|
|
ИСЛАМСКИЙ
ТЕРРОРИЗМ: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Среди множества глобальных проблем современности проблема терроризма
занимает особое место. Несмотря на то, что терроризм как явление
общественно-политической жизни существует достаточно давно, масштабы,
которые приняла сегодня данная угроза, беспрецедентны.
Современная цивилизация столкнулась с явлением, мало похожим на ставший
привычным политический радикализм предыдущих десятилетий. Тогда терроризм
был встроен в вооруженную национально-освободительную борьбу, проходившую на
фоне геополитического противостояния — «холодной войны». Задачей радикалов
было создание национальных государств, а не разжигание мирового пожара.
Например, алжирские повстанцы, во время многолетней войны, жестоко
расправлявшиеся как с французскими солдатами и офицерами, так и с мирными
поселенцами, в 60-е годы стали министрами, генералами и губернаторами в
независимой стране. Нечто подобное произошло и с ООП в Палестине. В России
на такой же сценарий делал ставку первый президент Чечни Джохар Дудаев.
Что касается другой разновидности терроризма (кровавых вылазок «Красных
бригад» в Италии, РАФ в Германии в 70—80-е годы прошлого века), то там речь
шла о болезни, поддававшейся излечению путем полицейских операций в
отношении небольших групп фанатиков, которые очень быстро оказались в
общественной изоляции.
Теперь ситуация принципиально изменилась. Религиозные фанатики-террористы
используют в своих целях одно из направлений в исламе: ваххабизм, хотя сам
по себе ваххабизм не является синонимом экстремизма — его «устоявшаяся»
версия является, например, государственной религией в Саудовской Аравии (см.
подробнее: Макаркин А. Пуритане ислама // Известия, 2005, 30 августа).
Сегодня в обыденном сознании миллионов людей терроризм все чаще
ассоциируется с исламом. В связи с чем события последней трети ХХ и начала
ХХ1 вв. заставляют обращать особое внимание на появление и распространение в
общественной жизни такого явления, как исламский терроризм. Этот феномен
занимает уже такой объем нашей жизни, что мы должны дискутировать с ним,
отстаивать преимущества нашего образа жизни, аргументировать свою позицию.
Мы должны изучать это явление, понять его природу, для того чтобы быть более
эффективными в этом диалоге, а при необходимости и в борьбе.
Ислам — религия мира, и глубоко заблуждаются те, кто отождествляет ислам с
терроризмом. Все это ведет к тому, что далекие от ислама люди считают эту
религию наиболее воинственной, едва ли не идеологической основой самых
кощунственных террористических акций, будь то события в Нью-Йорке 11
сентября, захват «Норд-Оста» или уничтожение школьников в Беслане, взрывы в
лондонском метро. И мало кому известно, что слово «ислам» в арабском языке
происходит от слова «мир».
Дело здесь вовсе не в исламе, а именно в том, что исламские террористы давно
выпали из него, в лучшем случае связаны с ним лишь в бытовом плане и чисто
обрядно, не имея даже малейшего понятия о культуре, ценностях и великих
устремлениях религии, представителями которой они формально являются.
Несмотря на то, что ислам и нынешние исламские террористы, как говорится,
две большие разницы, вместе с тем нельзя забывать, что среди террористов
сегодня большинство мусульман. «Отлучать» их от ислама, как делают многие
умеренные священнослужители и политики, также неверно. Во-первых, потому,
что они сами себя считают мусульманами; во-вторых — используют для
оправдания своих действий богословские толкования; в-третьих — встречают
симпатию значительной части «мусульманской улицы».
Полагаем, что виноваты в этом не столько Америка и сионисты, сколько сами
мусульмане. Очень многие из тех, кого окружающие считают мусульманами, не
обладают, к сожалению, подлинным исламским образованием, пребывают в плену
вековых суеверий и предрассудков. Самое же печальное, на наш взгляд,
заключается в том, что об исламе как у нас в России, так и на Западе судят
главным образом по контактам с теми, кто имеет к нему лишь чисто номинальное
отношение. В связи с этим невольно приходит мысль о том, что большинству
современных мусульман не мешало бы подвергнуться процессу подлинной
исламизации.
Однако сегодня исламизм подпитывается трудностями внутримусульманского мира:
хроническим кризисом; провалом всех модернизационных моделей (западных,
марксистских, национальных); разочарованностью в местных правящих элитах. И
в такой ситуации многие мусульмане действительно все охотнее верят в
возможность «исламской альтернативы» — реконструирования общества и
государства на основе шариата, воссоздание нормативов традиционного
исламского поведения и образа жизни.
Устойчивость исламизма, его энергия и тяга к экстремизму объясняются прежде
всего отношениями между мусульманским миром и Западом, экономическим,
военным превосходством Запада, болезненным и для мусульман вызовами
современной глобализации.
Но нельзя, наверное, сбрасывать со счетов и такой важный фактор, о котором
откровенно пишет Андрей Пионтковский в статье под апокалиптическим названием
«Четвертая мировая»: «Почти полвека сначала КГБ, а затем ЦРУ бережно
вскармливали, обучали и вооружали, направляя друг против друга, арабских и
не только арабских боевиков, выступавших под различного рода радикальными
исламистскими знаменами. Оставшиеся без миссии и без хозяев честолюбивые
воины аллаха быстро нашли себе новое и гораздо более амбициозное призвание»
(Новое время, 2004, № 50, с.12).
Сегодня исламские камикадзе буйствуют поистине глобально и угрожают гибелью
всему миру. И мы являемся свидетелями создания некоего экстремистского
интернационала по так называемой дуге нестабильности, начиная от Филиппин и
кончая Косово. Это очень опасно, и для Европы в первую очередь, потому что
там большое количество мусульманского населения. Это действительно
международный террористический интернационал. И в этом смысле Россия стоит
на переднем крае борьбы с этим международным терроризмом.
В чем опасность терроризма, прикрывающегося исламским фактором?
Террористы, часто выдавая себя за «борцов за свободу», затрудняют
объективную оценку совершаемых ими преступных действий, поскольку
используемые ими идеологические установки, религиозные ориентиры, являются
одним из самых сильных средств манипуляции сознанием людей и отвлечения
внимания общества от истинных целей организаторов террористических актов.
Это является эффективным средством для того, чтобы собрать радикальную
молодежь из отверженных слоев общества и направлять ее энергию на ложные
цели. Провозглашая «возвышенные мотивы», молодежь в силу возрастной
умственной и моральной незрелости легко поддается радикальным национальным,
социальным и религиозным идеям. Вовлекают ее чаще всего через тоталитарные,
то есть полностью подавляющие волю людей и подчиняющие их только воле
«вождя», «учителя», религиозные и идеологические секты.
Не избежали этого поветрия и национальные регионы России. Так, в Татарстане
была пресечена деятельность подпольной религиозно-националистической секты «Нурджулар»
(в Казани, Набережных Челнах и других городах). Обнаружен также ряд
подпольных мужских и женских «медресе», в которых «преподаватели», в том
числе граждане Турции, не имея лицензии на образовательную деятельность,
пропагандировали религиозную нетерпимость и восхваляли деятельность
чеченских незаконных вооруженных формирований (см. В Татарстане пресечена
деятельность подпольной секты // Коммерсант, 2005, 29 июня).
Громким явилось и слушание в Верховном суде Башкирии уголовного дела в
отношении участников экстремистской группировки «Хизб-ут-Тахрир аль Ислами»
(Партия исламского возрождения), основной целью которых являлась пропаганда
насильственной исламизации мира, свержение национальных правящих режимов и
создание единого исламского государства (см. Тушова А. Экстремистам дали 53
года колонии // Комсомольская правда. 2005, 6 августа). В этот
экстремистский ряд можно, наверное, включить и деятельность так называемых
башкирско-турецких лицеев в нашей республике, закрытых недавно с шумом и
скандалом.
В последние десятилетия ХХ в. попытки реализации «Исламского проекта»
предприняты практически во всех регионах мира: в Чечне и Дагестане, в Косово
и Крыму, в Британии и Северной Америке и др. То есть везде, где действуют
группировки, пытающиеся изменить существующие общественные и политические
системы с использованием радикальных, насильственных методов и
руководствующиеся или прикрывающиеся определенными положениями ислама. При
этом реализация исламистского проекта предполагает глубинную социальную
трансформацию, поскольку нигде в мире нет государств, в котором все без
исключения аспекты жизнедеятельности общества регулировались бы только
исключительно исламскими (шариатскими) нормами.
Наличие таких положений, как культ «мученической смерти ради Аллаха»,
«священная борьба» джихад, содержащихся в самом вероучении, избавляет
исламских экстремистов от поиска дополнительных аргументов для оправдания
насилия против «врагов ислама и мусульман». Кроме того, идеологические,
религиозные ориентиры терроризма легко усваиваются и оправдываются как
самими террористами-наемниками, так и сочувствующей им части населения.
Терроризм обязательно требует оправдания, легитимации в глазах достаточно
большой части народа. Иначе ни за какие деньги молодежь не пойдет в ряды
боевиков. Так, стремление покойного уже «президента Ичкерийской Республики»
Аслана Масхадова любой ценой удержать власть заставляло его, даже объявив
джихад, прикрывать борьбу за власть религиозной терминологией (Журавлев
И.В., Мельков С.А., Шершнев Л.И. Путь воинов Аллаха. Ислам и политика
России. М., «Вече», 2004. С.190.). То же самое сейчас в Чечне.
Рядовые террористы убивают и умирают за идеал, а чтобы его создать, надо
сначала исковеркать их систему ценностей. Их надо убедить, что в отношении
их группы (социальной, религиозной, этнической и т.д.) совершена нестерпимая
несправедливость, которая может быть смыта только кровью. Тогда человеком
движет чувство мести, которая как бы уничтожает несправедливость и
восстанавливает равновесие в мире. Этим очень широко и умело пользуются
инициаторы и организаторы террористических организаций и группировок,
вовлекая в свои структуры молодежь, воспитанную в мусульманском духе.
В этой связи отмечал В.Путин, что «в мире есть люди, которые присвоили себе
право считать, что они в состоянии повлиять на умонастроения людей, которые
придерживаются мусульманских традиций. И не только влиять на их умы: они
считают, что они имеют право поставить под контроль территории компактного
проживания мусульман. Эти люди прикрываются религиозными лозунгами. На самом
деле у них другие цели: не независимость Чечни, а территориальное отторжение
всех территорий компактного проживания мусульманского населения»
(см.Российская газета, 2003, 19 декабря).
В теории ислама действительно можно найти оправдание применению силы в
борьбе с духовным противником. Прикрываясь религиозной риторикой, основными
лозунгами которой стали призывы к очищению религии от нововведений, возврат
к первоначальному исламу, строгое соблюдение морально-этических норм ислама,
установление власти, которая должна руководствоваться только исламскими
законами, призывы к борьбе против западного образа жизни, террористы смогли
придать своим преступным целям и намерениям видимость законности и
объединить вокруг себя значительные слои населения.
Видимость легитимности может не ввести в заблуждение власть и население
страны, ставшей объектом атаки террористов, но она может придать террористам
ореол бойцов за «идею», за правое дело, за счастье и освобождение своего
народа.
Кроме того, социальную почву исламского терроризма укрепляют нищета,
безработица, необразованность населения, отсутствие у молодежи социальных
перспектив, ее неподготовленность к современным видам трудовой деятельности
с одной стороны и формирование целых поколений в атмосфере непрекращающихся
вооруженных столкновений, болезненная обостренность религиозных и
национальных чувств, накал отчаяния и ненависти — с другой.
Терроризм в его исламском варианте вбирает в себя архаичные нормы
традиционного общества, специфическое отношение к жизни и смерти.
Религиозно-этнический пафос, представление о «вечном рае в неземной жизни»
позволяет вербовать в ряды смертников-камикадзе, с которыми практически
невозможно бороться. Так, например, чеченские террористы пытаются
использовать религиозный фактор, противопоставляя ислам другим религиям и
призывая верующих мусульман бороться с иноверцами.
Как не парадоксально, но события последних лет показывают, что вместо
осуждения многие акции исламских террористов находят в глазах достаточно
большей части народа оправдание и даже сочувствие. Так, весь мир видел на
телевизионных экранах ликующие толпы на улицах арабских городов, празднующих
смерть тысяч американцев 11 сентября 2001 года.
Таким образом, возникает парадокс: многие действия, например, убийство
детей, как таковые могут признаваться преступными и безнравственными,
однако, если общество сочтет цели преступников благородными, оно способно
простить все, что угодно. Как же тогда террористические акты могут быть
осуждены, если мировое общественное мнение сочувствует целям террористов?
Используя фанатичных людей, преданных насилию и разрушению в борьбе за веру,
за «очищение» ислама, восстановление его первоначального смысла, за отказ от
новых интерпретаций, искажающих истинное значение мусульманских принципов,
лидеры террористических группировок таким способом пытаются придать своим
преступным намерениям и корыстным целям легитимность.
До тех пор, пока исламский фундаментализм и радикализм имеют поддержку среди
населения, — все равно, в качестве идеологии или в форме организаций и
движений — их взаимодействие на значительную часть мусульманского мира
придает им вид законности для ведения войны, воспринимаемой как война между
Западом и исламским миром. Корни этого феномена также лежат порой и в
неспособности широких слоев населения этих стран принять технологические,
культурные и экономические аспекты западной модернизации.
Ислам, как и любая другая мировая религия, наднационален, несмотря на то,
что его повышенная адаптивность к традициям и культуре разных народов
создает обманчивую видимость родства национальными корнями. «Чеченский»
ислам не может быть правильнее «дагестанского» хотя бы потому, что ни тот,
ни другой не могут существовать в качестве независимого явления.
Отечественными и зарубежными учеными еще в советский период и позднее были
детально рассмотрены общественно-политические условия и причины
возникновения радикального ислама, внешние по отношению к нему. Это и во
многом разочарование в навязываемых Западом принципах жизни, основанных на
неисламских принципах и нормах, и неудача социалистического эксперимента,
имевшего место вплоть до середины 1980-х гг. в ряде стран Ближнего Востока и
Африки, и встречающаяся «неграмотность» политической элиты Запада, СССР и
России в отношении ислама, международное разделение труда не в пользу
исламских стран, ускоряющиеся процессы глобализации и т.д. Все это говорит о
том, что, с одной стороны, исламизм можно рассматривать как реакцию на
адаптацию к неисламскому миру, грозящую «растворением» его в немусульманской
среде, с другой стороны — для многоконфессионального и многонационального
общества массовая религиозность граждан в большинстве случаев также является
потенциально конфликтогенным фактором.
Сегодня в нашей стране расслоение общества по религиозному признаку, к
сожалению, продолжает усиливаться. Так, по данным ВЦИОМ, уже в 1994 году в
Татарстане верующими мусульманами себя называли 86 процентов сельских
жителей и 66,6 процента горожан. Можно, наверное, с определенными оговорками
экстраполировать эти данные и на Башкирию.
Все мы хорошо знаем, что на протяжении ряда лет недруги нашей страны делали
все возможное для того, чтобы разжечь межконфессиональную рознь, столкнуть
между собой народы России по религиозному признаку. В этих целях
распространялись лживые измышления об «исламской угрозе» для России в целом,
кроме того, некоторые политики и журналисты упорно пытались разделить
российских мусульман на «своих» и «чужих». Люди, отнюдь не являющиеся
специалистами по исламу, говорили о том, что существуют две разновидности
ислама — «традиционный умеренный» и «экстремистский, террористический».
Несомненно, с точки зрения исламского вероучения ошибочность и опасность
подобных измышлений очевидна.
Наряду с распространением ложных стереотипов в отношении ислама в глазах
россиян существует и другое негативное явление: попытки представить Россию
как государство, враждебное исламу и мусульманам в глазах международной
мусульманской общественности. Например, в СМИ некоторых мусульманских стран
до сих пор публикуются сообщения, из которых читатель «узнает», что на
Северном Кавказе якобы идут крупномасштабные военные действия, а российское
государство борется с исламом. Эти опасные тенденции вызвали настоятельную
необходимость широкого общественного диалога с участием российской власти,
мусульманских организаций, представителей правительств и СМИ зарубежных
мусульманских государств. Но, с другой стороны, говоря о той же чеченской
войне, следует отметить, что впервые устами чиновника было озвучено, сколько
стоила России антитеррористическая война в Чечне. Глава Госсовета Чечни Таус
Джабраилов официально заявил, что по приблизительным оценкам, за первую и
вторую компании в Чечне погибло 160 000 человек (см. Известия, 2005, 16
августа).
Даже если сделать скидку на понятную завышенность этой цифры, необходимо
признать, что моральные, психологические, материальные, финансовые и прочие
последствия для нас ужасающие.
Конечно, было бы неверно сводить проблему сепаратизма и экстремизма
исключительно к религиозным и идеологическим основаниям, но в контексте
непростого социально-экономического положения большинства населения нашей
страны «зерна» экстремистских идеологий всегда имеют шанс упасть на
благодатную почву.
Справедливо замечено, что экскалация этнополитических конфликтов зависит не
столько от дискриминации представителей конкретного народа, сколько от
способности ограниченной группы лиц, действующей от имени этноса,
манипулировать массовым сознанием, актуализировать реальные и мнимые
интересы народов, превращая их в элемент политической идеологии, основная
цель внедрения которой — захват власти (см. Попов А. Причины возникновения и
динамика развития конфликтов // Идентичность и конфликт в постсоветских
государствах. М., 1997. С. 273—297). Наиболее ярким примером
последовательных политических спекуляций на этноконфессиональной основе
является успешная деятельность чеченских сепаратистов, опирающихся на хорошо
поставленную информационную работу. Лидеры боевиков активно используют в
своей пропаганде религиозную терминологию («джихад», «газават», «путь шахида»
и другие), однако их идеологическая система не имеет ничего общего с
догматами ислама.
Наряду с этим, наиболее опасным религиозно-политическим движением в исламе
является ваххабизм, который в качестве основополагающего принципа выдвигает
необходимость лишения жизни всех «неверных» в результате священной войны —
джихада.
Пользуясь прямой и скрытой поддержкой из-за рубежа, наиболее радикальные
приверженцы ислама — ваххабиты постепенно расширяют сферу своего влияния.
Просветительские и благотворительные организации под видом официальной
деятельности насаждают в России крайние формы ислама, идеи ваххабизма. К
примеру, в Ульяновской области оперативники вышли на тщательно
замаскированную организацию «Джамаат», члены которой исповедуют так
называемый «чистый ислам» — ваххабизм. Организация насчитывала около 30
человек, имела свою структуру и иерархию. Одна из главных целей ваххабитов
заключалась в идеологической обработке молодежи, вербовке новых членов в
состав организованных групп (см. Смиренский М. Преступность не одолеть
только силовыми мерами. // Парламентская газета. 2005, 10 февраля).
Между тем, по мнению советника Президента РФ Асланбека Аслаханова,
экстремисты в большинстве своем «заблудшие люди», полностью
дезориентированные в жизни. Из-за недостаточного внимания к ним со стороны
религиозных деятелей они, как считает Аслаханов, подвержены влиянию
проповедников экстремистских идей и фанатизма, которые предлагают им
обменять нынешнее положение на «райские кущи» (см. Крымский П. Россия —
часть исламского мира? //Российские вести. 2005, №19. С. 12—13).
Таким образом, в общественном мнении формируется крайне негативный образ
ислама и связанного с ним терроризма, угрожающего всему мировому сообществу.
Рост антиисламских настроений после каждого теракта — факт, подтверждаемый
социологическими исследованиями в России и на Западе.
Президент Чечни Алу Алханов полагает, что пришло время создать международный
научный центр, «который бы разъяснил истинные ценности ислама». Одна из
главных задач этого центра, считает А. Алханов, может заключаться в
разоблачении тех, кто, «прикрываясь чеченскими знаменами и исламом, идут на
преступления, совершают тягчайшие теракты».
На наш взгляд, исламофобия возникает и потому, что исламские духовные лидеры
не разъясняют верующим суть учения и не осуждают террористов, прикрывающихся
религиозной риторикой. Между тем, ислам может выступать в качестве
консолидирующего фактора, но только на уровне формирования у большинства
населения единого мнения. Но, с другой стороны, среди устойчивых тенденций
российского общества можно отметить и ксенофобскую активизацию в
общественном мнении. Исламофобия, как правило, оборачивается русофобией и
исламским экстремизмом, особенно в национальных регионах России. И это
неудивительно, ибо, согласно первому закону Ньютона, сила противодействия
равна силе действия. Так, по данным Московского бюро по правам человека,
только скинхедов («бритоголовых») с их лозунгом «Россия для русских»
насчитывается примерно 70 000 человек, и есть они уже в каждом областном
центре России (см.Известия, 2005, 16 августа). И что же тогда прикажете
делать мусульманам и вообще нерусским? Вопрос риторический…
В связи с этим ислам нужно изучать не только как религию, но и четко
представлять себе это религиозное учение в контексте нынешнего
мироустройства. Ислам дал миру великую науку и культуру. И в ХХI веке он
обладает мощным духовным потенциалом, далеким от вражды и насилия.
Исламский экстремизм, враждебный Корану и всем конфессиям мира, могут
(обязаны) обуздать сами же мусульмане. Так, в частности, тот же Асламбек
Аслаханов отметил, что попытки решить проблему борьбы с терроризмом в Чечне
только силовыми способами, без использования авторитета религиозных деятелей
бесперспективны (Витковский А. Религия мира и добра. // Парламентская
газета. 2005, 3 июня). И до тех пор, пока это оружие не будет пущено в ход,
исход борьбы крайне сомнителен. Тем более, что касается перспектив
«наведения конституционного порядка» в Чеченской республике, то вполне
вероятным представляется сценарий боевых действий, которые, по словам
вице-премьера чеченского правительства в изгнании Доку Умарова, будут
вестись чеченскими боевиками новыми методами. Теперь они будут делить
регионы России между полевыми командирами, чтобы один из них занимался
западными регионами, другой — сибирскими, третий — восточными и т.д.
Руководители чеченского сопротивления считают целесообразным перенос войны в
экономические центры России (см. Новая газета, 2005, № 56, с. 3).
Что ж, угроза вполне реальная, если вспомнить террористические акты,
совершенные за последние годы, вплоть до событий октября 2003 года в Москве,
на Дубровке, по захвату «Норд-Оста», взрывы самолетов смертницами-шахидками
и т.д.
А сегодня возрастает угроза инфильтрации боевиков из Чечни в российские
регионы за тысячи километров от «горячих точек» — до Сибири и Дальнего
Востока. Только в Сибири насчитывается 65 кавказских общин и диаспор.
Конечно, утверждать, что все они источник терроризма — не факт. Но если даже
правительственный официоз — «Российская газета» в статье под красноречивым
заголовком «Сибирь прирастает боевиками» утверждает, что «ваххабизм шагает
за Урал», значит, повод для обоснованного беспокойства у законопослушных
российских граждан имеется (см. Российская газета, 2005, 5 августа).
Исламский терроризм — лишь вершина колоссального айсберга внутренних проблем
мусульманского мира, его отношений с соседями, прежде всего на Западе.
Терроризму способствует множество конфликтов, возникавших помимо ислама, как
было в Палестине, Индии, Чечне, Ираке, но затем неизбежно оказывавшихся
полем исламистской активности.
Для решения этих проблем требуется длительное время, едва ли соразмерное
жизни одного поколения. Даже оптимисты дают терроризму фору в 15—20 лет.
Облеченный в религиозную форму терроризм — не случайная и хирургически
врачуемая мутация. Это естественный продукт исторического процесса,
результат многочисленных ошибок, совершенных в том числе и политиками —
мусульманскими, европейскими, американскими, российскими.
В плане борьбы с исламским терроризмом заслуживает одобрение политика короля
Иордании Абдаллы II, который в июле 2005 года собрал в Аммане глав восьми
законоведческих школ в исламе. Представители этих мусульманских течений
объявили незаконными издание фетв (фетва — религиозное послание), одобряющих
террористические акты во имя аллаха. Тем самым еще раз подчеркнуто, что
терроризм не имеет ничего общего с исламом (см. Известия, 2005, 17 августа).
Думается, что инициатива иорданского руководителя могла бы быть подхвачена
лидерами и политической элитой регионов с проживающими на их территориях
мусульманами и России в целом.
Заслуживает поддержки и инициатива председателя Совета муфтиев России Равиля
Гайнутдина о проведении международного фестиваля мусульманского кино
«Золотой минбар» (минбар — возвышение для проповеди в мечети). Первый
фестиваль открылся в Казани в сентябре 2005 года. Организаторы его не
скрывают своих пропагандистских целей: посредством кинематографа рассказать
миру, что у ислама и мусульманина доброе лицо. По словам Равиля Гайнутдина,
«в сегодняшней ситуации ислам как никогда нуждается в позитивном освещении.
СМИ рисуют мусульманина как человека с ружьем и в повязке, выкрикивающего
«Джихад, джихад!» (см. Коммерсант, 2005, 7 сентября).
Таким образом, через фестиваль будет показан образ жизни мусульман, их
традиции, культура, что послужит взаимопониманию, толерантности и пропаганде
истинных ценностей исламского социума.
Словом, в плане борьбы с исламским терроризмом пораженческие настроения
неуместны. Фанатизм привлекает одних и отталкивает других. Террористическому
«интернационалу» может противостоять мобилизация самых разных политических
сил, которые негативно относятся к попыткам разжечь мировую террористическую
войну. И разумеется, наряду с борьбой с конкретными экстремистами, надо
решать острые социальные проблемы, способствующие развитию политического и
религиозного радикализма. Без этого даже самые успешные полицейские операции
не излечивают болезнь, а загоняют ее вглубь.
У российских же мусульман сейчас множество дел. Это и проработка в
российских условиях социальной доктрины ислама, способной смягчить шок
экономической модернизации и последствия этноконфликтов. Это и
политико-культурная миссия исламского универсализма, способного перебороть
тенденцию к растаскиванию страны местными элитами по этнорезервациям.
Наконец, это функция просвещения — как мусульман, так и немусульман, —
относительно того, что есть ислам и как опасно обвинять религию за то, что
ею в корыстных целях пытаются манипулировать недобросовестные политики.
Башкортостан с живущими здесь веками бок о бок представителями более сотни
наций и этносов в национализме не заподозришь. Но уповать на то, что все
проблемы решатся сами собой, — наивно. Желаемые толерантность,
межнациональное сосуществование, уважение и компромисс, которые выбьют почву
из-под экстремизма и терроризма, могут быть достигнуты только каждодневной,
терпеливой работой с участием всех заинтересованных сторон.
Реалии современной политики, экономики и демографии таковы, что роль ислама
в России и мире будет только возрастать. От новых исламских лидеров, от
нового качества присутствия мусульманских организаций в государственной и
общественной жизни страны будет зависеть благополучие России. Возрастает ее
способность влиять на развитие исламского мира, давая пример сочетания благ
современной цивилизации с вечными ценностями мировых религий.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
