|
|
Ю. Ф. Овченко*
Московская «Охранка» на рубеже веков
В системе карательно-розыскных органов российского самодержавия особое
место занимает Московское охранное отделение. Возникшее на рубеже
1870—1880-х гг., это отделение становится ведущим розыскным учреждением,
своеобразной школой политического розыска. Оно вело борьбу с революционным и
оппозиционным движением, зорко следило за любым проявлением свободомыслия.
Здесь отложились важные материалы о Л. Н. Толстом, А. П. Чехове, А. М.
Горьком, В. И. Ленине, Я. М. Свердлове, И. В. Бабушкине, Н. Э. Баумане и
многих других.
К 1917 г. в картотеке Московской «охранки» числилось более 300 тыс.
карточек на лиц, попавших в поле зрения полиции. Именно в Московском
охранном отделении под руководством его начальника
С.В. Зубатова в начале 1900-х
гг. зародился так называемый «полицейский социализм». Однако организация и
деятельность его в исторической и юридической литературе освещена далеко
недостаточно.
После Февральской революции была создана Комиссия по разработке архивов и
политических дел в Москве. Ее возглавил редактор журнала «Голос минувшего»
С.П. Мельгунов. В состав комиссии вошли В. Б. Жилинский, А. Красный, М. А.
Осоргин, С.Б. Членов и др. Комиссия разобрала и систематизировала материалы
охранного отделения, уцелевшие после разгрома в феврале 1917 г. Некоторые из
них были опубликованы на страницах журнала «Голос минувшего». Члены комиссии
приняли активное участие в публикации документов «охранки». Помимо этого ими
было выпущено несколько работ, непосредственно касающихся деятельности
охранного отделения в последние годы его существования. Характерной
особенностью исследований этого периода является то, что они носят
описательный характер 1).
С. Лившиц в общих чертах коснулся возникновения и организации отделения,
сосредоточив основное внимание на деятельности секретных агентов и
«провокации» 2). В работах последующих лет авторы специально не
останавливались на истории деятельности московской «охранки», хотя отмечали
ее значение в борьбе с освободительным движением 3). Исключение составляет
небольшая публикация автора данной работы о возникновении в Москве
секретно-розыскного отделения 4).
В последнее время у нас и за рубежом появился ряд диссертаций по истории
политической полиции 5). Эти работы написаны на сравнительно широкой
источниковой базе, вводят в научный оборот ряд новых данных об
организационном устройстве, приемах и методах розыскной деятельности
политической полиции и контрприемах революционного подполья.
Жизнь охранного отделения «изнутри» освещена в воспоминаниях жандармского
генерала А. И. Спиридовича6. Он сам прошел «академию» С. В. Зубатова, хорошо
знал личный состав «охранки» и многих революционных деятелей. Нечто среднее
между мемуарами и документальной публикацией представляет собой труд Л. П.
Меньшикова 7. Долгое время автор служил в Московской «охранке» и
Департаменте полиции. Следует отметить, что многие документы, приводимые
Меньщиковым, идентичны ныне хранящимся в Государственном архиве Российской
Федерации (ГАРФ), что придает его труду особую ценность.
Активный член Московской организации РСДРП М. А. Цявловский на страницах
журнала «Голос минувшего» опубликовал отчет начальника Московской «охранки»
об организации и деятельности отделения, привел списки секретной агентуры,
действовавшей в начале 80-х гг. XIX в. 8 Им же был подготовлен к печати
сборник документов Московского охранного отделения о деятельности
большевиков в 1903—1916 гг. 9 Долгое время сборник был скрыт от широких масс
и только в 1990 г. вышел в свет с комментариями и предисловием И. Е.
Горелова.
Ряд документов о деятельности агента Московской «охранки» С. Белова был
опубликован в 1920-х гг. Г. М. Кантором 10. На страницах журнала «Красный
архив» были помещены документы об организации легальных обществ среди
рабочих и студенчества11. Следует отметить подготовленную Б. П. Козьминым
публикацию «С. В. Зубатов и его корреспонденты»12. Составитель привел
служебную и личную переписку Зубатова с должностными лицами, «добровольным
шефом революционной контрразведки» В. Л. Бурцевым и др., снабдив документы
подробными комментариями.
Отложившиеся в фондах III
Отделения с.е.и.в.канцелярии (ф. 109 ГАРФ), Департамента полиции
(ф. 102 ГАРФ), Московского охранного отделения (ф. 63 ГАРФ), московского
обер-полицмейстера (ф. 46 Центрального государственного исторического архива
г. Москвы) документы по истории Московской «охранки» условно можно разделить
на несколько групп. Это — нормативные, обзорно-аналитические,
оперативно-розыскные материалы и документы совещаний.
К нормативным документам следует отнести циркуляры Департамента полиции (ДП)
по организации и ведению политического розыска, приказы, предписания. К
обзорно-аналитической документации относятся различные обзоры и справки,
записки о развитии революционного движения в империи. Эта группа документов
раскрывает степень понимания полицией причин и динамики революционного
движения, мер по борьбе с ним.
Оперативно-розыскная документация включает переписку Московского охранного
отделения с жандармским управлением и Департаментом полиции по делам розыска
и дознания. Переписка содержит агентурную информацию, данные перлюстрации,
запросы, справки и т. п. Интересам розыска служат следственные материалы. Из
протоколов допросов «охранка» получала данные для дальнейшей разработки,
прикрытия или вербовки агентуры. Сопоставление розыскных и следственных
источников позволяет определить степень их идентичности. Особую группу
составляют протоколы различных совещаний по вопросам организации розыска,
его соотношения с дознанием, выработки единых мер борьбы с революционным
движением.
Анализ комплексов опубликованных и архивных источников значительно
расширяет представление об организации и деятельности московской «охранки»,
позволяет решить вопрос, что представлял собой политический розыск, как
складывался розыскной процесс, какое место занимали те или иные его
составные части, глубже понять тактику борьбы охранки с революционным
движением, определить ее сильные и слабые стороны, по-новому осветить ряд
проблем, связанных с провокацией, полицейским социализмом и т. п.
В публикации рассматривается период от возникновения охранного отделения в
1880 г. до начала первой российской революции. Ряд вопросов, связанных с
оперативно-тактической работой «охранки», ее роли в провокации, участии в
дознании и непосредственной борьбе со студенческим, рабочим,
народовольческим, социал-демократическим и эсеровским движением, нуждается в
самостоятельном исследовании и автором не рассматривался.
Руководители и чиновники Департамента полиции.
Слева направо: сидят П.К.Лерхе, С.Е.Виссарионов,
с.П.Белецкий, В.Ф.Джунковский, К.Д.Кафафов, С.А.Пятницкий; стоят
делопроизводители. 1913 г.
+ + +
Московская «охранка» возникла в результате реформы карательно-розыскных
органов в условиях противоборства тайной полиции с народовольческим
террором. 12 февраля 1880 г. во главе с М. Т. Лорис-Меликовым была создана
Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и
общественного спокойствия 13. 3 марта 1880 г. ей было подчинено печально
известное III Отделение с. е. и. в. канцелярии, а 4 марта — Отдельный корпус
жандармов. 3 августа III Отделение было упразднено, а его дела переданы во
вновь созданный Департамент государственной полиции МВД. Вскоре в состав МВД
вошел и Отдельный корпус жандармов. Таким образом были объединены общая и
политическая полиция, а также жандармерия, что, по мнению властей, должно
было укрепить порядок в империи.
Составной частью реформы была реорганизация местных органов политического
розыска и, в частности, создание в Москве секретно-розыскного отделения. В
80-е гг. XIX в. Москва была одним из крупных центров общественного и
политического движения. Его наиболее активной движущей силой являлось
студенчество. Для улучшения своего материального положения студенты
объединялись в землячества. Широкое распространение в их среде получили
кружки саморазвития. Среди образованной молодежи столицы активно действовали
народовольческие организации. После разгрома полицией «Народной воли»
уцелевшие от репрессий члены организации перебрались из Петербурга в Москву,
где развернули активную деятельность по подготовке террористического акта
против царя. Все это делало Москву объектом особого внимания политической
полиции.
Вести борьбу с революционным движением в столице и губернии было призвано
Губернское жандармское управление. По закону от 19 мая 1871 г. из общей
подсудности были изъяты дела политического характера и переданы в Губернское
жандармское управление (ГЖУ), а 1 сентября 1878 г. были введены Временные
правила, расширяющие административные права полиции в розыскном процессе.
Это привело к тому, что Московское ГЖУ в основном занималось производством
дознаний по политическим делам, а политический розыск (под политическим
розыском понимается внутреннее и наружное наблюдение) был возложен на
городскую полицию. Разделение дознания я розыска между двумя ведомствами
вызвало обильную переписку, что значительно замедляло проведение розыскных
операций по политическим делам. Полиция не имела подробных сведений о
революционерах, полученных путем дознания. Жандармское управление держало
эти сведения в тайне, лишая этим полицию надежных способов к безошибочному
направлению розыска14.
В сентябре 1880 г. для инспектирования органов политического розыска в
Москву прибыл министр внутренних дел М. Т. Лорис-Меликов. Визит был вызван
активизацией народовольцев, что представляло угрозу для Александра II,
собиравшегося приехать в Москву, и Лорис-Меликов взялся за обеспечение его
безопасности.
Ознакомившись с состоянием розыска в ГЖУ, министр пришел к выводу о
неподготовленности жандармерии к решению задачи по охране царя.
Возвратившись в Петербург, он дал указания Департаменту полиции об
учреждении в Москве секретно-розыскного отделения. Вслед за этим начальник
3-й экспедиции Департамента полиции Г. Г. Кириллов дал указания московскому
обер-полицмейстеру генерал-майору А. А. Козлову представить в ДП проект о
секретно-розыскномотделении.
25 сентября 1880 г. А. А. Козлов направил директору Департамента полиции
барону И. О. Велио доклад, в котором анализировал состояние политического
розыска в Москве и высказывал свое мнение об организации нового
ведомственного органа. По проекту Козлова выделялось семь направлений работы
будущего отделения. Это — производство дознаний на основании закона от 19
мая 1871 г. и розыски по ним, содержание под стражей граждан, арестованных
по политическим делам, секретный и гласный надзор за всеми неблагонадежными
лицами, сбор сведений негласным путем о благонадежности населения и по всем
вопросам политического характера через полицию и секретную агентуру,
пересылка политических арестантов и высылка лиц административным путем,
рассмотрение дел о раскольниках и представление ведомостей о поднадзорных и
сведений по политическим делам15.
Штат проектируемого отделения должен был состоять из начальника, восьми
чиновников и двух жандармских офицеров. Начальник отделения руководил
секретной агентурой и перепиской отделения. Он обладал правом подписи
некоторых второстепенных бумаг. В его подчинении находился один чиновник для
поручений (занимавшийся дознаниями и замещавший начальника в период его
отсутствия) и делопроизводитель с двумя помощниками. На одного помощника
возлагалось заведование регистратурой, на другого — хранение текущих
документов и дел и заведование архивом. В канцелярию предполагалось
назначить четырех чиновников действительной службы, так как, по мнению
обер-полицмейстера, из-за секретности службы вольнонаемные лица были в
отделении нежелательны. Для производства дознаний помимо чиновника для
поручений к отделению прикомандировывались два жандармских офицера. Главным
начальником секретно-розыскного отделения был по существу обер-полицмейстер.
Он давал распоряжения на производство дознаний и розысков, распоряжался
расходами на секретную агентуру, регламентировал ее деятельность, от его
имени велась вся важная переписка. Для производства одновременных обысков он
имел право требовать офицеров из Московского жандармского дивизиона,
распоряжаясь полицией и низшими чинами дивизиона16.
На содержание секретно-розыскного отделения в Москве по указанию
Лорис-Меликова отпускалось 30 тыс. руб. серебром в год. Генерал Козлов при
определении окладов чиновникам секретного отделения стремился сравнять их с
окладами чиновников сыскного отделения, указанными в проекте преобразований
московской полиции. На содержание штата секретного отделения, наем квартиры
и сторожей обер-полицмейстер проектировал отпускать 14 220 руб. в год.
Остальные деньги по его усмотрению шли на покрытие различных расходов по
делам розыска и в качестве наград и пособий чиновникам отделений17.
В докладе Лорис-Меликову по вопросу проекта Козлова директор Департамента
полиции И. О. Велио отмечал, что обер-полицмейстер учитывал только
производство дознаний на основании закона 19 мая 1871 г., упуская из виду
производство дознаний на основании Временных правил 1 сентября 1878 г. Далее
директор писал, что лишение начальника отделения права самостоятельно
производить розыск и дознание, а также возможности руководить агентурой вело
к пассивности и безответственности. Велио указывал, что в проекте Козлова не
предусмотрены меры по проведению совместных действий чиновниками отделения и
жандармерии в делах розыска, и предлагал исключить из компетенции отделения
дела о раскольниках, так как они не носили политического характера. В
заключение директор Департамента полиции предлагал придать создаваемому
отделению активно-розыскной характер. Для этого нужно было сократить
канцелярскую деятельность и расширить полномочия начальника отделения18.
Учитывая, что в разъяснении, на основании каких нормативных актов (закона от
19 мая 1871 г. и Временных правил от 1 сентября 1878 г. ) нужно было
производить дознание, нуждался не только Козлов, но и начальники жандармских
управлений, Велио предлагал составить «особое соображение» относительно
производства дознаний о государственных преступлениях19.
2 октября 1880 г. на доклад Велио Лорис-Меликов наложил следующую резолюцию:
«Секретно-розыскная часть, ныне почти не существующая в Москве, не имеет
ничего общего с порядком производства дознаний о государственных
преступлениях. Поэтому признаю необходимым теперь же (подчеркнуто
Лорис-Меликовым. — Ю. О. ) привести в исполнение образование сыскного
отделения, с отпуском по 30 тысяч в год в распоряжение московского
обер-полицмейстера на тех началах, кои выработаны для сыскной части
санкт-петербургского градоначальства. Затем сама практика по прошествии
некоторого времени и путем сношений между градоначальником и
обер-полицмейстером может указать на необходимость дополнения или изменения.
В данную минуту, ввиду предстоящего вскоре приезда государя императора,
надлежит немедленно приступить к учреждению сыскной части в Москве, что
прошу исполнить»20. На полученном обратно докладе Велио сделал помету:
«Резолюцию г. Министра исполнить в точности и безотлагательно» 21.
На следующий день генералу Козлову было направлено распоряжение о
немедленном создании секретно-розыскного отделения, что являлось юридическим
оформлением вновь создаваемого розыскного органа. Доклад Козлова был
отвергнут, хотя там имелась важная, с точки зрения розыска, мысль об
объединении дознания, внутреннего и наружного наблюдения в одном учреждении.
Однако, решая узкопрактическую задачу обеспечения безопасности царя в
Москве, Лорис-Меликов счел более целесообразным воспользоваться уже
имеющимся опытом и настоял на создании в Москве секретно-розыскного
отделения по образцу Петербургской охранки.
На отделение возлагался политический розыск в столице (т. е. внутреннее и
наружное наблюдение), а за Московским ГЖУ оставалось производство розысков
по губернии и проведение дознаний. В связи с этим начальник ГЖУ передал в
распоряжение обер-полицмейстера 2234 руб., предназначенные для ведения
розыска в столице, и с 10 октября прекратил агентурную работу по городу.
Таким образом, политический розыск распадался на две части — в столице и
губернии, что, по существу, не упрощало, а усложняло его. Несогласие с таким
положением дел высказал московский генерал-губернатор князь В. А.
Долгоруков.
В декабре 1880 г. он обратился в Департамент полиции со своим проектом
организации отделения. Он указывал, в частности, на то, что хотя на
содержание розыскного отделения ассигновано 30 тыс. руб. в год, конкретного
штата для него никакого не определено, а предписано руководствоваться при
организации секретно-розыскной части положениями, принятыми для
Петербургского охранного отделения. Структура же самой Петербургской
«охранки» не обладала достаточной четкостью, а штат состоял из сановников,
командированных из различных подразделений управления градоначальника и
вольнонаемных лиц23. 17 ноября 1881 г. новый директор Департамента полиции
В. К. Плеве подал министру внутренних дел Н. П. Игнатьеву записку князя
Долгорукова со своими замечаниями.
В своем заключении Плеве предлагал утвердить предложенный Долгоруковым штат
секретного отделения в 9 человек с присвоением ему наименования по примеру
Петербургского «Отделение по охранению порядка и общественной безопасности»,
но без присвоения чинам, входящим в его состав, преимуществ, так как это
должно было быть определено законодательным порядком24.
Согласно утвержденному штату, отделение состояло из начальника с окладом
3000 руб. в год (учитывая жалованье и столовые), чиновника для поручений с
окладом 1680 руб. (жалованье, столовые, квартирные), делопроизводителя с
окладом 1860 руб., двух его помощников — по 1240 руб. каждому и четырех
канцелярских чиновников с окладом по 400 руб. На канцелярские расходы
отпускалось 1000 руб., на наблюдение, розыски и содержание агентуры — 15 780
руб., на бытовые расходы выделялось 2600 руб. в год25.
На должность начальника секретно-розыскного отделения был назначен помощник
начальника Киевского ГЖУ капитан А. С. Скондраков. В 1884 г. Скондракова
сменил его помощник по охранному отделению «ретивый жандармский ротмистр» Н.
С. Бердяев. При нем штат охранки возрос. Бердяев привлек на службу в охранку
С. В. Зубатова и Л. П. Меньщикова, занявших впоследствии видное место в
системе политического розыска.
В юности Зубатов состоял в одном из московских народовольческих кружков, за
что был привлечен к дознанию и «заагентурен» в 1887 г. В ноябре 1888 г. он
подал прошение в МВД, пожелав поступить на государственную службу с
откомандированием в распоряжение московского обер-полицмейстера. 10 января
1889 г. Бердяев обратился с прошением о зачислении Зубатова с 1 января в
штат полиции с прикомандированием его к охранному отделению26. В 1894 г.
Зубатов стал помощником Бердяева, а через два года, уличив своего начальника
в растрате казенных денег, сделал донос в Департамент полиции и занял его
место.
При Зубатове московская охранка приобрела ведущее место в системе
политического розыска России. Как отмечал видный деятель царского сыска П.
П. Заварзин, «Зубатов был одним из немногих царских агентов, который знал
революционное движение и технику розыска. В то время политический розыск в
империи был поставлен настолько слабо, что многие чины его не были знакомы с
самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об
отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах.
Зубатов первый поставил розыск в империи по образцу западноевропейского,
введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование
внутренней агентуры и т. п. »27
Преемником Зубатова на должности начальника Московского охранного отделения
стал ротмистр В. В. Ратко. Службу в отделении он начал в апреле 1896 г. В
мае 1900 г. Ратко был откомандирован в Московское ГЖУ, а в 1901 г.
возвратился в «охранку». При нем ее штат расширился до 24 человек. 14
сентября 1903 г. подполковник Ратко отправил в Департамент полиции штатное
расписание, по которому в его подчинении значились его помощник ротмистр Л.
А. Иванов, делопроизводитель С. И. Виноградов, старший чиновник для
поручений А. И. Войлошников, 2 чиновника для поручений М. В. Разин и Н. А.
Кломинский, 2 помощника делопроизводителя А. К. Томиловский и И. М.
Литвинов, журналист Н. В. Баранов, чиновник для письма Д. В. Попов. К
отделению были прикомандированы 3 офицера, 9 писарей и 2 служащих по
вольному найму.
В отличие от Петербургского юридического статуса Московское отделение не
получило. Статья 868 Свода законов 1892 г. указывала, что в состав
управления петербургского градоначальника входит отделение по охранению
общественной безопасности и порядка, а ст. 869 очерчивала круг его действий
на основании инструкции, утвержденной министром внутренних дел28. Подобных
актов для Московской «охранки» разработано не было. Но в 1880 г. Департамент
полиции предписал московскому обер-полицмейстеру при создании
секретно-розыскного отделения руководствоваться положениями, выработанными
для подобной части в Петербурге29. Поэтому в случае необходимости московские
охранники могли руководствоваться для юридического обоснования своей
деятельности статьями, разработанными для Петербургского отделения.
Одной из основных задач, возложенных на Московское охранное отделение, было
осуществление политического розыска. В терминологии охранников под
политическим розыском принято было понимать агентурную работу. Однако в
понятие «политический розыск» вкладывалось более широкое значение. Уже на
Особом совещании по вопросу упорядочения розыска и дознания в декабре 1880
г. тогдашний прокурор Петербургской судебной палаты В. К. Плеве отмечал, что
для проведения розыска необходим систематический, хорошо продуманный и
строго выполняемый план действий30. Таким образом, Плеве видел в розыске не
просто сбор сведений через секретную агентуру и филеров, а систему
планомерных действий, направленных на обнаружение политических преступлений.
Начальник Московской «охранки» Н. С. Бердяев в понятие розыска включал
первичные следственные действия (обыск, арест, задержание, выемка и т. п. ),
дознание, наблюдение и надзор общей полиции. Докладывая о положении дел в
Московском охранном отделении, он писал, что агентурное наблюдение ведется в
Москве тремя способами. Благодаря секретной агентуре «охранка» выявляла
революционеров и их кружки. За наиболее активными членами организации
учреждалось наружное наблюдение, итогом которого были обыск и арест. При
наличии вещественных доказательств дело передавалось в ГЖУ, а если их не
было, то производилось дознание на основании Положения об охране, в
результате чего следовала административная высылка, гласный или негласный
надзор, и тогда наблюдение за революционерами велось через местную
полицию31.
В 1902 г. заведующий Особым отделом Департамента полиции Л. А. Ратаев,
анализируя состояние политического розыска в империи, отмечал, что в борьбе
с революционным движением главное внимание обращалось на организацию
политического розыска, т. е. на работу внутренней и наружной агентуры. Он
считал, что, прежде чем доводить до совершенства агентурную работу, нужно
четко реализовать ее данные. Оперативность в реализации розыскных данных
выдвигалась Ратаевым как важный фактор охранной деятельности.
Жандармский полковник Уранов в начале 1900-х гг. определил политический
розыск как систему обнаружения секретной агентурой революционных
организаций, раскрытие их деятельности, состава и связей, проверку и
развитие полученных сведений наружным наблюдением, а после достаточного
освещения деятельности революционной группы — ее ликвидацию, успешность
которой оценивается по результатам обнаружения вещественных доказательств и
задержанию главных деятелей 33.
Эти определения свидетельствуют с недостаточной разработанности охранной
терминологии, но вместе с тем показывают, что в связи с решением
практических задач содержание понятия «политический розыск» расширяется.
Можно сделать вывод, что в целом под политическим розыском его
организаторами подразумевалась система оперативно-тактических мероприятий
всех звеньев карательно-розыскного аппарата, направленная на обнаружение,
разработку и оперативную реализацию розыскных данных.
По такой схеме строилась работа Московского охранного отделения. Начальным
этапом розыска было обнаружение неблагонадежных элементов и установление их
антиправительственной деятельности. Достигалось это благодаря хорошо
поставленной системе осведомления, которая составляла основу дальнейшей
оперативной работы. В этих целях «охранка» широко использовала
административные учреждения, вербовала осведомителей из различных категорий
населении, использовала данные дознаний и следствий. Ближайшими ее
помощниками в «сборе сведений» были ГЖУ и общая полиция, которая занималась
розыском до учреждения охранного отделения.
С его возникновением розыскные функции полиции несколько сузились. Общая
полиция только собирала сведения политического характера и осуществляла
надзор. В полицейском отношении Москва делилась на 40 участков. Штат полиции
на август 1881 г. составлял 1851 человек; офицеров и чиновников — 101,
околоточных надзирателей — 200 и городовых — 1550. Под надзором полиции к
тому времени находилось 484 человека, из них по политическим делам 59, по
судебным приговорам 43 и по другим причинам — 382 человека 34.
Все поступавшие сведения анализировались в «охранке», определялась степень
их достоверности и важности, а затем они направлялись для дальнейшей
разработки через наружную и внутреннюю агентуру. Работа с секретной
агентурой являлась «святая святых» охранного отделения. Наиболее важные
агенты числились за начальником отделения. Для встречи с ними в Москве
имелись 4 конспиративные квартиры. С развитием революционного движения
проявилась определенная «специализация» агентуры. В 1884 г. из 14 агентов
«охранки» половина работала по студенческим организациям, а остальные вели
наблюдение за общественными и народовольческими организациями, а также
фабричными рабочими35. На январь 1914 г. насчитывалось 42 «сексота».
Интересно отметить, что секретный агент получал 30—50 руб. в месяц, в то
время как квалифицированный рабочий-металлист — 45—60 руб. Для развития
данных секретной агентуры служили агенты наружного наблюдения — филеры. Они
являлись официальными сотрудниками «охранки» и помимо наблюдения принимали
участие в задержаниях и арестах. Штат филеров охранного отделения
первоначально насчитывал 20 человек. С возникновением в 1894 г. летучего
филерского отряда он был увеличен до 60 человек. 10 октября 1902 г. летучий
отряд был переведен в Департамент полиции, а в Москве был набран новый
состав. В 1903 г. в Московской «охранке» числилось 62 филера.
К середине 90-х гг. XIX в. революционное движение в Москве и губернии
значительно активизировалось, расширились революционные связи. Скованная
рамками революционной конспирации, секретная агентура не могла охватить все
связи, а вынуждена была довольствоваться теми данными, которые доставлялись
ей по положению в революционной организации. Поэтому все большее значение
приобретает наружное наблюдение. Отсутствие подготовленных филеров на местах
и опыт наблюдательной работы Московской «охранки» в других городах
натолкнули Департамент полиции на мысль создать в 1894 г. на базе
Московского охранного отделения Особый отряд наблюдательных агентов для
командировки в помощь местным органам политического розыска.
В 1897 г. в составе «охранки» был создан институт участковых и вокзальных
надзирателей, что привело к расширению сферы ее
административно-территориального контроля и изъятию из ведения общей полиции
задач по «установкам» — наведению формальных справок. На 1903 г.
насчитывалось 40 полицейских надзирателей, по одному на каждый участок. 10
марта 1897 г. московский обер-полицмейстер Д. Ф. Трепов утвердил «Инструкцию
полицейским надзирателям при отделении по охранению общественной
безопасности и порядка в Москве», которой руководствовались надзиратели в
своей деятельности.
С развитием революционного движения возросло участие охранки в уголовном
судопроизводстве. В связи с этим менялись место и роль секретного наблюдения
и дознания в розыскном процессе.
10 декабря 1880 г. Особое совещание по вопросам упорядочения дознания и
розыска разработало «Правила взаимодействия Московского губернского
жандармского управления и секретно-розыскного отделения». Политический
розыск (агентурное наблюдение) в соответствии с правилами возлагался на
розыскное отделение, а дознание на основании закона от 19 мая 1871 г. и
Временных правил от 1 сентября 1878 г. оставалось за Московским ГЖУ. Для
устранения неудобств в производстве розысков и дознаний предлагалось
сосредоточить все распоряжения по этим вопросам в секретно-розыскном
отделении и установить следующие правила: о всех обнаруженных в Москве
нарушениях, заключавших в себе признаки «государственных преступлений»,
обер-полицмейстер должен был немедленно доносить генерал-губернатору и
сообщать прокурору Московской судебной палаты, а также для сведения
начальнику ГЖУ. Со своей стороны начальник ГЖУ должен был немедленно
сообщать обер-полицмейстеру все сведения, которые могли вызвать или
облегчить наблюдения по городу. В случае необходимости провести обыски
обер-полицмейстер спрашивал разрешение на это у генерал-губернатора, а о
результатах розыска и начале дознания сообщал генерал-губернатору и, по
необходимости, начальнику ГЖУ.
После убийства Александра II самодержавие перешло в открытое наступление.
Одним из проявлений нового курса Александра III было введение
исключительного положения в отдельных местностях империи, отличавшихся
развитым революционным движением. Особая комиссия составила проект, который
после рассмотрения в Комитете министров 14 августа 1881 г. был утвержден
царем и обнародован как «Положение к охранению государственного порядка и
общественного спокойствия». С введением в действие Положения 14 августа
прекратили свое существование все прочие узаконения.
Указом Сената от 4 сентября 1881 г. отменялось 21 узаконение и
правительственное распоряжение, изданное с 1870 г.
На основании ст. 21 этого Положения полиция и жандармерия получали право
проводить задержания на основании одного только подозрения. Так вполне
безобидным термином «подозрение» закон прикрывал агентурную работу и
объективные основания для ареста (данные секретной и наружной агентуры).
Полиция и жандармерия получили право производить обыски в любое время во
всех помещениях, фабриках, заводах и т. п. Примечание предусматривало, что в
случае задержания подозреваемого органы розыска должны были составлять
постановление об аресте, копия которого направлялась прокурору, извещался
губернатор или градоначальник. На основании их распоряжений срок ареста мог
продляться от двух недель до одного месяца. В разъяснениях к ст. 21
указывалось, что если производящее дознание лицо сомневалось, на основании
какого законоположения возбудить дознание — по Уставу уголовного
судопроизводства или по Закону 14 августа, то целесообразнее делать это по
Положению об охране.
С введением Положения об охране дознание приобрело два направления. С одной
стороны, оно служило задачам уголовной и административной расправы с
революционерами, а с другой — осведомительной базой розыска и средством
реализации розыскных данных. «Охранка» получила также право производить
следственные действия. Ближайшим ее помощником в производстве обысков,
выемок и арестов была общая полиция. Неподготовленность общей полиции к
ведению следственных действий натолкнула Зубатова на мысль подготовить
специальную инструкцию. В сентябре 1899 г. им была разработана «Инструкция
гг. участковым приставам Московской городской полиции по производству
обысков, арестов и выемок о государственных преступлениях». Инструкция
систематизировала, обобщала и комментировала существовавшие законоположения
по производству следственных действий.
В конце XIX г. революционеры широко использовали такой конспиративный прием,
как отказ от дачи каких бы то ни было показаний. Этот прием давал
возможность охранникам определить, что перед ними профессиональный
революционер, но отсутствие улик не позволяло расправиться с ним в уголовном
порядке. Поэтому для возбуждения дознания ГЖУ использовало показания
филеров. Чтобы не раскрыть агентуру, дневники наблюдения переписывались, из
них выпускались сведения, могущие повредить наблюдению, а затем они
направлялись в ГЖУ.
В целях упорядочения привлечения филеров в качестве свидетелей 20 марта 1903
г. ДП направил начальникам губернских и областных жандармских управлений
циркуляр, в котором отмечалось, что жандармские управления привлекают
филеров для допроса «без крайней в том надобности». Производящие дознание
жандармские офицеры при допросе филеров указывали их служебное положение,
раскрывали способы наблюдения и т. д. ДП считал, что официальное
установление данных, которые по своему характеру являются секретными,
нежелательно, но допустимо в крайних случаях, когда все другие средства для
установления виновности привлеченных к дознанию революционеров исчерпаны37.
Филеров не рекомендовалось допрашивать в помещении ГЖУ, где их могли
установить революционеры, свидетели или другие лица. Поэтому ДП установил
следующие правила: допускать привлечение филеров к допросам в качестве
свидетелей только в случаях крайней необходимости, их допрос производить
только в охранном отделении и исключить при этом раскрытие их служебного
положения, приемов наблюдения и взаимоотношений с секретной агентурой.
7 июня 1904 г. был принят Закон о привлечении филеров к дознанию в качестве
свидетелей, который стал широко применяться в следственной практике.
Начальник Московского ГЖУ генерал Шрамм обратился вслед за тем в ДП с
просьбой о разрешении допросить филеров Московской «охранки» в качестве
свидетелей по делу «О типографии московской группы
социалистов-революционеров» и по делу «О социал-демократическом сообществе,
организованном в Москве заграничным центром „Искры"»38. Использование
филеров в качестве свидетелей давало возможность охранникам фальсифицировать
показания. Привлечение должностных лиц полиции как свидетелей говорило о
кризисе системы судопроизводства.
Итак, четверть века — от момента организации до первой российской революции
— действовала Московская «охранка». На основании изучения деятельности этого
учреждения можно проследить основные тенденции развития полицейского
аппарата и его структурных частей, совершенствования розыскного процесса.
В условиях расширения и усиления революционного движения совершенствование
полицейского аппарата шло по пути расширения компетенции и штатов,
реорганизации прежних и создания новых органов.
В деятельности карательно-розыскных органов наметился курс на централизацию
их деятельности, усиление взаимодействия. С ростом революционного движения
составные части розыска — выявление, разработка, дознание, ранее
существовавшие относительно самостоятельно, сливаются в единый процесс.
Между разработкой и дознанием происходит перераспределение значимости.
Розыск становится ведущим направлением деятельности полиции, а дознание
помимо целей расправы служит задачам розыска. Широта, массовость и натиск
революционного движения непосредственно влияли на организационную структуру,
методы, формы, приемы и средства работы карательно-розыскного аппарата в
целом и Московского охранного отделения как его важнейшей части.
Примечания
* Овченко Юрий Федорович, кандидат исторических наук, преподаватель
истории.
1 Осоргин М. А. Охранное отделение и его секреты. М., 1917; Красный А.
Тайны охранки. М., 1917; Жилинский В. Б. Организация и жизнь охранного
отделения во времена царской власти. М., 1918; С. Ч. Охранные отделения в
последние годы царствования Николая II. М., 1917; Членов С. Б. Московская
охранка и ее секретные сотрудники. М., 1919; Ирецкий В. Я. Охранка. Пг.,
1917 и др.
2 Лившиц С. Московская охранка в борьбе с революционным движением//Борьба
классов. 1934. № 7—8.
3 Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной
России. М., 1983; его же. Самодержавие накануне краха. М., 1975; Чукарев А.
Г. Организация политического розыска царской России в XIX—XX в. //Материалы
по истории Дальнего Востока. Т. 9. Владивосток, 1973; Шинджикашвили Д. И.
Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск, 1973; его же.
Министерство внутренних дел царской России в период империализма. Омск,
1974; Эренфальд Б. К. Тяжелый фронт. Из истории борьбы большевиков с царской
полицией. М., 1983.
4 Овченко Ю. Ф. Из истории борьбы царизма с дореволюционным
движением//Вестник Московского университета. Сер. 8. М., 1982. № 5.
5 См.: Ярмыш А. Н. Политическая полиция Российской империи (1880—1904 гг.
). Харьков, 1978; Тютюнник Л. И. Департамент полиции в борьбе с
революционным движением на рубеже XIX—XX вв. М., 1986; Перегудова 3. И.
Департамент полиции в борьбе с революционным движением (годы реакции и
нового революционного подъема). М., 1988; Овченко Ю. Ф. Московское охранное
отделение в борьбе с революционным движением в 1880—1904 гг. М., 1989.
6 Спиридович А. И. Записки жандарма. Харьков, 1928.
7 Меньшиков Л. П. Охрана и революция. М.; Л., 1925—1928.
8 Цявловский М. А. Секретные сотрудники московской охранки 1880-х
годов//Голос минувшего. 1917. № 7—8.
9 Большевики: Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 год бывшего
Московского охранного отделения. М., 1990.
10 Кантор Г. М. Провокатор Степан Белов//Каторга и ссылка. 1924. № 3.
11 Новое о зубатовщине//Красный архив. 1922. № 1.
12 Козьмин Б. П. С. В. Зубатов и его корреспонденты. М.; Л., 1928.
13 Подр. см.: Зайончковский П. А. Верховная распорядительная
комиссия//Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного
движения в России. М., 1961. С. 254—271.
14 ГАРФ, ф. 109, оп. 3, эксп. 1880, д. 718, л. 10—10 об.
15 Там же, л. 10 об. — 11.
16 Там же, л. 11—11 об.
17 Там же, л. 8 об., 11.
18 Там же, л. 19 об.
19 Там же, д. 786, л. 1—7.
20 Там же, д. 718, л. 19 об.
21 Там же, л. 14.
22 Там же, л. 20—21.
23 Там же, л. 32.
24 Там же, л. 54.
25 Там же, л. 55—55 об.
26 Там же, ф. 102, ДП ОО, 1898, д. 2, ч. 1, л. 287.
27 См.: Заварзин П. П. Работа тайной полиции. Париж, 1924. С. 69.
28 Свод законов Российской империи. СПб., 1892. Ст. 868, 869.
29 ГАРФ, ф. 102, оп. ДП ОО, 1898, л. 2, ч. 1, л. 287.
30 Там же, ф. 109, оп. 3 эксп., 1880, д. 786, л. 3.
31 Цявловский М. А. Указ. соч. С. 181.
32 ГАРФ, ф. 102, оп. ДП ОО, 1902, д. 1791, л. 10.
33 Там же, 1906, д. 1284, л. 6.
34 ЦГИА г. Москвы, ф. 46, оп. 2, д. 4, л. 81, 90.
35 Цявловский М. А. Указ соч. С. 182—183.
36 Рябинин А. Д. Руководство практических сведений по части: а)
уголовного законодательства; б) судебной реформы 20 ноября 1864 года; в)
обязанностей общей полиции; г) Закона 19 мая 1871 г. СПб., 1872. С. 214.
37 ГАРФ, ф. 102, оп. ДП ОО, 1903, д. 2145, л. 1 об.
38 Там же, 1909, д. 2145, л. 20, 46.
Печатается по журналу Отечественная история / РАН. Ин-т рос. истории.
- М.: Наука, 1993. - N 3. © 1993 г. Ю. Ф. Овченко. Московская "охранка" на
рубеже веков.
Здесь читайте:
Царские жандармы
(сотрудники III отделения, Департамента полиции и др.)
"Провокаторы" в
революционном движении
III Отделение
с.е.и.в.к. (справочная статья). Департамент полиции
(справочная статья).
Перегудова З.
"Охранка" глазами
охранников (предисловие к двухтомнику воспоминаний). А.П.Мартынов.
Моя служба в
Отдельном корпусе жандармов. В кн.: "Охранка". Воспоминания
руководителей политического сыска. Тома 1 и 2, М., Новое литературное
обозрение, 2004.
Заварзин П.П.
Работа тайной
полиции. В кн.: "Охранка". Воспоминания руководителей политического
сыска. Тома 1, М., Новое литературное обозрение, 2004. Заварзин П.П.
Жандармы и
революционеры. В кн.: "Охранка". Воспоминания руководителей
политического сыска. Тома 2, М., Новое литературное обозрение, 2004. Васильев А.Т.
Охрана:
русская секретная полиция. В кн.: "Охранка". Воспоминания
руководителей политического сыска. Тома 2, М., Новое литературное обозрение,
2004. Герасимов А.В.
На лезвии с террористами. В кн.: "Охранка". Воспоминания руководителей
политического сыска. Тома 2, М., Новое литературное обозрение, 2004.
|
