|
|
Кожевин В.Л.
НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА РОЛЬ АРМИИ В БОРЬБЕ ЗА ВЛАСТЬ
В СИБИРИ (1917 - СЕРЕДИНА 1918 гг.)
В последние несколько лет каждая новая публикация монографического
исследования по истории революции 1917 г. и гражданской войны в
России становится поистине событием. И не просто потому, что счет
здесь идет на единицы. Это связано с определенными надеждами на
формирование комплекса глубоких и содержательных научных трудов
постперестроечной эпохи, который превратился бы в устойчивое
основание как для обновленных структур массового исторического
сознания, так и для продуктивного диалога профессионалов, изучающих
эту сложную и во многом "болезненную" тему.
Книга Н.С. Ларькова "Начало Гражданской войны в Сибири: армия и
борьба за власть" (Томск: Издание Томск. ун-та, 1995. 252 с.)
несомненно может быть причислена к подобным работам. Это
серьезная попытка учета, корректировки, дополнения существующего
историографического наследия и одновременно предложение принципиально
отличного концептуального видения ключевых аспектов проблемы.
Традиционная сторона исследования представлена количественными
уточнениями и сущностными оценками событий в русле ранее
разработывавшихся отечественными историками вопросов. Например,
согласно подсчетам автора численность советских вооруженных сил в
Сибири на начало лета 1918 г. составила около 31 тыс. бойцов; в ряды же
антибольшевистского вооруженного подполья вошло примерно 6 тыс. человек,
что более чем в три раза (без учета отрядов, сражавшихся в
Забайкалье) уступало количеству бойцов советских военных формирований
(с. 99, 130).
Однако, как справедливо подчеркивает Н.С. Ларьков, "исход военного
противостояния зависел не только от чисто арифметического соотношения
вооруженных сил, но и в огромной степени от политического поведения
массы сибирского населения, от его готовности принять участие в
разгоравшейся гражданской войне" (С. 137). Анализируя в данной связи
масштаб и характер повстанческо-партизанского движения на востоке
России, автор заметил, что "сопротивление большевизму в Сибири вплоть
до конца мая 1918 г., т.е. до начала мятежа Чехословацкого корпуса,
не отличалось ни особой ожесточенностью, ни большим числом жертв",
поскольку сибирская деревня еще не втянулась основательно в
гражданскую войну. Вместе с тем весной 1918 г. сибирское общество
переживало спад интереса к политике и ослабление революционаристского
настроя (С. 154-155). Таким образом, исследование Н.С. Ларькова в
целом подтвердило известный вывод советских историков, сделанный,
правда, в ином контексте, что большевики на востоке России довольно
эффективно справлялись с вооруженными выступлениями своих
противников, а падение установленного ими режима не могло в
рассматриваемый период осуществиться здесь без прямого вмешательства
интервентов.
Исходным пунктом концептуальных построений автора стал также имеющий
давнюю историографическую традицию тезис об октябрьском вооруженном
восстании в Петрограде как точке отсчета развернувшейся в России
гражданской войны. Данный тезис отражает лишь одну из нескольких
позиций по этому дискуссионному вопросу. Обосновывая свой выбор, Н.С.
Ларьков подчеркивает, что гражданская война - это не просто вооруженная
борьба между различными социальными группами, а "борьба за власть,
которую вели ... нелегитимные военно-политические структуры,
государственные образования, располагавшие определенной социальной
базой и вооруженными формированиями" (С. 6). Кризис власти октября
1917 г., следствием которого стал ускоренный распад государства,
сопровождавшийся переходом относительно мирного политического процесса
на рельсы масштабного военного противостояния, следует расценивать,
таким образом, как начальную веху гражданской войны.
В событиях осени 1917 - весны 1918 гг. исключительная роль
принаделжала армии. Этот факт, не требующий особых доказательств, в
последнее время приобретает большее значение при расстановке
исследовательских акцентов. Вместе с тем вряд ли ошибочным будет
утверждение, что очерченная автором проблема напрямую перекликается с
уроками и опытом недавнего прошлого (1991, 1993 годы), когда от
позиции и проведения армии, по существу, зависели судьбы российской
государственности. Особенно важным и правомерным представляется в
данной связи отказ от традиционной для советской историографии
направленности изучения армии преимущественно в качестве объекта
межпартийной борьбы или инструмента завоевания и удержания власти в
1917-1918 гг. Н.С. Ларьков предпринял комплексный анализ предпосылок
превращения армии в субъект политики, исследовал содержание и
результаты действий армии в Сибири как самостоятельной политической
силы.
Реконструируя общую картину событий начального этапа гражданской
войны на восточной окраине страны сквозь призму истории армии, автор
вводит концептуально-терминологическую новацию в соответствии с
определенным видением предмета исследования, его структуры. Н.С.
Ларьков считает, что "применительно к периоду революционной "смуты"
само понятие "армия" может использоваться... в более широком смысле,
допуская включение сюда, с известными оговорками, и некоторых
иррегулярных вооруженых формирований (Красная гвардия, партийные
дружины, партизанские и повстанческие отряды). Тем более, что
последние очень часто становились зародышами и основой регулярных
армейских частей" (С. 4). Конечно, с формальной точки зрения автору
можно предъявить ряд претензий, учитывая несопоставимость
функциональных, организационных, профессиональных и иных качественных
характеристик названных вонных структур. Однако содержащийся в
монографии анализ конкретно-исторических условий, определявших
состав, психологию, результаты деятельности участников вооруженного
противоборства, делает понятным и оправданным избранный Н.С.
Ларьковым ракурс исследования.
Обращая внимание читателя на относительно небольшую численность и
неравномерную концентрацию в Сибири Красной гвардии как естественной
опоры большевиков, автор подчеркивает, что решающее слово в октябре
1917 г. оказалось за солдатами тыловых гарнизонов. Крайне
политизированная солдатская масса, охваченная требованиями
уравнительности, выборного начала в армии, нежеланием служить и тем
более отправляться на фронт, выступила союзником левых радикалов
при свержении власти Временного правительства на местах, сыграла
главную роль в недопущении и ликвидации очагов сопротивления
устанавливавшейся в крае Советской власти. Этот союз, по мнению Н.С.
Ларькова, явился следствием совпадения к концу 1917 г. интересов
политически активных маргинальных слоев сибирского населения. К
маргиналам же (людям, выбитым из привычной жизненной колеи и
утративших в значительной степени свою социальную идентичность) он
относит "профессиональных революционеров, политссыльных и
политкаторжан, солдат, малоквалифицированных, неадаптированных к
городской среде и культуре рабочих" (С. 44). Довольно высокая
организованность, своеобразное разделение труда между маргинальными
группами, где профессиональные революционеры представляли мозговой
центр, рабочие - социальную базу леворадикалов, а солдаты -
ударную силу, обеспечили большевикам, получившим в Сибири на выборах
в Учредительное собрание лишь 10% голосов, почти
беспрепятственное установление контроля над огромным регионом.
Другим немаловажным итогом революционного процесса, как это
достаточно убедительно отражено в монографии, явилось возникновение
еще одного маргинального слоя в лице русского офицерства. В
результате "демократизации", а затем и демобилизации старой армии оно
утратило прежний социальный статус, оказалось в бедственном
материальном положении, испытало жесточайший психологический стресс.
События конца 1917 г. закономерно привели значительную часть
офицерства в лагерь непримиримых и деятельных противников Советской
власти. Офицеры в Сибири составили основной костяк сил как открыто с
оружием в руках, выступивших под антибольшевистским знаменем (Омск,
Иркутск, Забайкалье), так и группировавшихся в соответствующих
подпольных боевых отрядах.
Что же касается крестьянских восстаний и вооруженного сопротивления
действиям новой власти со стороны жителей некоторых сибирских
городов, то они носили до некоторой степени случайный и стихийный
характер, поскольку служили ответной реакцией на те или иные частные
инициативы местного начальства, но не "осознанным и тем более
организованным сопротивлением политическому радикализму как таковому"
(С. 142).
Особое внимание уделено в монографии усилиям "надстроечных" структур
(большевистско-левоэсеровского руководства Советов,
эсеро-областнического Сибирского правительства, военно-политических
центров подполья правой ориентации) по наращиванию собственных
вооруженных формирований. В ходе решения поставленных задач Н.С.
Ларьков подробно рассмотрел процесс демобилизации старой армии в
Сибири, оказавшейся социально-опасной для победивших Советов,
исследовал особенности комплектования, организационные принципы,
материальное и кадровое обеспечение вооруженных сил воюющих сторон,
выявив множество ранее не известных фактов. При таком авторском анализе
масштабов и условий этой деятельности, а также социальной
принадлежности, статуса, идеологии, политических устремлений,
психологического состояния и количества людей, вовлеченных в
вооруженное противостояние на заключительной стадии первого этапа
гражданской войны в Сибири (конец весны 1918 г.), вполне логично и
убедительно звучат следующие выводы: "Вступившие в смертельную
схватку за власть политические силы, партии, их лидеры не только не
были заинтересованы в локализации и тушении военно-революционного
пожара, а, напротив, нуждались в его разжигании... Вопреки
настроениям и желаниям большинства сибирского населения, переход
Гражданской войны в очередную, гораздо более кровавую ее фазу
оказался предопределенным "сверху". Сравнительно небольшие, но
наиболее активные, социально мобильные, амбициозно настроенные
политические группы и слои населения навязывали свою волю основной
его массе" (С. 163).
Очевидным достоинством рецензируемой книги является обширная,
отличающаяся видовым разнообразием источниковая база, которая
содержит ряд довольно ценных находок автора. Основательное знакомство
с историографией вопроса позволило Н.С. Ларькову продуктивно
использовать результаты предшествующих исследований. Интересным и
плодотворным представляется сочетание традиционных методов
политической истории с элементами историко-социологического и
историко-психологического подходов, реализованное прежде всего при
изучении социально-психологического облика и поведения тех групп
сибирского населения, которые автор определяет как маргинальные.
Вместе с тем предложенная концепция не всегда удовлетворительно
объясняет некоторые факты. В частности, трудно соотнести столь
значительную разницу в политической ориентации солдатских масс
отдельных городов Сибири (сравнивая, например, пробольшевистский
гарнизон Красноярска и индифферентный к большевизму гарнизон Читы) с
рассматриваемым в качестве доминантного фактора совпадением в конце
1917 г. интересов трех маргинальных слоев - леворадикалов, рабочих
и солдат. То же самое можно сказать и о зафиксированной в книге
тенденции - "чем меньше гарнизон, тем он оказывался правее" (С.
31). Не вполне ясен механизм политического выбора другой маргинальной
группы - офицерства. Почему его действие имело своим результатом
несколько вариантов, как прямо противоположных, так и относительно
нейтральных по социально-политической окраске?
В целом же выдвинутые Н.С. Ларьковым концептуальные положения
получили достаточно вескую аргументацию. В монографии содержится
современный и оригинальный взгляд на события начального этапа
гражданской войны в Сибири, масштабная реконструкция социальных
процессов той эпохи. Новая книга несомненно имеет хорошие шансы стать
стимулом для читательских размышлений и предметом заинтересованных
исследовательских дискуссий.
"Исторический ежегодник", 1997 (спецвыпуск) год,
страница 137-140.
© Омский государственный университет, 1999
Перепечатывается сайта
http://www.omsu.omskreg.ru/histbook/articles/y1997s/a137/article.shtml
Здесь читайте:
Гражданская война 1918—1920
гг. (хронологическая таблица)
"Красные" в Гражданской войне (именной
указатель)
|
