|
|
ПОТ, СЛЕЗЫ И…
АПЛОДИСМЕНТЫ
9 июня 2004 года под занавес театрального сезона оперный
театр показывал балет Л. Минкуса «Баядерка». Это был бенефис солистки балета
Гузель Сулеймановой. В старину бенефис устраивался для того, чтобы
поддержать материальное положение актрисы. Львиная доля сбора от спектакля
доставалась именно ей, актрисе — бенефициантке. В наши дни бенефисные
спектакли устраивают в честь актрисы, отдавая должное ее таланту,
популярности и заслугам перед театральным искусством.
В тот вечер Гузель Сулейманова танцевала Никию — героиню «Баядерки». Эта
роль была в репертуаре и очаровательной Матильды Кшесинской (кратковременное
увлечение государя Николая II), и нашей современницы Дианы Вишневой,
удостоенной звания «Божественная».
Вишнева — любимая балерина Сулеймановой. Красивая, артистичная и, главное,
не робот. Можно ведь достичь запредельного совершенства в технике, но
техника без души — голая эквилибристика — не способна задеть, тронуть
человека за живое. Взять, к примеру, великую Уланову. Специалисты находили в
ее танце огрехи, но второй такой Джульетты не было никогда и вряд ли будет.
На съемках фильма-балета «Ромео и Джульетта» Галине Сергеевне было сорок
четыре года, а она танцевала по существу девочку, непокорную, волевую,
познавшую любовь. Когда фильм вышел на экраны, казалось, что именно такой
должна быть Джульетта Шекспира и Прокофьева. Одухотворенный танец Улановой —
Джульетты — поднимал многомиллионную публику над грешной землей,
повседневностью…
Уфимская «Баядерка» — роскошный спектакль, но для местной публики он не стал
«своим», как «Лебединое озеро» или «Дон Кихот». Да и к Никии зрители
относятся с некоторой настороженностью. Однако «Баядерка» уже стояла в
афише, и Гузель не стала капризничать, настаивать на другом, более
выигрышном для себя спектакле. Никия так Никия, где наша не пропадала.
Героиня Л.Минкуса-М.Петипа — один из самых интересных драматических образов
в мировом балетном репертуаре. Здесь есть что танцевать — любовь и
достоинство, преданность и отчаяние, наконец, отказ от жизни. Все это было в
танце Гузель Сулеймановой.
Не помню, кому принадлежит замечательное по краткости и полноте определение
оперного певца как артиста, умеющего петь, а балерины — как артистки,
умеющей танцевать. Здесь ударение делается не на техническую оснащенность
(это само собою разумеется), а на актерское мастерство. Уверен, что
большинству зрителей, кроме балетоманов, не дано знать, насколько чисто
солистка балета исполнила па-де-де, как станцевала вариации и провалила
арабеск. Они видят прежде всего актрису — легкую, воздушную, грациозную,
которая своим телом способна выразить все что угодно, любые глубины и
оттенки человеческого существа. Гузель Сулейманова (Никия) была естественна
и свободна в проявлении самых противоречивых чувств своей героини. Не будем
при этом забывать, что Никия — баядерка, индийская танцовщица, и таким
образом актриса, исполняющая эту роль, — дважды танцовщица. Гузель
Сулейманова блестяще это подтвердила.
Бенефис Сулеймановой вызывал недоумение. Обычно его проводят в честь актрис,
отягощенных грузом званий, наград и прожитых лет. Наград у Гузель хватало, а
вот возраст… Перед зрителями была девушка, у которой, казалось, вся
артистическая карьера впереди. То было заблуждение: балерины очень рано
выходят на сцену, в пятнадцать лет. Через десять лет, если есть данные, —
это уже солистка, сложившийся мастер, прима-балерина.
В балетной труппе оперного театра установлены демократические начала. Здесь
нет, как в имперских, королевских театрах, балерин первого положения,
примы-балерины и этуали. Есть ведущие и кордебалет. Гузель — ведущая.
С той поры, когда она впервые вышла на сцену (это была сцена Дворца культуры
нефтяников), прошло шестнадцать лет. На ней она станцевала вечнозеленый
Матросский танец. Ее наставницей тогда была Наталья Маркидонова,
руководитель танцевального ансамбля «Лейсан».
В хореографическом училище педагогом-репетитором была Людмила Васильевна
Шапкина. Сулейманова не устает повторять, что ей с педагогом очень повезло.
Занимаясь с детворой в училище, Людмила Шапкина продолжала выступать в
главных партиях на сцене оперного театра. Таким образом, ученики имели
возможность видеть и наблюдать ее в двух ипостасях — педагога и актрисы. Это
были совершенно непохожие, разные люди. На сцене — игривая Китри («Дон
Кихот»), сотканная из воздуха и света Одетта и гипнотически обольстительная
Одиллия («Лебединое озеро»)… В классе строга и неумолима. «Держи ногу под
углом в девяносто градусов, вот так. И не вздумай ее опустить», — повелевает
Шапкина и протягивает под ногу девочки свою ухоженную руку с отточенными
полированными ногтями. Дрогнешь, опустишь ногу — наткнешься на частокол
острых ногтей. Жестоко? Сурово? А как иначе?
Двенадцатилетняя девочка приходит домой, и мать с ужасом обнаруживает на ее
теле синяки и царапины. «В училище ее истязают!» — догадывается она. Увы,
здесь ее учат искусству танца. А чтобы выпорхнуть на сцену хотя бы в
кордебалете, нужно пролить семь потов. Без преувеличения. Это может
подтвердить обязательный для балетного класса и репетиций многострадальный
купальник.
В хореографическом училище своя атмосфера, свой дух и некоторая
изолированность от общей, повседневной и суетной жизни. Разве не странно,
что Гузель, будучи уфимкой, первые семь лет жила не дома, а в общежитии, в
комнате на троих? А если подумать?.. К чему разрываться между домашним
уютом, некоторой расслабленностью, разбросанностью бытия и аскетизмом
училища, которое забирает тебя без остатка, отрывая от семьи, улицы, двора.
Здесь все сразу ясно: хочешь стать балериной — о мирских соблазнах забудь.
Мама у Гузель журналистка, папа — врач. Проявив уважение и понимание, они
доверились выбору дочери (напомню, что речь идет о семилетнем ребенке) и
никогда не давили на ее психику, не докучали нравоучениями, разговорами на
артистические темы.
Не все выпускники училища выдерживают испытание балетом: уходят в
домохозяйки, таксисты, журналисты. Или в «красотки кабаре».
Ее путь к успеху и признанию не был легким и прямым. Говоря пафосным,
романтическим языком, в розах было достаточно много шипов. Но вот что
интересно: Гузель рассудительна, мудра не по годам. Когда она достаточно
уклончиво, дипломатично ответила на мой прямой и, пожалуй, провокационный
вопрос, я заметил: «А ведь вы — готовый министр иностранных дел». Она
рассмеялась.
Меня, право же, удивила ее способность оправдывать травмы, болезни, неудачи,
извлекать из них пользу, прямо по «Айболиту — 66», который поет: «Это очень
хорошо, что пока нам плохо!». В 1996 году Башкирский балет под знаменами
Юрия Григоровича отправился покорять Соединенные Штаты Америки. Гузель,
тогда еще студентка, была зачислена в команду Григоровича — Терегулова, но
из-за болезни осталась в Уфе. Другая рвала бы на себе волосы от расстройства
и огорчения. Гузель же считает, что ей повезло. «Как хорошо, что я не
поехала в Штаты, — рассуждает она, — смогла основательно подготовиться к
госэкзаменам. Моим подругам, уехавшим на гастроли, пришлось очень тяжело. На
них свалились огромные нагрузки. Они вынуждены были догонять, работали на
грани нервного срыва».
Я не ошибусь, если скажу, что профессия балерины — одна из самых
рискованных. У артистов балета часты травмы: потянула мышцы, повредила
связки. Ветеранам войны не дают спать старые раны, а артистам балета —
старые травмы. Утром, к 9.30 они спешат в балетный класс, потом — репетиция,
вечером — спектакль. И так почти каждый день. Танцовщица всегда держит при
себе, под рукой заветный пакет, в котором фастум-гель, никофлекс, феналгон и
другие обезболивающие, разогревающие кремы и мази.
Мне довелось бывать за кулисами балетного спектакля. Балерина на сцене в
свете прожектора — грация, изящество, само совершенство — гипнотизирует
зрителей головокружительными па. Но вот она выскочила из света прожектора,
упорхнула за кулисы, и тут же — потная, обессиленная, прерывистое дыхание —
рухнула на коврик: морщится от боли, массирует ноги, спину. Через
минуту-другую она снова на сцене, в свете прожектора — ее не узнать:
неустроенность, семейные неурядицы и личные проблемы, травмы и боль остались
за кулисами. Я смотрел на них и думал: «Ради чего такие муки? Неужели это
плата за аплодисменты? Да, это сильный наркотик! Но чтобы так себя
истязать?..»
«Аплодисменты играют, конечно, не последнюю роль, — согласился со мной
Шамиль Ахмедович Терегулов, художественный руководитель балетной труппы
Башкирского оперного театра. — Но есть еще и другое: власть над своим телом,
когда ты повелеваешь им как хочешь, можешь заставить его летать, парить в
воздухе. Ни с чем не сравнимое чувство». Не правда ли, здорово сказано?
Космонавт преодолевает земное притяжение с помощью ракеты, балерины —
благодаря своему упорству и мастерству.
Гузель была тоненькой, физически слабой ученицей. После перенесенного гриппа
она еле передвигала ноги. Они ее совсем не слушались. И вот однажды — она
тогда училась в пятом классе — у нее подвернулась нога и из нее выпрыгнула
коленная чашечка. Все тело пронзила нестерпимая боль. Оно обмякло, стало
беспомощным: Гузель не могла стянуть с себя купальник, помогла подруга. В
колене булькала жидкость. Целый месяц пролежала она с опухшей ногой в гипсе.
Поправилась, и снова — класс, репетиции…
У нее бойцовский характер, она умеет держать удар, и потому успешнее других
выступает на международных конкурсах. Это, очевидно, хорошо понимает
Терегулов. Однажды он отвел ее в сторонку и сказал: «В тебе, по-моему, есть
доля здорового авантюризма. Не хочешь попробовать свои силы на конкурсе?» И
они отправились в Киев, на международный конкурс имени Сержа Лифаря. До
столицы самостийной Украины солисты балета и их наставник добирались долго:
сначала самолетом, потом поездом. Был октябрь, ядреный, бодрящий. Падал на
землю перезревший каштан. Обычно спокойный, уравновешенный Шамиль Ахмедович
пошутил: «Вылетим с первого тура, снимут нас с конкурсного довольствия — не
пропадем: будем есть каштаны».
В оперном театре имени Т.Г. Шевченко, где проходил конкурс, сцена была
огромной и покатой — хоть садись на пятую точку и съезжай прямо в
оркестровую яму. Она внушала страх: как на ней удержаться? Танцевать? Просто
стоять на ногах в пуантах и то нелегко. «Я не смогу, не стану танцевать на
такой убийственной сцене», — думала Гузель. Появилось неодолимое желание все
бросить и бежать. Но… она собралась. Волю в кулак. И станцевала со своим
партнером вариации из «Дон Кихота» Л.Минкуса, затем — из «Вальпургиевой
ночи» Ш.Гуно и прошла на второй тур. После «Щелкунчика» П.Чайковского ей
распахнул свои двери третий тур. Домой в Уфу Гузель привезла престижную
серебряную медаль.
В Будапеште, на конкурсе имени Рудольфа Нуреева, Сулейманова выступала одной
из первых. Члены жюри еще не успели утомиться, были свежи и оживлены. Гузель
вышла танцевать па–де–де из «Тщетной предосторожности». Она исполняла его
десятки раз — на репетициях и в спектакле — и могла танцевать с закрытыми
глазами. Зазвучала знакомая с детства мелодия, Гузель с первыми звуками
выбежала на сцену, сделала несколько шагов и эффектно…растянулась. Она
прижалась к полу, не понимая, что случилось. В следующее мгновение вскочила
и как ни в чем не бывало дотанцевала па–де–де до конца. За кулисами к ней
подошел хорошо воспитанный, респектабельный мужчина. Он участливо спросил на
английском: «Вам нужен врач?» — «Нет», — сгоряча выпалила Гузель и пошла
танцевать вариации из того же балета. На той же злополучной сцене, которую
не успели заканифолить. Остынув, она решила, что для нее конкурс закончился.
Такое смачное падение, конечно же, произвело на членов жюри неизгладимое
впечатление, и они не допустят ее на второй тур. Чтоб провалился он в
тартарары, этот пол.
С тяжелым сердцем Гузель легла в постель, а утром узнала, что прошла на
второй тур… Единственная из четырех уфимцев она дошла до финишной прямой.
Было обидно за ребят, но не в ее власти было повлиять на решение жюри, в
котором были сплошь мэтры и авторитеты.
…Что за бес гонит балерин и танцовщиков на конкурсы? Вопрос не праздный.
Кто-то скажет: других посмотреть и себя показать. Это слишком простое
объяснение. Настоящая балерина — вечная ученица, и у нее должны быть широко
открыты глаза, чтобы не проморгать что-то новое и интересное. Конкурсы — это
безусловно учеба. Они расширяют творческие горизонты. Здесь можно увидеть
смелую и неожиданную хореографию, незаурядных исполнителей, трезво и
мужественно сравнить их данные со своими.
Наконец конкурсы дают возможность вырваться из замкнутого театрального
пространства, где все примелькалось, привычно, знакомо, и получить хорошую
эмоциональную встряску.
Да, на них бывает нервозная обстановка, когда между членами жюри идет
скрытая, тщательно закамуфлированная светскими улыбками и рукопожатиями
борьба за своих воспитанников. Она не лучшим образом отражается на
результатах творческого соревнования. Но есть конкурсы, где чтят
благородство, благожелательность и взаимовыручку. На них ты общаешься с
соперниками — друзьями. Такое не забудешь во век.
Гузель любит танцевать Китри из «Дон Кихота» Л.Минкуса, Вакханку из
«Вальпургиевой ночи» Ш.Гуно, Кармен — откровение Алисии Алонсо. И была еще
Жизель — мечта любой солистки балета. Поначалу все складывалось хорошо. С
партнером из Германии (бывшим россиянином) быстро нашли взаимопонимание. Но
на репетиции во время первого, ерундового движения что-то случилось со
спиной. Ноги стали непослушными. Не согнуться, не разогнуться. Легла на пол.
Позвали массажиста. Сделали обезболивающий укол. И отвезли домой, где она
провалялась в постели много дней. Было очень обидно: станцевала все главные
партии в балетных спектаклях театра. И вот на тебе — судьба поставила
подножку. В доме запахло валерианкой.
Я, к сожалению, видел далеко не все спектакли, в которых занята Сулейманова,
тем не менее смею предположить, что в ней преобладает лирическое начало.
Скажем, в цыганке Кармен, которую она танцует, должна ощущаться стервозность,
а Гузель ее начисто лишена. Она больше Одетта, чем Одиллия. Правда, меня
опровергают партнеры Сулеймановой. Аркадий Зинов: «В «Лебедином» ей лучше
удается «черный» акт. Но я вижу в ней большие задатки и для лирической
балерины». Денис Зайнтдинов: «В «Вальпургиевой ночи» Гузель великолепна. С
ней весело было работать, она заражала энергией, темпераментом». А Людмила
Шапкина, непререкаемый авторитет для Сулеймановой, подтверждает мои догадки:
«В принципе Гузель — балерина лирического склада, но освоит любую партию,
потому что у нее богатое нутро». Я прочитал эти точные строки и подумал о
том, что никто так хорошо, как Людмила Васильевна Шапкина, не знает Гузель.
Кроме, конечно, родителей.
В багаже Сулеймановой вершинные партии балетного репертуара. И есть еще
Зайтунгуль («Журавлиная песнь» Л. Степанова). В техническом отношении — это
не самая сложная роль. Юная Зайтунгуль отчаянно, в одиночку борется за свою
любовь, бросая вызов безропотным сородичам, Арсланбаю, одуревшему от
безнаказанности и пролитой крови. Балерине здесь требуются способности
драматической актрисы. Гузель подтверждает, что они у нее есть. Со своим
любимым Зайтунгуль (Сулейманова) как истинная мусульманка робкая и нежная, в
окружении насильников поначалу кажется раздавленной и покорной. Но в ней
зреет и рвется наружу протест, и тогда мы видим ее отчаянно смелой и
свободной, как степной ветер.
…А в Штатах подросшая и окрепшая Гузель все-таки гастролировала. Потом были
Италия, Турция. Но сначала Голландия. На гастроли в эту небольшую и
чрезмерно демократическую страну брали перспективных учениц. Гузель летела
туда с приключениями. В международном аэропорту «Шереметьево» она не нашла
своего паспорта и билета. Ее не хотели выпускать из России, но все обошлось.
Не успел самолет приземлиться в Голландии — подскочила температура: то ли от
перемены климата, то ли на нервной почве. И все это в канун нового года. Ее
выпускали в кордебалете и дозволяли торчать за кулисами, изучать изнутри
жестокую, немилосердную балетную жизнь.
В «Щелкунчике» она танцевала Снежинку. В конце первого акта Снежинка —
Гузель Сулейманова — каким-то образом зацепила деревянную лошадку и
протащила ее по огромной сцене целый круг. Монтировщик, прикреплявший
скакуна к полу пятью гвоздями, разводил руками: «Как такая пигалица смогла
его оторвать?»
С удовольствием вспоминает она гастроли в Италии. Там наш балет побывал
дважды. Первые были пробными, как разведка боем. Танцевать приходилось на
площадках, открытых ветру и дождю. В одном городке театр под шатром, что
цирк шапито, в другом — бетонный пол, в третьем — почти паралон и кулисы
просвечиваются, как на сцене в парке культуры. Грязные полы мыли сами. От
многочасовых переездов в автобусе затекали ноги, костенела спина. Зрители
приветствовали балет с южным темпераментом, искренне, как дети, и забывались
неприспособленные, импровизированные сцены, неудобства и трудности кочевья.
Вторые гастроли были в больших городах, со всеми благами цивилизации.
Неизменными, теми же, что и в провинции, были радушие и восторг зрителей.
Сильное впечатление произвели аппенинские красоты, Милан, Венеция…
В Египте Сулеймановой пришлось танцевать не только в балетных спектаклях, но
и в опере С. Рахманинова «Алеко» и, конечно же, в Гала-концерте. Едва
выкроила время, чтобы окунуться в водах Красного моря, близ курорта Хургада.
Жутковатое ощущение осталось от спектаклей в Каирской опере. Танцуешь и не
видишь женских лиц: они закрыты плотной, непроницаемой паранджой. В конце
спектакля эти люди без лиц бурно аплодируют.
По улицам Каира Гузель ходила с опаской и настороженностью. Побаивалась
мужчин, их откровенных взглядов. На свою беду она была светловолоса, а это
тот цвет, от которого египетские мужчины шалеют.
…В июне 2002 года Башкирский оперный театр гастролировал в Челябинске. Кроме
оперных спектаклей он привез несколько балетов в постановке Ю.Григоровича и
непременную «Журавлиную песнь» Л.Степанова. Гузель в это время была в
Казани, в Академии культуры она защищала диплом по очень интересной теме:
«История становления и развития башкирского балета». Академию она осилила за
четыре года вместо пяти. Занималась по индивидуальному плану, ездила на
сессию между спектаклями. В автобусе десять часов без движения — гибель для
балерины. Гузель зубрила историю бытового и современного танца. Сдавала
философию и педагогику. Сочиняла этюды — композиции. И наконец вернулась в
Уфу дипломированным педагогом-репетитором. Работать по этой специальности не
спешит: мало опыта и совсем нет времени. Все силы забирает сцена.
Сулейманова с нескрываемым интересом смотрит и препарирует современную
хореографию. Иногда она потрясает, захватывает новизной. Гузель и сама
исполняет современные композиции, чаще всего в фестивальные дни. Но
предпочтение она отдает вечности, классике. Сколько лет ее хоронят
реформаторы, среди них есть очень талантливые, а ей хоть бы что. Приезжает в
Лондон «Спящая красавица» Мариинки или «Дочь фараона» Большого театра, и
публика валом валит на спектакль, спекулянты улучшают свое материальное
положение.
Иногда Сулейманова просматривает видеокассеты с записями балетных
спектаклей, в основном нуреевских. Они заметно отличаются от российских.
Гузель отмечает про себя: «Как небрежно мы обращаемся со своими рабочими
стопами. Их стопы поют. Какая чистота, какая техника!» А вывод делает такой:
«Западные спектакли интереснее наших, отечественных, но какие-то холодные.
Наши теплее, душевнее. За это, наверное, их и любят зарубежные зрители».
Гастроли, конкурсы, нуреевские фестивали, работа с Юрием Григоровичем и
другими хореографами расширили круг общения молодой балерины. Она набирается
опыта и ума. Однажды Гузель оказалась в балетном зале с прима-балериной
Большого театра, прибывшей на гастроли в Уфу. Присмотрелась: немолодая (для
балета) артистка, сутулая, какая–то невыразительная. Нет, не звезда.
Потом был спектакль, и Гузель была потрясена, как преобразилась
прима-балерина: энергия, отточенная техника, молодой задор, элегантность —
все говорило о том, что на сцене незаурядная, выдающаяся актриса. И еще
Гузель отметила для себя: чем талантливее, ярче человек, тем он проще в
общении, никакой позы, никакой звездности.
Юрия Николаевича Григоровича, который поставил в Уфе несколько балетов, в
Башкирском оперном театре зовут запросто Григ. «Григ велик, Григ гениален,
это человек с большой буквы, — говорит Сулейманова. — Он легко и логично
ставит все точки над «и». Стоит ему прийти в зал, сразу возникает рабочая
обстановка. С ним очень легко и просто общаться. Он не скажет, как другие:
«Встань, девочка, сюда», а прежде спросит: «Как тебя зовут?» И только потом:
«Попробуй, Гузель, сделать вот так».
Перестройка, строительство молодого капиталистического государства привнесли
в нашу жизнь много несуразностей, гримас. Не миновали они и балет.
Третьеразрядная выпускница хореографического училища устраивается в наспех
сколоченной балетной труппе (их сейчас развелось невидимое множество) и
катается по всему свету. Цель одна — заработать побольше «зеленых». О
высоких помыслах, творческих исканиях тут речь не идет. Через год-другой
артистка кочующего балета покупает себе квартиру, машину…
Гузель ее не осуждает, она не против хорошего заработка, денег (их всегда не
хватает). Но если положить на одну чашу весов деньги, а на другую —
творчество (со всеми сомнениями, терзаниями, неудовлетворенностью), она без
колебаний выберет творчество.
Прошедшим летом Гузель на короткое время освободилась от оков, от власти
балета. Она отдыхала в санатории, читала Алексея Толстого вперемежку с Пауло
Коэльо. Увы, свобода эта была обманчивой. Балет не отпускал ее от себя.
Сулейманова готовилась исполнить роль, о которой грезят все прима-балерины.
Какая уж тут свобода? Какой покой?
…27 октября 2004 года ученый совет Башгосуниверситета отмечал 95-летие вуза,
в этот же день в Уфе стартовал Всероссийский юношеский турнир по боксу
памяти легендарного директора УМПО М. Ферина. Календарь сообщал, что 27
октября 1782 года родился гениальный скрипач Никколо Паганини. Через 222
года на сцене Башкирского государственного театра оперы и балета родилась
Джульетта — Гузель Сулейманова. Балерина и шекспировская героиня долго шли
навстречу друг другу, и эта встреча состоялась.
Балерины чуть ли не с детских лет воспитываются на легкой, танцевальной и
простоватой музыке Людвига Минкуса («Дон Кихот», «Баядерка»), они привыкают
к лирике и экспрессии великого мелодиста П.И. Чайковского («Лебединое
озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик»). Автор балета «Ромео и Джульетта»
Сергей Прокофьев другой — сложный и неудобный, угловатый и колючий. Но когда
погрузишься и постигнешь глубины его музыки, дух захватывает от радости и
наслаждения, Шекспира ощущаешь как своего современника.
Джульетта — роль драматическая. Сначала это шаловливая девочка, почти
ребенок, затем юная патрицианка, бросившая вызов своей семье, клану
Капулетти, и наконец — женщина, для которой нет жизни без любимого. Все это
надо прожить, сыграть. Гузель покорила и эту вершину…
Она повидала разные страны, удивительные города. Но есть на земле самый
дорогой и близкий город. Он всегда с нею, потому что это ее родина, здесь
живут ее близкие, друзья. Это Уфа. Именно здесь, в хореографическом училище,
Гузель научилась повелевать своим телом и пространством. Здесь у нее есть
заповедные места. Одно из них — кофейня «Ямайка», около Молодежного театра.
В кафе образовался круг постоянных посетителей. Это люди мало знакомые друг
с другом, но при этом близкие. Они создают атмосферу уюта, покоя и
доверительности.
... Иногда на дискотеке в уфимском ресторане «Лидо» появляется дружная
стайка девчонок. Они не похожи на остальных: осанка, стать, манеры — все
другое. Это балерины оперного театра. Они приходят сюда своей компанией
расслабиться, «оторваться на полную катушку». Среди них Гузель Сулейманова.
Между прочим народная артистка Башкортостана.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
