|
|
Татьяна Барабаш
Бесконечная веревочка жизни
Не скрою, я с радостью ухватилась за «веревочку», которую мне протянул
Владимир Шамиев, пригласив в гости в Мишкинский район. Вместе с Володей мы
были как-то в Каповой пещере и с тех пор в одной связке. Поэтому недолго
раздумывая я отправилась в его родную деревню Изимарино.
Привезла оттуда несколько ведер крепких опят и блокнот, в котором не
осталось ни одной чистой страницы.
Степанов хутор
Поджидая гостей, Степан, Володин брат, выходил во двор на каждый лай
собаки, три раза разогревал ужин. На хутор мы приехали поздно.
Вошла я в дом и подивилась внутреннему убранству. На стенах и вместо
перегородок картины, портреты и пейзажи. А вот и сам хозяин в полный рост. В
белой расшитой рубахе, с тяжелым мечом и рогом. Великаном изобразил его
художник из соседней деревни Тынбаево Иван Яндугушев. В добротном
двухэтажном доме тридцатипятилетний учитель физкультуры и истории Степан
Шамиев живет пока один. Жених он завидный — работящий, образованный. Похоже,
невест пугает его огород в семьдесят соток, где выращивает Степан
экологически чистые овощи: капусту, морковь, картошку. Впрочем, холостяк и
сам с большим хозяйством прекрасно справляется. Да еще диссертацию пишет,
посвящена которая вопросам истории и культуры марийцев, проживающих в
Башкортостане.
К нему то и дело заходят школьники, составляющие ядро молодежного
культурно-спортивного центра деревни Изимарино.
— Мечтаем с ребятами разбить здесь на окраине деревни парк, посадить
деревья, — говорит Степан, рассаживая за столом гостей. — По документам
Изимарино — 350 лет, но если верить легендам, деревня значительно старше.
Говорят, на том месте, где сейчас деревня, давным-давно стеной стоял лес,
через который проходила тропа кочевников-лосей. Видно, сильна у животных
генетическая память: лоси ходят и по сей день, только теперь мимо Степанова
хутора. Сюда, бывает, и бесцеремонные волки заглядывают. В тот поздний
вечер, когда Владимир, оставив меня на попечение своего брата, поехал домой,
через лобовое стекло «девятки» он увидел в ночи два желтых злых огонька: то
мерцали глаза проголодавшегося серого.
Времени у меня в запасе было мало, всего-то полтора дня и две ночи, поэтому
пришлось составить плотный график работы. Пока хозяин провожал гостей,
которые в тот вечер пришли, чтобы познакомиться с корреспондентом из Уфы, я
листала отпечатанные на машинке страницы его будущей диссертации.
Оказывается, марийцы — один из древних народов Поволжья. В образовании
этноса приняли участие представители различных антропологических рас, групп,
материальных и духовных культур. Первые упоминания о марийцах датированы VI
веком. По мнению исследователя В. Патрушева, готский историк Иордан (VI век)
их называет «имнискары». В письме хазарского царя Иосифа (X в.) марийцы
упоминаются как «ц..р..мис». В русских летописях, например в «Повести
временных лет», появляется этноним «черемисы». Сей этноним в официальных
документах и научной литературе употреблялся вплоть до Октябрьской
революции.
В Башкортостане, по данным 1989 года, проживают 105,7 тысячи марийцев.
Первые упоминания о них в Прикамье и Предуралье содержатся в документах XV—XVI
веков. Марийцы переселялись на башкирскую территорию из-за нехватки пахотных
земель и насильственной христианизации. Поток переселенцев усилился в конце
XVII — начале XVIII веков.
Марийский язык включают в восточную ветвь финно-угорских языков, причем
оговаривается его обособленное положение. Современные лингвисты выделяют в
восточномарийском языковом диалекте несколько говоров, в том числе и
мишкинский.
Вскоре мне пришлось отложить диссертацию в сторону, потому что на пороге
возник еще один гость, прибывший из соседней деревни. Очень колоритная
фигура. Языческий жрец по имени Юра.
НОЧЬ С ЯЗЫЧЕСКИМ ЖРЕЦОМ
Ее мы провели в философских беседах. Юрий Ардашев жрец в восьмом колене.
Религией раньше не интересовался, вел, можно сказать, праздный образ жизни.
Но однажды его … остановили.
— Услышал я во сне голос, строгий, внушительный: «Жить хочешь — молись!».
Утром встал, а сон не идет из головы, засел, точно заноза. Моя мама кое-что
из ритуалов знала, научила. Сначала дома молился. Однажды со мной чудо
произошло: чувствую, будто в воздухе парю, над землей. А после моления снова
на землю вернулся. Свои знания мне передал жрец, дядя Ермолай, первое время
я помогал ему на службе, а теперь сам жрец. Позже мне второй сон привиделся.
Человек на небе, с седой бородой. Наверное, это был Бог, Юмо. А рядом с ним
семь ангелов. Я спросил, что мне дальше делать, может, жениться? А в ответ
только одно: молись. Вот и хожу, как Степан, холостой.
Приверженцев языческой религии, которую исповедует Юрий, называют чимарий.
Главный храм для верующих — сама природа, а человек — ее часть. Марийский
просветитель С. Нурминский писал: «Лес — волшебный мир черемиса. Около леса
вертится его мировоззрение». Марийская языческая вера сохранилась до
сегодняшнего дня в своей первозданной чистоте. А недавно Юрия приглашали в
качестве консультанта в Эстонию. И там хотят возродить древние языческие
традиции.
Все большие религиозные праздники у марийцев связаны с земледельческим
циклом работ. Моления проводятся в священных рощах, где запрещено пасти
скот, рубить деревья. Для костров используют только валежник Рощи, как
правило, располагаются на возвышенных местах, окруженных распаханным полем.
Когда мы с Володей проезжали мимо такой рощи, он предупредил: рукой на это
место указывать нельзя.
В праздники с утра марийцы моются в бане. Собираясь в рощу, пекут ритуальные
блины, надевают белую одежду, споласкивают деньги. Священный костер разводит
жрец, используя ветки липы и березы. Молятся, опустившись на колени, обычно
после десяти утра. Жрец стоит у стола, в алтарной части, у каждого верующего
он берет по три блина. Служка с помощью металлического звука ударяемого о
топор ножа очищает место от «черной энергии». Верующие приносят с собой
самодельные, скатанные из пчелиного воска, свечи.
У Бога Юмо много «помощников»: бог воды, бог ветра, богиня земли и другие.
Дети природы, марийцы, просят у них помощи весной, а осенью благодарят за
собранный урожай.
Считается, что в Мишкинском районе близ Изимарино есть особенно сильная,
намоленная роща. Сюда приезжают верующие со всей России и из-за рубежа. А
исследования Нижегородского культурно-экологического объединения «Китаврас»
показали, что в таких рощах есть небольшие аномальные участки.
Чимарий верят в то, что духи умерших предков и даже животных помогают в
экстремальных ситуациях.
— У одного мужика была любимая дворняга, да сдохла. Похоронил он ее,
погоревал, да что делать? Однажды ночью за окном услышал знакомый лай,
накинул телогрейку и выбежал во двор. Тем временем в доме рухнула матка.
Убило бы мужика, как пить дать, но дух любимой собаки его спас. Это был дух,
потому что никакой собаки он во дворе не нашел.
Вот такую историю рассказал мне жрец. Разговоры разговорами, но на рассвете
мы все же решили отдохнуть. Я поднимаю глаза к потолку: на чердаке творилось
нечто невообразимое. Нечистая сила?
— Это кошки резвятся, — успокоил хозяин.
Проснулась я от резкого удара. Что это? Оказывается, кто-то выходил из дома
и нечаянно запустил Мурку. Она долизала сметану, которую забыли убрать в
холодильник, побродила по комнате, а потом прыгнула на меня откуда-то
сверху, устроилась в ногах и затянула монотонную хрустящую песню.
Много раз слышала в прогнозах погоды про «заморозки на почве». Городскому
жителю, замурованному в асфальт и бетон, это явление природы не совсем
понятно. И вот впервые, осенью, в деревне я ощутила дыхание еще далекой, но
неизбежной зимы.
Выплескав всю воду из рукомойника, я после времени сообразила, что надо было
умыться в речке. Туда и отправилась. Степан, как истинный физкультурник,
совершал утреннюю пробежку, готовился к предстоящему мероприятию. Через пару
часов в школе должен начаться праздник — День здоровья и сабантуй.
Иду по траве — ее будто посеребрили. Страж хутора, сердитый цепной пес,
исправно «работавший» весь предыдущий вечер, молча сидел в конуре, ждал,
наверное, когда прогреется воздух. Какой смысл спозаранку надрывать и
простужать глотку, тем более, что утром все злоумышленники наверняка спят
после ночных похождений.
Последние дни осеннего тепла. Солнце еще ласкает, это уже не та почти
забытая июльская пора, дурманившая голову разноцветьем трав, наполненная
жужжанием пчел и страстных оводов, чьи поцелуи запоминаются, увы, надолго.
Это сдержанные, ни к чему не обязывающие проявления платонической любви.
Трава поникла, пожелтела и, кажется, с этим смирилась. Только упрямый репей
цепляется за одежду, он верит в жизнь после смерти. А земля, никем не
обласканная, оставшаяся бесплодной, спрячет свою тоску под толстым снежным
одеялом. Чтобы проснуться будущей весной и вновь оказаться невостребованной?
Зайнаш Аплаевич Аплаев, которого я встретила по дороге, — механизатор с
пятидесятилетним стажем. Трактор знает как свои пять пальцев. В гараж до сих
пор ходит, беспокоится, помогает ремонтировать машины.
— Помню, на колхозные поля выходило одиннадцать тракторов, а сейчас от силы
шесть. Правильно я говорю, Володя? — к ветерану подошел другой механизатор,
Владимир Валиуллович Валиуллин, которому до пенсии еще полтора года. На
работу в колхоз «Первомайский» ходит, да денег не видит уже лет девять.
«Зачем же на работу ходите?» — спрашиваю. В ответ:
— А как же, в ней вся жизнь.
Психология старшего поколения, тоскующего по стабильности былого социализма.
Я и сама иногда с теплом вспоминаю времена, когда никто не сомневался, что
расчет выплатят вовремя и его хватит до аванса. Приходилось, правда, в
Москву ездить за зимними сапогами, мясом и апельсинами, зато билет на
самолет стоил тогда рублей 27 — одна пятая моей зарплаты.
Один знакомый сказал: «Любишь стабильность? Тогда тебе понравится жить на
озере или в болоте». Однако и там не всегда тишь да гладь.
Сплавина, озерный берег, сотканный из корешков растений, может запросто
оторваться и унести прочь от привычного места. Сплавина прирастет к другому
берегу, и опять наступит стабильность. Когда же мы, дрейфующие во времени и
пространстве, доберемся до твердой поверхности земли, выйдем на берег,
встанем на ноги? Все вместе тонем. По отдельности кое-кто выплывает. Жизнь
нас разделяет и властвует.
Для старожилов села Изимарино нераспаханные колхозные поля — сердечная боль.
Раньше клочка свободного не было, а теперь... На месте русской деревни
Алексеевки — большая поляна, заросшая сорняками, пустое поле и могила
генерала Белова, которую не бросают родственники.
Изимаринцы помоложе свое будущее с колхозом никак не связывают. Мужики,
которые еще в силе, работают в Когалыме. Тяжело, да куда деваться? По вахтам
ездит и жрец Юра. Вообще-то кто хочет, живет неплохо. Три брата Шамиевых,
Владимир, Степан и Виталий, кормятся огородами и лесом. Продают овощи, мед,
собирают лекарственные травы. Только в прошлом сезоне увезли в Уфу около
четырех тонн зеленого лекарства. А спрос на целебные травы растет.
Вот они, деньги, в лесу, возле речки, на поляне. Надо только побороть свою
лень и старые стереотипы. Сплавина перенесла нас из социализма к чужому,
незнакомому берегу. Придется приспосабливаться.
СВЕТЛАЯ МОНЕТА СУДЬБЫ
Володя Шамиев и его семья, жена Жанна и дочка Карина, живут в доме у его
родителей. В избе, как и у Степана, одна просторная комната. Для молодых —
уголок за шкафом-стенкой. На ночь супруги закрывают вход в «спальню»
пестрыми занавесками. Володя без ума от белокурой доченьки, и она отвечает
взаимностью, ходит за отцом хвостиком, да и первое слово, которое произнесла
Карина, — папа…
Бабушка Канипа, загнав расшалившихся поросят в клеть, начала собирать на
стол. В марийских домах, как правило, много окон, поэтому даже в пасмурную
погоду в комнате светло.
Приступаем к трапезе. Блины, истекающие маслом, пышной горкой возвышаются
над столом. Их принято есть, разрывая на четыре части руками. Толстые,
пористые, пресные и очень сытные. Как правило, в деревне, и не только
марийской, второму блюду предпочитают первое. Супы чаще всего едят овощные,
с капустой и картофелем, на закуску к самогонке (а как без нее?) —
маринованные грибочки, салат из овощей. Близкие родственники спиртное
вкушают из одной рюмки, отпивая по глотку. От самогонки, в которую добавляют
хмель, я наотрез отказалась. Вспомнила рассказ приятеля, гостившего однажды
в марийской деревне. Парень не хилый, на спор способный разом выпить бутылку
водки из горлышка, рухнул после первого же стакана местного зелья.
Канипа Ямбаевна, расправив юбку, расшитую цветными лентами, взяла на колени
внучку:
— Я и свинаркой работала, и дояркой. В летний лагерь на дойку три раза в
день ходила, пять километров туда, пять — обратно. Степан мне помогал, у
него это хорошо получалось. Раньше в нашем колхозе было восемнадцать дойных
групп, осталось, кажется, пять. Помню, одно время коров нечем было кормить,
приходилось их, родимых, отправлять на мясокомбинат.
Засмеялась. Вытерла уголки рта кончиком платка. Выпустила из плена Каринку.
— Ничего, сейчас можно жить. Пенсию дают, мука есть. Телевизор показывает.
Люблю «Новости» и «Поле чудес».
Канипа Шамиева — мать пятерых детей. Трое сыновей, о которых мы уже
говорили, и две дочери. Светлана недавно вернулась в родную деревню, купила
дом рядом с родительским. Маргарита в Ульяновске живет. Всех, кроме младшего
Володи, рожала в бане. Муж Шайдулла Шамиевич и на стройке трудился, и на
ферме. Сейчас на заслуженном отдыхе. На веранде я видела его табачную
«мини-фабрику»: в деревянное корытце курильщик насыпает выращенный в
собственном огороде и потом высушенный табак, толчет, просеивает через
специальное сито и крутит цигарки. Дешево и сердито. Сигареты пенсионеру не
по карману.
Жанна открывает шкаф и демонстрирует мне свое свадебное платье, расшитое
лентами. Несколько лет ухаживал за ней Володя, в соседней деревне приметил.
Бегал на свидание за несколько километров — тогда еще машины не было. Жанна
как-то в Святки (в это время марийцы отмечают свой праздник, который
называется Овечья нога) гадала с подружками, ночью валенок бросала. А он
указал Жанне на деревню Изимарино. Видно, судьба.
Свадьбу сняли на видеокамеру. Смотрю кассету. Невеста, статная, румяная,
взволнованная, сидит на подушке — это приданое. А жених все время в шапке.
Оказывается, так положено. Марийская свадьба — сложный комплекс церемоний и
обрядов, имевших некогда социальное, правовое, религиозное и магическое
значение. Сейчас она приобрела современные черты, но старые традиции бережно
сохраняет и молодежь. После торжественной регистрации в загсе невеста,
пофорсив в фате и белом платье, надевает национальный марийский наряд. И
начинается хождение по домам, по гостям, веселые посиделки.
Во время свадьбы дружка ходит с палкой, украшенной лентами и колокольчиками.
Он трясет своим посохом, отгоняя перезвоном злых духов. В том доме, где
невеста ожидает свадебный поезд, ее друзья «нанимаются» плясать «веревочку».
Так называется народный танец-игра. Парни и девушки, отбивая дробь, медленно
двигаются, обходя друг друга то справа, то слева. Жанна одаривала их
полотенцами и платками. Подарков для гостей и родственников ей пришлось
приготовить целый мешок — только успевала раздавать.
— Наутро после свадьбы я, по старому обычаю, с двумя ведрами отправилась за
водой. — Жанна и фотографию свою с коромыслом нашла.
По традиции невеста бросает в воду серебряную монетку и шепчет: «Пусть жизнь
будет такой же светлой, как эта монетка».
Удивительно, как марийцам, проживающим вдали от материнского этноса, удалось
сохранить свою самобытную культуру, обычаи, веру, не оборвать историческую
«веревочку», протянутую им предками.
МАГИЯ БЕЛАЯ
Я порадовалась за школьников, которым так весело было на сабантуе. Степан
поручил меня жрецу Юрию, а сам бегал по полю, судил игроков. Здесь же, на
поляне, проходила выставка осенних букетов. Рядом пристроились местные
бабушки с семечками. Набив карманы ароматными «подсолнушками», мы с Юрием
прогуливались по деревне и беседовали все на те же религиозно-философские
темы. А вот и она, знаменитая Нафиса Николаева, собственной персоной. Белый
маг из деревни Токтарово. Сказывают, что лечит она от всех болезней, самые
тяжелые — с помощью змеиной шкурки. К ней даже из Уфы начальники приезжают.
На улице беседовать неудобно, поэтому вместе с Нафисой мы идем к ее
изимаринской подруге Светлане Яковлевой. А у той в доме их третья подружка,
Людмила Айкаметова сидит, чай пьет. Хозяйка нажарила чипсов, поставила
сметану, варенье, хлеб. В доме было жарко. Жрец Юрий, смущаясь женского
общества, отодвинулся к печке, насилу его уговорили попить чаю. По марийским
обычаям гость должен осушить хоть одну чашку.
Подружки шутят: мы, мол, нынче холостые, мужья — в Когалыме. Это вынужденное
одиночество, тревога за мужиков-вахтовиков их объединяет. Помогают друг
другу и словом, и делом. Вот сговорились картошку вместе копать. Света —
домохозяйка, у нее четверо детей и внучка. Людмилу из доярок сократили,
Нафиса в свободное время лечит людей. Больных много. Когда она чувствует
упадок сил, идет в лес, к кедру, заряжается его энергией. Но кедр, по ее
понятиям, должен быть не старше семидесяти лет.
Нафиса помогает соседям найти заблудившихся телят, овец или... мужей,
«открывает» им дорогу домой. Снимает порчу. Не лечит, пожалуй, только от
алкоголизма. Но мне рассказала старинный марийский рецепт от пьянства.
Нужно в печке, из-под котла, в том месте, где третий ряд кирпичей, взять
золу, смешать с водой и пить девять дней, на восходе солнца. На десятый день
остаток «лекарства» вылить. Причем на закате.
Магические обряды совершаются в деревне и по сей день. Весной, в первый день
выгона скота каждый хозяин дает пастуху по яйцу, он их на пастбище варит.
Баранов в первый раз выпускают через веревку, которую затем вешают в сарае,
при этом произносят магические фразы. Для того, чтобы молоко было жирным,
первый надой после отела коровы пропускают через кольцо, на дно ведра кладут
сучок. Детям от сглаза на лбу рисуют точку, цепляют булавки. Или, вытерев
ладонью запотевшие окна, ею же протирают лицо.
Вечером Степан позвал гостей, в числе которых были Нафиса, Людмила и его
сестра Светлана. Перед ужином он предложил женщинам пойти в баню, которую
хорошенько протопил. Попросил сестру показать мне банные обряды.
Мы хлестали друг друга свежими вениками, выбегали в предбанник — отдышаться.
Ну и жара! А потом женщины объяснили, что перед уходом надо оставить ковшик
с водой. Три раза обращаясь к Богу, следует брызнуть из ковшика на стены.
Просить здоровья и благополучия. Вот так банному, то есть духу бани, можно
угодить.
…И ЧЕРНАЯ
Володя на левом мизинце носит серебряное кольцо. Такое же у жреца Юрия.
Как выяснилось, от сглаза. Левый мизинец, оказывается, самое слабое место,
об этом мало кто знает. Если не защититься с помощью серебряного кольца,
могут одолеть злые духи. Я давно слышала о том, что в марийских селах по сей
день встречаются колдуны. Деревенские неохотно, с оглядкой, но все же об
этом рассказывают.
Одна женщина перешла дорогу сопернице, и та ее долго преследовала,
колдовала.
— Иду как-то по деревне, за мной курица гонится, кружит, крыльями хлопает. У
меня внезапно заболели глаза, мучилась два дня. А потом чуть не сбила черная
лошадь. Никто не знает, откуда она взялась — без хозяина.
Очевидцы утверждают, что по ночам из дома, где живет ведьма, из трубы иногда
вместо дыма идет огонь. Встречаются в районе и... оборотни. Шел один мужик
вечером по пустым улицам деревни, а двое пытались его догнать. Может,
третьим хотели позвать.
Свернул за угол и как сквозь землю провалился. Вместо него откуда ни
возьмись — собака, да злая какая. Вот и прошел слушок: колдун в собаку
обратился. Может, хотел избавиться от навязчивых дружков? Или тем после
самогонки все это померещилось?
Рассказывают и про женщину-оборотня, которая любила в гуся превращаться.
Кто-то догадался, что гогач — и не гусь вовсе, запустил в птицу камнем,
повредил лапу. А на следующий день соседи дивятся: баба-колдунья хромает,
именно на ту самую ногу!
Принято считать, что вера в колдовство и магию присуща людям неразвитым,
суеверным. Однако в последнее время появляются публикации, заставляющие
пересмотреть эту точку зрения. В журнале «Наука и религия», например (№ 7,
2001 г.), прочла статью, посвященную проблеме передачи информации в природе.
Человек получает информацию с помощью зрения, а переносят ее фотоны,
частицы, вылетающие из атомов с поверхностей окружающих предметов и
космических объектов. Поскольку фотон — частица материальная, на нее,
видимо, тоже можно воздействовать материальными полями. И есть люди (жрецы,
колдуны, экстрасенсы), которые могут управлять потоками фотонов, в частности
отклонять их так, что предмет исчезает из поля зрения. Если глаз
воспринимает эти частицы, то он, очевидно, может их излучать. Не так уж
редко встречаются люди, чей взгляд гипнотизирует. Более того, тибетцы,
например, считают, что в результате концентрации мысли возникают силовые
волны. Посредством концентрации мысли опытные люди могут проектировать
возникшие в уме образы и создавать всевозможные иллюзии: людей, божества,
животных. Возможно, есть такие уникумы и в Мишкинском районе. И если они
превращаются в собак только ради того, чтобы избавиться от назойливых
прохожих, пусть себе! А вот шастать ночью по кладбищам, воровать с могил
свечи, вредить людям — это уже грех. Как правило, черные маги плохо
заканчивают свою жизнь. А защититься от них верующим помогают молитвы.
ЛЕСНАЯ СКАЗКА
Мы хотя и с трудом, но выкроили время, чтобы съездить в лес, за опятами.
Владимир взял с собой сестру, Жанну и Каринку. Девочка таскала за собой
небольшую корзинку, помогала искать грибы. Сначала мы заехали на пасеку.
Шамиев-младший ко всему прочему еще и пчеловод. Он показал свои лесные
владения. Ульев, правда, не было, их на зиму перевезли в огород, поближе к
дому. Я увидела шалаш, где можно переждать дождь. Владимир, если остается на
пасеке на ночь, спит в гамаке, подвешенном на дереве. Забраться куда-то
наверх для него не проблема, неоднократно участвовал в сабантуях, лазил на
шест.
Пасечник показал мне старое, морщинистое дерево, в расщелинах которого живут
дикие пчелы. Постучал по дереву палочкой: вылетела одна ворчливая дикарка:
зачем потревожили?
Жанна вспомнила, как однажды ночью они приехали на пасеку, караулили рой.
Страшновато было. А через неделю она родила Каринку, лесного человечка. Чуть
позже Владимир поставит на дереве капкан: сюда за медом придут
куницы-лакомки.
Неподалеку от пасеки мы принялись искать грибы, замаскировавшиеся под
осенней желтой листвой. Попадались крупные опята-перестарки, их мы не
трогали. Спустились к овражку, заполненному водой, — на противоположной
стороне Светлана увидела грибной рай.
— Скорее сюда!
Ручей надо было как-то перейти, он довольно широкий и глубокий. Володя,
перелетев на противоположную сторону, зацепился за ветки полусгнившего
дерева и вместе со стволом мягко опустился в овраг. Мостик готов. По нему мы
вошли в опеночное царство. Беленькие, крепенькие грибочки примостились у
пней и поваленных деревьев, в крапиве. Что ж, охота требует жертв. Мы за
полчаса заполнили все ведра, корзины, мешки. Поснимали свитера, куртки и
туда набросали грибов. Даже после нас их осталось видимо-невидимо.
Решили взглянуть и на местную достопримечательность — карстовое озеро. В
1953 году один житель, кажется тракторист, заметил возле леса большой
провал. Воронка быстро заполнилась водой — так появилось озеро. Говорят,
раньше оно было без дна, теперь туда река наносит песок. Вода в озере
холодная, и поэтому там не купаются. А рыбу ловят: налима, леща, пескарей,
щук. Владимир уговорил нас побыть на берегу, а сам, быстренько надув старую
резиновую лодку, с помощью выхлопной трубы со спецоснасткой отправился на
поиски рыбы. На уху его улова хватило. Карина топталась на берегу и звала
папу, беспокоилась.
ПАЙМЕТ — МАРИЙСКИЙ НОСТРАДАМУС
Помню, лет двадцать назад моя бабушка рассказывала:
— Не знаю, где написано, но люди говорят: придет к власти Михаил Меченый, а
потом наступят трудные времена.
Про Михаила Тамга (знак, метка) говорил марийский предсказатель Паймет,
который жил в XIX веке в бывшей Чураевской волости Бирского уезда Уфимской
губернии, то есть на территории современного Мишкинского района. Вы
догадались? Речь шла о Горбачеве.
Паймет предвидел многие события: революцию, гражданскую и Великую
Отечественную войны. Его предсказания передавались из уст в уста.
«Коляски будут ездить без лошадей» (автомобиль).
«Люди будут летать, как птицы, а клювы у птиц — железные» (самолет).
«Наступят времена, когда, сидя дома, вы увидите, как обедают государственные
чиновники» (телевизор).
«С лица земли исчезнут многие животные, о которых можно будет узнать только
из книги» (Красная книга?).
К сожалению, предсказывал он и конец света:
«Придет время, и землю охватит пламя. Землю выжгут, жизнь закончится».
А разве не к этому все идет?
Про себя марийский Нострадамус говорил так: «Никто не узнает и не увидит,
когда и как я умру. Никто меня не похоронит. А могилу вы найдете позже. В
изголовье будет расти высокое дерево, в ногах забьет родник, рядом с
родником — березы».
Могилу Паймета нашли близ Баймурзино учитель-краевед Борис Айгузин и его
ученики. Степан подарил мне тоненькую книжечку о Паймете, изданную в
Йошкар-Оле.
Ме ик мландын шочшыжо улына
А по-русски это звучит так: мы дети одной земли.
Мне вспомнились слова одной мудрой деревенской женщины:
— Марийцы — народ гостеприимный, терпеливый, покладистый. Мы никогда не
жалуемся. Никогда первыми не лезем в драку, только обороняемся. Не стремимся
к власти. Лишь бы работа была, лишь бы войны не было. Бог даст, будем жить
еще лучше.
Есть у марийцев праздник, во время которого они приносят в жертву животных.
Забирай, Господи, овцу, барана — лишь бы не было междоусобиц, кровопролитий.
Марийцы не хотят, чтобы пророчество Паймета о гибели нашей цивилизации
сбылось, поэтому и молятся.
По дороге в Уфу Владимир остановился у святой березовой рощи. Бросил
монетку, прошептал молитву. Он просил у Бога легкой дороги, здоровья
близким. Со спокойной душой тронулся в путь. Его охраняли предки, его
страховала веревочка, которая имеет начало в глубине веков, но не имеет
конца.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
