№ 01'04

Николай ПЕРЕЯСЛОВ

XPOHOС

Русское поле:

СИБИРСКИЕ ОГНИ

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

ЛИТЕРАТУРНЫЙ КРУГ

Из записных книжек

* * *

..Сегодня я вел проходившую в Правлении Союза писателей России секцию Рождественских чтений, посвященную вере и словесности. Среди выступавших были В.Н. Крупин, Н.М. Коняев, В.А. Чалмаев, В.Ю. Троицкий, Л.В. Дудова, К.М. Долгов, Тамара Ломбина, а также другие ученые и писатели. Сильнее всего мне запомнилось страстное выступление руководителя миссионерского отдела Архангельской епархии о. Евгения Соколова, говорившего о полном непонимании большинством современных людей православной сути русских народных сказок. Так, например, он объяснил, что известная всем сказка про репку является не более и не менее как гимном православной соборности, так как для того, чтобы Кошка позвала на помощь Мышку, она должна была сначала смирить свою гордыню и попросить у Мышки прощения. В свою очередь Мышка должна была забыть все свои страхи и обиды, и простить Кошку. Только при выполнении таких условий они могли стать в один ряд и совершить единое общее дело. Главная мысль в сказке — та, что заслуги всех участников вытаскивания репки, независимо от приложенных каждым из них усилий (включая и Деда, и Бабу, и Внучку, и Жучку, и Кошку, и Мышку) абсолютно равны, и это иллюстрирует собой слова Христа о том, что у Бога нет работников первого часа и последнего часа, ибо для него важен результат их соборной деятельности.

Запомнилось также выступление профессора Всеволода Юрьевича Троицкого, в котором он рассказал, как в одной из своих лекций процитировал студентам слова святого апостола Павла из Первого послания к коринфянам о сущности любви: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1 Кор., 13, 4—7), на что в притихшей аудитории вдруг раздался удивленный голос одного из слушавших: «Профессор! А ведь любить — это оказывается так трудно!..»

* * *

...Чуть не до самой ночи читал вчера присланную мне на днях из Саранска книгу стихов Камиля Тангалычева «Ближняя деревня», сквозным мотивом которой является тема оставления людьми их малой родины: «Облетают навеки деревья, / Провожая меня у ворот. / Покидаю последним деревню, / Чтобы там поселился Господь», — пишет, закольцовывая последним стихотворением все сказанное в книге, автор: — «...Будет жить, не нарушив завета, / Моя родина тысячи лет. / Если даже придет конец света, / Возле Бога не кончится свет. // Не дождавшийся Бога — рыдаю / И репейник кошу у ворот... / Ты прости, что тебя покидаю, / Но тебя не покинет Господь. // Я деревню Ему возвращаю, / Теплый дом в тупике полевом... / Богу родину я завещаю, / Взяв себе лишь скитанья Его».

В какой-то степени тема книги перекликается и с романом Арсения Ларионова «Раскаяние», и с повестью Алексея Варламова «Дом в деревне», и с целым рядом аналогичных произведений, посвященных тоске человека по своей малой родине. Но вот вопрос к Камилю Тангалычеву — а что делать Богу в деревне, которую покинули люди? Ведь даже не христианин по вере Иосиф Бродский понимал, что «в деревне Бог живет не по углам», ибо Он обитает не в рукотворных стенах, а в наших душах, и самый лучший храм для Господа — это сердце человека. Так что рассчитывать на встречу с Богом в покинутых нами среди лесов деревеньках представляется мне делом весьма сомнительным. Если, конечно, речь в стихах поэта идет об Иисусе Христе, а не о каком-нибудь из местных божков...

* * *

...На днях мне подарили замечательно изданную «при спонсорском содействии члена культурно-интеллектуального сообщества армян Москвы А.М. Алавердяна» (почему-то, правда, без указания, в каком именно издательстве) книгу «А.С. Грибоедов как явление истории и культуры», в которой я перечитал помещенную в ней комедию «Горе от ума» и очень многое увидел совершенно по-новому, СЕГОДНЯШНИМИ глазами. Ну вот, например, Фамусов, застав утром свою дочь Софию с Молчалиным, выговаривает ей: «А ты, сударыня, чуть из постели прыг, / С мужчиной! с молодым! — Занятье для девицы! / Всю ночь читает небылицы, / И вот плоды от этих книг! / А всё Кузнецкий мост, и вечные французы, / Оттуда моды к нам, и авторы, и музы: / Губители карманов и сердец! / Когда избавит нас Творец / От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок! / И книжных и бисквитных лавок!..» Сказано почти 200 лет тому назад, а кажется, что адресовано именно в день сегодняшний.

Или же вот слова из монолога Чацкого о России, в которой (прямо как на сегодняшнем российском ТV): «Ни звука русского, ни русского лица», а любая попытка «европейское поставить в параллель с национальным» воспринимается чуть ли не как преступление.

По-новому увидел я и Фамусова, который хотя и консерватор, но за некоторые из своих принципов вполне заслуживает уважения («Не надобно другого образца, / Когда в глазах пример отца»), и Чацкого, который хоть и обвиняет всех в ханжестве, но оказывается сам поражен ослепляющими его гордыней и эгоизмом, требуя себе прямо с порога от Софии «за подвиги награды» — то есть любви и поцелуев за то, что он, неизвестно, где, в течение нескольких лет проболтавшись, теперь, видите ли, «сорок пять часов, глаз мигом не прищуря, / верст больше семисот пронесся — ветер, буря; / и растерялся весь, и падал сколько раз…» — как будто его об этом кто-то просил на коленях.

* * *

...Весь день читал повесть Евгения Лукина «Труженики Зазеркалья», опубликованную в журнале «Отчий край» (г. Волгоград). Повесть оказалась весьма любопытной — она показывает, что в зазеркальном мире идет своя собственная, наполненная различными страстями и трагедиями жизнь, и что наши отражения в зеркалах — это не что иное, как работа неких потусторонних двойников, которые, словно актеры своих героев, копируют там все наши жесты и движения. Случается, что некоторые из отражений чересчур плотно сживаются со своими ролями и начинают вмешиваться в судьбы отражаемых ими реальных людей или пытаются как-то на них воздействовать, и это приводит к различным трагедиям.

— Ну, тот смотрел-смотрел, а потом как схватит трость — да по морде набалдашником! Зеркало, разумеется, вдребезги... Воспитатель! Такое место потерял!.. На бирже его с тех пор иначе как «черный человек» и не звали...»

Изображенное Евгением Лукиным Зазеркалье можно в какой-то мере принять за Небеса с обитающими там нашими ангелами-хранителями. А можно — за образ всей русской литературы, особенно классической и советской, которые слишком плотно срастались со своими прототипами и слишком тщательно отражали в себе окружающую жизнь, пытаясь при помощи вымышленных героев воздействовать на ее реальные обстоятельства.

* * *

…Давно заметил, что Алинка (моя дочка, 10 лет) служит для меня источником довольно-таки сильного вдохновения и, может быть, я даже зря не записываю те строчки, которые каждый день рождаются в связи с какими-то ее словами или поступками. Например, вчера, когда мы шли с ней к метро, она вдруг воскликнула: «Ой! Камень под ногой хрустнул. Из глины». И у меня тут же сложилось в голове двустишие: «Под ногами у Алины / хрустнул камешек из глины…»

Сегодня она долго тянула резину с убиранием своей постели, умыванием и прочим, и у меня само собой родилось поэтическое наставление: «Возьми себе, дочка, за правило: / как встала — постельку заправила. / А после — не надо дуть губки! — / пошла и почистила зубки...»

Детство — это творчество в чистом виде (Христос не случайно говорил всем: «Будьте как дети!»), у ребенка нет еще никакого жизненного ОПЫТА, и он всё творит по НАИТИЮ и ВДОХНОВЕНИЮ, а потому и вокруг него создается четко улавливаемая творческая аура, которая подталкивает всех попадающих в ее поле к самовыражению.

* * *

В выходящем приложением к «Независимой газете» номере «Кулисы» опубликованы статья Марии Ремизовой о Волосе и Войновиче, а также интервью с нобелевским лауреатом 1998 года — португальским писателем Жозе Сарамаго и стихи Алексея Цветкова. Размышляя над тем, что могут сделать сегодняшние португальские писатели в противостоянии антинародным курсам политиков, Жозе Сарамаго без обиняков признался: «...Очень мало. В нашем обществе превалирует идея ЛИЧНОГО успеха, ЛИЧНОГО триумфа. Ведь все мы в той или иной мере ЭГОИСТЫ, ибо само общество постоянно внушает каждому: «не верь и не доверяй никому», «добивайся своего собственного успеха», «куй свою собственную победу, даже если для этого тебе придется убирать, уничтожать других».

Увы, но то же самое сегодня проповедуется и НАШИМ обществом тоже...

У Алексея Цветкова запомнились строчки: «Зачем же ласточки старались? / Над чем работали стрижи? / Так быстро в воздухе стирались / Тончайших крыльев чертежи...» Остальное как-то растворилось в похожести на что-то читанное ранее.

* * *

Из случайных рифм:

«...Стране — абзац. В унынье ходят люди. / Всё развалил ужасный катаклизм. / Ужель нам общим памятником будет — / построенный в ларьках капитализм?..»

* * *

В одном из номеров обновленной Поляковым «Литературной газеты» опубликовано большое интервью Надежды Говоровой с профессором Литературного института В.П. Смирновым, в котором он очень правильно говорит о том, что «русская песня, русская поэзия — одно из воплощений нашей национальной судьбы и национальной метафизики» и что, если «исчезнет поэзия — исчезнет Россия». Отвечая на вопрос о том, как он оценивает нынешнее состояние культуры, Владимир Павлович говорит: «...Буржуа кажется, что это они отказались от поэзии. Нет, это поэзия отказалась от них! Им кажется, что это им не по пути с такой романтической роскошью и чепухой, как поэзия. А это поэзии не по пути с ними в лавку, кабак и на курорт на Багамы. Все великие писатели антибуржуазны...»

* * *

На днях из Ростова прислали журнал «Дон» (№ 5-6, 2001) с рассказом «Чаши Господних весов» Олега Шестинского, который не перестает меня удивлять своей раскрепостившейся в последние годы творческой энергией. Вот и этот рассказ, начинаясь, как традиционное воспоминание о детских годах в блокадном Ленинграде, затем незаметно переходит в русло острейшего философского трактата, исследующего сразу целый узел морально-этических, религиозных и национальных проблем. Таких, к примеру, как попытка ответить на вопрос о том, что нравственнее — умереть от голода или брать у квартиранта-еврея еду, заведомо зная, что он ее приворовывает в «Военторге»? Или же — как быть, если в твоей душе поселились сомнения в истинности всего запечатленного в Книге Книг? А также — возможна ли надежда на то, что ты встретишь в христианском раю своего детского товарища Исаака?..

Проза Олега Шестинского отличается тем, что он не боится ставить в ней такие острейшие вопросы, которые многие побоялись бы произнести даже шепотом. А он при этом еще и умудряется найти на них ответы, понятные человеку любой национальности и веры: «Бог судит не по крови, а по душам», — говорит герою рассказа Сама Богородица...

* * *

По словам Феликса Феодосьевича Кузнецова, сын Шолохова — Михаил Михайлович — однажды рассказывал ему, что, будучи уже тяжело больным, лежавший в постели писатель вдруг спросил у него: «Мишка, скажи мне, когда там, по вашим учебникам, заканчивается гражданская война в России?» — на что он ответил: «В 1920 году, а что?» — «А то, — ответил Михаил Александрович, — что она не закончилась еще и до сегодняшнего момента. Ты знай это...»

* * *

…Ничего серьезного в последние дни мне не писалось, почти все время в голову лезли какие-то рифмованные куски типа: «В ночном лесу зимой не одиноко, / в нем накопилось столько тишины, / что слух включи — и могут стать слышны / созвучья слов, не сказанных до срока», или: «Пускай нас терзают сто зол и сто зим, / и грозы громами грозят нам сурово — / мы всё отразим, коль в душе сохраним / сознанье того, что святой Серафим / возносит молитвы о нас под Саровом…» Может быть, сегодня и не надо писать ЗАКОНЧЕННЫЕ произведения? А так — строка, фрагмент чего-то промелькнувшего в подсознании… Неспроста же Тютчев сказал свое знаменитое: «Мысль изреченная — есть ложь». Дотягивать все до логического конца — только портить…

* * *

Последнее время стал замечать, что москвичи абсолютно перестали разговаривать друг с другом О ЖИЗНИ, общение стало носить в основном только функциональный характер — спросить, где что-то находится, как туда проехать, и тому подобное. Не стало побочных сцен и в литературе — у Достоевского, к примеру, его идущего по улице героя могла зацепить проезжающая мимо телега, зацепить кнутом извозчик, он мог увидеть, как пьяный муж бьет жену, услышать разговор двух совершенно посторонних для сюжетного действия прохожих, могла попасться на глаза случайная девочка-попрошайка и многое другое. В нынешних же романах нет ни одного фонового персонажа, в поле зрения автора и его героев не попадает ни одно из незадействованных в сюжете лиц (как будто писатели боятся, что каждому лишнему персонажу надо будет выплачивать гонорар!), в произведение не залетит ни обрывок случайного разговора, не забежит бродячая собака, в них практически абсолютно НЕТ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА...

* * *

...Вечером я прочитал дома ксерокопию речи И.В. Сталина на Пленуме ЦК ВКП(б) 3—5 марта 1937 года, в которой он сформулировал платформу современного ему троцкизма, и ужаснулся — это один к одному то, что сделали в наше время Горбачев, Ельцин, и другие демократы! Пожалуйста: «Реставрация капитализма, ликвидация колхозов и совхозов, восстановление системы эксплуатации, союз с силами <иностранных государств> для приближения войны с Советским Союзом, территориальное расчленение СССР с отдачей Украины и Приморья, подготовка военного поражения Советского Союза в случае нападения на него враждебных государств», — вот пункты, на которые опиралась платформа Пятакова, Радека, Сокольникова и других последователей Л.Д. Троцкого 30-х годов. Но они же представляют собой практически буквальное описание того, что сделали в последние полтора десятилетия и наши перестройщики. А именно: внедрили капитализм, восстановили частную собственность на средства производства, а с ней и эксплуатацию, заигрывают с НАТО, отрезали от тела страны Украину, Прибалтику и кучу других республик, разоружили и сократили армию до состояния уже никому не страшной кучки оборванцев.

Так что получается, что чуть ли не все наши сегодняшние политики — никакие не демократы, а самые настоящие закоренелые троцкисты...

* * *

…Проезжая сегодня мимо Арбатских ворот, я посмотрел в окно троллейбуса на часовенку Бориса и Глеба, и у меня само собой родилось небольшое стихотворение: «Над часовней Бориса и Глеба — / клочья туч, как растрепанный мех, / и такое тяжелое небо — / точно братоубийственный грех. // А внутри — золотое сиянье / (будто в рай кто-то дверь приоткрыл!) / и чуть слышимое — как дыханье — / трепетание ангельских крыл... // Слава Богу, что вновь возродился / хоть еще один иконостас! / Слава Богу, что к нам возвратился / Святый Дух, опекающий нас...»

Наверное, над ним надо было бы еще поработать, доводя до «товарного вида», но я вовсе не собираюсь предъявлять его читателю как образец своего поэтического творчества, а записываю здесь только лишь для того, чтоб зафиксировать сам факт того, как иногда приходят стихи...

* * *

...Возвращаясь вечером из Союза писателей, я чуть было не наступил в метро на одного из валяющихся под стенкой нищих мальчишек-попрошаек, приходящих сюда каждый день как на работу. Последнее время они (да еще запах мочи, разлагающейся плоти и гниющей одежды в первых и последних вагонах метропоездов, где ездят бомжи) стали едва ли не основным показателем достижений нашей отечественной демократии...

* * *

Съездил вчера в театр «Современник» на пьесу Сергея Михалкова «Балалайкин и Кє», написанную им еще в начале 70-х годов по сатирическому роману М.Е. Салтыкова-Щедрина «Современная идиллия» (кстати, весьма постмодернистскому, поскольку такие его персонажи как Глумов и Молчалин взяты автором из произведений своих более ранних предшественников по русской литературе), впоследствии снятую с показа. В пьесе довольно много параллелей с брежневской эпохой (как, впрочем, и с реалиями наших дней), много тонких «попаданий» в сегодняшние проблемы, актеры играют блестяще (особенно Валентин Гафт и Игорь Кваша), но смотреть спектакль очень тяжело. Увы, но герои, в отличие от исполняющих их актеров, абсолютно не отдают зрителям своей энергии! Вот как, к примеру, формулирует свое жизненное кредо один из основных персонажей пьесы — Глумов: «Главное — победить в себе буйство духа... День прошел — и слава Богу... Будем удивлять мир отсутствием поступков...» И эта вот психология «премудрого пескаря» заполняет собой всю атмосферу спектакля, не только не наделяя зрителя дополнительной энергией, но, выкачивая из него самого даже ту, что в нем имелась. (Это как в случае с солнцем и так называемыми «черными дырами»: солнце свою энергию выделяет и отдает вовне, а черные дыры ее — только поглощают, всасывают.) Да и какой, спрашивается, энергией мог наделить своих зрителей этот спектакль, если все живое в нем не расцветает, а сознательно самими же героями подавляется? Герои боятся буквально всего: говорить, мыслить, проявлять свои симпатии и антипатии. Действие из-за этого почти совсем лишено динамизма, и пьеса смотрится очень и очень статичной.

* * *

Прочитал журнал «Слово», который выпускает Арсений Ларионов. Самая интересная вещь в нем — эссе Олега Шестинского о Данииле Гранине, раскрывающее всю неприглядную сущность этого человека. Остальные материалы (о Константине Победоносцеве, Великом посте, поморской сказительнице Марфе Крюковой, пребывании Пушкина в Оренбурге и так далее), несмотря на имеющуюся в каждом из них историко-духовную значимость, кажутся уже неоднократно читанными, последнее время материалами такого рода забиты почти все патриотические издания, а потому они начали становиться скучными, что является убийственным для публикующего их издания. Тут нужно либо искать новые формы их подачи, либо как-то тоньше дозировать их количество. Всё-таки литературно-художественный журнал должен в первую очередь представлять читателю СОВРЕМЕННУЮ ЛИТЕРАТУРУ, а уже потом восполнять его пробелы в историческом образовании. А по-настоящему современной литературы в журнале как раз и нет, ибо не назовешь же прозой третьего тысячелетия рассказы, начинающиеся строками: «Мария Васильевна Вострикова, безграмотная женщина, мать четверых детей (все дочери), получила письмо. Писал зять Федор, она поняла это по каракулям, прыгающим во все стороны...», или, скажем, такими: «Сколько лет я собиралась к Юрке в деревню Суслово. Раньше там чуть не полдеревни было родни, а теперь остался он один. И вот я каждый отпуск думала: надо бы к Юрке, брательнику, съездить в Суслово...»

Увы, но мы сами отдаем в руки писателей-демократов как современные темы, так и современные формы.

* * *

…Встретив с Мариной Новый год, мы часов до двух пытались смотреть телевизор, однако на большее сил не хватило. Практически, на какую программу ни переключи, везде наткнешься на одни и те же (так и хотелось написать «рожи») лица — Моисеева, Киркорова, Петросяна, Долиной и так далее. «Всех ««звезд» российских тщательно просеяв, / телемагнаты потчуют народ: / на всех каналах — Боря Моисеев / и прочий «не традиционный» сброд...»

* * *

…До самого сна читал переизданную уже третий раз книгу Натальи и Дмитрия Зимы «Расшифрованный Нострадамус. Предсказания сбываются?!» Она действительно содержит в себе очень интересную информацию, несущую пугающие пророчества о нашем будущем, но меня сильнее всех предсказанных Нострадамусом катастроф и бедствий страшит сам факт того, что в этой жизни уже ничего нельзя изменить. Если, как показывают авторы книги, сделанные четыре века назад Нострадамусом пророчества сбываются с неотвратимой точностью, то в чем тогда, спрашивается, смысл жизни и роль человека в истории? Ведь получается, что, как ты себя ни веди, как ни молись или ни греши, а жизнь идет, подчиняясь только какому-то своему неведомому плану, и от наших поступков — не зависит? Что-то здесь, по-видимому, все же не так...

* * *

Прочитал в «Литературной России» статью известного среди любителей фантастики писателя Станислава Логинова «О графе и графоманах, или Почему я не люблю Льва Толстого», в которой автор на анализе произведений Льва Николаевича для детей доказывает его полную литературную несостоятельность. В частности, он разбирает рассказ Толстого «Черепаха», действительно, абсолютно нелепый и беспомощный как с точки зрения морали, познавательности, так и всего прочего, да к тому же еще и написанный невероятным суконным языком, изобилующим бесконечными повторами одних и тех же слов (например, в шести первых предложениях три раза подряд употреблено слово «пошел», один раз слово «шел», три предложения подряд начинаются с местоимения «я» и так далее). В рассказе нет ни какой бы то ни было идеи, ни каких-нибудь важных мыслей или образов, ни даже просто полезной информации. Уж какая там информация, если сказано, что черепаха «бежала»?..

Автор также приводит в пример рассказ Толстого «Косточка», в котором описывается, как мать героя пересчитывает перед обедом стоявшие на столе в вазе сливы и обнаруживает, что одной (!) сливы не хватает. Помню, меня тоже с самого детства поражала эта сцена — я не мог себе представить того, чтобы кто-то пересчитывал перед едой сливы. Зачем? Мы всегда жили очень небогато, но чтобы мама пересчитывала такую мелочь, как сливы, этого я не помню.

Короче, надо признать, что статья Логунова написана очень дерзко и не бездоказательно, в определенной логике автору не откажешь. Толстой во многих своих вещах (особенно детских) и вправду излишне дидактичен, скучно нравоучителен и при этом довольно нередко гораздо более далек от истины, чем адресаты его рассказов. Хотя при всем при этом нельзя не поразиться ни глубине поднимаемых в его романах проблем, ни психологизму создаваемых им по ходу сюжета ситуаций. Вот и получается, что, с одной стороны, у меня нет ни единого контраргумента для того, чтобы опровергнуть выводы Логунова, а с другой, весь мир до сих пор читает книги Льва Толстого и говорит, что это величайший писатель России. Ну не дивны ли дела Твои, Господи?..

* * *

...Вспомнив о недавно ушедшем от нас Петре Проскурине, я полез в первый номер журнала «Слово» за 2001 год и перечитал опубликованный там его рассказ «Мужчины белых ночей», в котором главный герой мучительно размышляет над тем, что произошло за последние годы с Россией и что можно в этой ситуации сделать для ее спасения. «Я больше ничему не верю, — говорит он, ведя мысленный разговор со своим погибшим другом, — ни в народ, ни в совесть, ни в Бога. Русский человек оскотинился до маразма. Слепой кутенок, тычется из стороны в сторону, и ни шага вперед. Сам себе выбирает палачей, сам подставляет горло... души, режь, володей телом, я — тварь бессловесная, плесень на земле. Появилась и бесследно исчезла...»

К сожалению, нечто похожее на эти рассуждения, все чаще и чаще забредает и в мою голову, я и в «Литгазету» примерно об этом же написал — что не исчез ли русский народ как таковой вообще? Ведь те люди, которые сегодня населяют Россию — это уже совсем не тот русский народ, каким он нам известен по своей истории! Примерно о том же, кстати, говорит в своих «Мгновениях» в этом же номере «Слова» и Юрий Васильевич Бондарев, у которого я встретил следующие слова: «...После того, что все мы возжелали сделать с Россией, мне стали совсем неинтересны мои соотечественники. Я уже не чувствовал к ним близкого родства, которое долго теплилось в моей жизни, особенно начиная с Великой войны. И позывало на тошноту от одной мысли, что Россия поругана и опозорена родными детьми...»

Я много думаю над тем, что же можно противопоставить нашествию цинизма и безнравственности, чем остановить разгул криминала и беззакония. Я понимаю, что причиной всего этого и вправду является наше собственное бездействие, однако когда я перечитал в рассказе Проскурина то место, где его герой взрывает лесной дом отдыха вместе с «оттягивающимся» там губернатором и громадным числом обслуги в виде поваров, слуг и девочек для сауны, то я почувствовал в душе определенное сопротивление. Да, мне хочется, чтобы русский народ наконец-то очнулся от духовной спячки и сказал «нет» торжеству беззакония, но только не таким способом. Ведь на эту тему уже написано множество романов Анатолием Афанасьевым, но когда его герои начинают бороться с бандитами ТЕМИ ЖЕ МЕТОДАМИ, которыми те терроризируют облюбованные ими городки, то они фактически тут же превращаются в ИХ ЖЕ ПОДОБИЯ. Иными словами — ни в коем случае нельзя уподобляться тому, против кого ты воюешь, ведь бес как раз и любит менять всех местами и запутывать. Не случайно же в финальной сцене рассказа появляются интонации, очень сильно напоминающие интонации булгаковского романа «Мастер и Маргарита» — в том месте, где Воланд допрашивает кота Бегемота и Коровьева о причинах пожара в Доме Грибоедова:

— Оно будет построено, мессир, — отозвался Коровьев...»

А вот, для сравнения, разговор главного героя рассказа Проскурина — капитана Никонова (как раз и устроившего взрыв и пожар лесного притона) — со своим шефом:

— Абсолютно всё, такой огонь ничего не помилует, может, только какую черепушку...»

Я думаю, в литературе не бывает случайных совпадений, и даже если сам Проскурин никаких постмодернистских перемигиваний между двумя этими текстами не устраивал, то существуют некие тайные законы искусства, по которым темы (или даже сцены), имеющие между собой, так сказать, перекличку внутреннего характера, непременно оказываются близкими друг другу и по своей стилистике, и по использованным образам, и по задействованным в этой сцене деталям. Отсюда, помимо общего сходства этих эпизодов, и там, и там имеет место образ кота (в фразе «не тяни кота за хвост» — у Проскурина, и в образе кота Бегемота — у Булгакова); упоминание нечисти (в выражении «к черту» — в тексте у Проскурина, и в образах беса Коровьева и князя тьмы Воланда — у Булгакова); а также сгорающие в обоих случаях дотла здания, от которых не остается ничего, кроме «головешек» (Булгаков) да «черепушек» (Проскурин), и ряд других сходных моментов. Думаю, что всё это не может не подтолкнуть нас к мысли о том, что за обеими этими сценами стоит одна и та же сила — помните? — «что хочет зла, но вечно совершает благо». И в этом — таится ключ к пониманию заблуждений обоих авторов. Я говорю «заблуждений», потому что не может сила, жаждущая творить ЗЛО, принести людям хотя бы какое-нибудь минимальное ДОБРО. А потому и путь, указанный Петром Проскуриным в рассказе «Мужчины белых ночей», не в состоянии принести с собой ничего, кроме новой крови и горя, тогда как Россию сегодня если что и спасет, то только — любовь и молитва…

* * *

В занесенной мне сегодня поэтом Володей Степановым газете «РОССIЯ» опубликовано большое интервью с Юрием Поляковым, в котором он высказывает целый ряд очень точных и принципиально важных положений. «Русская классическая литература и советская литература — это единый процесс», — замечает он. И далее говорит: «У писателя обязательно должна быть совесть»; «Наша главная задача — осмыслить эпоху»; «Как современник крупнейших геополитических и социальных сдвигов, как свидетель крушения огромной империи, небывалой цивилизации — социалистические модели не держались так долго никогда — писатель должен попытаться художественно осмыслить, постичь, сохранить потомкам честный рассказ о происшедшем»; «На века остается только литература»; «Литература всегда должна находиться в оппозиции к власти... Но в оппозиции к государственности литература не может быть никогда». Все это настолько правильно, что под каждым из этих высказываний мог бы подписаться и я.

* * *

Ныне — сорок девятая годовщина со дня смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. При всей его маниакальной подозрительности и жестокости, приведших страну к ГУЛАГу и иным перегибам, сегодня уже видно, что без его державной твердости сохранить независимость государства и направленный на всенародное благо курс практически невозможно. Сегодня мы уже на себе видим, что происходит, когда власть оказывается слабой. Я думаю, что Сталин — это последний государственный деятель, которого ХОРОНИЛА ВСЯ СТРАНА. После него уже просто оттаскивали и зарывали...

* * *

Из случайных рифм:

«Россией правит криминал, / гребет в карманы «черный нал». / А мы лежим, как труп в гробу, / с тремя шестерками во лбу...»

* * *

Читал в качестве члена Жюри премии «Национальный бестселлер» опубликованный в журнале «Знамя» роман С. Гандлевского «НРЗБ» и наткнулся там же на весьма неординарные, как мне кажется, стихи недавно покончившего с собой екатеринбургского поэта Бориса Рыжего. Похоже, что на этот раз демократы нарушили свои правила, и превозносимый ими поэт действительно был талантлив. Во всяком случае, его строки обращают на себя внимание не только своей формой, но и определенной философичностью: «...Пусть будет лень, и грязь, и воздух спёртый. / Накроем стол. И пригласим всех мёртвых. / Век много душ унёс. Пусть будут просто / пустые стулья. Сядь и не грусти. / Налей вина и думай, что они — / под стол упали, не дождавшись тоста».

С каким бы там пренебрежением наши традиционалисты ни фыркали на модернистов, а это тоже — поэзия. Причём самая, что ни на есть, — НАСТОЯЩАЯ.

* * *

...В сегодняшнем выпуске «Аргументов и фактов» помещено интервью с известным писателем-постмодернистом Владимиром Сорокиным, автором скандально известного романа «Голубое сало», который, разговаривая с журналисткой Юлией Шигаревой, выдвинул свой оригинальный «творческий» принцип. Напомнив будущим читателям интервью вычитанную в «Лао-цзы» фразу: «Если ты не любишь смерть, значит, ты и жизнь до конца не поймешь», — он философски углубил ее и развил до следующего вывода: — «А если ты не любишь г...но, ты и шоколад до конца не распробуешь...»

Вот такая, как видим, концепция художественного творчества. Замешанная исключительно на... Ну, на том самом, которое даже произносить не хочется. Увы, нынешние «ценители» литературы слишком уж любят упоминать этот продукт человеческой жизнедеятельности, вон — даже такого художника как Виктор Астафьев переориентировали вместо постижения духовных глубин русского человека описывать «застарелые коричневые и свежие желтенькие кучи». Но зато теперь «Комсомольская правда» гордо называет его «самым гениальным и правдивым писателем нынешней плеяды». Так что без г...на, получается, сегодня в искусстве и делать нечего...

* * *

Из случайных рифм:

2. «Мы выросли отнюдь не дураками, / коль пол-страны читает Мураками...»

* * *

В самом конце дня, когда я уже готовился уходить из Правления, вдруг пришел Владимир Андреевич Костров, завязалась беседа, и в числе прочего он рассказал нам такой эпизод. «Дело, мол, было в Коктебеле — он и Арсений Тарковский шли по берегу моря и увидели купающегося неподалеку мальчонку. Стояла то ли ранняя весна, то ли осень, сезон купания еще не открывался и, глядя на выходящего из воды посиневшего от холода купальщика, Тарковский с сочувствием произнес:

— Да, б...дь, малость освежает, — согласился тот и, как ни в чем не бывало, пошагал к оставленной на песке одежде...»

* * *

Вчера были с Мариной в Государственном Кремлевском Дворце на творческом вечере актера и поэта Михаила Ножкина, которому нынче исполнилось 65 лет. Он — автор целого ряда поистине всенародно любимых песен, среди которых такие как: «Я в весеннем лесу пил березовый сок, / с ненаглядной певуньей в стогу ночевал. / Что искал, не нашел, что имел, не сберег. / Был я смел и удачлив, но счастья не знал. // И носило меня, как осенний листок. / Я менял города, я менял имена. / Наглотался я пыли с заморских дорог, / где не пахли цветы, не блестела луна...» (фильм «Ошибка резидента»), потом еще: «Четвертый год нам нет житья от этих фрицев. / Четвертый год соленый пот и кровь рекой. / А мне б в девчоночку хорошую влюбиться, / а мне б до Родины дотронуться рукой! // Еще немного, еще чуть-чуть, / последний бой — он трудный самый. / А я в Россию, домой хочу. / Я так давно не видел маму...» (фильм «Освобождение»), ну и, конечно же — «Я люблю тебя, Россия, / дорогая наша Русь. / Нерастраченная сила, / неразгаданная грусть. / Ты размахом необъятна, / нет ни в чем тебе конца. / Ты веками непонятна / чужеземным мудрецам...»

Зал был переполнен, мы давно не видели атмосферы такого единодушия. Настоящие овации вызвала песня «Время Русь собирать! Время Русь собирать! Где ж ты, Иван Калита?» — слушая которую, я пожалел, что в зале нет Путина (хотя он и прислал поздравительную телеграмму). Но мог бы и сам перебежать сто метров из своего кабинета во Дворец, чтобы услышать, чего хочет его народ.

Можно по-разному относиться к профессиональному уровню стихов Ножкина (на мой взгляд, они несколько прямолинейны и длинноваты), но я думаю, это очень символично, что его песни прозвучали наконец-то именно в Государственном Кремлевском Дворце, мне кажется, что в мистическом плане просто не может не иметь каких-то последствий тот факт, что слова «Будьте прокляты, предатели, / милой Родины моей» были озвучены не где-нибудь, а в самом центре Кремля, да при этом еще и были поддержаны сердечной энергией нескольких тысяч присутствовавших на концерте людей...

* * *

...Возвращаясь как-то домой, увидел на нашем Братиславском рынке красивый ковер с ликом Иисуса Христа посередине и подумал: как же потом, прости, Господи, выбивать из него в случае необходимости пыль? Какую надо иметь душу, чтобы заставить себя бить выбивалкой по лицу Бога? Я вот еще только подумал об этом — и то уже страшно сделалось, а как быть тем, кто его все-таки купит? Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй...

* * *

Планировал сегодня поехать на ХIV ММКЯ, где на стенде издательства «Крафт+» выставлена моя книга «Нерасшифрованные послания» и меня приглашали пораздавать там автографы, но на сегодня же было назначено торжественное открытие восстановленной в облике 1900-х годов железнодорожной станции «Козлова Засека», в 4 верстах от которой находится музей-усадьба Льва Николаевича Толстого «Ясная Поляна», и пришлось ехать туда. Специально к этому дню МПС пустило из Москвы до «Козловой Засеки» скоростную электричку, первыми в которой предоставили проехать писателям России. Так что в 8.30 утра я уже был на Курском вокзале, а в 9.00 мы отправились в гости к Толстому. В нашей делегации были В.Н. Ганичев, В.Г. Распутин, С.А. Небольсин, Г.В. Иванов, И.Т. Янин, Н.М. Сергованцев, С.В. Перевезенцев и другие... Мое место оказалось рядом с Михаилом Николаевичем Алексеевым и Владимиром Васильевичем Карповым. С Алексеевым я встречаюсь довольно часто — он бывает и на наших секретариатах, и участвует в различных поездках, а вот с Карповым виделся всего несколько раз — в частности, на Пленуме СП в Моздоке...

Поговорили с ним о маршале К.С. Москаленко и нашей семейной легенде о том, что это именно он застрелил Лаврентия Берию. Кроме того, Владимир Васильевич поведал, что пишет книгу воспоминаний о писателях Переделкина — В.П. Катаеве, Евтушенко и всех, с кем он там встречался. Я сказал, что хотя на Катаева и нападали за его «Алмазный венец», у меня это одна из самых любимых книг. Она, может быть, и искажает какие-то реальные факты, но зато необыкновенно живо воссоздает атмосферу писательской жизни двадцатых — тридцатых годов ХХ века. А главное, обладает таким сильным зарядом творческой энергии, что после каждого очередного ее перепрочтения у меня возникает просто нестерпимое желание писать. Попробуй найти другую повесть с таким же воздействием на читателя...

М.Н. Алексеев рассказал, как в 1951 году рукопись его романа «Солдаты» прочитал Александр Фадеев, который должен был вести Совещание молодых писателей. Рукопись ему понравилась и он хотел о ней говорить на Совещании, но накануне ушел в очередной запой и Совещание пришлось вести Алексею Суркову, который не читал ничего. Чувствуя свою вину, Фадеев спустя некоторое время позвонил в журнал «Сибирские огни», и роман «Солдаты» был немедленно там напечатан. В те годы публикация в любом общероссийском издании сразу же становилась известной всему СССР, так Михаил Николаевич получил известность и был принят в Союз писателей. Сегодня, к сожалению, в «Сибирских огнях» публикация не дает автору практически ничего, я это по себе знаю.

...Через два с половиной часа мы вышли на «Козловой Засеке», где я встретил приехавших туда день назад на ежегодные толстовские чтения Валентина Курбатова, Бориса Евсеева, Михаила Петрова и Владимира Личутина. Тут же был и Слава Дегтев, который успел надрать в пристанционном садике яблок и угощал ими всех встречных, уверяя, что в них содержатся атомы Льва Толстого. «Он же тут столько раз бывал, ожидал поезда, что же он — ни под одну яблоню ни разу не поссал? Так что его атомы наверняка присутствуют в этих яблоках,» — с деловым видом объяснял он свою гипотезу. Чуть в стороне мелькнули Анатолий Ким и Владимир Бондаренко, но у меня, к сожалению, почти не было времени на общение. Во время экскурсии я успел отметить тот факт, что в отличие от большинства биографов Толстого, обвиняющих его жену в жадности к деньгам и нежелании разделять филантропические идеи мужа, здешние экскурсоводы говорят о Софье Андреевне чуть ли не с упоением. Мол, попав восемнадцатилетней девушкой в дом писателя, она вынуждена была взвалить на свои плечи и ведение хозяйства, и воспитание множества детей, а главное — переписывание, редактирование и издание рукописей мужа. Да при этом еще должна была оставаться женщиной...

(Кстати сказать, литературные мэтры обычно очень любят напоминать начинающим тот факт, что Толстой двадцать раз переписывал роман «Война и мир», но почему-то никогда не уточняют, что делал он это в основном руками своей жены.)

* * *

…Ехал утром на двадцать шестом трамвае от метро «Шаболовская» до Севастопольского проспекта, и на улице Лестева увидел в просвете между домами такое потрясающее солнце, что душа просто не смогла не откликнуться на это стихами. И через несколько остановок родилось восьмистишие: «Господь — не подружка, и лесть Его — / не тронет: Он знает и так, / как классно над улицей Лестева / надраен Им солнца пятак! / И как над плакатом с Ротарою, / гонимые из далека, / пугливой овечьей отарою / бегут сквозь века — облака...»

Я понимаю, что по законам русского языка фамилия Софии Ротару склоняться не должна, но некое поэтическое чутье говорит мне, что в данном случае надо написать именно «с Ротарою» ибо, перекочевав на рекламные плакаты, певица как бы перестала быть лицом одушевленным и стала просто одним из аксессуаров шоу-бизнеса, который склоняется уже отнюдь не по языковым законам. Да и у языковых законов имеется немало своих исключений! К примеру, сегодня вечером у нас в секретариате прошло очередное заседание Шолоховского комитета, на котором присутствовали В.Н. Ганичев, В.С. Черномырдин, В.А. Костров, М.Н. Алексеев, Ф.Ф. Кузнецов, С.А. Лыкошин, С.Н. Семанов, К.В. Скворцов, И.Т. Янин, А.Ф. Стручков, В.А. Устинов, Е.А. Исаев, Н.И. Дорошенко, Г.В. Иванов, Б.М. Шальнев (Липецк), В.В. Васильев (С.-Петербург) и целый ряд других писателей, издателей и ученых, которые задействованы в издании полного собрания сочинений Шолохова. Сейчас как раз вышел первый том этого издания, включающий в себя самый полный и самый выверенный текст романа «Тихий Дон» с приложением хронологии жизни и деятельности М.А. Шолохова, и Александр Федорович Стручков (директор издательства «Московский писатель») рассказал, что они долго не могли решить, печатать ли им глагол «нагибаться», как того требует современное правописание, или же — оставить в тексте вариант «нагинаться», как это было написано в рукописи Михаила Александровича. Победил авторитет Шолохова, и в новом издании романа возвращено стоявшее в первоисточнике слово «нагинаться», что, несомненно, и гораздо колоритнее, и ближе народному слуху. Так что в подобных случаях, я думаю, писатель имеет право доверять своей художественной интуиции больше, чем самым авторитетным словарям, потому что у него... вернее, потому что он... впрочем, Бог его знает, почему, но имеет право — да и всё тут! Не зря же еще Пушкин в примечаниях к «Евгению Онегину» писал, что «не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка».

* * *

...Подумалось вдруг о том, что реформы русского языка — это не такое уж и безобидное дело, как может показаться. Вот, к примеру, раньше писалось не «католический», а «кафолический!, не «кафедра», а «катедра», не «теософия», а «феософия» и так далее. Так что и наш сегодняшний «Интернет» при всей сопутствующей ему массе положительных моментов имел бы по старому написанию вид «инфернет», что гораздо ближе соответствовало бы его ИНФЕРНальной сущности...

* * *

Из рифм, родившихся в дни американской агрессии против Ирака:

«Господи! Стыдно-то как! / Бомбы летят на Ирак. / А мы не можем никак / бросить жевать свой «Биг-мак». // Господи! Страшно-то как! / Мир погружается в мрак. / Вместо Закона — кулак. / Что ни лицо — вурдалак. // Господи! Сколько же так? // Разве нельзя жить — без драк? / Сохнут и древо, и злак. / Гибнут герой и дурак... // Господи! Дай нам Свой знак: / жизнь не сгубить эту — как?..»

* * *

...Включил как-то перед сном телевизор и наткнулся на интервью сатирика Михаила Задорнова программе «Времячко». Помня, что он до этого постоянно обхихикивал Россию, я уже хотел было переключиться на другой канал, но вдруг услышал, что он ругает Америку. Он так разносил бездуховность и цинизм США, что я даже подумал, что его можно было бы приглашать на наши патриотические вечера! А еще мне показалась интересной неоднократно подчеркнутая им мысль о том, что Земля — это живой организм, который пока еще терпит нас, но если телесная компонента перевесит в человечестве его духовную составляющую, то она стряхнет нас с себя, как собака после купания стряхивает со своей шерсти воду.

Слава Богу, и хохмачи однажды тоже прозревают...

* * *

В одном из апрельских номеров «Литературной газеты» мне попалась статья неизвестной критикессы о 50-летии пермского поэта Игоря Тюленева. Восторженно расхваливая своего кумира, автор иллюстрирует свои восторги цитатой из его (по-видимому, лучшего, по её пониманию) стихотворения: «Если верить чертежу — / Родина одна. / Всю тебя я узнаю, / Родина моя». Однако, это настолько слабо и беспомощно (чего стоят одни только рифмы «чертежу» — «узнаю» и «одна» — «моя»!), что у меня сама собой родилась небольшая, но немножечко злая пародия: «Если верить чертежу, / ты — большой поэт. / Но в стихи твои гляжу — / там и рифм-то нет! // Ведь «одна» — «моя», дружок, / стыдно рифмовать! / Ты уж подтяни стишок, / гений... твоя мать».

* * *

Главный редактор журнала «Бельские просторы» Юра Андрианов просит меня написать для него статью о Ф.И. Тютчеве, а потому я уже который день перелистываю и перечитываю избранный том тютчевских стихов, статей и писем под названием «Русская звезда». Впечатления, надо признаться, самые смешанные. Я вдруг впервые обратил внимание на то, что он как-то очень уж не по-русски использовал русские слова и обороты. Может быть, причиной тому была его долгая жизнь за границей, но, перечитывая его стихи (раньше я как-то не обращал на это внимания), я то и дело спотыкался о такие конструкции как: «На потухающий камин / Сквозь слёз гляжу», «Сквозь яблони, цветами убелённой, / Как сладко светит месяц молодой», «И сквозь опущенных ресниц / Угрюмый, тусклый огнь желанья», «И сквозь величия земного / Вся прелесть женщины мелькнёт...» И рядом с этим — феномен тютчевской философской мысли, сжатой до размеров одной строфы, а то и одной строки: «Блажен, кто посетил сей мир / В его минуты роковые! / Его призвали всеблагие / Как собеседника на пир», «Мысль изреченная есть ложь», «Умом Россию не понять», «Душа моя — Элизиум теней», «Не то, что мните вы, природа: / Не слепок, не бездушный лик — / В ней есть душа, в ней есть свобода, / В ней есть любовь, в ней есть язык...» Кстати, едва ли не всё, что выходит за рамки одного четверостишия, практически тут же теряет свою ёмкость и превращается в механическое разжевывание заявленной в нем идеи. И чем ярче первая строфа, тем нагляднее видна слабость объясняющих ее далее строчек, представляющих собой не более, как подетальную «раскладку» изначально сформулированной метафоры. Например, если зачин стихотворения представляет собой блистательную формулу того, чем является окружающая нас природа («в ней есть душа, в ней есть свобода, в ней есть любовь, в ней есть язык...»), то все дальнейшие строки — это только не совсем оправданный укор тем, кто в силу каких-то причин не понимает этого чуда: «Они не видят и не слышат, / Живут в сем мире, как впотьмах, / Для них и солнцы, знать, не дышат / И жизни нет в морских волнах...» Так чудо первых четырех строчек постепенно сменяется арифметикой упреков в адрес не понимающих природу людей...

* * *

Находясь на Пушкинском празднике в Гурзуфе, я смотрел с балкона пансионата «Геолог», где нас разместили, на растущие под ним экзотические пальмы, и подумал о том, что такую красоту можно было сотворить только СОЗНАТЕЛЬНО, то есть — сперва все замыслив, спроектировав, отобрав мысленно самые лучшие варианты, и только потом уже осуществив утвержденный в своем воображении замысел на практике. Не случайно ведь в природе ничто не повторяет друг друга: у кипариса листва — мягко-игольчатая, у пальмы — веерно-узорчатая, у акации — гирляндово-калиброванная, и так далее. Так что Господь был явно ХУДОЖНИКОМ — Он не просто создавал мир по принципу наивысшей целесообразности, но откровенно НАСЛАЖДАЛСЯ самим актом творения и видом того, что у Него из Его замысла получается на практике: «Вечер. Пальмы. Кипарисы. / Рокот моря за окном. / Солнце сладкой барбариской / поползло за окоем. // Так и кажется, что где-то / Сам Господь, безмерно прост, / смотрит с неба на планету, / как художник на свой холст...»

А иначе зачем бы Он так изощрялся вносить во все Красоту?..

То же самое — и в отношении птиц. Это же просто чудо, что творят в Крыму пернатые солисты и хористы! Каждое утро я просыпался часов в пять утра от потрясающих рулад за открытым окном моего номера и целый день потом слышал вокруг себя чарующее пение, так что даже сочинил об этом четыре строчки: «Слава Богу, не вымерли птицы в Крыму — / так щебечут, что сладко душе и уму! / Слава Богу, полощется море у скал, / и смягчает собою эпохи оскал...» Думаю, что Господь, может быть, специально для того и сотворил человека, чтобы БЫЛО КОМУ ОЦЕНИВАТЬ это пение, ибо создавать такое чудо НИ ДЛЯ КОГО — (а сами птицы вряд ли в состоянии оценить красоту издаваемых ими звуков, так как для них это только язык общения и не более того) — было бы просто бессмысленно.

* * *

В сегодняшнем «Дне литературы» опять опубликован большой рассказ Вячеслава Дегтева. Это очень талантливый автор, но вместо того, чтобы по-настоящему глубоко осмысливать действительность, он, как мне кажется, гонится только за оригинальными сюжетами, а потому как-то все время рубит с плеча, не замечая, как его проза, словно топор мясника, четвертует еще живую реальность. Вот и в своем новом рассказе «До седла!» он идет по этому же пути — популяризирует в художественной форме псевдонаучные идеи академика Фоменко о том, что вся наша история выдумана древнерусскими летописцами да позднейшими историками. «На самом же деле, — утверждает он (а Дёгтев эту ересь — для усиления своего рассказа — обильно цитирует), — Невской битвы, по всей видимости, не было, а уж тем более — Ледового побоища... Александр Невский, по всей видимости, — чистой воды миф. Прототип Невского — Царь Золотой Орды непобедимый предок наш батька-Батый, при одном упоминании имени которого трепетала вся Европа. А монголо-татары — это мы с вами, русские и казаки...»

Вот такая, как видим, «научно-академическая» гипотеза. Главным доказательством в которой выступает постоянно употребляемое выражение — «по всей видимости». Так не потому ли именно, что он прекрасно осознает шаткость и самой этой гипотезы, и опирающегося на нее рассказа, В. Дегтев прилепил в конце своего повествования угрозу-запугивание для тех, кто посмеет высказать о нем не хвалебное, а критическое мнение? «...А которые станут хулить написанное или подвергать сомнению — тех да постигнет суровая кара Михаила-Архистратига и Георгия-Победоносца, предстоятелей казацкого воинства, и да поразится всяк хулящий огненным копием во имя сладчайшего Господа нашего Иисуса Христа, да святится во веки Имя Его, аминь».

Не думаю, что Господь и Его архистратиги кинутся выступать в роли защитников фальсификаторов истории, карая при этом тех, кто вступится своим словом за правду. Тем более, что, если принять за основу хронологический метод периодизации истории академика Фоменко, то окажется, что и Сам наш Спаситель, и все Его Святые — это тоже, «по всей видимости», только «чистой воды мифы», тогда как на самом деле их прототипами, мол, были какой-нибудь Папа Римский или кто-нибудь еще. Так что это еще вопрос, кого поразит огненное копие святого Георгия...

* * *

Перед концом рабочего дня ко мне в кабинет в Правлении нашего СП забежал писатель Гарий Немченко, рассказ которого «Тайна драгунского батюшки» был с моей подачи опубликован в газете «Российский писатель». Набрал кипу газет и прочитал взамен стихотворение кубанского поэта Николая Зиновьева: «В степи, покрытой пылью бренной / сидел и плакал человек. / А мимо шел Творец Вселенной. / Остановившись, Он изрек: / «Меня печалит вид твой грустный. / Какой бедою ты тесним?» / А человек сказал: «Я — русский!» / И Бог — заплакал вместе с ним...»

Стихотворение, безусловно, хорошее, но последнее время меня стало раздражать это бесконечное повторение темы «Оскорбленных и униженных», тогда как нам сегодня необходима скорее «Песня о Буревестнике». Сказано ведь, что нет греха тяжелее, чем уныние — так сколько же нам можно стонать и жаловаться на судьбу? Надо гордиться тем, что ты русский, а не обливаться слезами...

* * *

...Прочитал в газете «Подмосковье-Неделя» (№ 17 от 18 июля 2001 года) статью главы администрации поселка Деденево Дмитровского района Светланы Тягачевой «Давайте сделаем то, что невозможно», в которой она, в частности, пишет: «Как случилось, что сильный, гордый народ, с развитым чувством национального достоинства, любви и сострадания, перестает ощущать себя единой нацией? Как случилось, что сходит на нет русская национальная культура и стирается историческая память народа? Куда девался русский национальный дух, на котором держалась крепость нации и без которого народ, как корабль без паруса, может быть поднят ветром времени и рассеян в истории? Государственная мощь покоится прежде всего на чувстве патриотизма и государственном сознании граждан. Когда человек перестает любить свою родину или утрачивает ее, ему все равно, что будет с ней. <...> Главное, что нужно вернуть сегодня людям, главное, чем нужно пропитать души наших детей, — это чувство патриотизма и вера, которая всегда была, есть и будет цементирующей основой социально-политического и духовного единства общества. <...> Думаю, уместно вспомнить известную из школьного учебника формулу: “ПРАВОСЛАВИЕ — САМОДЕРЖАВИЕ — НАРОДНОСТЬ”, которую ее автор граф Уваров сегодня, может быть, сформулировал бы так: “ПРАВОСЛАВИЕ — ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ — ПАТРИОТИЗМ”. Россия спасется творчеством — обновленной религиозной верой (в пределах православного христианства), новым пониманием человека, новым политическим строительством, новыми социальными идеями.»

Перечитал всю статью еще раз и откровенно пожалел, что ее автор управляет всего лишь небольшим поселком, а не всей Россией. Вот таких бы людей нам сегодня в президенты! Настоящих патриотов, мыслящих. Пускай даже и в юбке...

* * *

Вечером в газете «Ex libris» прочитал интервью с известным певцом Львом Лещенко, которое сильно удивило меня прямотой и честностью высказываний. Надо признаться, за последние годы многие популярные ранее деятели культуры показали себя самыми настоящими оборотнями, перешагнув через все святыни и бросившись в угоду новому режиму оплевывать те самые ценности, за воспевание которых они вчера получали себе звания и премии. Примерно таким же мне казался и Лещенко, мелькавший всё это время вместе с разными там Агутиными, Киркоровыми и «Иванушками Интернэшнл» на демократических тусовках да в различных предвыборных кампаниях.

И вдруг — абсолютно честные ответы, для которых необходимо иметь немалую смелость, так как критиковать курс реформ — это значит, прослыть чуть ли не красно-коричневым. Шутка ли — певец говорит, что сегодняшнее государство «в социальном смысле и в бытовом, безусловно, ХУЖЕ», того, что было до перестройки! Тогда, говорит он, «человек знал, что, выйдя на пенсию, он будет иметь на кусок хлеба — может быть, не с икрой, но с маслом точно!.. Главная задача государства сейчас — защитить наш народ именно социально... С кем бы я ни говорил из своих сверстников, все сходятся в едином мнении: тогдашнее руководство государства было в десятки раз скромнее, рачительнее и порядочнее, чем нынешнее. Все они ушли и уходят из жизни, имея в карманах одну пыль!.. Да, они имели привилегии, им давали квартиры, путевки, они лечились бесплатно. Но у нас тогда ВСЕ лечились бесплатно!.. Да, наверное, была ортодоксальная коммунистическая идея, но цель была светлая, яркая и, честно говоря, чистая...»

Исправление ошибок, как известно, начинается с факта их признания. Так что это хорошо, что ошибочность проводимых реформ признают сегодня даже те, кто сумел к ним приспособиться. Выходит, не совсем еще отмерла в людях совесть, а это значит, что мы все-таки можем изменить нашу жизнь к лучшему...

* * *

...Получил из Самары бандероль от Саши Громова — он прислал выпущенную Самарским отделением Литфонда России книгу Ивана Никульшина и рукопись своей повести для журнала «Баталист и маринист». Пишет в письме, что сходил с Лёшкой Смоленцевым в Крестный Ход к Николе Великорецкому в Кировской области, а потом, уже дома, с отцом Евгением Шестуном — к иконе Божьей Матери «Избавительница от бед» в селе Ташла. Когда он после этого появился в самарском Доме литератора, где работал, и попросил руководителя областной писательской организации Евгения Васильевича Лазарева отпустить его еще на две недели, чтобы съездить в какой-то дальний монастырь, тот только и нашел что вымолвить: «Да ты уж Богу-то, поди, и надоесть успел... Куда Он ни глянет — там ты впереди всех...»

Дерзость, конечно, но при этом как не признать в нем мастера слова? Хоть и не пишет ничего уже лет тридцать, но зато уж как скажет что-нибудь — аж рот раскроешь...

* * *

Вечером мне позвонил домой Владимир Степанов из газеты «Патриот» и предложил ответить на вопрос: «Какой Закон необходимо сегодня принять в России?» Пообещав ему переслать завтра ответ по факсу, я сел отвечать. Но оказалось, что это не так-то уж и просто... Ну, какой, в самом деле, Закон нам необходим сегодня наибольше всего?

Наверное, подумал я, нам нужно сегодня в первую очередь принять «Закон о приоритетных направлениях в государственной политике России», который бы ставил на первое место такие категории как КУЛЬТУРА НАЦИИ, ЗДОРОВЬЕ НАЦИИ и БЕЗОПАСНОСТЬ НАЦИИ. Без сохранения трех этих составляющих нация может просто прекратить свое существование, а это значит, что исчезнет и потребность в развитии каких бы то ни было других направлений народного хозяйства вообще. Приоритетность же этих направлений предопределит интенсификацию и всех остальных сфер государственного развития, ибо протежирование, к примеру, одной только культуре потребует от государства, во-первых, обеспечения высокого уровня образования в стране, во-вторых, хорошей материальной базы (современной полиграфии, мощных киноцентров, сети выставочных залов и филармоний), в-третьих, наличия финансовых средств на организацию фестивалей, конкурсов, оплату всевозможных гонораров, грантов и премий, а также гарантию свободы творчества и юридически узаконенных прав деятелей культуры на свой труд и пенсионное обеспечение по старости. Забота о здоровье нации будет диктовать прежде всего необходимость всеобщего бесплатного медицинского и санаторного обслуживания, поддержания высокого уровня медицинской науки, создания новейшей диагностической аппаратуры и подготовки медицинских кадров, строительства современных клиник, а главное — обеспечения здорового образа жизни, щадящих условий труда, достойного отдыха и самого серьезного контроля за экологической обстановкой в стране. Ну и что касается проблемы обеспечения безопасности нации, то эта сторона жизни потребует от государства в первую очередь создания мощнейшей экономики, позволяющей содержать сильную армию и сильную полицию, обеспеченные передовыми техническими средствами, новейшим вооружением, системами электронной связи и слежения, затем — надежной правовой системой, аппаратом борьбы с правонарушениями и развитой юридической базой.

Таким образом, приоритетность трех этих направлений вынуждала бы государство развивать и содержать на высоком уровне одновременно и свою экономику, и финансовую систему, и науку, и образование, и правозащитные органы, и оборону, и все прочие системы жизнедеятельности. А капиталистический или же социалистический путь развития окажется для этого максимально соответствующим — не имеет значения, ибо, как говорил Господь, дерево узнаете по плодам его.

Для того же, чтобы «Закон о приоритетных направлениях» не превратился в фикцию, необходимо одновременно с ним принять еще один Закон — «Об ответственности власти перед народом». Не сумел, скажем, губернатор сохранить достойный уровень жизни своим жителям, допустил мэр города повышение квартплаты — отвечайте в соответствии с такой-то статьей УК конфискацией всего своего имущества. Не обеспечил министр МВД безопасного существования гражданам страны, не пресёк прокурор действия мафии — отсиживайте за них в тюрьме причитающийся за эти преступления срок... То же самое — и в отношении Президента: не сдержал своих предвыборных обещаний, посадил на шею народу Гайдаров и Чубайсов — слезай с кресла и отправляйся, как Алексашка Меньшиков, доживать свои дни в деревню, да не в подмосковные охраняемые Горки, а куда-нибудь в российскую глухомань с ее бесхлебьем, грязью да веерными отключениями электроэнергии. А то расстрелял, понимаешь, свой собственный Парламент, развязал кровопролитную войну на Кавказе, вверг в нищету народ, а ему за это — дачу, пенсию да еще и неприкосновенность...

* * *

В купленном по пути домой выпуске газеты «РОССIЯ» (№ 164/334) прочитал следующее: «...Английским ученым удалось зафиксировать определенные вещества, выделяющиеся в организме в период любовной лихорадки. Эти вещества — катехоламины — повышают общую возбудимость, дают силы, столь необходимые для бурного романа, снижают критику к личным качествам объекта обожания. Однако выделение этих веществ длится недолго, что и ограничивает бурное течение романа неделями или месяцами. Затем концентрация чудо-вещества идет на снижение, а вместе с ним угасает и любовный пыл...»

Я уже не первый раз читаю о подобных «открытиях» и все время не перестаю удивляться стремлению некоторых журналистов и ученых доказать, что любовь — это абсолютно такой же биохимический процесс, как, допустим, и расстройство желудка. Однако я на собственном опыте вижу, что ребятки сознательно или же по полному неведению упускают из исследования проблемы такой фактор как судьба. Наверное, покуда речь идет о случайных связях, все можно и правда свести единственно к воздействию на организм этих самых «катехоламинов» (или же каких-либо иных веществ; ранее, к примеру, писали о точно таких же свойствах «эндорфинов»), но только ведь, как говорится в народе, настоящие браки совершаются на небесах, и если уж встречаются два человека, предназначенные друг другу судьбой и Богом, то тут вступают в силу совсем другие — и отнюдь не одни только биохимические — законы. Ибо если ты любишь по-настоящему, то и «повышенной общей возбудимости, и столь необходимой для бурного романа силы» хватает на всю долгую жизнь, а не только на несколько месяцев. Так что все эти биохимические сказки справедливы лишь для случайных интрижек, а вовсе не для настоящей любви.

* * *

...Россия — настолько литературоцентричная страна, что в ней даже фамилия царской династии несла в себе определение одного из основных литературных жанров — РОМАНовы. Наверное, поэтому практически вся история нашего государства представляет собой один сплошной авантюрно-приключенческий РОМАН, наполненный кровью, любовью и всеми мыслимыми и немыслимыми страстями...

* * *

Заходил сегодня в литературную студию «Марьинская Муза», которую мы раньше вели вдвоем с Мариной, и одна из поэтесс подарила мне свою новую книгу стихов, которая у нее только что вышла в Архангельске (26 печатных листов формата 60х90, 416 страниц!). Книга имеет жанровый подзаголовок: «женская, духовная, медитативная лирика, 350 сонетов и детские стихи», — всего 900 стихотворений самой разнообразной тематики и разного поэтического уровня, написанных как от женского лица, так и от мужского. Есть, как я потом убедился, немало любопытных стихотворений, но тогда, раскрыв книгу, я сразу же наткнулся на акростих, начальные буквы которого соединяются в фразу: «С ЮБИЛЕЕМ ИИСУСА ХРИСТА». Почти как реклама в нашумевшем недавно романе Виктора Пелевина «Generation П»: «СОЛИДНЫЙ ГОСПОДЬ — ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД».

* * *

...На днях в Правлении Союза писателей России прошла презентация трехтомной книги Анатолия Хлопецкого «От святого Николая до Президента», посвященная истории создания такого вида спорта как самбо. Были Ганичев, Лыкошин, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (который, как всегда, говорил лучше всех выступавших), руководители Комитета национальных и неолимпийских видов спорта России, директор издательства «Янтарный сказ», другие гости...

Лично мне в этой книге больше всего запомнился один эпизод, в котором рассказывается притча о том, как японский крестьянин, получивший в наследство от умерших родителей дом с растущим перед ним орехом, однажды взял и срубил переставшее плодоносить дерево, и из-за этого от него отвернулась вся деревня. Потому что дерево — даже если оно растет у твоего личного порога и больше не дает плодов — это все равно достояние ВСЕГО ОБЩЕСТВА, так как люди привыкли видеть его изо дня в день на этом месте, любоваться его зеленью, слышать шелест его листьев, пережидать в его тени полдневную жару, да и вообще оно давно уже стало ЧАСТЬЮ ДЕРЕВНИ. «Что же мне теперь делать? — спросил крестьянин у местного мудреца. — Как мне восстановить добрососедские отношения?..» «Посади на этом месте новое дерево», — посоветовал ему на это мудрец. «Но ведь оно будет так долго расти! Разве я дождусь при своей жизни плодов от него?» — закручинился крестьянин. «А те, кто сажал орех перед твоим домом, разве думали о плодах с его ветвей?» — резонно заметил мудрец...

Думаю, что образ дерева, посаженного НЕ ДЛЯ СЕБЯ, а для того, чтобы под его тенью отдыхали ДРУГИЕ и чтобы ДРУГИЕ насыщались его плодами, это очень мощный символ, под который подпадает и такая основополагающая категория как национальная идея. Сегодня у нас нет такой идеи — и мы стали точно деревня без дерева. Вспомним недавний провал российской сборной на Мировом чемпионате по футболу — это было почти так же трагично, как падение Багдада для иракцев.

Книга Хлопецкого о самбо — это попытка поставить на место идеи национальной идею спортивную, благословленную еще равноапостольным Николаем Японским...

* * *

...А вот еще несколько поэтических строчек, которые я написал, стоя возле вагонного окна, во время одной из своих поездок по России: «...О как тут не сойти с ума, / в просторы глядя полусонные, / где только низкие дома, / по крышу снегом занесённые? / Где только неба белизна / от ветра колкого качается, / как будто тонкая стена, / что не увидеть — где кончается...»

* * *

...Печально, но факт: чем дальше отходят славянские народы от своих духовных святынь, чем менее остаются они в русле своей национальной традиции и культуры, тем лучше живут материально. И, соответственно, наоборот: чем цепче держатся за свою историческую память, чем сильнее хранят заветы отцов и верность своей тысячелетней вере, тем в большем одиночестве оказываются и большие трудности испытывают. Как будто мир таким образом специально подталкивает их к отказу от своего национального лица...

* * *

...В субботу, в день празднования равноапостольных Кирилла и Мефодия в Москву прилетел один из четырех участников легендарной английской группы «Биттлз» — сэр Пол Маккартни, который дал на Красной площади свой единственный концерт в России. Чего греха таить? Маккартни — это живая легенда мировой рок-музыки, яркий талант и кумир моей молодости, но, тем не менее, мне было неприятно, что он оказался глух к традициям русского народа и устроил своё рок-шоу именно на праздник наших славянских святых.

* * *

По дороге в Союз писателей не удержался и купил у лоточника еженедельное книжное обозрение «НГ-Ex libris». Уж сколько раз говорил себе, что нет никакого смысла покупать эту газету, и все равно покупаю. Знаю, что там практически не встретишь ни анализа русских книг, ни обзора патриотических журналов, и тем не менее выбрасываю каждый четверг по шесть рублей на это пустейшее издание, чтобы посмотреть хотя бы на хронику литературной жизни...

Увы! В сегодняшнем выпуске всё опять именно в таком духе. Среди отрецензированных авторов: Ханс Белтинг, Николас Блинкоу, Макс Вебер, Крис Столвейк, Шрар ван Хегтен, Лео Янсен, Андреас Блюм, Ненке Баккер, Модест Корф, Роберто Котронео, Луи-Жозеф Маршан, Чеслав Милош, Вольф Шмид, Михаил Эпштейн, а если и встречается вдруг книжка писательницы с русской фамилией — Вероники Стародубовой, — так и та удостоена чести быть упомянутой здесь лишь потому, что ее издание посвящено французским художникам — братьям Лимбургам.

* * *

В вышедшем на днях номере «Дня литературы» напечатаны моя очередная информационная полоса о жизни Союза писателей России и обзор последних литературных журналов. К сожалению, Бондаренко зачем-то отсек ту часть моего обзора, где я говорю о Ганичевском «Роман-журнале, XXI век» и напечатанном на его страницах рассказе Валентина Распутина «В непогоду», хотя я-то как раз больше всего и хотел высказаться именно по поводу этого рассказа! И вовсе не потому даже, что Распутина нельзя обойти молчанием по причине его известности, а потому, что этот небольшой по объему рассказец просто-таки требует, чтобы о нем было поговорено прилюдно. Ибо Распутина (и я особенно хорошо понял это после прочтения его повести «Пожар», в которой оказалось практически до деталей предсказано всё то, что происходило потом на Чернобыльской АЭС, а несколько позже и по всей России) нельзя читать как ЛЮБОГО ДРУГОГО автора — он уже давно, сам того, может быть, даже и не ведая, пишет не рассказы, а главы некоего Русского Откровения, в своеобразной притчевой форме показывающие, ЧТО нас ожидает в нашем шествии сквозь Историю. Поэтому и рассказ «В непогоду» нельзя воспринимать как очередное описание увиденного писателем бурана (да мало ли мы читали подобных описаний, чтоб нас еще можно было этим удивить?), поскольку в нем описана не столько МЕТЕОРОЛОГИЧЕСКАЯ, сколько, я бы сказал, АСТРОЛОГИЧЕСКАЯ картина, показывающая, ЧТО происходит с нашим Отечеством сегодня, и ЧТО его ожидает в его футурологическом завтра. Да — сегодня на нашу Родину обрушилась страшная мировоззренческая буря: она с треском ломает дубы нашей традиционной культуры и духовности, расшатывает наши хлипкие идеологические и экономические жилища и, как говорит одна из героинь распутинского рассказа, «так и норовит тебя сдуть с земли», но пройдет еще какое-то время, и однажды утром...

«...Утром, когда я очнулся и выглянул в окно, весь мир был укутан в снег и тишину. Всё было погребено под удивительно белым и чистым, в застывших волнах, снегом. Как будто ничего и не было, как приблазнилось от болезненных дум...»

Белое и чистое — это краски Святой Руси, которая, слава Богу, никуда не исчезла, а просто пока что не видна нам за заслонившим всю жизненную перспективу ураганом. Верить в нее и стремиться дожить до нее, не осквернив свою душу унынием и забвением дарованных нам ранее свыше символов прекрасного — этому-то как раз и учит своего читателя таким простым с виду рассказом как «В непогоду» Валентин Распутин.

* * *

...Ездил сегодня в «Литературную газету» за гонораром — дома как раз закончились деньги, так что выплата подоспела как нельзя более вовремя. Получив 840 рублей, зашел поболтать с Сашей Яковлевым и другими ребятами, где застал оказавшегося там Петра Алешкина. Разговор от Алешкинской прозы неожиданно перекинулся на религиозную тему, и я рассказал им о нашем с Мариной Крестном Ходе по Волге в 1999 году, когда батюшки при нас служили молебен в одном из парков Казани — на том месте, где много лет назад находился алтарь одного из разрушенных в первые годы советской власти храмов. Оказывается, при освящении каждой открываемой церкви, ей, как и человеку при крещении, придается персональный ангел, который даже в случае разрушения храма не может покинуть точку своей «прописки» и все долгие последующие годы «сидит» на месте уничтоженного алтаря без службы, без молитвы... Вот наши батюшки, пользуясь случаем, и служили для таких ангелов молебны на месте известных им разрушенных алтарей.

* * *

В одном из мартовских номеров газеты «НГ-Ex libris» прочитал интервью с Исраэлем Шамиром, который, будучи когда-то у нас диссидентом и сионистом, эмигрировал из России в Израиль, однако довольно быстро там «разочаровался в идеалах сионизма» и вскоре стал известен как один из самых «радикальных левых критиков израильской действительности». Отвечая на вопросы журналиста, он, в частности, сказал ему следующее: «Главными задачами тех сил, которые ведут Америку, является тотальное уничтожение духа как такового. В этом плане они априори настроены против любого носителя духа — черного, красного, белого или зеленого... Сегодня этот американский колосс на глиняных ногах озирается вокруг в поисках носителей духа и вдруг замечает, что на земле остался целый ряд стран, где люди еще молятся Богу, а не бегут в магазины. Само понятие Идеи, Бога, Веры противопоказано Америке, поэтому она так ревностно наблюдает за присутствием этих компонентов у других наций. Именно этим оправдан удар по исламу... Сила, которую православный человек может назвать «Князь мира», хочет покорить весь мир. Для людей, принявших парадигму «Князя мира», не существует абсолютно никакой разницы в этом отношении между Россией и странами ислама. Все страны за пределами Запада — для них одно и то же...»

Я повторяю: это говорит не русский, а именно еврей, но я бы мог подписаться под сказанным им абсолютно без всяких оговорок. Потому что это действительно так все и есть.

* * *

13 марта ходили с Мариной в Кремлевский Дворец на торжественный вечер в честь 90-летия со дня рождения С.В. Михалкова. (Любопытно, что он родился 13 марта в городе Георгиевске, а моя мама родилась 13 марта в селе Георгиевка; видимо, между местами и датами рождения все-таки имеется какая-то явная мистическая связь).

Вечер был неплохой — пели Олег Газманов, Надежда Бабкина, Дмитрий Маликов, смешил своими пародиями Максим Галкин, танцевал ансамбль «Непоседы», но его организаторы умудрились за три часа так ни разу и не напомнить зрителям о существовании Великой Русской Литературы, как будто юбиляр не имеет к ней ни малейшего отношения. Так, мол, просто — живет себе хороший старик, который написал когда-то давно стихи про дядю Степу, а литература тут вроде как совсем и ни при чем...

На фуршете мы оказались рядом с ректором Литературного института Сергеем Николаевичем Есиным, который попенял мне за то, что я написал для УВД Басманного района экспертное заключение на книгу Баяна Ширянова «Срединный пилотаж», в котором подтвердил наличие в этой книге элементов порнографии. Ну нельзя же, мол, писателям, топить друг друга, сказал он, ведь человека по моей экспертизе могут посадить в тюрьму, и т. д. и т. п., на что я ответил, что если бы мне пришлось давать такое заключение еще раз, то я написал бы в нем опять то же самое, потому что не хочу, чтобы книги подобного рода (а «Срединный пилотаж» буквально наполнен циничным описанием половых актов и сцен приема наркотиков) читала моя дочь. И если суд сегодня не остановит их тиражирование, то завтра наша литература будет такой практически вся без исключения...

* * *

Капитализм СООБЩА не строят. Поэтому у нас сегодня так стремительно исчезает дух коллективизма и воцаряется индивидуализм.

* * *

...К 12 часам дня поехал в Государственную Думу на встречу с председателем Комитета по культуре Н.Н. Губенко. На днях Николай Николаевич будет встречаться с Путиным и хочет знать проблемы, о которых ему с ним разговаривать, а потому он решил собрать у себя руководителей творческих союзов и предварительно всё с ними обсудить. Ну а поскольку Ганичев сегодня улетел по делам на Украину, то в Думу вместо него пришлось отправиться мне.

Доехав на метро до станции «Охотный ряд», я вышел на улицу и пошел к Думе. День выдался теплый, но снежный, Москва была заштрихована густым диагональным снегопадом, но и сквозь него я разглядел стоящих напротив думских окон возле гостиницы «Москва» женщин. Их было не более десятка — они стояли там, воткнув в снег хоругви, транспаранты и плакаты, которые взывали то ли к депутатам, то ли ко всем, кто проходил в этот час мимо них: «Очнись, народ! Дети гибнут на наших глазах!»; «Проснись, русская душа: дай отпор антихристу!»; «За Русь Святую! За будущее детей!»; «Россия — Дом Пресвятой Богородицы», и другие. Две или три из них держали в руках молитвословы и читали акафисты, и я подумал: и это — ВСЕ, кому дорого будущее нашего Отечества? Эти десять женщин на снегу — ЕДИНСТВЕННАЯ защита России?!. Господи, помилуй; Господи, помилуй; Господи, помилуй...

* * *

Вечером по пути с работы увидел в вагоне метро сразу человек пять с книгами Б. Акунина в руках и подумал о том, что мы, может быть, абсолютно не знаем своего собственного народа и, вследствие этого, работаем на несуществующего в природе, выдуманного нами же самими читателя, который, по нашим представлениям, должен отчаянно жаждать откровений Владимира Крупина или Валентина Распутина о том, как ему жить в ладу с Богом да спасать Россию от тлетворного влияния масскультуры, и который на самом деле вместо этого расхватывает миллионные тиражи Александры Марининой и того же Акунина, с пристрастием наркомана смотрит зарубежные «мыльные оперы» и доморощенные сериалы про ментов, и ничего ему, кроме этого (разве что еще толстого куска колбасы в руках) не надо. Тысячелетия прошли со времен древнего Рима, а народ по-прежнему требует «хлеба и зрелищ», а не Слова и Духа. Печально, если все это и вправду так...

* * *

Из случайных рифм:

Реклама меня не обманет — / сквозь блеф ее чувствую я, / как корчится в мутном тумане / больная Отчизна моя...

* * *

...Услышал утром по радио песню в исполнении Александра Малинина и подумал о том, что на нашей эстраде сегодня почему-то полностью отсутствуют личности. Таланты есть, а личностей — нет. Вот тот же Малинин — прекрасный русский голос, поет песни на стихи русского же поэта Сергея Есенина, а в личностном отношении — полный ноль. Как будто, доходя до получения какого-то определенного размера гонораров, певцы автоматически (буквально на каком-то ментальном уровне) переходят из категории представителей народа в категорию представителей тусовки. Почитаешь их интервью — ни одной мужской мысли, ни малейшей боли за своё Отечество, одно только сплошное хвастовство да сюсюканье. О том, на какие мировые курорты они ездят кататься на лыжах, в какой части Африки охотятся на львов да с какой из эстрадных звезд спят в настоящее время... Один только Игорь Тальков не боялся иметь и открыто высказывать свою гражданскую позицию, но за это его и убили. Те же, что остались, напоминают мне пацанов, курящих за школьной уборной, которые, чтобы казаться взрослее, не могут придумать ничего лучшего, кроме как к месту и не к месту материться да хвастаться своими несуществующими сексуальными подвигами. Но до настоящего взросления всей этой буйновско-нанайско-киркоровской гвардии еще ой как далеко... И жаль, что этого гражданского инфантилизма не стыдятся даже такие вроде бы серьезные исполнители, как упомянутый выше Малинин или, скажем, Олег Газманов, Николай Расторгуев и некоторые другие их коллеги по эстраде. Они могли бы быть не просто кумирами подростковой толпы, но быть духовными лидерами для всего народа...

* * *

...Продолжаю думать над нашей недавней беседой с генералом Кимом Цаголовым, с которым мы как-то вместе возвращались с дачи поэтессы Людмилы Щипахиной. «Почему мы все время ищем вокруг себя каких-то врагов? — недоумевая, спрашивал он, когда, отправив машину немного вперед, мы шли по переделкинской улице, слушая, как высоко над нашими головами, хоронясь на зеленых клиросах, грохочут соловьиные хоры. — Почему нам так необходимо постоянно иметь рядом с собой какого-нибудь противника?..»

«Да потому, — ответил я, — что, мы очень сильно отпали от Бога. Если бы мы жили по Его заветам, то мы бы все свои силы направляли на борьбу с тем врагом рода человеческого, который прячется в каждом из нас самих, то есть воевали бы с дьяволом и своими персональными пороками. Но мы вместо этого, потакая своим собственным грехам и слабостям, направляем свою агрессию не на истинного виновника всех зол в мире, а только на таких же, как мы сами, но одурманенных его чарами людишек...»

* * *

...Вечером, почти перед самым сном, Алинка вдруг (как это с ней обычно и случается) вспомнила о том, что на завтра им дали в школе задание отыскать в книгах какую-нибудь пословицу, посвященную земле-кормилице. Я знаю, что у нас в шкафах где-то наверняка стоит несколько сборников русских пословиц и поговорок, но найти их вот так сразу мы с Мариной не смогли, а потому мне не осталось ничего другого, как продиктовать ей (якобы вычитанную мной где-то раньше) пословицу своего собственного сочинения, что я и сделал: «Если землице не поклониться, то не родится ни рожь, ни пшеница». И, говоря откровенно, разве это так уж и хуже народной мудрости?..

* * *

Сегодня Ганичев два раза собирал у себя всех секретарей. Первый раз мы обсуждали открытое письмо Путину с требованием выделить один канал ТВ под русские духовно-культурные программы (чуть позже мы узнали, что практически тем же сегодня было озабочено и руководство Русской Православной Церкви, подавшее от имени своего издательского отдела заявку на получение 6 канала), а второй раз — говорили о необходимости обращения к народу и Президенту России по поводу царящего в стране разгула преступности. «Дерево узнаете по плодам его», — сказал нам Господь. Вот мы и видим сегодня плоды отмены смертной казни, приведшие к полной разнузданности криминала, торжеству насилия, неслыханному распутству, наркоторговле, попранию всех нравственных устоев, законов и норм морали...

* * *

...Читая утром молитвенное правило, опять обратил внимание на обилие внутренних рифм, таящихся в псалмах и молитвах. Некоторые фрагменты молитвослова буквально «инкрустированы» перекликающимися между собой слогами и созвучиями. Приведу здесь для примера, один только псалом 50, в котором это очень хорошо видно: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих ОЧИсти беззаконие мое. НаипАЧЕ омый мя от беззакония моего и от греха моего ОЧИсти мя; яко беззаконие мое знаю, и грех мой передо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти. Се бо, в беззакониих зАЧАт есмь, и во гресех роди мя мати моя. Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси. Окропиши мя иссопом, и ОЧИщуся; омыеши мя, и пАЧЕ снега убелюся. Слуху моему даси раджость и веселие; возрадаются кости смиренныя. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя ОЧИсти. СердцЕ ЧИсто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом ВладЫЧнИм утверди мя. НаУЧУ беззаконныя путем Твоим. И нЕЧЕстивии к Тебе обратятся. Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего; возрадуется язык мой правде Твоей. Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою. Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не унИЧИжит. Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския. Тогда благоволиши жертву правды, возношения и всесожегаемая; тогда возложат на олтарь Твой тельцы.»

И я невольно подумал: а не здесь лежат истоки настоящей Поэзии, тогда как все наши современные опыты — это только ее отдаленное и довольно бледное эхо?..

* * *

Из интервью Виктора Сергеевича Розова газете «Московская среда» (№ 31 за 20—26 августа 2003 года) в день своего 90-летия: «После революции как высыпало: Маяковский, Есенин, Цветаева... Несть числа талантам! А после нынешней контрреволюции я все ждал: вот свободу дали, и все, кто стонал под гнетом того времени, себя проявят. Ни фига! Одна только пискотня — все плохо, плохо... Так ты сделай хорошо. Не могут. Хотя страна все та же, люди вроде тоже... Но стоило измениться ориентиру ценностей — и все пропало. И мы можем сколько угодно рассуждать, почему так мало интересных авторов, но все сводится к одному — БЕЗ ИДЕАЛОВ НИЧЕГО ХОРОШЕГО СДЕЛАТЬ НЕВОЗМОЖНО. Идеалы — это духовность. Великие произведения культуры появляются, когда происходит игра человеческого духа. А не когда играют только на деньги, как это делают сейчас во всех сферах нашей жизни...»

Думаю, это наилучшим образом объясняет также и все то, что происходит сегодня в нашей критике, по поводу которой недавно прошла широкая дискуссия в «Литературной газете». Ведь ее основная беда как раз в том и заключается, что последние полтора десятилетия внимание критики было сосредоточено в основном только на формально-эстетических, образных, стилевых и других исключительно внутрицеховых проблемах текущей литературы, но ни в коем случае не на ее социальной, философской или психологической составляющих. А читателю важно не то, КАК сделано то или иное произведение, а то, НАСКОЛЬКО ОНО ВЫРАЖАЕТ ЕГО СОБСТВЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЛИ ПЕРЕДАЕТ ТРАГЕДИЮ ЕГО ВРЕМЕНИ. Понять же это возможно, только проецируя нашу реальную жизнь на духовные идеалы, чтобы стало видно, насколько мы к ним приблизились или наоборот — отдалились...

Написать отзыв

© "СИБИРСКИЕ ОГНИ", 2004

Оригинальный сайт журнала

 www.sibogni.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев