|
|
ОТШЕЛЬНИК
Вот Уже почти полвека он не приближается к жилищам людей менее чем на
километр, изредка в его избушке находят приют охотники.
Перед нами грозный Зильмардак с печально известным «тещиным языком» на
трассе. Где-то в его глубинах, среди бескрайних лесов, в полном одиночестве
живет человек, не пожелавший приобщиться к благам цивилизации.
От — шельник от слова «отошел»? От чего? От людей, от цивилизации, от
никчемной суеты и пустословия? А может, он мизантроп какой?
От уфимской трассы до Нукатово — 17 км автомобильной дороги.
— Простите, как можно до отшельника добраться?
— А как это — отшельник?
Местным жителям вопрос непонятен. «Ну, это чудак, который вдали от людей
живет».
— А, так это вы про Киньягула. Какой же он отшельник, ни от чего он не
отходил, наоборот, место, где родился, бросать не хочет.
…Наше предложение одолеть Зильмардак на снегоходе местные жители подвергли
резкой критике — слишком мягкий снег. Лошадь отвергалась по той же причине.
Оставались лыжи… Самодельные, с полоской шерсти по всей длине (на самом
крутом подъеме отдача за счет «противошерсти» не более 5 см), они оказались
на редкость удобными. Впереди — 15 километров пути по заснеженным горам. В
провожатые вызвались два охотника — Вагиз и Сабит. (В знак благодарности на
следующий день им была вручена универсальная для России горячительная
«валюта».)
…Отшельник не оправдал наших ожиданий. Нам он представлялся угрюмым и
обросшим стариком. Увы. Под высоким «философским» лбом живо сверкали
совершенно угольные глаза. Чисто выбритый подбородок подтверждал слухи о
том, что он чистюля. А легкость в движениях доказывала, что свежий воздух и
натуральная пища позволяют приравнивать 70-летний рубеж к среднему, а отнюдь
не стариковскому возрасту человека. Отменный суп, сваренный охотниками на
живом огне кирпичной печки, располагал к неспешной беседе.
— Не страшно одному в лесу? Связи с людьми никакой, вокруг медведей,
волков полно.
— Полно. Только зачем их бояться? Знал я одного охотника, «десятку» чуть не
с закрытыми глазами выбивал, а в медведя с трех метров не попадал, сколько
раз ему охотники жизнь спасали… А судя по новостям, среди людей сейчас
опаснее жить.
— Как Новый год встретили?
— А чего его встречать? Одну ночь он новый, потом опять старым становится. Я
его и не встречаю никогда. А вот день рождения свой люблю, в этот день
обязательно выпиваю немного водки. 22 июня мне исполнится 72.
— Как вообще насчет выпить, закурить?
— Ни к чему это. Никогда не курил, в день рождения только и выпиваю.
— Ну, а интерес к девушкам в молодости был? Не было мысли жениться?
— За девушками не охотился, на медведя охотился. Дня не было, чтоб на охоту
или рыбалку не уходил. Бывало, и ночевал в лесу. Принимали медвежатину
только зимой, летом хранить негде. Я один 72 медведя уложил, а с братом уж и
не помню, что-то около 180.
— !!!
— За шкуру медведя государство тогда платило, как и за зайца, — 5 рублей, за
куницу — 32 рубля.
— Неужели все благополучно обходилось?
— Отчего ж, бывало, нападал медведь, но всегда успевал выстрелить или
воспользоваться ножом. Важна мгновенная реакция. На охоте на крупного зверя
один неверный шаг, мгновение промедления стоят жизни охотнику.
Как выяснилось, в ноябре Киньягулу привозит продукты племянник из Инзера:
крупы, сахар, муку, чай, лезвия для станка, мыло (а если оно кончается, зола
— отличное моющее средство). Из хлеба он делает сухари. Картошку, морковь и
прочее выращивает сам. Есть кусты смородины, крыжовника, вишня. Один раз в
год, в новогодние выходные, его навещают родственники. Бывает,
останавливаются охотники.
— Газеты вам привозят?
— Раньше просил, а сейчас нет. Все одно и то же в них — люди хотят побольше
власти и денег. Новости слушаю каждый день десять минут, больше нельзя —
батарейки быстро садятся.
— Как лечитесь, таблетками?
— Таблетки — это опасно, химия в них всякая. Да и не нужны они мне, не болею
я никогда. И простывать не приходилось. Летом травы разные заготавливаю,
мать еще научила, их и пью. Правда, как-то зубы болели, тогда пил конопляный
чай или съедал ложку семян белены.
— Вы верите во Всевышнего?
— В Бога верю. А вот уразу не соблюдаю, лишние хлопоты.
— Как же все-таки получилось, что вы от людей ушли, в такой глуши один
живете?
— Не уходил я никуда. Отслужил в армии в Уссурийске, в 56 году вернулся в
родное Субхангулово. До революции здесь было 120 дворов, имелась начальная
школа, со временем осталось несколько домов. Люди разъехались в селения
покрупнее. В 1964 году уехали последние жители. Остались мы с братом и его
семьей. Были штатными охотниками. На куницу охотились, на зайца, в день до
250 кротов каждый ловил, шкурки за границу отправляли, шубы из них дорогие
шили. В 1975 году умер брат, через год уехала его семья, с тех пор и живу
один.
Впрочем, одиночество Киньягула оказалось не совсем полным. Как-то
промелькнуло в прессе сообщение об отшельнике: разыскала его женщина из
Учалов, стала законной женой. Было Киньягулу тогда за 60.
— Вы из лесу выходили, чтобы расписаться в загсе?
— Не выходил я из лесу с тех пор, как из армии пришел. Они сами ко мне
приехали на сельсоветской машине, летом в хорошую погоду можно через лес
проехать. Но уже года два, как я опять один, женщине тяжело в лесу…
— Не скучно здесь одному без света, без телевизора? Чем вы занимаетесь?
— Без дела не сижу: летом дрова заготавливаю, травы собираю, огород сажаю. В
прошлом году волки последнюю собаку съели, так зайцы совсем одолели. Восемь
штук поймал на петлю, а они лезут и лезут — ни одной морковки мне на зиму не
оставили. А коль совсем делать нечего, в окно смотрю: то лиса по поляне
пробежит, то медведь пройдет, то лось, волков полно. От них собакам житья
нет, приходилось в сарай прятать. Стрелять по зверям можно прямо из окна
(смеется). Зимой диких пчел ищу, делаю отметку на дереве. Весной залезу,
дупло закрою, потом дерево повалю, отрежу часть с дуплом около метра и
притащу к себе во двор. Прошлой зимой пчелы вымерзли, теперь новых надо
заводить. Искать трудно — только по следам куницы, она ведь любительница
меда. Где кора от дерева валяется и части пчелиного дупла, там и мед.
— Приходит время, у человека не остается сил выполнять повседневные дела.
Тогда в деревню уйдете?
— В деревню не уйду. Вставать не смогу, здесь лежать буду. Родным мне лес
стал, не брошу его.
— У вас всегда хорошее настроение? Ведь испортить его некому?
— Настроение один раз было сильно плохое. Лосиные рога в избушке у меня
были, забрали их у меня, только увидел издали, как белый автомобиль отъезжал
от дома.
— К людям не тянет? Поговорить с кем-нибудь?..
— Нет, не тянет. А поговорить... деревья и травы тоже разговаривают, птицы
поют, большего мне не надо. Спокойно в лесу. Придет время, люди будут
возвращаться к природе, жить в деревянных домах…
Киньягул и не подозревает, насколько верны его рассуждения. Иметь в лесу
дом из чистого дерева — кто ж к этому не стремится в наше время? Но такая
роскошь — удел избранных. Вспоминается сообщение в прессе: из самого центра
сытой Москвы в глушь Тульской губернии выехали экс-лидер группы «Вежливый
отказ» Роман Суслов с супругой-искусствоведом Анной Арцеховской. «Без
телевизора и радио совсем не скучно. Можно думать, что-то видеть, слышать и
находить массу интересного», — объясняют они свой выбор быть «ближе к земле
и небу». И такие примеры не исключение. Трудно понять «отшельников», ведь
человек всегда стремится к комфорту. Впрочем, при подобном образе жизни они
получают комфорт душевный. А может быть, им становится понятной истина,
когда-то открывшаяся под Аустерлицем раненому Андрею Болконскому: «Все
пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба»?
…Мы шли по белому безмолвию гор, на многие километры вокруг тянулись
непроходимые леса. Низко светили звезды. Человеку дано право выбора.
Киньягул сделал свой выбор: небо, звезды и лес...
Уфа — Нукатово — Зильмардак.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
