|
|
Предприниматели
Южного Урала
УФИМСКИЕ ЛЕСОПРОМЫШЛЕННИКИ ЧИЖОВЫ
Крезами, чье богатство вошло в поговорку, называли самых состоятельных
купцов Чижовых в Уфе их современники. Два каменных двухэтажных больших дома,
каменный одноэтажный дом на улице Большой Казанской 6, 8 и 10 (ныне на ул.
Октябрьской революции) были не самой крупной недвижимой собственностью
Чижовых. В пригородной деревне Миловке жене Федора Егоровича Ираиде
Алексеевне принадлежало крупное имение и большой старинный помещичий дом
постройки конца XVIII века. В Уфимской губернии находились их крупные
землевладения с лесами и пристанями по рекам Белой, Уфе, Симу.
Потомки Чижовых породнились с известной на Урале фамилией горных инженеров
Гассельблатов из древнего шведского рода, один из которых был автором
проекта и строителем Магнитогорского металлургического комбината.
Федор Егорович Чижов происходил из крепостных крестьян Катав-Ивановского
завода, принадлежащего князю Эсперу Александровичу
Белосельскому-Белозерскому. Осиротев, воспитывался в семье Бисяриных. За
острый ум и любознательность был замечен владельцем завода, взят в услужение
казачком, затем по воле князя переехал в Петербург и получил образование.
По рассказам правнучки Федора Егоровича И. Ф. Чижовой, ее прадед вернулся на
Катав-Ивановский завод и, находясь на службе у князя, сопровождал весенние
караваны с железом на Нижегородскую ярмарку. Замечая опасные для сплава
места, где часто разбивались барки, предложил владельцу завода взорвать
препятствующие судоходству скалы. Его предложение было осуществлено на деле
и принесло князю заметные выгоды, а Федору — щедрое вознаграждение. Много
лет спустя, уже самостоятельно осуществляя сплав железа с верховьев реки, он
за свой счет поднимал со дна затонувшее ранее железо и продавал его на
ярмарке. Так образовался первоначальный капитал.
В 1881—82 годах он покупает у Д. С. Волкова 9 500 десятин земли близ деревни
Средние Лемезы в Урман-Кудейской волости за 64,8 тысячи рублей, с 1881 по
1886 годы — у купца А. М. Юрьева 10 830 десятин земли в той же волости при
деревне Казаяк-Кутушевой на реке Сим под названием Юрьева пристань.
В последующие восемь лет Ф. Е. Чижов совершает около сорока подобных сделок
по скупке земель и становится крупнейшим землевладельцем нашего края. Земли
он отдавал частично в аренду, на лесных массивах вел лесоразработки,
сплавлял лес плотами к Уфе на свой Федоровский лесопильный паровой завод за
Оренбургской переправой. В Уфе и на своих лесных пристанях вел крупную
торговлю лесом и лесоматериалами.
За свою благотворительную деятельность Федор Егорович Чижов получил почетное
гражданство. Документ, врученный ему по этому поводу, несет в себе богатый
колорит прошлой эпохи и поэтому приводится полностью:
«Император и Самодержец Всероссийский,
Царь Польский, Великий князь Финляндский,
и прочая, и прочая, и прочая.
Манифестом в 10-й день апреля 1832 года установлено сословие почетных
граждан, на правах, в оном предначертанных; а как верноподданный наш,
Уфимский первой гильдии купец и кавалер ордена Св. Анны 3 степени Федора
Егоровича Чижова с его женою Ираидою Алексевою, сыном Александром, дочерью
Мариею Федоровыми, женою умершего сына Михаила — Елизаветою Васильевою и ее
детьми: Михаилом, Николаем, Дмитрием, Сергеем и Федором Михайловыми в
сословие почетных граждан, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ повелеваем пользоваться как ему,
так и его потомству всеми правами и преимуществами Манифестом сему сословию
дарованными. Во свидетельство чего повелели МЫ сию грамоту
Правительствующему Сенату подписать и государственною печатью НАШЕЮ
укрепить. Дана в Санкт-Петербурге сентября 29 дня 1894 года».
Министр внутренних дел егермейстер Сипягин 3 мая 1900 года доносил царю
следующее: «Уфимский губернатор сообщил, что потомственные почетные граждане
Федор и Александр Чижовы пожертвовали городу Уфе, для учреждения постоянной
больницы, два дома с полною обстановкою на 30 кроватей, стоимостью 10 824
рубля. О таковом пожертвовании всеподданнейшим долгом поставляю довести до
Высочайшего сведения Вашего Императорского Величества».
Больница на улице Телеграфной так и называлась «Городская больница с
амбулаторией и аптекой им. Ф. Е. Чижова», ныне это жилой дом № 46 на улице
Цюрупы.
Инспектор духовной семинарии статский советник Евгений Андреевич Зефиров в
журнале «Уфимские епархиальные ведомости» (1900, № 9) опубликовал некролог,
в котором сообщалось: «4 апреля 1900 года скончался почетный блюститель при
духовной семинарии его степенство, первой гильдии купец, Ф. Е. Чижов.
Обязанности блюстителя... он нес с 1889 года. Ему семинария обязана
переустройством заново семинарской домовой церкви... Он пожелал и устроил
церковь в два света. Затем сооружен им совершенно новый иконостас и св.
иконы, хоругви... довольно ценные». Далее в некрологе отмечалось, что он был
блюстителем и при Уфимском мужском духовном училище, где совместно с Д. И.
Стахеевым была устроена новая домовая церковь, иконостас и все необходимое
для храма.
«Помимо семинарии и духовного училища, Федор Егорович имел много почетных
должностей и по другим учреждениям. Так, он был некоторое время градским
головою и состоял попечителем детских приютов, где он сделал много денежных
пожертвований на устройство и содержание приюта в Уфе, и сверх того в заводе
Катав-Ивановском пожертвовал для приюта каменный двухэтажный дом и капитал в
10 тыс. рублей на содержание и обеспечение приюта, а в Уфе пожертвовал
двухэтажный деревянный дом под больничное помещение и многое другое».
После смерти мужа его жене Ираиде Алексеевне Чижовой перешли по наследству
все имения мужа. Кроме купленного на ее имя поместья в деревне Миловке, она
получила Языковскую земельную дачу вблизи Благовещенского завода Уфимского
уезда — 4 020 десятин, Михайловскую дачу в Кси-Табышской волости
Стерлитамакского уезда — 9 194 десятины, Кысыкскую дачу в Урман-Кудейской
волости Уфимского уезда близ села Мана-Гора — 1 270 десятин и Богдановскую
дачу в Свято-Троицкой волости Уфимского уезда близ станции Тавтиманово — 520
десятин.
Ираида Алексеевна отличалась большим умом, силой характера и еще при жизни
мужа принимала активное участие во всех его делах. Оставшись одна, она все
взяла в свои руки и энергично продолжала предпринимательскую деятельность до
самой революции. Своему сыну Александру она выделила только 100 десятин из
миловского имения и заставила его построить там крахмальный завод, да позже
передала ему в управление Федоровский лесопильный завод за Оренбургской
переправой.
По воспоминаниям ее внучки, О. А. Чижовой, Ираида Алексеевна всегда «ходила
в шелках и бархатах», но это не мешало ей выполнять «совсем мужские дела».
Например: «Шел сплав леса ранней весной. Она поехала посмотреть, как
прогоняют плоты. День был предпраздничный, работа у бурлаков не ладилась, а
необходимо было закончить ее в тот же день. Ее советов, которые она давала с
берега, не понимали или делали недостаточно четко, тогда она сама пошла в
реку и по пояс в воде проработала с артелью, пока все не закончили».
Ираида Алексеевна не только успешно продолжала лесопромышленную и торговую
деятельность, но и значительно расширила географию рынков сбыта, широко
использовав для этого близость железнодорожных станций к своим земельным и
лесным дачам. Так, она основала новый лесопильный завод на станции Улу-Теляк,
где у нее постоянно работали 15 человек, в Миловке устроила новые
лесопильный и мукомольный заводы, продукцию которых отправляла по железной
дороге со станции Уфа. Там у нее постоянно работали 40 человек. Кроме того,
приобрела склады для лесоматериалов при станции Давлеканово и в Черном Яру
при Березинской ветке, откуда также отправляла лесоматериалы и хлеб с
собственных полей на внутрироссийские рынки.
В архиве сохранилось описание миловского имения И. А. Чижовой 1917 года.
Земли было 6 809 десятин, которая обрабатывалась наемным трудом. С 1911 года
действовала трехпольная система севооборота, было пять стад различного
скота. Молоко и масло продавались в Уфе. В хозяйстве трудились около 90
наемных рабочих и служащих. В имении была оранжерея и большое недвижимое
имущество с отличным сельскохозяйственным инвентарем, конный завод с
ипподромом и манежем. Еще при жизни Федора Егоровича была построена
больница, которая позже была отведена под школу.
Плотина и мельница на Лазоревом пруду создавали огромный водоем, по берегам
которого были разбиты отличный парк и огромный плодовый сад.
В миловском доме у Ираиды Алексеевны был свой кабинет. По воспоминаниям ее
внучки: «Приезжала она всегда на черной тройке в изящном солидном экипаже,
обитом черной кожей, в шляпке с вуалеткой и с неизменным ридикюлем в виде
маленького чемоданчика, где хранила все важные документы и векселя. В ушах у
бабушки сверкали одни и те же серьги — бриллиант величиной с лесной орех,
такое же кольцо на пальце».
Ираида Алексеевна в Уфе всегда была членом губернского попечительства
детских приютов и вела широкую благотворительную деятельность. «Уфимские
епархиальные ведомости» за 1900 год отмечали, что Ираида Алексеевна с сыном
Александром построили на свои средства один из лучших деревянных храмов в
Уфимской епархии в чувашском селе Кубово. Во время войны она отдавала свои
дома в Уфе беженцам и помогала раненым.
Вот что писала об этом ее внучка: «Не знаю, конечно, всего объема ее
благотворительных работ, но, видимо, они были незаурядными, так как она
получила подарок от Николая II — бриллиантовую ветку сирени, величиной чуть
меньше стакана. Широко занимаясь благотворительностью после смерти деда, она
имела все правительственные награды, предусмотренные в России для женщин,
так что во время войны ее уже нечем было награждать официально и поэтому
появилась эта ветка сирени».
Миловское имение до самой революции принадлежало И. А. Чижовой. Перед
отъездом из Уфы оно было заложено ею в Волго-Камском банке за 2 миллиона
рублей. Умерла она в Петербурге в 1919 году.
ВЛАДЕЛЕЦ ПАРОХОДНОЙ КОМПАНИИ Н. В. МЕШКОВ
Подлинным лидером зарекомендовал себя тесно связанный с банковским капиталом
владелец пароходной компании Николай Васильевич Мешков (1851—1933), которого
за финансовую поддержку революционеров в свое время называли уральским
Саввой Морозовым. Его имя гремело в Волжско-Камском бассейне, его хорошо
знали в Москве, Петербурге, на Урале и в Сибири.
Фирма Мешкова пользовалась полным доверием в финансовом мире России и за
границей. Векселя, подписанные им, принимались любым банком. Его состояние в
1916 году оценивалось в 16 миллионов рублей. Ему принадлежали 27
почтово-пассажирских и 19 грузовых пароходов, сотня барж, около 60 больших
дебаркадеров, многочисленные пакгауз-склады, которые обслуживали несколько
тысяч рабочих.
Он выделялся в торгово-промышленных кругах Урала своей образованностью,
прогрессивными взглядами, умением вести дело с размахом и необыкновенной
честностью. Видимо, поэтому в 1891 голодном году пермское земство доверило
ему без оформления документов, фактически под честное слово, почти 1,5
миллиона рублей для заготовки и доставки в пострадавшие от неурожая уезды
400 тысяч пудов семенного зерна. Николай Васильевич блестяще справился с
заданием. Все завезенные им семена были прекрасного качества.
До тонкостей зная свое дело, он очень быстро ориентировался в меняющейся
обстановке и постоянно опережал конкурентов, изыскивая новые способы
транспортировки грузов и обслуживания пассажиров. Так, он первым открыл
специальные маршруты для мелкосидящих товаро-пассажирских судов к
труднодоступным населенным пунктам. Первым же перевел свой флот на мазут
вместо дров и угля. Он был настоящим генератором идей в вопросах
предпринимательства. Внимательно следил за последними достижениями
отечественного и зарубежного судостроения, из года в год модернизировал
старые и строил новые пароходы с двигателями наиболее современных типов.
Естественно, он имел самую низкую себестоимость перевозок и высшую
производительность труда. Его персонал был наиболее высокооплачиваемым.
С чего все начиналось?
Николай Мешков родился 30 мая 1851 года в городе Весьегонске на реке Мологе
Тверской губернии в семье разорившегося купца. Недостаток средств в семье не
позволил ему окончить курс уездного училища. В 1866 году закончилось его
неполное начальное образование. Началось самообразование, которое не
прерывалось в течение всей жизни.
Отец, Василий Николаевич Мешков, служил в экспортной торговой фирме. Однажды
он получил поручение организовать на Волге покупку хлеба и продуктов
животноводства (кож и куриных яиц) для отправки в Петербург по Волге и
Мариинской водной системе. Летом 1866 года он взял с собой сына. Им удалось
обосноваться в октябре того же года в одной экспортной фирме в селе
Новодевичьем Симбирской губернии. С этого момента и началась трудовая и
деловая жизнь подростка. «Ввиду крайней необходимости я быстро научился
ведению счетоводства и кассы и вполне заменял отца во время его разъездов»,
— вспоминал о своей юности Мешков. На следующий год отец попросил его
съездить на родину в Весьегонск и привести оттуда мать и сестер в
Новодевичье.
Вскоре пришла беда. Отец простудился при спасении тонувшего в Волге
человека. Неизлечимо больной, в январе 1870 года он оставил службу, и
Николаю нужно было кормить семью. Он уехал в Казань. «Вскоре нашлась служба
в частной конторе купца И. Н. Соболева, имевшего большие хлебные закупки для
интендантства (3 буксирных парохода и 20 барочных), доходные дома в Казани,
Нижнем Новгороде, Рыбинске и лесную дачу в Макарьевском уезде Нижегородской
губернии на реке Дорогуч, 15 000 десятин», — так описывал крутой поворот в
своей судьбе сам Николай Васильевич.
В главной конторе Соболева Мешков прослужил четыре месяца. За это время к
нему успели присмотреться и, определив степень его работоспособности,
инициативность и добросовестность, назначили «полным доверенным по
управлению» лесной дачей и лесозаготовками. В этой должности Мешков
прослужил около двух лет, до того момента, когда дача была продана другому
хозяину. В марте 1874 года Соболев дал Николаю Мешкову более крупное
поручение, назначив его доверенным на водные перевозки грузов, как своих,
так и других владельцев и фирм. Новому делу Мешков был искренне рад, так как
с детства интересовался деятельностью «на путях сообщения», которую считал
самой необходимой в такой огромной стране, как Россия.
Данный рубеж в жизни Николая Васильевича Мешкова следует выделить особо. С
этого момента начинается профессиональное становление одного из крупнейших
отечественных специалистов-транспортников. В январе 1875 года он перешел на
службу в крупную пароходную фирму «Товарищество Волжско-Невского
пароходства» для того, чтобы «специально изучить именно транспортное дело на
реках Волжского бассейна». Через полтора года Мешков был уже «полным
доверенным» в бассейне реки Камы. В те годы строилась Уральская
горнозаводская железная дорога, и пароходство доставляло рельсы, цемент,
телеграфные принадлежности, английские паровозы, рельсовые скрепления
исключительно русских заводов, вагоны как иностранного производства —
английские и немецкие, так и отечественные из Петербурга, а также с
Коломенского и других заводов. Мешков управлял, и успешно, довольно большим
хозяйством, насчитывающим 6 пароходов и 28 больших барж. Поскольку дела шли
успешно, хозяин удвоил жалование Мешкову, подняв его до 1 200 рублей в год.
Но Николаю Васильевичу хотелось развернуться в полную силу и иметь свое
собственное дело. В 1877 году он вместе с другим инспектором по речному
страхованию Северного страхового общества М. И. Шулятиковым, который также
нуждался в деньгах, занял на полгода 800 рублей. На эти деньги приятели
арендовали винтовой пароход «Пожва» в 30 лошадиных сил, которых оказалось
достаточно, чтобы за лето заработать на перевозках по Каме 5 200 рублей
чистого барыша. Расплатившись с долгами, друзья заняли еще 800 рублей. Затем
Шулятикову пришлось уехать. После этого Мешков стал единоличным арендатором
парохода и отказался от службы в Волжско-Невском пароходстве, где, узнав о
его намерении уйти, ему предлагали утроить жалование.
Летом 1878 года Мешков заработал 7 000 рублей. Этих денег хватило, чтобы
выкупить арендованный пароходик и начать самостоятельное дело — грузовое
пароходство. Так состоялось рождение Мешкова-предпринимателя. «С тех пор, —
писал Николай Васильевич, — благодаря исключительному доверию ко мне лиц и
учреждений, с коими приходилось иметь сношения, и особой способности
оценивать и подбирать сотрудников дела мои развивались, и не только
пароходные, но и другие, заводские и прочие до лета 1914 года».
Мешков действительно обладал даром подбирать сотрудников. Некоторые,
например Г. М. Чудинов, А. Д. Иванов, прошли с ним от начала до конца и
стали друзьями. У Мешкова работало около 5 000 служащих, и его отношения с
ними были удивительными. Он очень многим помогал, в том числе и
революционерам. В своем расположении к людям Мешков был постоянен. Несмотря
на участие в освободительном движении, Николай Васильевич всегда
протестовал, когда его называли «красным» или революционно настроенным, тем
более социалистом, как однажды написал о нем В. Г. Короленко. Он был
демократичным и передовым человеком, «достаточно крепкой фигурой, чтобы
независимо думать, не считаться с нареканием начальства и позволять себе
действовать по собственному усмотрению».
Своим основным делом Н. В. Мешков считал развитие путей сообщения. В этом он
видел свой долг перед отечеством. Он сравнивал пути сообщения с системой
кровообращения, подчеркивал, что при отсутствии внутри страны путей
сообщения «наблюдается в деле снабжения большая неустойчивость и
дороговизна». Действенные транспортные артерии — важное средство изучения
огромной, богатейшей, неисследованной страны, налаживания эффективного
хозяйства. «Если общение создаст для людей благо, то наша огромная,
разноплеменная и разнообразная Россия не должна быть беспутной», — писал
Николай Васильевич.
Деятельность пароходчика Мешкова была самым тесным образом связана с
организацией железнодорожного строительства. Одно направление своим
развитием подталкивало другое. В конце 1870-х годов развитию пароходства
Мешкова немало помогло строительство Уральской горнозаводской железной
дороги от Перми до Екатеринбурга с ветвью в 308 верст в направлении от
станции Чусовая на Север к угольным копям и соляным промыслам на берегах
реки Камы. Она сократила время пути из Европейской России в Сибирь и
увеличила товарообороты, давая тем самым дополнительный заработок
пароходчикам. В начале XX века окрепшее пароходство Мешкова, в свою очередь,
стремилось продвинуть железнодорожное строительство. В центре внимания
Николая Васильевича были Приуралье и Пермский край.
Он задумал провести железную дорогу от Оренбурга вдоль западного Приуралья в
Печорский край. Дорога Оренбург — Уфа — Пермь должна была соединить южные
губернии России, Туркестан с богатым лесом Печорским краем, незамерзающей
Индигской губой. Современники считали, что это не было причудой богача или
вложением капитала в выгодное предприятие, «но решением человека, отчетливо
понимавшего значение транспорта для бездорожной отсталой России». Эта
железная дорога должна была решить ряд вопросов. Во-первых, снабдить
Печорский край хлебом, то есть создать то коренное условие, без которого
заселение края невозможно.
Чтобы связать голодный северо-восток с плодородными землями Пермской,
Вятской, Уфимской и Оренбургской губерний, а также Сибирью — могли служить
постоянными источниками продовольствия — Мешков финансировал все изыскания,
труды и исследования, связанные с железной дорогой.
Для строительства этой дороги в 1914 году Мешков учредил «Акционерное
общество Оренбург-Уфимской железной дороги» с акционерным капиталом в 4
миллиона рублей. Это событие самым непосредственным образом повлияло на
дальнейшее развитие его пароходства.
В 1914—1917 годах Мешков купил и перестроил достаточное количество
пассажирских пароходов, купленных у пароходовладельцев на реке Белой братьев
Тупициных и Сорокина, на верхнем плесе реки Камы у Д. Е. Ржевина и Ф. К.
Кирьянова, а также приобретенные у них пристани со всеми постройками и
мастерскими, в том числе и в Уфе. Это преумножение собственности позволило
Мешкову в дополнение к его хорошо поставленной ежедневной
почтово-пассажирской линии Пермь — Казань — Нижний Новгород по рекам Каме и
Волге (общая протяженность 1 450 верст) основать еще три ежедневные
почтово-пассажирские линии: Уфа — Казань — Нижний Новгород по рекам Белой,
Каме и Волге (1470 верст); Пермь — Солеварни (Усолье, Березники, Ленва,
Дедюхин) по Каме (230 верст); Пермь — Солеварни — Чердынь по Каме, Вишере и
Колве (390 верст).
О своих планах Мешков писал: «Так вот я и рассчитывал, что как только
наладится строительство нашей железной дороги на север от Уфы к Перми и
далее, то тотчас же наше товарищество снарядит надлежащие экспедиции для
изучения и планирования водных и подъездных путей и обзаведения подходящими
пароходами и другими судами в Печорском и Припечорском бассейнах. Ясное
дело, что такое значительное пароходство, примыкающее к своей
железнодорожной концессии, имеющее всюду свои пристани и склады, могло очень
способствовать не только изысканиям и постройке дороги в смысле ускорения,
удешевления и исправления подвозки рабочих, продовольствия и материалов, но
и в особенности оживления всего Северного края. Мало того, я думал даже
впоследствии предложить правительству, в видах скорейшего достижения
самоокупаемости и доходности железной дороги и ее северной части, включить
все наше «Товарищество» в состав той же железнодорожной концессии». В успехе
Мешков был уверен, тем более, что в данном случае он выражал интересы
местного купечества и промышленников, безусловно ему доверявших: не случайно
долгие годы Мешков являлся председателем Пермского биржевого комитета —
организации предприимчивой и деятельной.
Главная контора пароходства Н. В. Мешкова сначала находилась в Петербурге,
затем он перевел ее в Москву в только что построенный дом Северного
страхового общества на Ильинке. Его пароходству принадлежали также пристани
и конторы в Самаре, Саратове, Царицыне, Астрахани, Баку, Красноводске,
Нижнем Новгороде, Лаишеве, Рыбинске, Перми и Уфе. Контора Н. В. Мешкова в
Уфе находилась на Софроновской пристани, там были построены дома для
рабочих-водников и склады для товаров. Все недвижимое имущество его в Уфе в
1912 году оценивалось в 78 тысяч рублей.
На Каме, месте рождения пароходства Мешкова, сложились известные фирмы, с
кем приходилось считаться, чей опыт Мешков не мог не учитывать. Особым
влиянием пользовались братья Федор и Григорий Кузьмич Каменские. Они стали
одними из первых приобретать буксирные, а затем и пассажирские пароходы,
устраивать пристани и склады на Волге и Каме между Пермью, Казанью и Нижним
Новгородом. Мешков всегда восхищался братьями Каменскими и даже написал
исторический очерк о возникновении их дела, созданного крепостными
крестьянами, приписанными к уральским рудникам и горным заводам графа
Шувалова. Они начали гужевые конные перевозки в 1830-х годах, перевозили
товар с Ирбитской на Нижегородскую ярмарку. Чтобы доставить товар в целости
и сохранности, Каменские подбирали артели знакомых крестьян-извозчиков и
организовывали специальные обозы. Молодые Каменские быстро приобрели
популярность и доверие со стороны грузоотправителей, так как старались
выполнять функции, позднее осуществлявшиеся страховыми компаниями, и со
стороны извозчиков, которые хорошо зарабатывали. Пространство и пределы их
деятельности расширялись достаточно быстро и вскоре достигли на западе
Москвы, а на востоке — Кяхты и Кульджи. Всюду Каменские имели своих надежных
представителей, которые находились «между собой в постоянных почтовых
сношениях и всегда заблаговременно знали о ходе обозов и готовились к
переотправке товаров далее с ожидавшими обратными или вновь организуемыми
обозами».
Свои деньги Каменские вложили в пароходы на Каме еще в 1860-е годы и стали
там пионерами. На глазах Мешкова это транспортное предприятие прошло важные
стадии организационного оформления.
В 1871 году возник «Торговый дом бр. Каменских» с капиталом в 5 миллионов
рублей. Однако дела фирмы после смерти ее основателей пошли не лучшим
образом. Наследники Каменских не справились с управлением, и к осени 1913
года Торговый дом был на грани банкротства.
В течение зимы 1913 года к Мешкову неоднократно обращались и кредиторы, и
сами Каменские с просьбой взять это паевое предприятие в свои руки. Затем
последовали предложения со стороны банков и страховых обществ о содействии.
Мешков описал свое настроение и размышления о судьбе дела Каменских в те дни
следующим образом: «Вполне соглашаясь со всей необходимостью сохранить от
распада большое, нужное и заслуженное предприятие, было, однако, совершенно
очевидно, каких затрат сил, энергии и инициативы потребует оно от меня, не
говоря уже о риске и неизвестности сумм, какие потребуются для того, чтобы
быстро поднять дело на высоту достоинства и общественного доверия, какое оно
давно имело. Одним словом, я не только не жалел, но находил, что несравненно
легче обойдется мне неминуемая потеря всей одолженной мною суммы в 960 тыс.
рублей, чем взятие на себя такого сложного риска в мои, тогда уже немолодые
годы (63 года)».
Обдумывая возможности приобретения паев предприятия братьев Каменских,
Мешков заручился согласием банков его финансировать. В 1914 году он заключил
соглашение сроком на четыре года с Московским торговым банком. С директором
этого банка, Александром Николаевичем Найденовым, Мешкова связывали давние
деловые и приятельские отношения.
В 1915 году фирма получила название «Товарищество пароходства и
транспортирования грузов бр. Ф. и Г. Каменских и Н. Мешкова». В его
правление вошли: А. Н. Найденов в качестве председателя, Н. В. Мешков как
директор-распорядитель и Г. М. Чудинов. В кратчайший срок с присущей ему
энергией Н. В. Мешков твердой рукой ликвидировал царившие неразбериху и
хаос, выгнал негодных работников, навел порядок в учете и отчетности.
Товарищество успешно действовало вплоть до национализации в 1918 году.
Мешков прослыл на Урале специалистом в вопросах управления. И не за то, что
создал особую систему руководства. Совсем нет. Он брал качеством своей
команды, которую подбирал лично из числа инициативных и деятельных
профессионалов. Сам человек исключительно честный, он облекал их полным
доверием в хозяйственной сфере, предоставляя «свободу рук», но обязывал
вести по основным показателям строгий учет и отчетность. Он выделял людей «с
живинкой в деле», умеющих организовать производство. Равным образом требовал
этого как от управляющих, капитанов судов, так и от других служащих. По
заведенному правилу управляющие регулярно представляли ему наиболее толковых
и энергичных работников для премирования и продвижения по службе.
Одновременно сурово взыскивал за нерадивость. Испокон веку на Руси про таких
людей говорили: «Строг, но справедлив». И не случайно в 1920 году большевики
пригласили его консультантом в Наркомат путей сообщения. Разумеется, не в
благодарность за финансовую поддержку революционеров в прошлом, а за
выдающиеся организаторские способности и управленческий талант.
Мешков все свои сорок лет предпринимательства созидал и строил. Он был
деятельным членом ревизионной комиссии акционерного общества
Сызранско-Печерской асфальтовой и горной промышленности, приобрел
Сухоложский завод в Шадринском уезде, который вырабатывал цемент и асбест,
добывал известняки. Цемент сбывался на Урал и в Сибирь. Мешков был одним из
ведущих акционеров товарищества для производства глухоозерского
портланд-цемента и других строительных материалов, имевшего три завода —
Петербургский, Вольский и Амвросиевский. Это были передовые для своего
времени предприятия с баней, больницей, домом для приезжих. Рабочие жили в
казармах с водопроводом, а служащие — в отдельных домах.
Мировая война и революция привели к тяжелейшему экономическому кризису.
Осмысливая судьбу страны, Мешков писал: «Будущее России сейчас более чем
когда-либо неясно, и неясны судьбы русской национальности; но как бы ни
сложились политические и социальные отношения на территории Российского
государства, несомненно, что русскому народу потребуются неимоверные усилия,
чтобы преодолеть тот кризис, в который ввергла его война и последовавшая за
ней революция. Переход к интенсивной хозяйственной деятельности и к
последовательной разработке природных ресурсов страны — неизбежен. Оживление
экономических и культурных сил России является для нее вопросом жизни и
смерти».
В 1914 году Н. В. Мешков был избран почетным гражданином Перми.
Самые трудные времена для Николая Васильевича настали в начале 1918 года,
незадолго до национализации пароходства. Заслуживает внимания свидетельство
Н. О. Палечека, человека близкого Мешкову своими взглядами и отношением к
культуре, немало способствовавшего реализации его важнейших программ, в
частности созданию в 1915 году Пермского университета. Выражая глубокое
соболезнование Е. С. Мешковой в связи с кончиной ее мужа, он писал 21 июля
1933 года: «Мне пришлось видеть Николая Васильевича в один из наиболее
трудных моментов в его жизни, когда так ярко проявился его беззаветный
патриотизм, в жертву которому он готов был принести все свое состояние. В
начале 1918 года, когда еще пароходства не были национализированы, Николай
Васильевич получил несколько предложений от иностранных компаний продать им
его дело, обещая спасти от национализации и сохранить за Николаем
Васильевичем участие его в деле. Но он не мог допустить, чтобы внутренние
пути сообщения, это, по его выражению, кровообращение страны перешло в руки
иностранцев, и отклонил все такие предложения».
Даже мысли об отъезде за границу после 1917 года Мешков не допускал. Его
жена, Екатерина Семеновна, вспоминала: «В начале революции Николаю
Васильевичу предлагали уехать за границу, каюсь, предлагала и я. Но Николай
Васильевич отвечал: «Если хочешь, деньгами обеспечу, уезжай, а я не поеду,
что родине, то и мне».
1 ноября 1919 года Мешков был арестован по ошибке, в Москве, в доме Крысова,
где его приняли за хозяина. Две недели он находился в тюрьме. Выйти удалось
после вмешательства Л. Б. Красина, тогда наркома путей сообщения, лично
знавшего Мешкова. После тюрьмы Николаю Васильевичу выдали документ, по
которому он, наконец, смог прописаться. Оправившись от воспаления легких,
которым он заболел, находясь в заключении, Мешков в марте 1920 года пришел к
Красину, чтобы поблагодарить за освобождение, и получил предложение стать
консультантом транспортно-планового отдела комиссариата путей сообщения. В
этой должности он проработал одиннадцать лет, вплоть до пенсии, получая
ежемесячно зарплату 250 рублей. В годы новой экономической политики Мешкову
поступали предложения многочисленных организаций принять участие в их деле
и, таким образом, своим авторитетом подкрепить их репутацию, однако они
неизменно получали отказ.
Слава Мешкова-мецената была столь же устойчивой, как и предпринимателя. В
этом отношении он был хорошо известной фигурой в Петербурге, Москве и на
Урале. Мешков жертвовал деньги на нужды народного образования. Помимо
материальной помощи дирекции народных училищ, он являлся активным членом
Пермского губернского училищного совета. Та помощь, которую Николай
Васильевич оказывал системе образования и учителям, приобрела вопреки его
желанию не только общественный, но и политический резонанс, поскольку многие
учителя были участниками освободительного движения. В 1902 году, будучи
председателем бюджетной комиссии Пермской городской думы, Мешков предложил
организовать курсы повышения квалификации сельских учителей, пригласил
лучших лекторов. Финансируя мероприятие из личных средств, встречался с
устроителями и учителями. На открытие курсов в Пермь приезжали лидеры партии
эсеров Е. К. Брешко-Брешковская, Г. А. Гершуни. Побывал и Н. К.
Михайловский. Эти курсы, не оставшиеся незамеченными, полиция впоследствии
неоднократно припоминала Мешкову.
Николай Васильевич охотно помогал молодежи, не имеющей средств, получить
образование, содержал более 200 стипендиатов. Он помогал семьям сосланных в
Пермь народников, которым искренне симпатизировал, в 1912 году построил в
Перми комплекс зданий для неимущих водников.
Мешков был издателем журнала «Минувшие годы» в 1907 году, он готов был
всегда поддерживать передовое, в 1911—1912 годах спас попавшие в бедственное
финансовое положение Высшие женские курсы Лесгафта в Петербурге.
Идеи просвещения глубоко волновали Николая Васильевича. Он немало сделал для
развития народных библиотек и поддержки издательского дела. Наибольшую
известность приобрела его помощь в 1910 году издательству Ф. Ф. Павленкова —
прогрессивного издателя, сделавшего хорошую книгу доступной для широких
слоев читателей, основавшего серию «Жизнь замечательных людей». Его
наследники изменили основным принципам издательской деятельности Флорентия
Федоровича, умершего в 1900 году, — служению народу и книге, а не наживе.
Возобладавший чисто коммерческий расчет однако себя не оправдал, и
издательство оказалось на грани развала вследствие разногласий в правлении и
потери общественного авторитета. Н. В. Мешков предложил вложить собственный
капитал без начисления процентов в свою пользу и, выкупив дело, передать его
в Литературный фонд или какое-либо другое общественное учреждение с
сохранением за Павленковским издательством того назначения, какое было дано
в завещании его основателем.
Заветной мечтой Николая Васильевича было основание в Перми университета.
Пермь была центром обширного района, с сетью средних и низших учебных
заведений. Представители земских, городских и общественных кругов Приуралья
давно и настойчиво добивались открытия высшего учебного заведения. Хлопоты
Мешкова по этому вопросу были не напрасны. Министр народного просвещения
граф П. Н. Игнатьев командировал профессора Юрьевского университета К. Д.
Покровского в Екатеринбург, Уфу и Пермь для выяснения возможности размещения
университета. Вместе с ним прибыл и вице-директор департамента народного
просвещения Н. О. Палечек, который также имел поручение изучить вопрос об
открытии новых факультетов в Томском и Саратовском университетах и
выработать общий план по созданию нового Пермского университета. В Палечеке
Мешков нашел себе человека духовно близкого. Результатом этой поездки было
решение об открытии в Перми отделения Петроградского университета. Ректором
был назначен К. Д. Покровский. Открытие университета состоялось в октябре
1916 года, на нем присутствовали товарищ министра народного просвещения В.
Т. Шевяков, ректор Петроградского университета Э. Д. Гримм, председатели
земств и городов Приуралья и губернаторы. Газеты сообщали, что «самый
горячий прием был оказан местному благотворителю Мешкову». Земство и город
постановили учредить при новом университете две стипендии: имени Шевякова,
Гримма, Покровского, Мешкова, а также матери Мешкова и председателя пермской
управы Калугина.
Мешков построил на свои средства для университета большой дом
просветительных учреждений имени Е. И. Мешковой с дополнительными
постройками, где разместились химическая лаборатория, минералогический,
геологический и физический кабинеты. Мешков закупил для библиотеки ценные
собрания книг известных ученых. На средства Мешкова университетский музей
археологии и изящных искусств приобрел ценную коллекцию античных древностей,
кроме того, Мешков пожертвовал 5 тысяч рублей на научные экскурсии для
исследования Урала, в результате которых ученые собрали богатый фольклорный,
этнографический и археологический материал.
В 1917 году Николай Васильевич Мешков был избран первым почетным членом
Пермского университета.
…В марте 1931 года он оставил службу и ему была назначена персональная
пенсия. Николай Васильевич умер в Москве 19 июня 1933 года, прожив яркую,
полезную для людей жизнь. Н. О. Палечек писал, что вся жизнь Мешкова «была
лучшим доказательством того, что богатство, капитал не являются орудием
угнетения и эксплуатации, а могут служить благу народа и его культуре».
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
