Юрий КОВАЛЬ

НЫНЧЕ ЗДЕСЬ, ЗАВТРА ТАМ

Все началось

1 июня 1997 г. Из окна 39-го

Фирменный поезд № 39 «Уфа - Москва» отправляется в первопрестольную точно по расписанию. В вагоне чистота. На столиках чайный сервиз и искусственные цветы. Ветер полощет фирменные занавески. Без единого пятна. В купе, как в дивном сне, болтаются плечики для одежды. Раздавленный вниманием и заботой, ты плюхаешься на нижнюю полку и мысленно восклицаешь: «Боже мой, за что мне вся эта благодать?!» Потом припоминаешь, что за этот неказистый, простенький уют ты выложил из своего кармана немалые деньги, и умиление пропадает.

Из динамика сквозь хрипы прорываются песни на английском, рекламное лопотание, пророчества и прогнозы. Это одна из местных радиостанций шумно и крикливо демонстрирует свою энергию и напор. Но вот ее догадались вырубить, и стало вдруг понятно, какое это блаженство - тишина.

Многие улеглись спать, поезда умеют укачивать своих пассажиров. В соседнем купе - дверь нараспашку - на матрацах без простыни богатырски распластались с глубокого похмелья два молодых мужика. Темные помятые лица. У того, что посуше, синяк под глазом. Мужики расположились просторно, широко. Сбегают в ресторан - и на полку. На станциях в вагон входили новые пассажиры. Проводники искали для них свободные места. От купе, где храпели выпивохи, все шарахались. Известное дело: на Руси пьяный мужик - привилегированное сословие. Кому уступают место в трамвае? То-то.

А за окном грустный, хватающий за сердце российский пейзаж: заросшая кувшинками и травой речушка, кладбище с покосившимися крестами, неровный деревянный забор с глиняными горшками и пестрыми половиками, штабеля шпал вдоль железнодорожного полотна, полуразвалившийся дом - около него сидят на бревне и о чем-то молчат четыре бабы… И вдруг - огромные заросли густой сирени. Красотища необыкновенная, знать, не ступала сюда нога человека.

На кирпичных заборах и стенах привокзальных домов - надписи: «СССР - оплот мира», «Долой власть российских проституток», «Хочешь быть сытым - смотри демократический телевизор».

2 июня. На Казанском вокзале и в метро

Мелькают светлые праздничные купола церквей. Церкви восстанавливаются, встают из праха. И возводятся совсем иные «храмы» - банки. Церкви и банки - два символа современной России. Как-то будут они сосуществовать - корысть, расчет, накопительство и вечная устремленность человека ввысь, к небесам?

На рязанском вокзале увидел табличку: «Константиново - 20 километров». Вспомнил уфимского художника Александра Бурзянцева, он только что отошел в мир иной. Бурзянцеву, кажется, хорошо работалось на родине Есенина. Он любил здесь бывать. На станции Дивово на изуродованном постаменте - одинокий Владимир Ильич с откушенным носом. Никому до него нет дела.

А динамик снова прорвало. На этот раз он разухабисто и лихо выдавал: «…для народа в любое время года, и в зной, и в непогоду, - самогон и конопля. Оп-ля».

Я неожиданно вспомнил негромкого Юрия Кукина: «Где ты, мой добрый волшебник? Я до сих пор не летаю. И невидимкой не стать мне. И неразменных нет денег».

Казанский вокзал. Он всегда походил на растревоженный муравейник, теперь, когда его принялись реконструировать, - это разноязыкий сумасшедший дом, в котором очень легко заблудиться. Неподалеку от нашего поезда выясняли отношения, употребляя изысканный русский мат, два носильщика - один из них вторгся на территорию другого. Молодой здоровый детина-милиционер куда-то тащил едва ли не за шиворот одетую в разноцветное тряпье, худую, размалеванную замарашку, девчонку-проститутку. Москва Юрия Второго (Лужкова) показывала свою изнанку.

В метро - приятное наблюдение. В вагон вошла сгорбленная старушка, крепко сжимавшая скрюченными пальцами ручку коляски с мешком. Белобрысый парень с заклеенной лейкопластырем шеей и барышня в модных туфлях, похожих на БТР, как только заметили ее, вмиг соскочили со своих мест.

У двери вагона стояла длинноногая газель. Ногти на руках выкрашены черным лаком. Уши заткнуты наушниками от аудиоплейера. Глаза полузакрыты. Сосредоточенно жует резинку. «Ничего не вижу, ничего не слышу. Ничего никому не скажу». Вся в наркотических звуках. В вагоне только ее телесная оболочка. Сама она умчалась в невесть какие дали.

3, 4, 5 июня. Стольный град вчера и сегодня (Глазами транзитного пассажира)

Москва... Ее можно в сердцах называть большой деревней, проходным двором. Но оставаться к ней равнодушным невозможно. За последние годы она основательно изменилась, стала другой. Если раньше мы с трудом доставали (словечко из лексикона времен социализма) билет в Большой театр, «Современник» или в Театр на Таганке, то теперь можно практически попасть куда только пожелаешь, были бы деньги.

ГУМ. Бывало, над ровным гулом возбужденной и усталой толпы пролетал голос: «Гражданка Никанорова, вас ожидают у фонтана». ГУМ стоит на месте, но толпы нет. Спокойно и чинно ходят по огромному магазину немногие покупатели. Вот отдел, торгующий товарами фирмы «Рибок». Юные зазывалы в красных футболках и черных «велосипедках», словно сошедшие с обложки журнала, приглашают сюда посетителей магазина. В ГУМе представлены известные итальянские, французские, английские фирмы. Где же российские? Их нет и в помине.

«Девушка, у вас есть заколки для волос?» - спрашивает у продавщицы дама средних лет. «Только из слоновой кости», - последовал ответ. Мамонты вымерли на Руси давным-давно, слоны, кажется, никогда не водились, значит, и этот пустяк, заколка для волос, - из-за бугра.

На улицах и площадях, в аптеках, метро и магазинах - повсюду суют тебе в руки рекламные листовки. Лекция по дианетике, витамины американского производства, краска для волос, швейцарские часы… Приходи, выбирай, покупай.

Многие мчатся на станцию метро «Спортивная». Там вожделенная ярмарка в Лужниках. Когда-то в народе был популярен такой анекдот (о социалистической системе хозяйствования): «Иностранцы интересуются у советского премьер-министра: «Как вам удается в такой огромной стране учитывать и удовлетворять разнообразные потребности населения в продовольственных и промышленных товарах?» Ответ был емким и простым: «Все товары приходят в Москву, а отсюда каждый увозит то, что ему надо». Так оно и было. В аэропортах и на вокзалах можно было легко обнаружить своих земляков, для сумок и авосек у них не хватало рук.

Теперь есть «челноки». Одни промышляют за рубежом, а другие, как в старое, доброе время,- в Москве, в Лужниках. Там они оптом скупают ходовой товар и продают его на улицах своих родных городов.

Я отправился в Лужники в 4 часа, когда ярмарка сворачивалась. Над спортивной ареной голубело небо. Его подпирали стальные конструкции и краны. Где-то под самыми облаками неспешно и надежно работали монтажники-высотники. Огромная чаша, заполненная до краев светом, - красота, от которой захватывало дух.

Я вернулся на территорию ярмарки и остолбенел: около скульптуры Ленина, у самых его ног, - невиданная мною до той поры грандиозная помойка: куски полиэтилена, картонные коробки, грязь, тряпье. Машины, бульдозеры, мусорщики сгребали весь этот хлам в кучи. Прошло минут двадцать, как закончился дождь. Над ярмаркой поднялись зловонные пары. Тошнотворные грязь и вонь - это тоже Лужники. Такое, к сожалению, тоже запоминается.

Еще одна примета конца 90-х годов: много нищих в Москве, старушки, молодые женщины с детьми. Гнетущее впечатление оставляют парни, покалеченные то ли в Афганистане, то ли в Чечне. Они сидят в камуфляже у дороги в Лужники. Без рук и без ног. На прохожих не смотрят, смотрят упорно, не мигая куда-то под себя, в землю. За деньги, брошенные в коробку, не благодарят. Видеть этих молодых и беспомощных мужчин нет сил. Нужно иметь холодное, равнодушное сердце.

Старый Арбат. Сюда, в «Букинист», когда-то приходили книгочеи, они часами копались в книжных развалах. Отныне книжное царство в Олимпийском комплексе. Хорошей литературы там не очень много. Все три этажа захламлены «черным пистолетом», эротикой, магией. Было время: миллионными тиражами выпускали в свет речи и сочинения генеральных секретарей ЦК КПСС, постановления партии и правительства. Теперь повсюду криминальное чтиво.

3 июня в «Сатириконе» шел «Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана с Константином, естественно, Райкиным в главной роли. Билеты в «Сатириконе» дорогие, буфет дорогой, а гардеробщики молодые и нагловато-ленивые: хозяйственные сумки на хранение не берут, не положено. Административный голос, усиленный микрофоном, разносит по всему театру строгое предупреждение: фотографировать и вести съемки во время спектакля запрещается. А вот входить в зрительный зал с авоськами и чемоданами, превращать его в вокзал - это пожалуйста, не возбраняется. Фотовспышка может повлиять на вдохновение актера, выбить его из колеи, а сумка... Ее со сцены не видно, она если и помешает, то только зрителям - путается между ног.

…Константин Райкин в спектакле Леонида Трушкина был таким, каким и полагается быть Сирано, - острословом, умницей, бретером и горячечно влюбленным. Открытий в этой выигрышной роли он, кажется, никаких не сделал. Был убедителен, и только. Яркое впечатление оставили стилизованная музыка Владимира Давыденко и очень красивый, романтически приподнятый финал спектакля (художник Леонид Андреев, художник по свету Анатолий Кузнецов): Сирано де Бержерак отправляется к звездам, растворяется в небе среди звезд.

Театр сатиры 5 июня приглашал на неувядаемую комедию Джона Патрика «Дорогая Памела» в постановке Михаила Зонненштраля. Театр дал этой комедии другое, более интригующее и более точное, пожалуй, название, - «Как пришить старушку». Памела Кронки в исполнении Ольги Аросевой завораживающе проста и обыденна, и в то же время вся она над бытом и его суетой. Я слушал раскаты смеха, раздававшегося в зале, и спрашивал себя: «Почему «Памела» так популярна? Ведь пьеса эта играна-переиграна». Мне кажется, я нашел ответ: «Джон Патрик написал горькую и умную комедию, в которой воздал должное философии жизнестойкости и доброты. Поскольку сделал он это талантливо, пьесу играют давно, в разных странах и в разные времена».

Из Театра сатиры прямиком направился на Ленинградский вокзал. Отсюда поездом № 20 - в Санкт-Петербург, а там - на Васильевский остров, в Морской порт и на теплоход «Астра-I», в круиз по странам Балтийского и Северного морей.

Легко сказать - в круиз… Два месяца вел переговоры с московским ООО «Фотиния». Сроки переносились. Теплоходы менялись. Сначала было судно с гордым и кратким именем «Русь», потом назвали другое - «Лев Толстой». Это тоже неплохо звучало. Наконец, за несколько дней до отплытия, юные девы из «Фотинии» оповестили: ваш теплоход «Астра-I», все документы на вас переданы в ЗАО «Спутник-круиз». «Астра-I»… Может быть, еще «Астра-9»? Какая-нибудь допотопная посудина «времен Очакова и покоренья Крыма».

6 июня. И в Пушкине «Звездно-полосатый»

Первый час ночи. У вагона поезда познакомился с директором круиза Андреем Михайловичем Ермаковым. Он похож на комсомольского функционера. Чистенький, аккуратненький молодой человек в строгом костюме с галстуком. Короткая стрижка. Взор ясных глаз устремлен куда-то вдаль: то ли в светлое будущее, то ли за бугор. Характер у Ермакова, очевидно, нордический, спокойствие - олимпийское. Без этого директором круиза быть нельзя.

Андрей вручил мне вожделенный именной конверт, где лежали в целости и сохранности заграничный паспорт, туристическая путевка, посадочный талон и еще кое-какие бумаги.

В час ночи поезд тронулся с места. Дорога от Москвы до Питера показалась «мягкой». Не зря этот путь зовут, кажется, бархатным.

Московский вокзал. Над головой трепыхается транспарант. Он приветствует появление в Северной Пальмире Бари Алибасова. Диктор праздничным голосом объявляет, что Алибасову сегодня (т. е. 6 июня) исполняется 50 лет. На привокзальной площади - легковые машины. Из-за них Бари Каримович не слишком заметен. На именинника - производителя сладких пустышек - нацелились видеокамеры. Около него прыгают и стрекочут юные вертихвостки - обыкновенная шоу-суета.

Алибасов, конечно же, велик, кто будет с этим спорить. Но Александр Сергеевич Пушкин - тоже известный человек. Петербуржцы могли бы напомнить себе и приезжим, что и у него 6 июня день рождения.

«Астра-I» отплывала от российских берегов вечером, и потому, чтобы скоротать день, туристов повезли на экскурсию в Царское Село (город Пушкин). Выходим из автобуса под американский гимн. Тут же оркестрик из восьми человек исполняет знаменитый марш «Звездно-полосатый навсегда». Недоумение рассеялось, когда я увидел туристов из Соединенных Штатов Америки. Это их приветствовали музыканты, мы просто приехали в Пушкин одновременно с ними, и на нас никто не обратил внимания.

На лужайке Царского Села, близ Екатерининского дворца, выдувал из флейты божественную мелодию Глюка молодой черноволосый красавец в белоснежной рубашке с бабочкой. Тут же прогуливались дамы и вельможи в париках и костюмах елизаветинской эпохи. Рядом с ними можно было сфотографироваться.

Нам повезло с экскурсоводом. Александр Акимович - учитель истории одной из петербургских школ - не выделялся ни статью, ни хорошо поставленным голосом. Но он был умен, начитан, эрудирован и имел свой взгляд на известные события и монархов.

«В наших учебниках пишут, что когда Нева разбушевалась и вышла из берегов, Петр I бросился в воду спасать женщин и детей. Он простыл, заболел и умер. Пусть будет так. Это выглядит красиво, романтично. Но, возможно, его конец приблизила императрица Екатерина I, которая была ему неверна. Это он, Петр I, заставил Екатерину, бывшую крестьянку, подойти к подносу, на котором лежала отрубленная голова Монса, ее возлюбленного», - замечает Александр Акимович. И потом еще раз вспоминает о великом самодержце: «Много теперь говорят о Янтарной комнате, а ведь стоит вспомнить, как Петр I отблагодарил за нее короля Пруссии Августа. Он подарил ему 200 молодых солдат, лишив их всякой надежды жить на родине и завести свою семью».

Распрощавшись с Александром Акимовичем, мы прибыли на Морской вокзал. Вечерело. Выстоял длинную изнурительную очередь к таможенникам и, наконец, очутился на «Астре-I» в очень уютной комфортабельной каюте. «Астра-I» оказалась достаточно симпатичным судном «неограниченного района действия». Был у нее один недостаток - возраст. Теплоход построен в 1965 году на судовой верфи «Угляник» в Югославии.

...Пока шли по Финскому заливу, натыкались на островки гнили и плесени. Справа по борту - Кронштадт. Казалось, он был вымершим. Черные мачты и краны, черные, без огней, дома, черные на воде корабли. Какая-то мрачная декорация из «Летучего голландца».

Не спалось. В 2 часа вышел на палубу. Было светло. Знать, пришли на Балтику белые ночи.

7 июня. Под флагом Панамы

Вчерашний ужин, сегодняшние завтрак и обед вызвали переполох у женщин, придерживающихся модных диет. Стало ясно, что шеф-повар «Астры-I» живет и работает на радость гурманам и на погибель всем, кто борется с избыточным весом, холестерином, кто пытается сохранить девичью талию и ведет здоровый образ жизни. Беда была в том, что устоять против соблазнов, обозначенных в меню и появлявшихся на столе, практически было невозможно. Судите сами. Завтрак: сок ананасовый, сыр «Эмменталь», лотарингский пирог с копченым салом, омлет, фаршированный шпинатом. Обед: вино сухое, компот ежевичный, холодная закуска - салат селедочный по-бременски, первое блюдо - консоме «Андалуз», основное блюдо - жаркое из дикого кролика в белом вине, десерт - желе фруктовое со взбитыми сливками и т. д. Собственно, это не меню, а кулинарная поэма. Я поневоле вспомнил изречение доктора из телефильма «Формула любви»: «Ножом и вилкой копаем мы себе могилу». Вспомнил и… стал копать.

После завтрака все туристы по учебной тревоге собрались в музыкальном салоне, каждый со своим спасательным жилетом («Согласно международной Конвенции по сохранению человеческой жизни на море, участие в учебной тревоге обязательно для всех пассажиров»). Там нам показали, как надо пользоваться жилетом, а потом повели к спасательным шлюпкам. И тут, около спасательной шлюпки, меня хватил удар, я сделал важное открытие: оказывается, «Астра-I» плывет под флагом Панамы, а не России. Как патриот, я этого, конечно, не мог стерпеть и обратился за разъяснением к члену экипажа, который нас инструктировал. Он объяснил, что Панама за право использовать ее флаг берет с владельцев судна меньше денег, чем Россия. Еще Либерия достаточно дешево продает свой флаг. Она фактически не имеет своего флота, но если судить по либерийскому флагу, то флот у нее едва ли не самый могущественный. Вот такие пироги. Ответ меня вполне удовлетворил, и я смирился с тем, что временно буду проживать под покровительством Панамы.

Мои соседи по столу москвички Рита (Марго, ей далеко за 40) и Инна (ей за 30) - так они представились. О том, где они трудятся, предпочитают не распространяться. Многие туристы не считают нужным об этом говорить. Тут все ясно: бюджетники (учителя и врачи) круиз «не потянут». Остаются тузы - крупные чиновники областных администраций, генеральные директора (хозяева) фирм и предприятий, бизнесмены.

Бросаются в глаза толстопузые мужчины, как правило, с видеокамерой. Их самоуверенность кричаща. Она кричит о том, что обладатели пуза готовы раздвинуть им любые границы и запечатлеть на видеопленку все, что может поразить воображение бедных родственников и сослуживцев.

Вечером в музыкальном салоне состоялся гала-концерт «Будем знакомы». Из известных артистов в нем принимали участие Зиновий Высоковский (в круиз он отправился со своей женой и очаровательной внучкой) и Ирина Мирошниченко. Пел Андрей Никольский, которого объявили поэтом и композитором. Я, темный, знаю только две его песни. Одну сделал популярной Лев Лещенко (в ее припеве упоминается «Славянский базар»), вторую - Филипп Киркоров. Помните? «Я поднимаю свой бокал, чтоб выпить за твое здоровье…» Это творение Никольского. Судя по всему, последнее время он пьет за здоровье Ирины Мирошниченко.

8 июня. Прощай, «Английский пациент»! Здравствуйте, Ирина Петровна!

Сегодня в музыкальном салоне демонстрируется картина «Английский пациент». Она собрала 9 «Оскаров». (На мой взгляд, «Оскары» - далеко не всегда показатель выдающегося фильма). Клуб любителей кино открывает доцент какого-то гуманитарного вуза Александр Курганцев. Это невысокий, упитанный, с черной бородкой и большим лбом молодой человек. Он многое знает, говорит интересно и умно... себе под нос. Его плохо слышно.

Начался фильм. Видеокассета невысокого качества. Первые полчаса - тягомотина. Незаметно картина затягивает, и ты неожиданно для себя растворяешься в ней: в ее повествовании, ритме, красках, музыке. И вдруг раздается: «Уважаемые дамы и господа, работники ресторана приглашают вас на обед». Прощай, «Английский пациент»! И прости. Мы тебя досмотрим как-нибудь потом, пропустить обед нет сил.

После обеда - беседа переводчика Татьяны «Что мы знаем о Германии?» Татьяна рассказывает: «Завтра в 9 часов, если ничего не случится, мы должны выехать на автобусах из Киля в Гамбург. Я, правда, не знаю, сколько времени займут таможенные формальности: немцы - большие бюрократы. Дороги в Германии - восторг, нет ни единой выбоины. Они ремонтируются заблаговременно. «Мы - не русские. Мы все должны предвидеть», - говорят немцы.

Рядом с Гамбургом и Килем есть несколько курортов. Здесь очень следят за экологией, решено на всех машинах ставить экологически чистые двигатели. Значит, скоро в нашу страну хлынет поток прекрасных, но с «грязными» двигателями машин.

В ресторанах, если у вас будет свободное время, обязательно попробуйте суп из угрей и колбаски с пивом. Меню на английском, французском и немецком языках. На русском - нет. В этом отношении в Париже наблюдается прогресс. Там в общественных туалетах есть надписи на русском языке, чему я свидетельствую. А на Елисейских полях, можете гордиться своей родиной, есть огромный плакат на русском языке - «Пользуйтесь презервативами!» Нам было очень приятно это прочесть, мы все фотографировались рядом с этим плакатом».

Отдав дань Парижу и презервативам, Татьяна вернулась в Германию: «Среднестатистический немец - менеджер или рабочий - получает 5 тысяч марок в месяц. Значителен налог на воссоединение Германии. Объединение страны отрицательно повлияло на жизненный уровень немцев: он несколько снизился. Наиболее опасными районами считаются те, где проживают выходцы из бывшего СССР, Индии, Турции. Это зона особого риска. Немцы в свою среду посторонних не допускают. Они консервативны и в поведении, и в одежде. В спортивных костюмах ходят спортсмены, пакистанцы и низкооплачиваемые рабочие.

Женщины - юбка до колен, туфли на низком каблуке, никаких декольте, если дама в декольте, накрашена и у нее короткая юбка, гамбуржцы зовут ее «сухопутной галерой», т е. гетерой».

«На секс и порноиндустрию деньги не выкидывайте, - предупредила Татьяна. - Оставьте что-нибудь на Амстердам». И снова о немцах: «Они любят грубые шутки, но при этом добродушны и приветливы. Если заблудитесь, они вам не только покажут дорогу, но возьмут за ручку и проводят.

В Гамбург надо прихватить зонтик. Там в ходу такая поговорка: «Гамбуржец с зонтом рождается, с зонтом его и в гроб кладут».

После ужина перед сытыми туристами выступала народная артистка России Ирина Мирошниченко. Для меня она была все еще артисткой МХАТ имени Чехова, и потому я судил ее строго. Мирошниченко известила, что в последнее время к ней проявляют повышенный интерес журналисты, что она подготовила программу «Коренная москвичка», потом запела. Пела она простенькие песни Андрея Никольского, некоторые на французском языке, то и дело выкрикивала, как принято теперь на эстраде, «ух!» и «оп!» Будучи драматической артисткой, Ирина Петровна не прочитала ни одного стихотворения и ничего из прозы. Я смотрел на нее и пытался представить себе, как Ангелина Степанова целый час прыгает по сцене и что-то поет... Но тут снова заговорила Мирошниченко: «Я люблю грустить, плакать, переживать», - и спела невеселую песню. После концерта состоялся аукцион. Продавали компакт-диск и видеокассету артистки. Аукцион выиграл мальчик Гриша, у которого папа ворочает большими делами в Ямало-Ненецком округе. Гриша выложил «за Мирошниченко» 130 долларов.

9 июня. Виртуальная реальность?

Автобус мчит в Гамбург. Шофер - что пилот, держится за руль, и перед ним множество приборов. Он элегантен, подтянут, спортивен. В голубой рубашке, на безымянном пальце золотое обручальное кольцо. Будучи немцем, свободно объясняется по-английски.

Вдоль бетонки - чистенькие деревца, чистенькая зеленая травка, пасутся чистенькие лошадки, барашки и коровки. Какой-то странный, стерильный, разлинованный на клеточки мир. Бросаются в глаза большие черные и круглые валуны. Оказывается, это - полиэтиленовые емкости с сеном. В такой упаковке сену не страшны ни дождь, ни ветер. Виртуальная реальность? Может быть, здесь взята на учет и хранится в памяти компьютера каждая травинка?

«…А я могу жить только в России, - слышу голос из микрофона. - И, пожалуй, смогла бы жить еще в Германии». Это говорит Людмила Артемовна, дама элегантного возраста, как она выразилась о себе, преподаватель Литературного института, переводчица. «Здесь уважают личность, - продолжала она. - Хотя… подруга моя живет во Франкфурте, вышла замуж за немца и умирает со скуки. Ее угнетает бюргерское начало. Муж оказался занудой. В Германию ее привело желание жить получше. Теперь она хочет вернуться в Россию. Каждый получает то, чего добивался.

…Я люблю наблюдать за выражением лиц. Люди у нас, в России, очень хорошо одеваются, а лица у них злые».

Экскурсия по Гамбургу - полное разочарование. Хельга - норвежка почтенных лет, владеющая английским, - наглядно и убедительно продемонстрировала, как не надо проводить экскурсии. «Посмотрите направо - это кварталы бедняков. Посмотрите налево - здесь живут миллионеры». И все. На всякий случай Хельга улыбалась, и это, наверное, спасло ее от праведного народного гнева.

В Гамбурге я крутился около мечети (из ее ворот выехал на машине вальяжный турок), пытался фотографировать, но Аллаху было угодно, чтобы снимок не получился.

В Киль мы отъезжали с какого-то вокзала, нам вяло, заторможенно махала вслед рукой пьяная в стельку женщина, очень похожая на староуфимскую алкашку. Очевидно, опустившиеся люди во всех странах выглядят одинаково.

Плывем по Кильскому каналу («Он сокращает путь по сравнению с плаванием вокруг Дании на 685 километров».). По его берегам - аккуратные, как на картинке, домики. Вон из-за редких, бегущих нам навстречу деревьев показался голый по пояс всадник. Он пришпорил свою лошадку, поравнялся с теплоходом, помахал нам рукой, что-то прокричал и повернул обратно.

В 22 часа на открытой палубе возле бассейна - «Вечер под звездами». Повара ресторана наготовили к этому часу разных лакомств и все это вместе с пивом выставили на столы. Заиграл судовой оркестрик, началось: гомон, смех, танцы, разговоры ни о чем. А в сторонке, уединившись ото всех, огромный, высокий и толстый господин с жадностью оголодавшего забрасывает в свое нутро содержимое пластмассовой тарелки и, запив все это пивом, направляется за второй порцией. С нею он расправляется так же быстро, как и с первой. В экскурсионном автобусе он подавляет всех, в том числе и собственную жену, своей важностью и значительностью. Он всем недоволен, все ему не так. И вдруг такой аппетит и такая жадность. Мне стало его жалко.

10 июня. «Если вы пройдете по улице в шкуре крокодила…»

Сегодня энергичная и ироничная темно-рыжая переводчица Татьяна будет в очередной раз нас просвещать. «Берега Альбиона» - так называется ее беседа. В 15-00 она заговорила: «Завтра мы повторим с вами путь, по которому когда-то шел к своей бабушке маленький и несчастный Давид Копперфильд. Он шел к ней целую неделю, а мы на машине затратим на это не больше двух часов». Тем, кто любит цифры и сопоставления, Татьяна сообщила, чему равняются пинта, дюйм и миля. При этом она не забыла помянуть пресловутый консерватизм англичан.

Я слушал ее и вспоминал, как нам когда-то внушали, что консерватизм - это почти ругательное слово, обозначающее косность и отсталость, а консерваторы - реакционеры, стоящие на пути общественного прогресса. Прошли годы, прежде чем я понял, что быть консервативным и придерживаться традиций - это не так уж и плохо. В Англии - королева и нет конституции, а живут англичане, кажется, не хуже нас. Какая в сущности разница, кто глава государства: президент, король или султан? Главное -чувствовать себя человеком, о котором верховные правители думают и заботятся и которого в случае чего не дадут в обиду, защитят.

«Англичане живут на острове и считают его континентом, а всех, кто живет на континенте, - дикими островитянами, - продолжала между тем Татьяна. - Здесь никто никогда ни на кого не обращает внимания и никто никому не навязывает своего мнения. Говорят, если вы пожелаете пройтись по улице в шкуре крокодила, на это не обратят внимания. Единственное, что, может быть, предпримут,- это притормозят и остановят машину, когда вы будете переносить через дорогу свой хвост. Если вы наступите англичанину на ногу, он перед вами извинится.

Нормальный англичанин живет в отдельном доме. В коммунальных квартирах обитают индусы, арабы, африканцы.

Кухне английской далеко до китайской или русской. Александр Дюма по этому поводу высказался так: «Если в аду возможен повар, то он будет англичанином».

В Лондоне очень сложное метро, там черт ногу сломит. Африканцы почему-то бывают вредными. Спросишь у них, как пройти, и они, угнетенные, указывают в противоположную сторону. Так было со мной.

Все музеи, кроме музея восковых фигур мадам Тюссо, в Лондоне бесплатные.

…А сейчас, господа, очень спокойно, без драки и без поножовщины, будто мы не советские люди, можете взять у меня карту Лондона. Я взяла бесплатно несколько экземпляров в лондонском туристическом агентстве».

Туристы забросали Татьяну вопросами, она в который уже раз пояснила, что всего лишь переводчик, и удалилась.

…После ужина был творческий вечер поэта и композитора Андрея Никольского. Длинноволосый, со странным румянцем на щеках, небрежно одетый, он лихо, с надрывом спел одну, потом другую песню. В них было всего понемногу: Есенина и Петра Лещенко, показной удали и хулиганской лирики. В песне про сотника Никольский душевно прохрипел: «…Седые кудри на земле лежат». Я споткнулся об эту строчку. Седые кудри? Отдельно от головы? Выходит, мертвого сотника остригли? И мне стало скучно. Поэт и композитор. Щедро раздаем мы сегодня громкие имена и эпитеты. «Композитор Игорь Крутой - корифей». Тогда Давид Тухманов - Моцарт.

11 июня.

Срубил дерево - умри.

Утро. Теплоход стоит в порту Дувр. Льет густой, крупный дождь. Портовые рабочие в желтых касках и жилетах установили трап. По нему взошла на «Астру-1» в такой же каске и жилете полная белокурая дама. Она была, кажется, из таможни. Взошла и села на белый пластмассовый стул. Я оказался поблизости от нее, «таможня» широко мне улыбнулась, кивнула на меловые скалы Дувра и произнесла: «The England!». Я смело ответил ей на чистом русском: «Ес, Альбион». И потихоньку ретировался. Мои познания в английском языке (не больше 10 слов) не располагали к беседе.

По дороге в Лондон вниманием туристов пытался овладеть переводчик Сережа, мягкий, деликатный молодой человек. Экскурсовод из него не получался. Сначала он вспомнил все того же Давида Копперфильда, потом начал рассказывать о Великобритании. К сожалению, в его рассказ то и дело вторгались такие перлы, как «работающие массы», «отрубают головы и другие члены». К тому же Сережа, подбирая нужное слово, мучился и мычал. Многих это раздражало. Из его беседы я выловил два факта. Первый: когда-то в Англии казнили человека, срубившего молодое дерево, дубок (Ценность его приравнивали к ценности человека). Сегодня в Карелии финские компании уничтожают целые массивы уникального леса и хоть бы что. Второй факт, забавный. В древнем Тауэре живут жирные, малоподвижные вороны. Им обрезают крылья, чтобы они не улетели, так как вороны в Тауэре - знак стабильности в стране.

Экскурсия по Лондону мало чем отличалась от экскурсии по Гамбургу. А вывод из этого такой. Можно рассматривать землю, страны и города из самолета, из окна поезда или автобуса. Лучше всего по земле ходить пешком. И никакие экскурсоводы не нужны, особенно если ты самостоятельно подготовился к встрече с неизвестной тебе страной, справочной литературы больше чем достаточно. Переводчики тоже не нужны. В любой европейской столице организаторы круиза могут найти гида, говорящего по-русски. Пока же переводчики живут, путешествуют в свое удовольствие по странам и континентам благодаря нашей необразованности и забитости. На Западе на английском говорят все: мусорщики, шоферы, продавцы. Знал бы я этот язык, послал бы переводчиков подальше. Некоторые наивные туристы надеялись, что Таня, Сережа, Людмила Артемовна будут ходить с ними по Лондону, его музеям, магазинам и ресторанам. Они ошиблись. У Татьяны, Сергея, Людмилы Артемовны были свои интересы, и они очень прозрачно намекали туристам: в няньки мы к вам не нанимались.

Быть в Лондоне всего несколько часов - одно расстройство. Хотя бы 2 - 3 дня. Что я могу о нем сказать? Как советский человек я радовался, когда на тротуаре обнаруживал какие-то билетики, скомканные бумажки. Немного, но есть все-таки мусор. При случае теперь могу пропеть: «По улице Пикадилли я шел, ускоряя шаг...», или в кругу знакомых как бы невзначай произнести: «Однажды, когда я прогуливался по Гайд-парку...». Вот, пожалуй, и все.

Если вас пригласят в круиз по 7 городам, откажитесь. Лучше завернуть в 3 города, пожить в них несколько дней, пройтись не спеша по улицам и площадям, присмотреться к людям, их быту и нравам. «Галопом по Европам» - это сплошное верхоглядство.

...Вечером - концерт Игоря Корнилова. Он тоже, как и Никольский, объявлен композитором. Правда, не поэт, а только певец. Как много в современной России развелось композиторов и поэтов-песенников. При этом наблюдается одна закономерность: чем их больше, тем меньше хороших, запоминающихся песен.

12 июня.

«Мешает жить Париж»

Приплыли в Гавр. Впереди - вожделенный, блистательный Париж. Ха-ха! Французские таможенники не пускают нас даже на берег: нет виз. Директор круиза Андрей Ермаков и его сподвижники до сих пор (приближаясь к Германии и Англии) полагались на свое обаяние, и оно их не подводило. Но с французами вышла осечка: они сами чертовски обаятельны и при этом законопослушны. Андрею и «Астре-1» сказали: нет, нет и нет, давайте визы. А где их взять?

Случилось это по иронии судьбы в День независимости России. В России праздник, а на «Астре-1» предгрозовая атмосфера. Объявили собрание в музыкальном салоне. Ермаков шел туда, очевидно, как в клетку с тигром. Он пытается оправдаться, но туристы непреклонны: возвращай доллары за несостоявшийся Париж. «Денег нет,- говорит Андрей.- Вот вернемся домой...» И тогда вперед выходит пассионария, женщина с румянцем на щеках и проседью в черных волосах: «Мы создаем забастовочный комитет. Если вы не вернете деньги…». Шум, гвалт, говорят все разом. К Андрею и пассионарии подходит какой-то важный чин. (Седой, лысый и пузатый, он путешествует вместе с длинноногой герл, у нее пустые глаза). «Я свяжусь с Москвой, и мы договоримся»,- изрекает чин. «Москва не отвечает, сегодня праздник, никто не работает»,- рушит все мосты Андрей. И, спохватившись, успокаивает: «Вы, конечно, во всем правы. Турист всегда прав. Заплатили такие деньги. Но не все так уж плохо. Впереди - мини-тур по Бельгии и Голландии. Сегодня вечером мы для вас организуем шашлык...» Раздаются истошные крики: «Шашлык нам не нужен. Гоните деньги!», «Нам нанесен моральный ущерб, платите неустойку!». Ермакову не позавидуешь.

Я вернулся в каюту, сквозь шум и треск услышал, как радио сообщило: «...скончался в Париже». И здесь Париж! Кто же умер? Вечером, за ужином, узнал: это Булат Окуджава. И свет померк. Я любил его, пожалуй, так, как никакого другого из писателей. За мягкость, интеллигентность, искренность и честность. За то, что он жил и творил в согласии со своей совестью. Это такая редкость. Был негромким, деликатным и мужественным человеком. Ну а его «Полночный троллейбус», «Дежурный по апрелю», «Грузинская песня», «Молитва Франсуа Вийона», «Старая солдатская песня» и десяток других всегда со мной, и в горести, и в радости. «Давайте восклицать»... Эта его песня надолго стала у молодежи гимном дружбы, братства, доброты. У думающей молодежи, которую от киркоровской «Зайки» просто бы стошнило.

Сегодня туристы отвели душу с Сан Санычем. Он показал им свою программу «Я из Одессы, здрасьте» и пел вместе с ними популярные нестареющие песни: «Одинокая гармонь», «На тот большак, на перекресток», «Мишка».

Сан Саныч - это руководитель культурной программы Александр Александрович Кузнецов, заслуженный артист Украины. Его на теплоходе знает каждый, и стар и млад. Он всегда в хорошем настроении, доброжелателен и приветлив, работа такая. Глядя на него, я недоумевал: поет, ведет концерт, занимается с детьми. Что еще? В музыкальном салоне запустили цикл телепередач «Сан Саныч представляет…». Появилась возможность встретиться с Ефимом Шифриным, Валентиной Пономаревой, Натальей Крачковской, Александром Филипенко. Выходит, Сан Саныч еще и тележурналист? Откуда все это?

Родился он в Мордовии. Был пятым ребенком в семье. Мать в 35 лет осталась без мужа и воспитывала детей одна. Александр закончил педучилище. Общительного парня приметили и пригласили работать инструктором райкома комсомола. Довелось ему побыть немного и корреспондентом-организатором местного радиовещания. А поскольку он еще и пел, то пришлось в конце концов стать профессиональным артистом. Сначала выступал в Государственном ансамбле песни и пляски Мордовии, потом, как призвали в армию, в военных ансамблях. Алма-Ата, Германия, Одесса. Повсюду вместе с женой, танцовщицей. Стал плавать на теплоходах, перезнакомился с известными артистами, композиторами, поэтами. Отсняли на пленку 32 встречи. Так родился цикл «Сан Саныч представляет...» «Порой очень устаю,- говорит Александр Кузнецов.- Но я делаю то, что мне нравится». Счастливый человек. Не каждому это удается.

Вечером, как и обещал Ермаков, был шашлык, танцы. Играл оркестр. Работал, как всегда, бар. Париж был забыт, а об Окуджаве и не вспоминали. «Пей, гуляй, однова живем!»

13 июня.

«За все уплачено!»

Интересная эта штучка Рита. Сидим за столом, разговариваем, вспоминаем свое детство и юность: школу, пионерский лагерь, комсомол. Ей богу, не все плохо было в Стране Советов. К сожалению, много лгали. Только сейчас мы узнали правду о гибели Гастелло, долго помалкивали о Маринеску. И вдруг Рита взрывается: «А не нужна мне эта правда! Зачем мне она?» Работает Рита, как мне доложила разведка, финансовым директором торговой фирмы (Инна там - бухгалтер), отпуск проводит за границей, ничего не имеет против кольца с бриллиантом - и на тебе: «Зачем мне правда?» Я ее понимаю: правда - вещь острая, колючая, может причинить боль, беспокойство, если ты не очерствел. Жить и верить в идеалы, в сказку приятнее и легче. Только вот кольцо с бриллиантом и вера в идеалы несовместимы, поэтому Рита нервничает. Она умница. Обратила внимание на то, как разобщены туристы. (Я думаю, их разобщили деньги). Кажется, ей не очень нравятся десятилетние джентльмены, просаживающие в баре папины доллары. Нет, они не пьют водку и не заказывают коньяки, Боже упаси! У них в бокалах прохладительные напитки, но замашки хозяев жизни. Эти мальчики без комплексов - раскованные и беспардонные.

На теплоходе, в его воздухе, витает: «Мы отдыхаем, расслабляемся. За все уплачено!» Я бы не удивился, если бы один из толстопузых российских туристов сказал на таможне, где-нибудь в Антверпене: «Бельгия? Заверните мне ее в эту бумажку и положите в карман. Я уплачу. Сколько надо?»

…А в сторонке ото всех немолодой седой человек с умными глазами. Одевается скромно. Он незаметен. Он вне игры. Говорят, это профессор какого-то московского вуза. Вот уж поистине, уму, образованности противопоказана амбициозность.

Сгущались сумерки, когда ресторан начал потчевать на открытой палубе пассажиров «Астры-1» глинтвейном и разными деликатесами. Пел Юрий Алмазов - лауреат конкурса «Русский шансон» (есть, оказывается, и такой). У полноватого для своего возраста молодого человека хриплый голос и напор. Репертуар? Что-то сиротское, что-то блатное. Я вспомнил украинского тенора Анатолия Соловьяненко, который как-то грустно заметил, что теперь повсюду звучат песни с каким-то уголовным оттенком.

Как бы там ни было, ночью мы на полном ходу влетели в сказку - устье реки Шельда, Антверпен. Судовой оркестр и его солистка выдавали «Гусарскую рулетку». Кругом блуждали огни. Храм до самого неба. ТЭЦ. Газовый факел. (Ура! Факелы есть не только у нас!). На берегу в высоком здании на верхнем этаже светятся окна и видны тени танцующих пар. На теплоходе тоже танцуют. Танцуют и на набережной слегка подвыпившие юнцы. Они кричат нам: «Камрад! Бонжур!»

14 июня.

«Когда я был в Брюсселе»

Наконец-то мы освободились от наших переводчиков, взявшихся почему-то выполнять роль экскурсоводов. Думаю, что большинству людей ближе и дороже свои собственные наблюдения и впечатления, а не те, которыми делится гид. «Когда я жила в Ирландии…» - вспоминает Татьяна. «Когда я была в Дании…» - вторит ей Людмила Артемовна. Теперь я и сам могу сказать: «Когда я был в Брюсселе…»

Утром 14 июня 1997 года я вошел в Антверпен. Никто меня не подстегивал: «Ровно в 4 часа колеса нашего автобуса начнут медленно вращаться…» Никто не говорил: «Обратите внимание вот на это здание справа…» Куда хочу, туда и смотрю. Старинные сооружения, скульптуры, дворцы и фонтаны - это, конечно, интересно, но интереснее всего сами люди, их повадки. В Антверпене, к примеру, человек за рулем не стремится сразу же, с места в карьер, мчаться на зеленый свет. Он выдерживает паузу и дает возможность пройти перекресток зазевавшемуся пешеходу. В свою очередь и пешеходы не бегут на красный свет, даже если нет поблизости машин. Я, грешный, бежал: срабатывал сложившийся за многие годы рефлекс.

Мы много говорим об экологии и не можем (или не хотим) отвести дорожку для велосипедистов. В России (и в Уфе) их давят, как чужеродные тела. В странах Бенилюкса это привилегированное сословие. Перед велосипедистом замирает машина и останавливаются пешеходы. Мне нравится, что на центральных улицах Антверпена есть большая карта города.

Всем известно, что во многих странах тротуары около магазинов моют по утрам шампунем. Но я видел сцену, которая на меня произвела впечатление не меньшее, чем Тауэр. Идет по улице миниатюрная, седая и подтянутая женщина без возраста. Рядом с ней бежит, виляя хвостом, добродушная, доверчивая псина. Псина вертит головой по сторонам, беспокоится. Потом останавливается и делает «а-а». Женщина без возраста протирает очки, разглядывает кучку, собирает в бумажку собачье «добро» и кладет в сумку.

Пойдем дальше. Маленький ресторанчик, двери распахнуты. Захожу: полумрак, ни души. За стойкой - бармен. Как истинный полиглот показываю ему на пальцах, что хотел бы выпить пива. Он улыбается, наливает в высокую стеклянную кружку черное, густое пиво, охлаждает его в ванне с водой, потом ловко протягивает мне кружку. Я залпом выпиваю пиво и выкладываю на стойку бельгийские франки. Бармен рассчитывается и, заметив, что я собрался уходить, жестом останавливает меня. Наливает в другую, фарфоровую, кружку другое, светлое, пиво. Подает ее мне. Он показывает на кружку и на карман своей рубашки: и тут и там название фирмы, которую представляет бармен. Мне ничего не остается, как выпить за ее процветание. Сую бармену деньги, но он протестующе замахал руками. Это означало: не надо, угощаю от имени фирмы. Я смущенно пробормотал «thank you» и был таков.

Во второй половине дня мы на автобусе из Антверпена переехали в Брюссель. Там нас встретил русский гид - очаровательная и милая Татьяна. Мне показалось, что она истосковалась по русской речи, по своим соотечественникам и потому заранее прощала их выходки. Они перебивали ее, громко смеялись в то время, когда она говорила, задавали вопросы не по адресу. Она была снисходительна и терпелива.

Ее рассказ о Бельгии и о Брюсселе был великолепен.

Мне стало очень грустно, когда Татьяна Брюссельская, распрощавшись с нами, хрупкая, с рюкзаком за спиной, отправилась домой. Чужая в чужой стране? Кто знает?

Вечером я стоял у одной из главных достопримечательностей Брюсселя - небольшой скульптуры, изображающей писающего мальчика. Уже несколько веков о нем слагают легенды. В его гардеробе 598 костюмов. В сентябре по случаю своего рождения мальчик писает пивом. (Этим пивом бургомистр угощает всех, кто желает его отведать). Я смотрел на него, думал о том, что Брюссель немыслим без этого мальчика, и вспоминал другого, уфимского. Того, что стоит обнаженным около кинотеатра «Искра». Его прозвали мальчиком с кураем. Помню, какой поток протестующих писем хлынул в «Вечернюю Уфу», когда этот мальчик только что занял свое место. Уфимцы возмущались, что он стоит нагишом, и предлагали его одеть. Прошли годы. Страсти улеглись. К мальчику привыкли. Его не замечают, а жаль: мальчик-то симпатичный.

А в 22.45 на центральной площади Брюсселя произошло чудо: откуда-то с неба хлынули божественные звуки (это было Allegro Moderato из 40-й симфонии Моцарта), и тут же ночь озарилась разноцветными сполохами. Звучала музыка, и в согласии с ней величественное здание магистрата окрашивалось в разные цвета. Сотни людей - белые, черные, желтые - стояли в молчании, удивленные и объединенные этой торжественной красотой. Наверное, композитору Александру Скрябину, мечтавшему о цветомузыке, это тоже бы понравилось.

В Брюсселе мы ночевали в четырехзвездочном отеле «Каскад». Там я почувствовал себя папуасом из Новой Гвинеи времен Миклухи Маклая. Портье каждому вручил пластиковую карточку. Она выполняла несколько функций. Этой карточкой можно было запускать лифт, открывать дверь номера и снабжать его электроэнергией. Российским туристам пришлось посидеть некоторое время в темноте, пока их не просветил бывалый соотечественник.

Ванная комната тоже была полна загадок. Несколько светлых голов бились над тем, как включать душ. Среди пытливых «сантехников» был и я. Испытал все кнопки - напрасно, душ сухой. И тогда я дал себе клятву: «Не лягу спать, пока не разберусь. За мной Россия! Не допущу позора». На экране телевизора Джон Траволта занимался с каким-то самодеятельным оркестром, дрался, а я… Секрет был на самом кончике крана, в виде фланца. Дернул его вниз - и брызнул душ. Стрелки часов показывали половину третьего.

15 июня.

Вселенское веселье

Ночевал в Брюсселе (Бельгия), утром оказался в Кельне (Германия). Такое ощущение, что в странах Западной Европы нет границ. Езжай куда хочешь, никто не остановит. Можно жить в одной стране, а работать в другой.

Кельнский собор. Его построили люди как будто для того, чтобы он, непостижимо величественный, напоминал им о бессмертии и силе духа и о тленности, слабости тела самого человека. «Не возносись. Усмири свою гордыню. Куда тебе до меня?» Может быть, об этом молчит собор? Я зашел в его нутро. Шла служба. Патер читал проповедь. Пел хор. Слова, звуки легко уносились ввысь, к небу. Вместе с ними туда же улетала молитва прихожан.

У врат Кельнского собора работают профессиональные нищие. Один был традиционный - обшарпанный, бедный и несчастный. Другой превратил сбор подаяния в искусство. Он стоит не шевелясь, как изваяние, в белом комбинезоне. Его голова и лицо, постамент, чаша для денег - все белое (Он, пожалуй, похож на Фантомаса). Вот один из зевак бросил в чашу несколько дойче марок - и сразу же рыжие глаза изваяния начали вращаться, и в них появилось лукавство. Поначалу я принял этого «Фантомаса», окруженного со всех сторон любопытными туристами, за робота и подивился находчивости его создателя. Потом, когда толпа рассеялась, я увидел, что это существо одушевленное. Впрочем, этот человек зарабатывает на хлеб, а может быть, и на масло тяжелым трудом. Простоять несколько часов не шевелясь, право же, нелегко.

Амстердам. Сначала нас повезли на фабрику компании «Де Бирс» (старого «спрута»), обрабатывающей алмазы со всего света. Нашу группу принимал статный красавец, рядом с которым все супермены Голливуда бледные тени. Русский по матери, он превосходно говорил на ее родном языке. После его короткой лекции туристы бросились к витринам с ювелирными изделиями, украшенными бриллиантами. Потом был кофе (угощала фабрика) и прогулка по каналам Амстердама.

Наш катер заученно объезжал суденышки и баркасы, обустроенные под жилые квартиры. На одном из баркасов, на носу, в плетеном кресле вместе с ногами угнездилась девушка. В спортивных куртке, брюках и кедах. Роскошные волосы откинуты со лба. Сидит, уткнулась в книгу. Я, признаюсь, испытал легкую зависть. Какое жилье может быть лучше, чем это, на воде. А тут еще плетеное кресло! И книга! Соскочил бы с катера и прямо к ней, к этой Ундине.

В промежутке между днем и вечером я объявился на площади поблизости от королевского дворца. На импровизированной сцене выступал латиноамериканский ансамбль. Публика… О, что она вытворяла. Могучий негр извивался всем телом, сжимая в своих объятиях белокожую брюнетку. В его руках она была гибкой и послушной. Седой взлохмаченный старик вертелся волчком, выделывая руками замысловатые кренделя, вокруг девочки лет десяти. Люди всех рас и возрастов, парами и в одиночку танцевали зажигательную румбу. Кто как умел. Попавший в этот водоворот танцевал вместе со всеми. Попробовал бы он устоять! Это было какое-то вселенское веселье.

Куда идти поздним вечером в Амстердаме? Конечно же, в квартал красных фонарей. О нем нам прожужжали все уши экскурсоводы. И вот мы - трое российских туристов - бродим по улицам, где работают проститутки, как по залам музея. В больших окнах-витринах небольших домов стояли красивые женщины, ничем не уступающие известным топ- и фотомоделям. Они надели на себя тот минимум, без которого не обходится ни одна женщина, если только она не нудистка. Некоторые из них не выражали никаких эмоций: восковые куклы, отгороженные от ротозеев стеклом.

Я остановился около двух тружениц, занимавших соседние комнаты, пораженный их юностью и совершенством. Рядом со мной оказалась компания чернокожих юнцов. Пацаны вели себя вызывающе: гримасничали, гоготали, делали непристойные жесты. Я ободряюще кивнул одной из них: «Держи хвост пистолетом, «старуха»!» И ее лицо осветила чистая, небесная улыбка мадонны.

Чуть подальше проститутка оказалась весьма живой. Она покачивала бедрами, и молодой жирный араб не утерпел, нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась, и он оказался в приемной. Через несколько секунд араб выскочил на улицу: наверное, не сошлись в цене.

Поздним вечером в районе красных фонарей можно встретить кого угодно: сутенеров и гомосексуалистов, наркоманов и воришек. Тут же прогуливаются полицейские. Но больше всего, наверное, здесь таких, как мы, праздношатающихся. Когда мы проходили мимо группы странных парней, Вика, врач из Москвы, громко воскликнула: «Смотрите: трансвеститы!» Сказала и пошла дальше. Я чуть отстал от нее и видел, как парни переглянулись. «Ну вот, нарвались на приключение»,- только успел подумать я и тут же рассмеялся. Один из томных красавцев в спину мне произнес: «Спартак». Москва». Инцидент был исчерпан.

16 июня.

Для начала - извольте валерьянку

Ранним утром направляемся в Гаагу. Местный гид Галя, родом из России, рассказывает: «Вам, конечно, известно, что в Голландии высокоразвитое сельское хозяйство. Между тем в нем занято всего пять процентов работающего населения. В основе всего - трудолюбие. Голландия - единственная страна в мире, которая не вела завоевательных войн, но при этом увеличила свою территорию. Спрашивается как? Осушая землю. Здесь в ходу поговорка: «Бог создал землю, а голландцы - Голландию».

Голландцы не любят лечиться. Года два назад забили тревогу: здоровье нации ухудшается. Что же дало повод для такого обобщения? Оказывается, было выявлено, что голландцы стали больше покупать лекарств. Для них это, конечно, тревожная ситуация. У нас, у русских, всегда в сумочке на всякий случай анальгин: вдруг разболится голова или зуб. У них все по-другому. Врач никогда не выписывает лекарство с первого раза: «Ты переутомился,- скажет он.- Тебе нужно отдохнуть, побольше спать, обязательно заняться спортом». Лучше тебе не стало, и ты опять идешь на прием к врачу. Он направляет тебя к психологу. Ты часами, изо дня в день будешь рассказывать ему о своих трудностях, проблемах. Он будет тебя терпеливо слушать и давать советы, рекомендации, как снять нервное напряжение. Наконец, если ты попросишь какое-нибудь лекарство, тебе для начала выпишут… валерьянку.

В Голландии говорят: «Настоящая жизнь начинается в 60 лет». В этом возрасте голландцы выходят на пенсию. Но в 65 лет жизнь еще лучше. Пенсионер получает еще больше льгот. У 70-летней женщины расписан буквально каждый день: в понедельник она в ресторанчике пьет с подругой кофе, во вторник идет в театр, в среду едет к знакомым в другой город…»

В Гааге мы прогулялись по двору королевского дворца, по улицам, поглазели на старинные памятники и на скульптуры авангардиста, выставленные прямо на улице. Отведали в бистро удивительную по вкусу, нежную селедку, которая буквально таяла во рту, и - в Антверпен, на «Астру-I». Можно сказать - домой.

Вечер. Творческая встреча с народным артистом России Зиновием Высоковским. Он замечательно, трогательно и сочно рассказывал о своем военном детстве, о Таганроге и Тбилиси. А потом сбился на пошлятину. Его хохмы попахивали дурным вкусом. Может быть, он угождал отдыхающим? Тем, кто при больших деньгах. Высоковского часто можно было увидеть в их кругу. Они громко смеялись и аплодировали ему.

17 июня.

Нападение пиратов завершилось... дискотекой

Вчера на ужине меня огорошили Рита и Инна. Оказывается, пока мы гастролировали по Бельгии и Голландии, они съездили в Париж. Сели в Антверпене на электричку и прибыли в город на Сене. В электричке, рассказывали они, натерпелись страху. К ним все время присматривался и прислушивался какой-то мужчина. Они ломали голову, кто бы это мог быть: таможенник? переодетый полицейский? Все завершилось самым лучшим, если не сказать комичным, образом. Инкогнито был инженер из России, в командировке.

Парижа Рита и Инна вкусили сполна. Они в нем пробыли едва ли не девять часов. На следующий день они отправились в Амстердам. Как всегда, без экскурсовода, самостоятельно. Я не уставал ими восхищаться. Туристы причитали: «Париж, Париж», объявился самопровозглашенный лидер недовольных и ворчливых масс, а Рита и Инна - двое из двухсот - взяли и сделали сказку былью. Ну, что тут скажешь? Молодцы.

Сегодня местное радио объявило: «Внимание!!! Внимание!!! Будьте бдительны!!! На судно готовится пиратское нападение. Сопротивление бесполезно. Спастись можно, только лишь приняв облик морских разбойников, русалок… Разбойников из числа пассажиров ждет пиратская похлебка и выпивка в таверне «Челюсти». Дайте волю воображению и почувствуйте себя свободными и раскованными. (Надеемся, что чувство меры не изменит вам и судовое имущество не будет использовано в качестве вспомогательных средств для изготовления костюмов.) Только отличное настроение, натуральное веселье и истинно пиратские манеры помогут нам отбить нападение кровожадных флибустьеров».

В музыкальном салоне демонстрировался видеофильм «Остров головорезов».

В 16.00 радио заговорило загробным голосом: «На корабль совершено пиратское нападение. Директор круиза жарится в сауне. Экскурсоводы отправлены в трюм на вечное изучение груза. Капитаны Блейк и Морган приглашают на пиратскую похлебку только разбойников, русалок, водяных, леших и прочую нечисть. Остальные платят выкуп валютой».

Море слегка штормило (5 баллов), мне нездоровилось, настроение без видимой причины было скверное, и на ужин я не пошел. Вот что рассказали мне о нем очевидцы: «У входа в ресторан стояли Блейк и Морган. У них были огромные бороды - черная и красная, повязки на голове, за поясом сверкали кухонные ножи. Наши лощеные дамы и господа превратились в неуправляемую, буйную, разноцветную толпу. Вот проходит весьма солидный мужчина. В ресторан он является обычно только в костюме. На этот раз он в короткой юбке, на голове белоснежный женский парик, лицо вымазано черным гримом, на ногах черные колготки. А вот полураздетая цыганка. С одного уха свешивается что-то похожее на хвост кошки, с другого - огромное проволочное кольцо. Щеки изрисованы сердечками. Молодая женщина нарядилась эфиопкой, сделала себе юбку из полиэтиленовых пакетов.

В ресторане горели свечи, были натянуты рыбацкие сети, Морган и Блейк грозно взирали на своих сподвижников. На ужин на этот раз подавали бомженину, железобекон, сапогетти с тиной, напиток «Одноглазый кашалот», мазутную жидкость…»

В 21.25 дверь моей каюты едва не рухнула под сильными ударами. Я открыл ее и обомлел: на пороге стояла размалеванная до неузнаваемости Рита и рядом с ней воздушная белокурая девочка, которая тоже постаралась себя разукрасить. Они принесли мне ужин. Я спросил девочку: «Ты кто?» «Я - вампир»,- ответила она. «О, если бы все вампиры были так прелестны, как ты, жизнь была бы замечательна»,- сделал я ей длинный, витиеватый и непонятный комплимент. Где-то через полчаса я стряхнул с себя хандру и пошел на пиратскую дискотеку.

18 июня.

Презревшие свой возраст и недуги

Теплоход взял курс на Копенгаген. Позади Бельгия. Кто-то когда-то первым назвал ее страной чудаков, и с тех пор гиды усердно подбирают факты и казусы, чтобы это подтвердить. В Бельгии устраиваются соревнования обжор и курильщиков, говорят они, медвежьи карнавалы, шествие ведьм и великанов (чтобы стать великаном, достаточно забраться на ходули). Здесь пользуются популярностью бег в мешках и лягушачьи бега. Энергичная переводчица Татьяна, будучи в Брюсселе, провела вечер с бухгалтером круиза Романом. Они посетили ресторан «Дракула». Там повсюду висели маски вампиров-вурдалаков, а официантами были «монахи».

Некоторые считают выражение «малиновый звон» исконно русским. Но школа колокольного литья находится в бельгийском городе Малин, что расположился неподалеку от Брюсселя. «Малиновый звон», стало быть, родом оттуда и к малине не имеет никакого отношения.

Данию любители поэтических сравнений нарекли «бесконечной сказкой». Наверное, в том повинен великий сказочник Ганс Христиан Андерсен и его Русалочка. Отлитая в бронзе, она стала одной из главных примет датской столицы.

Людмила Артемовна, переводчица, еще по дороге в Гамбург рассказывала: «Мы показываем иностранцам Кремль, музей имени Пушкина, а они нам совсем другое. В Дании нам показывали помойки. Они у них в полном порядке, чистые. Тюрьму. Она похожа на санаторий. Дом для престарелых. У каждого своя комната. Комфорт, уют. Занимайся чем хочешь. Дети к старикам не приходят, и некоторые кончают жизнь самоубийством. По-видимому, оттого, что они не прошли через наши трудности», - неожиданно заключает Людмила Артемовна и, по-моему, попадает пальцем в небо. Родители пускают своих детей в свободное плавание, когда им исполняется 18 лет. Стоит ли рассчитывать в старости, что «отрезанный ломоть» проявит доброту и внимание?

Туристы загорают, купаются в бассейне, читают и играют в пинг-понг, коротают время в баре. Детвора смотрит мультики. Небольшая стайка женщин занимается оздоровительной гимнастикой.

Проплываем Эльсинор. По преданиям, это замок принца Гамлета. Не все туристы соглашаются с этим. «Эльсинор - это замок, где жили Ромео и Джульетта»,- сообщает один из тех, что с видеокамерой, своей спутнице. Она не возражает.

Если оставить в стороне достопримечательности Копенгагена, который после Лондона и Амстердама показался нам довольно скромным городишком, то больше всех запомнился массовый забег женщин. Их было, если судить по номерам, около 9 тысяч. Неподалеку от нашей «Астры-1» любителей бега приветствовал пестро разодетый оркестр и барышни в открытых купальниках. Я не знаю, на какую дистанцию они бежали, но зрелище это было грандиозным и впечатляющим. Среди тех, кто участвовал в забеге, были женщины весьма почтенных лет, а также скрюченные болезнью суставов. На мой взгляд, они заслуживают уважения, как люди, презревшие свей возраст и недуги. Большинство же бегуний были молоды, спортивны и жизнерадостны. В тот вечер на глаза мне попадались скромно одетые, гладко причесанные молодые датчанки. У них были свежие и чистые лица, никакой косметики. Полагаю, тут не было никакого обмана зрения.

19 июня.

«С иностранцами - легче. С русскими - интереснее»

Вот и всё. Плывем на родину, курс - Санкт-Петербург. Если подводить итоги круиза, то можно сказать, что мы одновременно жили в двух системах. Одну систему представляла команда корабля, работавшая четко, слаженно, безукоризненно. Так, что эту работу никто не замечал. Другая система - это «Спутник-круиз». Его команда была неоправданно большой, рыхлой и не очень дружной. Она профукала Париж, заказала неинтересных гидов по Гамбургу, Лондону и Кельну.

«Астра-1» соответствует всем международным нормам современного морского туризма. «Спутник-круиз» одной ногой увяз в прошлом. Он пытается ее вытащить, чтобы прыгнуть на палубу уходящего в завтрашний день теплохода.

Андрею Михайловичу Ермакову - директору круиза - 32 года. Он инженер-электромеханик из Воркуты. Работал на заводе. Был в его жизни период, когда он носил длинные космы, руководил рок-группой и мотал головой (собственное выражение Андрея). И вот домотал до «Спутника-круиза». Он не слепой, видит, что «Спутнику» далеко до «Астры», и потому не жалеет слов и красок, когда расхваливает ее.

У «Астры» за плечами школа, и еще какая. Она была зафрахтована голландской туристической фирмой. На ней путешествовали иностранцы, и они были всем довольны, никаких замечаний.

Старший помощник капитана по работе с пассажирами Игорь Григорьевич Герасимов моложе Андрея Ермакова. Ему всего 26 лет. Чисто внешне - это черноволосый, мягкий и интеллигентный очкарик в форме морского офицера. Он командует в основном женщинами. Его войско - повара, кондитеры, официантки, прачки, бортпроводницы (горничные), бармены и музыканты. Кроме того, старший помощник капитана ведет переговоры с местными властями, таможней, иммиграционными службами, обеспечивает связь судна с внешним миром. У Игоря, кажется, нет проблем ни с женским контингентом, ни с таможенниками. Выпускник университета по специальности «Морская геология», Игорь Герасимов владеет английским языком так же, как русским. Спасибо деду!

Дед Игоря - личность неординарная. Был председателем горисполкома Одессы, морским дипломатом, представлял интересы Советского Союза в Лондоне и Александрии. Достаточно долго прожил в Нью-Йорке, будучи вице-президентом морской торговой корпорации СССР и США. Вместе с ним там жил внук Игорь. Он учился в школе при постоянном представительстве Советского Союза в Организации Объединенных Наций. Общался с ребятами из Франции и Голландии, Польши, Венгрии и Монголии.

Совершенно случайно я узнал, что прадед Игоря почти что уфимец. Это соратник В. И. Ленина, нарком продовольствия в правительстве Советской России (позднее - нарком внутренней и внешней торговли молодого Союза ССР) Александр Дмитриевич Цюрупа. Игорь мало что знает о нем, и мне пришлось прочитать ему короткую лекцию о выдающемся партийном и государственном деятеле.

Я попросил Игоря Герасимова сравнить иностранных и российских туристов. Вот что он сказал: «Публика очень разная. Если коротко: с иностранцами легче, они не создают проблем. С русскими - интереснее, все время нужно решать какие-то вопросы. И это здорово. Жизнь стабильная, монотонная теряет свои краски. А мы живем и все время что-то преодолеваем».

Присутствующий при нашем разговоре Андрей Ермаков добавил: «Наш бухгалтер признается: «К концу круиза я всех туристов ненавижу. Выхожу на берег и через два-три дня мне их не хватает, начинаю по ним скучать».

«Наш народ - замечательный,- продолжает Игорь.- Это они, иностранцы, неправильные. А у нас все в порядке. Мы ни на кого не похожи. Разве это плохо?»

19-го в музыкальном салоне проходил конкурс на звание «Мисс Круиз». Он носил пародийно-развлекательный характер и доставил зрителям немало удовольствия. Красавиц среди конкурсанток, слава Богу, не было. В соревнование вступили самые обыкновенные женщины: фигуры и поведение нестандартные. Они были раскованны, находчивы, изобретательны и не обращали внимания ни на свой возраст, ни на явные отклонения от эталонов красоты. От имени жюри, подавляя остальных судей, говорил один его председатель - Зиновий Высоковский. Реплики его были не всегда к месту и удачны, но решение жюри вынесло справедливое. «Мисс Круиз» стала… Впрочем, дадим слово сплетням. Какой же круиз без них?

Была на теплоходе пара, на которую многие обращали внимание. Не потому, что эта пара была красивой и гармоничной, нет. Дама азартно играла на аукционах, где выставлялись на продажу лазерные диски, аудио- и видеокассеты, афиши выступавших на теплоходе артистов. Она нередко выигрывала. Расплачивался, конечно же, он. Долларами. Он и она подолгу просиживали в баре. На алмазной фабрике в Амстердаме он купил ей дорогое украшение. Все это делалось открыто, публично, почти напоказ. Говорили, что он работает заместителем директора шахты, которая не бастует. А кто она? То ли его жена, то ли подруга, не поймешь. На этот счет было много разных домыслов. Мои соседки по столу прозвали его очень точно - Бамбук. Так вот, спутница (а может быть, жена) Бамбука и была объявлена «Мисс Круиз» (по-нашему «Барышня Круиз»). Ей это звание досталось вполне заслуженно. Один недостаток «Барышни Круиз» проявлялся очень наглядно. Она была вульгарна. Ничего не поделаешь, подумал я, это знамение времени. Сквозь лик современной рыночной России тоже, увы, проступает вульгарность.

Главный приз конкурса на звание «Мисс Круиз» был очень неплох - бесплатная путевка на любой из круизов 1997 - 1998 гг. Что же сделала с этим свалившимся на нее счастьем спутница Бамбука? Она отказалась от него в пользу другой участницы конкурса, радиожурналистки. Тут было над чем подумать…

20 июня.

Шторм Анжеле нипочем

Не перестаю удивляться нашим официантам: Олегу, Наташе и Анжеле, их выучке. Так называемое основное блюдо они нередко подают втроем. Олег ловко кладет в пустую тарелку, скажем, шницель «Арлекино» (из свиной корейки), через секунду откуда-то из-под твоей руки появляется Наташа с картофелем «фри» и тут же Анжела с зеленой фасолью. Основное блюдо готово, осталось его только съесть.

Двое пассажиров «Астры-1» из 200 не ходят в ресторан, обедают у себя в номере. Это Ирина Мирошниченко и Андрей Никольский. Их обслуживает наша Анжела. Как и большинство экипажа, она из Одессы. После школы закончила престижное Первое училище и стала официанткой. В ее послужном списке такие суда, как «Азербайджан», «Петр Первый», «Шота Руставели». О «Петре Первом» (бывший «Михаил Суслов») разговор особый. В то время, когда там работала Анжела, это судно принадлежало офтальмологу Федорову. Он превратил его в плавучую клинику с гостиницей. Академик, по мнению Анжелы, очень хорошо относился к людям и давал им заработать. На борт «Петра Первого» поднимались больные вместе с сопровождающими. Через три дня после операции они покидали судно. Это был конвейер, знаменитая «Ромашка». Работали напряженно, было тяжело, всем доставалось - хирургам и медсестрам, официантам и бортпроводницам. Деньги платили не зря. И было очень интересно.

За годы плавания Анжеле довелось обслуживать англичан и немцев, испанцев, португальцев и итальянцев. Теперь вот - россияне.

Отпуск у Анжелы, как правило, полгода. Она не привыкла растрачивать время попусту. В юности увлекалась легкой атлетикой, закончила балетную школу. Стала работать официанткой - поступила в институт народного хозяйства. Анжела - экономист, ее специальность «Бухгалтерский учет и анализ хозяйственной деятельности в промышленности». Работы на суше нет, и она плавает. И учится. Закончила на всякий случай курсы массажистов, косметологов. Прикидывает, куда бы еще пойти учиться. У нее есть Вячеслав, сын, с которым не соскучишься. Он учится в английской школе, а свою записную книжку ведет на украинском. Чтобы разобраться, что там нацарапал сын на украинской мове, Анжела вынуждена заглядывать в словарь. В ее сыне смешалось много кровей: русская и болгарская, грузинская и украинская. Анжела носит фамилию своего отца - Какошвили. Она очень любит море и, побыв месяца два на суше, начинает по нему скучать. Шторм на нее почти не действует.

Свое будущее Анжела Какошвили, официантка и экономист, пока не может различить. Сегодня ее занимает прозаический и насущный вопрос: когда же «Спутник-круиз» начнет выдавать экипажу «Астры-1» зарплату? Пока с ним рассчитываются только обедами.

Кстати, проплыв на «Астре-1» 2936 морских миль, туристы съели 840 кг мясопродуктов, 300 кг рыбы, 30 кг соли, выпили 42 кг кофе и 300 литров вина…

Прощальный концерт. Выступают все старые знакомые: Никольский, Корнилов, Высоковский, Мирошниченко… Наибольший успех достался Сергею Миронову. Крепкий баритон, хорошие манеры. Молод и красив. В репертуаре не однодневки, песни, выдержавшие испытание временем (такие, как «Путники в ночи»). Сказывается, что он пел в детском хоре Всесоюзного радио и Центрального телевидения, потом закончил ГИТИС. Я мысленно пожелал ему удачи, зная, как нелегко в этой шоу-толчее сохранить верность самому себе, когда законодателями выступают пошлость и дурной вкус.

…Неожиданно вспомнил Брюссель, изваяние Белы Бартока неподалеку от известной скульптурной композиции «Дон Кихот и Санчо Панса». Композитор тонкий и высокий, как свеча. Стоит с непокрытой головой, в пальто (воротник поднят), будто укутан в саван,- одинокий, печальный и трагически красивый. Туристы кидаются к Дон Кихоту, а Бела Барток остается в стороне.

И еще вспомнил мальчугана лет двенадцати. Я засмотрелся на него из окна экскурсионного автобуса. Сидит в нише красного кирпичного дома, обхватил коленки руками, положил на них голову, о чем-то тоскует. Отрешенный от всего мира, никому не нужный. Наедине с самим собой и своими вопросами, на которые не может найти ответа.

21 июня.

Праздник кончился. Вернулись в повседневность

Утро. Морской порт Санкт-Петербурга. У борта «Астры-1» плавает жестянка из-под «Кока-колы». Прошли таможенный досмотр и покатили на автобусах до Московского вокзала. Сдали чемоданы в камеры хранения, разбрелись по городу - музеям, соборам, магазинам. На Невском проспекте наткнулся на демонстрацию красных. Повод? 56 лет назад фашистская Германия напала на Советский Союз. Несколько удивили хорошо одетые, ухоженные дамочки, собирающие подаяние на содержание кошек и собак.

В 16-00 на 159-м поезде отправились в Москву. В дороге люди охотно откровенничают, легко изливают свою душу, полагая, что все равно никогда больше не встретятся со своим слушателем. Женщины под стук колес мечтают о любви. Многие из них одиноки при живых мужьях. «В круизы я езжу одна. Бывает, по два круиза в год. Муж - он у меня большой начальник - дает мне много денег. Откупается. У него есть юная пассия. Он ездит отдыхать за границу с ней. И не делает из этого секрета»,- исповедуется немолодая москвичка. «Отпуск я всегда провожу одна,- говорит дама из торговой фирмы.- Муж? Он мне нужен как работник, что-нибудь прибить, приклеить. Встретить бы такого человека...» Обе эти женщины исправно посещали на теплоходе бар. Жена начальника топила в коктейлях свое одиночество и часа в 2 уходила к себе в каюту. Коммерсантка, тоскуя по настоящему мужчине, пила крепкие напитки до самого утра. Утром, чтобы прийти в себя, прыгала в бассейн.

…Вот и Ленинградский вокзал Москвы. Прощаемся скомканно и нервно. Праздник кончился. Вернулись в повседневность.

22 июня.

Промчался по приметным уголкам столицы (остолбенел, когда увидел, как по утреннему, пустынному Арбату бродит беспризорный бультерьер) и - на поезд № 256 Москва - Уфа. В 11-м вагоне было пыльно и грязно, в воздухе летали перья из подушек. Неряшливая проводница то дремала, то спала.

В Потьме встретились два поезда, наш и Ташкент - Москва. Пассажиры ташкентского вышли из вагонов, увешанные кофтами, косынками, сорочками, туфлями, и тут же, моментально возник вещевой рынок.

23 июня.

В 5.15 поезд прибыл в Ульяновск. Проводница и не шелохнулась, подножку пришлось опускать самим пассажирам. Успел отправить домой телеграмму. Вернулся в 11-й вагон. Проводница пробудилась ото сна. Я глядел на ее сонную физиономию: «Почему такие, как она, никогда не задумываются о том, что они позорят поезд, в котором, наверное, не все так плохо, Башкирское отделение железной дороги?»

После Кандров прорвало радио. Какой-то солист в образе испорченного и жалкого подростка гундосил о несчастной сиротской доле. Он мечтал купить рубашку, «чтобы тело не потело, не зудело никогда». Из жалости мне захотелось придушить этого певца. Чтобы не мучился. И тело его тогда перестало бы зудеть.

Перед Уфой проводница вдруг взяла в руки веник и стала наводить чистоту. Для начальства? Проверяющих?

24 июня.

Иду вверх по улице Бессонова. Улица в траншеях, будто микрорайон Молодежный готовится отразить наступление грозного противника. Бульдозер и подъемный кран бездействуют. Около бульдозера копошится один человек. Девять стоят и что-то обсуждают. Россия - страна мыслителей. Как ее не любить?

Русское поле:

Бельские просторы

XPOHOС - всемирная история в интернете

МОЛОКО - русский литературный журнал

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

РУССКАЯ ЖИЗНЬ - литературный журнал

ПАМПАСЫ - детский литературный журнал

История науки

История России

Сайт истфака МГУ

Слово о полку Игореве

ГЕОСИНХРОНИЯ

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2002

WEB-редактор Вячеслав Румянцев