|
|
Терроризм в России в начале XXI века
 Глобальная
общемировая проблема борьбы и противодействия распространению терроризма в
России в настоящее время - на конец 2005 – начало 2006 года., - имеет
свою специфику.
В этой связи целью настоящей статьи является изложение авторского системного
видения комплекса многих причин и проблем, влияющих как на криминогенную
обстановку в Российской Федерации, так и на степень защищенности ее граждан,
эффективность противодействия терроризму и иным видам преступности.
Нередко встречающиеся, особенно в прессе, попытки анализа современного
положения, равно как и попытки прогнозирования его изменений, без реального
учета причин и условий, без учета реалий и тенденций развития
социально-экономической обстановки в стране и мире, обречены на провал в
силу своей недостоверности, необоснованности и субъективизма выводов и
оценок.
В силу этого анализ состояния дел в сфере борьбы с терроризмом необходимо
начать с 1992 г., когда, вследствие распада Советского Союза, в Российской
Федерации начались важные и крупные подвижки почти тектонического характера
и масштаба.
Как отмечалось по этому поводу в ставшем достоянием общественности докладе
Национального разведывательного совета (НРС) США, развал СССР дал "
...возможность разгореться пожару этнической и националистической вражды"
(Россия и мир в 2020 году. М., 2005, с.
131).
Отсутствие заметного числа террористических преступлений в СССР объясняется
как существовавшим в стране значительной идейно-политической консолидацией
населения, с одной стороны, так и действенностью и эффективностью различных
административно-правовых режимов, то есть той компоненты, размывание которой
началось задолго как до подписания известных "Беловежских соглашений" 8
декабря, так и до августа 1991 г.
И хотя одним из первых актов терроризма в истории новой России можно считать
покушение 3 мая 1993 г. на специального представителя президента в Северной
Осетии В.Н.Поляничко, опасность возникновения организованного
систематического терроризма в полной мере изначально осознавалась
специалистами правоохранительных органов.
Со всей очевидностью об этом свидетельствует факт проведения в июне 1992 г.
Министерством безопасности Российской Федерации первой межведомственной
конференции по проблемам противодействия терроризму с участием
представителей ГРУ и министерства обороны, Генеральной прокуратуры, Главного
управления охраны РСФСР и МВД. (Автору довелось принять участие в работе
этой конференции, равно как на протяжении последующих 14 лет в работе многих
иных подобного рода оперативных, научно-практических и научных,
межведомственных, всероссийских и международных мероприятий).
В немалой степени началу серьезного реального обсуждения проблем
противодействия угрозе разрастания и распространения терроризма
способствовало сложившееся в советской юридической науке понимание
политического терроризма как крайней степени социального протеста,
порожденного комплексом социальных, экономических и политических
противоречий и причин.
Протеста, пусть иррационального, неконструктивного, но имеющего
причинно-следственную социальную обусловленность, коренящуюся в условиях
жизни и существования значительных групп и слоев населения.
События августа 1991 г., задолго до подписания так называемого "Беловежского
соглашения", привели к процессу фактического развала единой
правоохранительной системы, включая органы государственной безопасности,
милиции и прокуратуры, пограничные войска.
В этой связи зарождавшаяся организованная преступность получила
значительный карт-бланш и смогла вырваться на широкий "оперативный простор",
что не могло не иметь самых отрицательных последствий для граждан ранее
единого союзного государства.
На состояние криминогенной обстановки в России в целом, на содержание и
направления противодействия угрозе терроризма, эффективность этой работы, в
силу взаимосвязанности и взаимовлияния глобальных социальных процессов,
немалое значение имели события в бывших союзных республиках СССР вследствие
как недостаточной устойчивости "государственности" в этих новых независимых
государствах, так и в самой Российской Федерации.
Следует отметить, что вдоль по сути дела незащищенной административной
границы России быстро сложился "пояс нестабильности и напряженности" от
Таджикистана, Киргизии, Узбекистана до Азербайджана с его кровопролитным
Карабахским конфликтом, Грузии, Молдовы.
На обстановку в этих странах самое непосредственное влияние оказывали
гражданская война в Афганистане, начало прокладывания "северного маршрута"
героинового наркотрафика из этой страны, а также появление на этом
"геополитическом поле" новых активных "игроков" - Пакистана, Китая,
Объединенных арабских эмиратов(ОАЭ), Турции, Королевства Саудовской
Аравии(КСА), Ирана и некоторых других, не исключая и государства НАТО, не
говоря уже о таких "традиционных" как США И Великобритания, преследовавших
собственные политические и экономические интересы в этом регионе.
Отметим и тот многозначительный факт, что процессы "разъединения и
дифференциации" на пространстве СНГ шли параллельно с диаметрально
направленным процессом активизации интеграции в "европейском Общем доме",
завершившемся невиданной ранее консолидацией в границах Европейского
Союза(ЕС).
Уже с конца 80-х - начала 90-х годов правоохранительные органы СССР с
тревогой констатировали рост числа эмиссаров радикально-экстремистских
исламистских организаций, в том числе таких как "Братья-мусульмане",
пытавшеся начать широкую пропаганду еще в70-е годы прошлого века, "Хизб
ут-Тахрир аль-Ислами"(ХИТ).
Из числа более поздних явлений и факторов, оказавших самое непосредственное
влияние на положение в регионе, продолжающее сказываться и поныне, назовем
только вступление в геополитическую игру религиозного движения Талибан,
выпестованного объединной разведывательной службой Пакистана, и в 1993-1994
годах захватившего вооруженным путем власть в Афганистане.
А также создание в середине 90-х годов Международного фронта джихада (МФД) и
ныне всемирно известной Аль-Кайды, о роли которых в мировой политике будет
сказано далее.
В числе новых социо-культурных факторов внутреннего развития государств СНГ,
помимо стремительного обвального ухудшения их экономической и социальной
обстановки, назовем также активное распространение клерикального сознания от
традиционно существовавших конфессий, до появления всевозможных новомодных
псевдорелигиозных течений("Белое братсво", ваххабизм, учение
Аум-Сенрике, сайентология и др.).
Следствием падения уровня жизни населения, роста ксенофобии и религиозной
нетерпимости, социальной напряженности, приводившей к вспышкам массового
насилия (говоря строго научным языком - вооруженным конфликтам
немеждународного характера) на территории сопредельных республик СНГ, стал
рост массовой неорганизованной миграции из неблагополучных регионов, в том
числе и субъектов Северо-Кавказского региона. (По данным Совета безопасности
России, к июлю 1994 г. только территорию Чечни покинули более 250 тысяч
беженцев).
Вследствие этого на территории Российской Федерации появились многочисленные
контингенты "беженцев" и "вынужденных переселенцев". Причем преимущественно
остававшихся вне поля зрения властей, общественных и правозащитных
организаций. Что, в свою очередь, не могло не усугублять социальной ситуации
в самой России в районах их проживания.
Еще одной особенностью того периода времени - 1992-1993 годов, вследствие
указанных обстоятельств, наряду с возникновением новых многочисленных
"национальных диаспор" в субъектах Российской Федерации, стало появление и
активное вступление в процессы передела собственности и приватизации
этнических организованных преступных групп(ЭОПГ), насильственными методами
боровшихся за завоевание и упрочение своего положения в регионах, за
"контроль над территориями".
В отличие от идейно-политически мотивированного насилия при совершении
террористических акций, эти корыстно мотивированные преступные деяния -
рэкет, уничтожение имущества, заказные убийства, в том числе путем
организации взрывов, поджогов, нападений, обстрелов и т.п., также по
объективной стороне (modus operandi, способам совершения),
имели немалое сходство с "классическим" политическим терроризмом, и нередко
воспринимались населением именно в качестве последнего.
В связи с чем даже стал употребляться недостаточно корректный и нечетко
определенный термин уголовный, криминальный терроризм.
Ибо цели и мотивы преступлений, вскрываемые, как правило, на стадии
завершения следствия, для сознания граждан и особенностей
оценки ими состояния собственной защищенности особого значения
не имели и не имеют.
В числе важнейших внутри российских криминогенных факторов и факторов
развития нестабильности является образование к марту 1992 г. на территории
Российской Федерации фактического эксклава на территории Чечни, на чем
следует остановиться подробнее.
После разгона сторонниками Джохара Дудаева при явном попустительстве
кремлевской администрации законных органов власти Чечни на территории
самопровозглашенной "Республики Ичкерии" было прекращено действие российских
законов и права, а все население республики было де-факто отдано в заложники
"новой власти" криминально-экстремистского толка.
И хотя проникновение радикальных исламистских учений в виде ваххабизма, в
отличие от традиционной (адатской) его трактовки населением, в республику
начинается именно с этого времени, особо активная пропаганда его началась
после активизации масштабной помощи со стороны зарубежных исламских
организаций "властям Ичкерии" вследствие начала на териитории республики
боевых действий 11 декабря 1994 г.
(В то время мы подчеркивали, что России следует учитывать тот факт и
сделать из него конкретные выводы, что она, по сути дела,
впервые в своей истории, входит в конфликтные противоречия с исламскими
странами, что не могло не привести к значительному осложнению отношений с
ними - см.: Терроризм в современной России // Политические конфликты: от
насилия к согласию. М., 1996, сс. 153-168).
В это период 1993-1994 гг. власти "Ичкерии" создают собственные "вооруженные
силы" (де-юре - незаконные вооруженные формирования(НВФ), особое внимание
уделяя диверсионно-террористическим методам ведения иррегулярной, т.е.
"повстанческой" борьбы, созданию спецподразделений. На территории Чечни
создаются учебно-тренировочные лагеря, специально-военную подготовку в
которых проходили будущие "моджахеды" ("воины Аллаха") из многих государств
мира, включая и страны СНГ.
Отметив, что эта деятельность осуществлялась в форме "военно-технического
сотрудничества" непризнанной Ичкерии с Аль-Кайдой(А-К) и другими
радикальными исламистскими группировками, но могла стать обоснованным
поводом для обвинений России "в поддержке международного терроризма".
Поскольку официально Москва никогда не признавала реальность утраты контроля
над территорией Чечни, а признание этого факта противоречило амбициям ее
руководства и, безусловно вело, бы к подрыву его авторитета как внутри
страны, так и на международной арене.
Следует особо отметить, что в это время в Афганистане укрепляется и начинает
расширять свое влияние с выходом на среднеазиатские республики СНГ режим
радикально-клерикального движения Талибан, по сути дела являвшийся продуктом
совместных усилий исламистских радикалов многих государств мира.
Талибан, немало способствоваший образованию в апреле 1998 г. Международного
фронта джихада (МФД), объединившего радикальные клерикальные организации и
группировки из ряда стран традиционного распротсранения ислама (Пакистана,
Ирана, КСА, Египта, ОАЭ, Филиппин и Индонезии), а также расширению
деятельности тесно связанной с ним Аль-Кайды, не только оказывал
организационно-материальную помощь исламистским группировкам на территории
СНГ, принял на своей территории "непримиримых" из Таджикистана и других
среднеазиатских стран, поддерживал "Исламское движение Узбекистана"(ИДУ), но
и предоставил возможности для создания и функционирования в Афганистане
учебных лагерей для подготовки будущих "моджахедов".
Именно эти, уже в то время хорошо известные спецслужбам заинтересованных
государств факты, в совокупности с отказом в экстрадиции, т.е. выдаче для
уголовного преследования лидера МФД и А-К Усамы бин Ладена, привели к
решению международной антитеррористической коалиции о нанесении военного
удара по Афганистану в октябре 2001 г.
Отметим лишь, что поддержка режимом талибов ИДУ, в начале 2001 г.
переименованного в "Исламское движение Туркестана" (ИДТ, причем в настоящее
время употребляются оба этих наименования как равнозначные), что было
призвано точнее определить район его геополитических притязаний, его
многонациональный характер, позволила последнему осуществить ряд громких
террористических акций в 1999-2000 годах на территории Таджикистана,
Узбекистана и Киргизии.
Одним из каналов получения финансовых средств Талибаном и связанным с ним
радикально-исламистскими группами, стала организация наркотрафика их
Афганистана, вовлеченными в который стали также и этнические ОПГ в странах
СНГ, не исключая чеченские и ингушские ОПГ на территории России.
Эксклюзивное положение "Ичкерии" в России, фактически превратившее ее в
криминальный очаг анклавного типа на юге страны, способствовашее
стремительному росту трансграничной преступности, не могло не поставить
перед руководством страны задачи положить конец массовому беззаконию и
преступности на этой юридически российской територии. Следствием чего стало
начало 11 декабря 1994 г. масштабной операции "по наведению конституционного
порядка на территории Чеченской республики".(Ставя своей задачей масштабно
показать криминогенные и террогенные процессы в России и ее окружении, мы не
будем подробно останавливаться далее на ходе этой операции, равно как и на
ошибках и просчетах, допускавшихся при ее проведении, ибо это требуют
особого отдельного и глубокого рассмотрения).
Уже после "буденновского" рейда "диверсионного отряда" Ш.Басаева в июне 1995
г. Россия столкнулась с массовым появлением "чеченского" терроризма.
Употребляя в термине "чеченский" терроризм кавычки для обозначения
рассматриваемого явления, мы, тем самым, подчеркиваем, что имеется в виду не
его этно-национальная, а политико-организационная и тактическая
характеристики.
Впервые термин "чеченский терроризм" прозвучал еще на Координационном
совещании руководителей правоохранительных органов России 7 августа 1996 г.
На наш взгляд, он представляет собой именно такую подвидовую категорию
современного терроризма, которая обладает рядом отличительных характеристик,
касающихся как особенностей его субъекта, так и организационных и
тактико-стратегических особенностей.
Специфика того или иного вида терроризма определяется содержанием
вдохновляющей его идейно-политической доктрины, целями, тактикой, а также
особенностями его субъекта, как на личностно-персонифицированном уровне
исполнителей, так и на более высоком социально-обобщающем уровне.
В этой связи, учитывая наличие подобной специфичности и мотивированности
многочисленных террористических актов 1995-1996, и 1999-2005 годов,
выделение подвидовой категории "чеченского" терроризма представляется в
настоящее время достаточно обоснованным.
"Чеченский" терроризм является, на наш взгляд, локально-региональным
ответвлением исламско-фундаменталистского терроризма, который, после
образования в апреле 1998 г. в Пакистане "Мирового фронта джихада", также
стал феноменом современной политической жизни и международных отношений. О
чем свидетельствуют как события сентября 2001г. в Вашингтоне и Нью-Йорке,
так и последующие "контртеррористические" международные операции в
Афганистане и Ираке.
Его вполне конкретные геополитические цели маскируются "исполнением воли
Аллаха" под идеологическим прикрытием ваххабизма, что и позволяет называть
его "исламистским", то есть отсылающим к священному писанию
мусульман.(Подробнее о феномене "чеченского" терроризма см.: Хлобустов О.М.
Госбезопасность от Александра I до Путина: 200 лет тайной войны. М., 2005,
сс. 440 - 452).
Все сказанное однако не исключает возможности появления и иных видов
социального терроризма, понимаемого как деятельная, крайняя форма выражения
протеста против условий своего существования.
Речь идет о исторически осужденном "революционном", "левацком" терроризме,
проявления которого хотя и прекратились, по сравнению с периодом 90-х годов,
но новых всплесков которого также нельзя полностью исключать. Конкретными
его порождениями явились так называемые "Реввоенсовет (РВС)" и "Новая
революционная альтернатива"(Подробнее об ультра-"революционном" экстремизме
в современной России см.: Захаров В.Н. На рубеже тысячелетий и эпох. В кн.:
Алидин В.И. Государственная безопасность и время. М., 2001, сс. 319 - 280).
Последователи осужденного в Японии лидера Аум-Сенрике Асахары также
планировали в 2000-2001 годах осуществление акций международного терроризма.
После нарушения 7 августа 1999 г. "Республикой Ичкерией" "хасавюртовских
договренностей", приведших первоначально к вторжению ее "вооруженных
сил" на территорию Дагестана, а затем к осуществлению в сентябре серии
масштабных террористических акций в Буйнакске,
Москве, Волгодонске и других городах, Россия фактически стала объектом
террористической атаки со стороны международных исламистских
экстремистко-радикальных организаций.
Ибо без внешней зарубежной поддержки, участие в которой оказывали многие
радикальные группировки, базировавшиеся в КСА, ОАЭ, Афганистане, Пакистане,
Турции, Иране, Египте, Великобритании и других государствах Европы, в том
числе организационно связанных с МФД и Аль-Кайдой, существование
дудавского-масхадовского эксклава на территории Российской Федерации было бы
невозможным.
Мы особо выделяем этот факт в связи с тем, что ныне расхожим является
утверждение о том, что именно 11 сентября 2001 г. "международный терроризм
бросил вызов всему современному человечеству".
Мир изменился не "после 11 сентября", а начал стремительно меняться с конца
80-х годов прошлого века, в том числе и в плане возрастания террористических
угроз, обусловленных появлением на мировой арене нового субъекта
международного терроризма - радикально-экстремистского клерикализма.
Незнание или грубое игнорирование начала террористической агрессии
против России в 1995, а затем в 1999 годах, является причиной многих
недопониманий и ошибочных суждений как в нашей стране, так и за рубежом,
мешающих налаживанию действенного международного сотрудничества и
взаимодействия в области противодействия террористическим угрозам.
Объективности ради надо указать также и на то обстоятельство, что в начале
90-х годов продолжали существовать и такие "традиционные" субъекты
терроризма как "Ирландская республиканская армия"(ИРА) в Великобритании, ЭТА
в Испании и "Фракция Красной армии"(РАФ) в ФРГ.
И только весной 1998 г. все три названные организации заявили о
прекращении "террористической борьбы". Но международное сообщество не смогло
выступить единым фронтом, заявив о необходимости "сделать терроризм
достоянием только истории, оставить его в XX веке".
В тоже время мировое сообщество в лице ООН, ее специализированных и иных
международных организаций, своевременно осознало опасности от эскалации
террористического насилия, активно приступив к выработке согласованных мер и
рекомендаций по противодействию экстремизму и терроризму(Подробнее об этом
см.: О международно-правовых основах противодействия современному терроризму
// Международный терроризм: истоки и противодействие. Материалы
международной научно-практической конференции 18-19 апреля 2001 г. СПб.,
2001, сс. 256-259).
Прежде чем рассказать о выстраивании системы обеспечения безопасности
граждан, общества и государства странами-участницами Содружества независимых
государств, представляется необходимым кратко представить ту глобальную
систему противодействия терроризму, как она сложилась после 11 сентября 2001
г..
Для наиболее действенного и эффективного противодействия терроризму и
разработки соответствующих рекомендаций помимо ООН и соответствующих ее
органов, а также специализированных органов экономически наиболее развитых
государств мира ("большой восьмерки". Группа экспертов работающие в области
противодействия терроризму в странах "большой восьмерки имеет название
Римско-Лионской группы), при Совете безопасности ООН в октябре 2001 г. был
образована специальный Контртеррористический комитет (КТК СБ ООН).
Помимо этого соответствующие подразделения (отделы) были образованы в
Управлении ООН по наркотикам и преступности, в Интерполе, Секретариате ОБСЕ,
в структурах Европейского Союза и НАТО,
Однако ни фактическое образование международной антитеррористической
коалиции (МАК), под эгидой которой проводятся "контртеррористические
операции" в Афганситане и Ираке, ни иные шаги и усилия правоохранительных
органов многих государств мира не позволили полностью ликвидировать даже
руководство Аль-Кайды и Талибана на территории Афганистана и Пакистана.
Более того, по прогнозу американских аналитиков "Контуры будущего мира", "к
2020 году на смену Аль-Кайде придут не менее фанатичные, но более
децентрализованные группы исламских экстремистов" ( см.: Россия и мир в 2020
году. М., 2005, с. 125).
С целью отражения общих угроз Китай, Казахстан, Киргизия, Россия и
Таджикистан в 2001 г. образовали Шанхайскую организацию сотрудничества
(ШОС), немалое внимание в деятельности которых уделяется и вопросам
безопасности, в том числе и антитеррористической защите.
Переходя с международного на региональный уровень противоборства с
террористическими угрозами, следует отметить, что в силу специфики
складывавшейся криминогенной ситуации, а также общности социо-культурного
прошлого народов стран СНГ, их руководство значительно ранее, нежели другие
государства, как осознало необходимость выстраивания действенных механизмов
сотрудничества и координации, так и предприняло конкретные шаги в этом
направлении.
Не останавливаясь подробно на вопросе истории выстраивания ныне существующей
системы противодействия терроризму, экстремизму и иным видам особо опасной
преступности, представим ее в том виде, в каком она существует на конец 2005
г.
Помимо высшего законодательно-исполнительного уровня, представленного
Советом Глав Государств СНГ (СГГ), Советом Глав Правительств (СГП),
Межпарламентской Ассамблеей (МПА СНГ), эта региональная система обеспечения
взаимной (коллективной) безопасности включает также соответствующие
межгосударственные механизмы.
"Силовая" составляющая этой системы представлена в настоящее время в
следующем виде:
- Координационный совет генеральных прокуроров (КСГП),
- Совет министров внутренних дел (СМВД),
- Совет руководителей органов безопасности и спецслужб (СОРБ),
- Совет командующих пограничными войсками (СКПВ),
- Совет секретарей Советов безопасности (СССБ),
- Совет министров обороны (СМО),
- межгосударственный Антитеррористический центр (АТЦ СНГ),
образованный решением Совета Глав Государств СНГ 21 июня 2000 г.
Непосредственным исполнительным органом Совета министров внутренних дел в
России является Бюро по координации борьбы с организованной преступностью
МВД РФ.
Регламентами деятельности указанных органов Содружества, а также
заключенными межгосударственными и межведомственными соглашениями, создана
правовая основа для выработки и реализации единой политики противодействия
угрозам терроризма и политического экстремизма на территориях государств
СНГ.
4 июня 1999 г. в Минске был подписан Договор о сотрудничестве
государств-участников СНГ в борьбе с терроризмом.
25 статей этого документа дополнительно регламентируют вопросы
сотрудничества государств-участников СНГ в сфере противодействия терроризму
как одной из угроз их национальной безопасности.
Отметим также, что еще в декабре 1998 г. Межпарламентская ассамблея СНГ
приняла модельный закон "О борьбе с терроризмом".
19 апреля 2004 г. МПА СНГ утвердила уже вторую редакцию модельного закона "О
борьбе с терроризмом".
Следует отметить, что 19 апреля 2004г. Парламентская ассамблея СНГ приняла
новый Модельный закон о борьбе с терроризмом ( первый вариант этого закона
был принят МПА СНГ еще в декабре 1998г.).
Согласно статье 4 Модельного закона от 19 апреля 2004г. целями борьбы с
терроризмом являются:
- защита личности, общества и государства от терроризма;
- предупреждение, выявление, пресечение террористической деятельности и
минимизация ее последствий;
- выявление и устранение причин и условий, способствующих осуществлению
террористической деятельности.
Основными принципами борьбы с терроризмом, в соответствии со статьей 2
данного закона, являются:
- законность;
- приоритет мер предупреждения терроризма;
- неотвратимость наказания за осуществление террористической деятельности;
- сочетание гласных и негласных методов борьбы с терроризмом;
- комплексное использование профилактических, правовых, политических,
социально-экономических и пропагандистских мер;
- приоритет защиты жизни, здоровья и прав лиц, подвергающихся опасности в
результате террористической акции;
- недопустимость политических уступок террористам;
- организация и осуществление международного сотрудничества в борьбе с
терроризмом в различных сферах и многообразных формах и некоторые другие.
В августе 1998 г. в России также был принят федеральный закон "О борьбе с
терроризмом", существенно расширивший и конкретно регламентировавший
правовую базу противодействия терроризму.
Важное значение имело также принятие в 2001 г. федерального закона "О
противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным
путем", а также в дополнение к нему правил о порядке составления перечня
организаций и лиц, в отношении которых имеются данные об их участии в
экстремистской деятельности.
С учетом возраставшей террористической угрозы со стороны "исламского
движения Узбекистана" и Талибана государствам Центрально-азиатского региона,
в апреле 2001 г. в Бишкеке (Киргизия) была создана оперативная группа АТЦ
СНГ по этому региону (ОГ ЦАР АТЦ), в реальном режиме времени отслеживавшая
все происходившие изменения в оперативной обстановке.
В дальнейшем она подключилась к работе структур ШОС и ее Региональной
антитеррористической структуры (РАТС ШОС с 2002 г.)
Исходя из изменившейся обстановки на саммите ШОС в Москве
в октябре 2005 г. рассматривался вопрос о целесообразности образования
специальной группы ШОС по Афганистану.
При этом, как констатируют аналитики спецслужб, степень и уровень
террористической угрозы со стороны территории Афганистана остаются весьма
значительными, в связи с чем перемен в криминальной обстановке в регионе в
лучшую сторону ожидать не приходится.
Как же характеризуются тенденции терроризма в современной России?
Копируя тактику Аль-Кайды, совершавшей с 1998 г. по одной широкомасштабной
террористической акции в год, в начале этого века чеченские НВФ также
применили эту практику.
Осенью 2002 г. они осуществили захват заложников в "Норд-Осте", явившейся
лишь одним звеном в цепи планировавшихся террористических действий, 9 мая
2003 г. осуществили теракт в Каспийске, в августе-сентябре 2004 г.
осуществили серию террористических акций в Москве и Беслане, причем тогда
ими впервые в отечественной истории было осуществлено уничтожение двух
пассажирских авилайнеров.
Масштабные террористические акции планировались также на октябрь 2005 г. в
Нальчике.
В целом же по стране динамика террористической преступности в начавшемся
веке в разрезе статьи 205 ("Терроризм") Уголовного кодекса России выглядит
следующим образом. Если в 2000 г. было совершено 135 преступлений,
квалифицировавшихся как терроризм, то в 2001 г. - 327, в 2002 г. - 360, в
2003 г. - 561, в 2004 г. - 265. За девять первых месяцев 2005 г. была
зарегистрирована 141 террористическая акция.
Не менее внушительно и впечатляюще выглядит и статистика «криминальных
взрывов» на территории Российской Федерации, которая также характеризует
состояние, динамику и тенденции в криминогенной ситуации.
Так «Российская газета» 29 ноября 2005 г. указывала, что это
явление, получившее в юридической практике название «бомбового терроризма»
имеет следующую динамику.
Из 585 взрывов, прогремевших в 1999 году, лишь 14 имели признаки терроризма.
В последующие годы соотношение этих двух показателей имело следующее
значение: 2000 г. 575 взрывов, из них 150 с признаками терроризма,
2001 г. соответственно 576 и 195, 2002 г. – 488 и 110, 2003 г. – 635 и
210, 2004 г. – 520 и 180. За десять месяцев 2005 г. – из 374
«криминальных взрывов» 141 имел признаки преступлений террористического
характера. Предотвращено было 110 попыток организации взрывов
террористического характера.
Как отметил на встрече с журналистами 17 декабря 2005 г. директор ФСБ России
Н.П.Патрушев, только в этом году правоохранительными органами было
расследовано 141 преступление террористического характера, по которым
проходят 232 установленных подозреваемых.
На Северном Кавказе за год проведено свыше 2 тысяч специальных
операций, более 700 оперативно-боевых мероприятий, вследствие чего
разгромлено около 20 бандформирований сепаратистов.
При этом, как заявил 2 ноября 2005 г. министр внутренних дел России
Р.Г.Нургалиев, за тот же период времени правоохранительными органами были
предотвращены 992 попытки осуществления террористических акций...
Несмотря на существенное снижение многих приведенных нами показателей
состояния оперативной обстановки по сравнению с предыдущими годами, их
значение вряд ли еще можно считать «социально терпимым», хотя некоторые
позитивные изменения видны беспристрастному наблюдателю.
Перспективы будущего года в немалой степени будут зависеть как от
доятигнутыми правоохранительными органами результатов, так и от умелого
применения «кровью и потом», в бою приобретенного опыта.
А отдельные настораживающие симптомы имеются.
Отметим, например, что деятельность посланцев уже упоминавшейся
радикально-экстремистской организации "Хизб ут-Тахрир"(ХИТ) только с 2000 г.
выявлялась в 50 субъектах Российской Федерации.
А, благодаря принятию Верховным Судом России 14 февраля 2003 г. решения о
признании террористическими и запрещении деятельности 15 организаций, в 2004
г. впервые были возбуждены уголовные дела по статьям 2051("вовлечение в
террористическую деятельность") и 2822("участие в запрещенной организации")
УК РФ. Причем если по последнему обвинению привлекалось к ответственности
более 40 человек, то всего было выявлено более 500 участников этих
организаций.
Все приведенные факты со всей очевидностью свидетельствуют о сохранении
чрезвычайно высокой степени террористической угрозы как для России, так и
для других государств СНГ.
В этой связи возникает закономерный вопрос, а что же может - и должно быть!,
- противопоставлено этой угрозе, явственно приобретающий облик "войны
цивилизаций", в свое время предсказанной американским профессором Сэмуэлем
Хантингтоном?
Один из них, на наш взгляд, наиболее рациональный и эффективный, был еще в
1997 г. намечен ООН и ЮНЕСКО и получил название проекта "Формирования
культуры мира".
При этом под культурой мира понималось воспитание у населения всех
государств таких норм и форм поведения, которые уважают право на жизнь,
достоинство и права человека, отрицают насилие во всех его формах и
содействуют принципам мира, справедливости, солидарности, терпимости и
понимания между индивидами, группами и государствами.
Государствам мира, в соответствии с планами ООН и ЮНЕСКО, предлагалось
стимулировать образование молодежи и взрослых:
- в духе культуры мира, прав человека, терпимости и межнационального
взаимопонимания;
- в духе защиты и уважения всех прав человека без какого-либо исключения и
дискриминации;
- продвижения принципов демократии на всех уровнях развития общества;
- активизировать борьбу с бедностью, за прогресс и процветание для всех;
- способствовать предоставлению каждому гражданину качества жизни,
соответствующего человеческому достоинству.
Генеральная Ассамблея ООН на своей юбилейной 50 сессии 20 ноября 1998
года поддержала резолюцию о провозглашении 2000 года Международным годом
культуры мира и утвердила пятилетнюю Программу воспитания культуры мира.
Однако, как показала история, современная планетарная цивилизация еще весьма
далека от подлинной реализации на практике философии и политики культуры
мира.
К сожалению, этот проект, по нашему мнению, способный в случае его
реализации стать действенной преградой на пути распространения политического
экстремизма и терроризма, в настоящее время оказывается недостаточно
востребованным.
Статья предоставлена для публикации в ХРОНОСе автором.
Здесь читайте:
Олег Хлобустов
(авторская страница).
Глобальные
тенденции 2015. Доклад подготовлен Национальным
разведывательным советом США в 2000 году. |
