывали любую мысль об изменении границ на востоке Польши.

Программу переселения национальных меньшинств сформулировали и реализовали на практике польские коммунисты (ППР). Она являлась следствием изменения границ Польши в результате войны и последовательного применения коммунистами национального принципа при построении нового польского государства. После июня 1941 г. произошла стремительная эволюция подхода польских коммунистов к национальным проблемам: они стали предметом их пристального внимания. Слова "народ", "нация" были редкостью в документах межвоенной партии польских коммунистов - КПП. В документах Польской рабочей партии эти слова превратились в основополагающие категории и потеснили все другие классовые и социальные понятия. "...Целью всех польских патриотов является значительное увеличение роли и значения польского народа (подчеркнуто мною. - Л.М.) в общем фронте борьбы против гитлеризма... Это вопрос не только нашего национального самочувствия", - писал видный польский коммунист А.Лямпе в 1942 г.²⁶

Уже в первом программном воззвании Польской рабочей партии от января 1942 г. национальная фразеология в стране вышла на первый план, а со временем начала доминировать в партийной публицистике. "Мнение народа", "народ понял", "враг народа" - вот система ценностей, которыми в своих партийных материалах оперировали коммунисты. Если даже согласиться с тем, что такой поворот был в значительной степени тактическим ходом, а не отражением радикальной переоценки ценностей и отказом от интернационалистической классовой идеологии, которой коммунисты руководствовались в межвоенный период, то следует учесть далеко идущие последствия подобных изменения в тактике. Если для части коммунистической элиты смена фразеологии являлась всего лишь камуфляжем, необходимым в условиях борьбы польского народа против немцев, то многие коммунисты восприняли ее как новую реальность и начали осмыслять действительность в национальных категориях.

Коммунистическая "народная Польша", о которой много говорилось, должна была быть мононациональным государством. Особо выделяли этот факт коммунисты, пребывавшие в период войны в СССР.²⁷ При этом они учитывали негативный опыт межвоенного периода в решении вопроса о меньшинствах, наличия слабой общественной поддержки собственной партии в польском обществе.

Все это убеждало ППР в нежелательности присутствия больших непольских национальных анклавов - немцев на западе страны - на территориях, которые должны были отойти к Польше после войны, и украинцев - на востоке. Компактно проживавшие национальные меньшинства, в особенности вышеназванные, могли привести к общественной дестабилизации, осложнить управление обществом и страной в целом, помешать консолидации коммунистического режима.

Проблема мононациональности отчетливо звучала у ведущего коммунистического теоретика А.Лямпе, который оперировал понятием "национального принципа при построении государства". Так, в статье "Свобода неразделима" он утверждал: "Написав на наших знаменах лозунг свободы и независимости Польши, стремясь к объединению и возрождению польского народа в собственном государстве, придерживаясь принципа, что судьбу польского народа и польского государства должен решать польский народ, мы вместе с тем выступаем в поддержку свободы, независимости и национального объединения братских соседских народов".²⁸

Постулат "объединения польских земель", понятый как "усиление польского духа на западе страны и на Балтике", широко рассматривался в программных материалах коммунистов 1-й дивизии пехоты им. Т.Костюшко от октября 1943 г. В них говорилось, что "внешняя политика должна обеспечить Польше стабильное существование в качестве национального государства, то есть государства, объединившего в своих границах всех поляков и в то же время не стремящегося распространить свое господство на другие народы". Кроме того, в этих документах коммунисты конкретизировали вопрос о территориях, которые должны были, по их мнению, войти в состав польского государства после войны: "Извечные польские земли - Силезия, Вармия, Мазуры... Восточная Пруссия перестанет быть бастионом немецкого империализма на востоке страны... Над Одером встанет польская пограничная стража".²⁹

В декларации говорилось: "Все польские земли должны быть включены в польское государство. 1. На западе страны и на Балтике мы вновь должны обрести этнографические польские земли... 2. На востоке страны на землях, веками населенных этническим украинским и белорусским большинством, польский народ признававший принцип права наций на самоопределение, не может отказать братскому украинскому и белорусскому народам в праве определить свою государственную принадлежность согласно волеизъявлению народа". Одновременно декларировалось: "Граждане государства трактуются одинаково вне зависимости от их национальной принадлежности. Польская национальность не может являться привилегией по отношению к тем национальным меньшинства, которые живут в границах польского государства."³¹

Со временем второе положение пропало из программных документов ППР. Оно отсутствовало в Манифесте демократических социально-политических и военных организаций (15 декабря 1943г.), в декларации Крайовой Рады Народовой (1 января 1944 г.) - подпольного органа власти левых сил в стране, в Манифесте Польского комитета национального освобождения (1944г.). В них речь шла о возвращении Польше ее исторических земель на западе и возвращении украинских, белорусских и литовских земель советской Украине, Белоруссии и Литве "согласно с волеизъявлением населения, во имя принципа самоопределения наций."

Трудно определить, когда в кругах коммунистов в СССР и в стране начали связывать вопрос об изменении границ Польши с вопросами о массовом переселении населения. В то же время знаменательно, что одним из первых шагов правительства левых сил Польского Комитета Национального Освобождения было подписание договоров о переселении польского населения из западных республик СССР, а также белорусского, украинского и литовского населения - из Польши.

В сентябре 1944 г. прибыли делегации из трех советских республик и после переговоров были заключены соглашения: 9 сентября - с УССР и БССР, а 22 сентября - с ЛитССР. Принципы обмена населением во всех трех договорах были одинаковыми. Было договорено, что "взаимной эвакуации" подлежали польские граждане литовской национальности (из Польши - в ЛитССР), польские граждане белоруской национальности - в УССР; в Польшу же возвращались поляки и евреи, которые до 1 сентября 1939 г. имели польское гражданство. Вводился принцип добровольности переселения: в соглашениях было ясно сказано, что лица польской и еврейской национальности имеют право, а не обязанность выезда в Польшу.

Польская миграционная политика, проводимая по мере освобождения страны и в первые послевоенные годы, основывалась на двух принципах. Один из них был открыто декларирован: "Осуществляя великое дело национального объединения, правительство Польши организует возвращение в страну всех поляков, пребывающих вне страны."³² Другой принцип реализовывался скрытно и о нем сказал Б.Берут в своей новогодней речи в 1946 г. ;"Польский народ в результате войны и территориальных изменений перешел из многонациональной страны в мононациональную страну."³³ Польские представители в УССР, БССР и ЛССР делали все возможное, чтобы переселением были охвачены все поляки, которые находились на территориях, присоединенных к СССР. При этом они встречали значительное сопротивление республиканских властей (за исключением Украины). Литва особенно отрицательно относилась к отъезду польского сельского населения, что приводило к обезлюдению деревни в ряде районов. Часть поляков осталась в тех республиках в силу указанных причин, а также из-за нежелания оставлять "землю отцов".

Параллельно с мерами по возврату поляков в страну (кроме переселений из западной Украины, Белоруссии и Литвы, проводилась репатриация и реэмиграция) новая власть в стране осуществляла меры по выселению национальных меньшинств из Польши. Основное внимание с той точки зрения уделялось немцам и украинцам.

В отношении них была принята позиция, что их отъезд или пребывание в Польше не должно было являться результатом личных решений, а следствием административных решений. По отношению к немцам принудительный характер переселений демонстрировался властями в открытой форме. По отношению к украинцам этот характер выступал в способах, которыми власти проводили переселение. Акция осуществлялась с помощью армии и ею должно было быть охвачено около 490 тыс. человек.

Власти преследовали при этом цель - подготовить территорию для расселения, возвращавшихся из СССР поляков. Имели значение также планы властей, направленные на "прореживание" перенаселенных районов и улучшения структуры ведения сельского хозяйства. Кроме того, предполагалось, что "чистка" этих районов лишит опоры украинское повстанческое движение и приведет к его исчезновению. Как известно, последней цели не удалось достичь.³⁴

В отношении евреев политика властей в первые послевоенные годы опиралась на признание их права как на эмиграцию, так и на пребывание в Польше. В то же время, вплоть до 1948 г. польское правительство негласно поддерживало эмиграционные тенденции, создав режим наибольшего благоприятствования для отъезда евреев из страны. В 1945-1948 гг. в Польше существовали 12 сионистских партий и общественных организаций, занимавшихся проблемами отъезда евреев; ЦК евреев в Польше (прокоммунистическая еврейская организация) также имела дело с эмиграцией евреев.

При реализации своей национальной политики коммунисты нашли союзников практически во всех партиях. Польское общество в целом также одобрило идею массовых переселений как пути к моноэтническому государству - некоей Польше для поляков. В 1944-1947 гг. польские коммунисты реализовали планы по созданию моноэтнического государства, которые разрабатывались польской политической мыслью, начиная с Версальской конференции.

Список литературы

1. Jezierski A., Petz B. Historia gospodarcza Polski Ludowej. 1934-1985. War-wa. 1986. S.18.
2. Kwilecki A. Mniejszosci narodowe w Polsce Ludowej // Kultura i spoleczenstwo. 1963. T.7. N 4. S.87.
3. Kohn H. Reflections on Modern History. Prinston. 1963. P.328.
4. Pierwsze pokolenie marksistow polskich. Wybor pism i materiaton zrodtowych z lat 1878-1886. Warszawa. 19632. T.I. S.278.
5. Roosevelt Th. The Works. N.Y. 1922-1926. T.XII. P.409.
6. Cobban A. National Self-Determination. London. 1944. P.13.
7. Dmowski R. Polityka polska i odbudowanie panstwa. Warszawa. 1926. S.447.
8. Sprawy polskie na konferencji pokojowej w Paryzu w 1919 r. Warszawa. 1965. T.1. S.90.
9. Dmowski R. Mysli nowoczesnego Polaka War-wa. 1934. S.94.
10. Daszynska-Golinska Z. Rozwoj i samodzielnosc gospodarcza ziem polskich. War-wa. 1915. S.8.
11. Schopblin G. Nationalism, Politics and the European Experience // Sarvey. 1984. N 4. P.68.
12. История стран Центральной и Юго-Восточной Европы ХХ века. М. 1997. С.183-187.
13. Urbanski Z. Mniejszosci narodowe w Polsce. War-wa. 1932. S.232.
14. Najnowsza historija Zydow w Polsce.
15. Chijnowski A. Koncepcje polityki narodowosciowej rzadow polskich w latach 1921-1939. Wroclaw. 1979. S.239.
16. Милякова Л. Новая власть и еврейский вопрос в Польше в 1945-1947 гг. - Еврейская цивилизация. М. 1998. С.134.
17. Armia Krajowa w documentach. London. 1970-1981. T.I. S.251.
18. Ibid. T.III. S.68.
19. Ibid. T.III. S.18.
20. Ibid. T.III. S.364.
21. Buczek R. Stronnictwo Ludowe w Latach. 1939-1945. War-wa. 1975. S.481.
22. Benes E. The Organization of Post War Europe // Foreign Affairs. 1942. January. P.328; Sherwood R. Roosevelt and Hopkins. N.Y. 1948. P.710; Feis M. Churchill, Roosevelt, Stalin. The War they Waged and the Peace they Thought. Prinston. 1957. P.287.
23. Turlejska M. Spor o Polske. War-wa. 1972. S.275.
24. Churchill W. The Second World War. Boston. 1951. P.397. - Американский про-токол не содержит этого обмена мнениями.
25. Armia Krajowa. T.III. S.231.
26. Lampe A. O nowa Polska. Artykuly i przemowienia. War-wa. 1954. S.169.
27. Narody. Jak powstasly. Wae-wa. 1996. S.474.
28. Armia Krajowa. T.III. S.221.
29. Polska Partia Robotnicza. Documenty programowe 1942-1948. War-wa. 1984. S.504.
30. Ibid. S.54.
31. Ibid. S.121, 148.
32. Kersten K. Przemiany struktury narodowosciowej Polski po II wojnie swiatowej // Kwartalnik histryczny. N 2. 1969. S.148.
33. Gtos Ludu. 1946.
34. Chojnowska A. Operacja "Wisla" // Zeszyty Historyczne. Z. 102. Paryz. 1992. S.12-13.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

http://history.machaon.ru/ 

Здесь читайте:

Вторая мировая война (хронологическая таблица)

Польша в XX веке (хронологическая таблица)

14 пунктов Вильсона

"Воззвание к полякам" Верховного Главнокомандующего вел.князя Николай Николаевича Романова 1914 года

Министры иностранных дел Польши с 1918 по 2001 годы

Доклад о внешней политике В.М. Молотова 31 октября 1939 года

Речь товарища И. В. Сталина при подписании Договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между Советским Союзом и Польской Республикой 21 апреля 1945 года

Валенса Лех (биографическая статья)

Витос (Witos) Винценты (22.1.1874, Вежхославицы, Краковское воеводство, - 31.10.1945, Краков), польский политический деятель. Один из основателей и руководителей крестьянской партии "Пяст" (1913-1931). В июле 1920 - сентябре 1921, мае - декабре 1923 и с 10 по 15 мая 1926 - премьер-министр. Активно участвовал в оппозиционном "санационному" режиму в блоке партий "Центролев", за что был заключён в тюрьму (1930). В 1931-35 председатель Главного совета крестьянской партии "Стронництво людове", а с 1935 председатель партии. Осенью 1939 арестован немецко-фашистскими оккупантами; после года тюремного заключения до разгрома фашистских оккупантов находился под полицейским надзором. В июне 1945 был кооптирован в качестве заместителя председателя в состав Крайовой Рады Народовой.

Войцеховский (Wojciechowski) Станислав (15.3.1869, Калиш, - 9.4.1953, Голомбки, около Варшавы), государственный и политический деятель   Польши. Принимал участие в основании Польской социалистической партии (1892). В 1919-20 министр внутренних дел, в 1922-26 президент Польши. Автор работ, посвященных кооперативному движению: "Кооперативное движение в Англии" (1907) и "Кооперация в ее историческом развитии" (1923).

Снесарев Андрей Евгеньевич (1865-1937) - советский военачальник. Из семьи священника. Окончил Московский университет (1888) и Академию Генштаба (1899). Участник первой мировой воны, генерал-лейтенант. В 1917 году избран командиром 9-го армейского корпуса. В май 1918 года добровольно вступил в РККА, был военным руководителем Северо-Кавказского ВО. В сентябре-ноябре 1918 года начаник Западного района обороны, в ноябре 1918 - мае 1919 года командующий Западной (с марта Литовско-Белорусской) Армией. С июля 1919 года начальник Академии Генштаба РККА. Затем на научной и преподавательской работе.

Юзеф Пилсудский

Ярузельский Войцех

Карты:

Польша в 1939 г.

СТАТЬИ

редактор Вячеслав Румянцев