|
|
Игорь Фролов
ИЗ БОРТЖУРНАЛА № 57-22-10*
ИМЕННАЯ КУРТКА
Однажды полк посетил командующий ВВС округа. Командир полка решил
показать ему свои владения или просто покатать — не помню точно. Как бы то
ни было, выбор командира пал на 22-й борт. Он подошел к вертолету, посмотрел
на его закопченный бок и сказал лейтенанту Ф.:
— Повезем командующего. Борт помыть в течение часа. — И, уходя, добавил: — И
не керосином, а порошком! Сейчас вам пришлют бойца в помощь.
Вскоре прибыл воин азербайджанской национальности. Лейтенант Ф. поставил ему
задачу: налить в большой цинк керосина, бросить туда тряпку, поджечь,
набрать в ведро снега, нагреть воды, принести порошка, щетку, губку и
отдраить борт. Воин выслушал и сказал:
— Нэт.
— Нэт? — удивился борттехник. — Что еще за херня?…
— Мущына не может мыть, — с наглым достоинством сказал навсегда чумазый
боец. — Это дэло женщына.
— А я, по-твоему, кто? — ласково спросил борттехник, придвигаясь.
— Нэ знаю, — пятясь, пробормотал сын Кавказа. — Вода кипятить буду, мыть нэ
буду.
— Ты дыни любишь? — спросил борттехник.
— Лублу.
— А я нэ лублу, когда мне их вставляют! — заорал борттехник. Но он уже
понял, что солдат сейчас непобедим. — Ладно, мужчина, иди, воду грей, потом
поговорим.
Потом борттехник елозил по борту губкой и собственным телом, скользя унтами
по обледеневшим пилонам, оттирая копоть выхлопа, потеки керосина и масла.
Через час борт блестел как новорожденный. Боец млел у догорающего
керосинового костра, борттехник мрачно курил, держа сигарету красными
замерзшими пальцами. Вода, щедро заливавшаяся в рукава куртки, уже леденила
остывающее тело. Куртка, еще недавно новая и синяя как небо, была покрыта
пятнами сажи и разводами порошка, вода, пропитавшая ее, уже замерзла, и
борттехник, покрытый грязной ледяной коростой, напоминал сгоревший среди
зимы дом, над которым поглумились пожарные.
Подъехал «уазик». Лейтенант Ф. шагнул навстречу, поднимая руку к
обледеневшей шапке, и доложил, глядя между командиром и командующим:
— Товарищ командир! Вертолет к полету готов. Борттехник лейтенант Ф.
— Молодец, сынок, постарался, — услышал он голос командующего. — Майор,
сгоняй-ка, привези лейтенанту новую куртку и горячего чаю в термосе.
Полет прошел нормально. На прощание командующий тепло пожал Ф. руку и
поблагодарил за хорошую службу — у лейтенанта даже мелькнула мысль о
грядущем ордене.
——————
* Полностью Бортжурнал № 57-22-10 будет опубликован в Бельских просторах» в
2007 году.
1 Цинк (жарг.) — металлический ящик из-под боеприпасов.
На следующее утро лейтенант Ф. явился на построение в новой куртке и с
хорошим настроением. Но когда, после обязательной болтовни, были отпущены
прапорщики, лейтенант почуял неладное. И командир полка не обманул его
ожиданий.
— Я вообще не понимаю, что у нас тут происходит, товарищи офицеры. Что это
за боевое подразделение, которое может развалить в считанные месяцы один
человек. Командир второй эскадрильи!
— Я! — сказал майор Чадаев.
— Что вы скажете о лейтенанте Ф.?
— Работает без замечаний, товарищ подполковник.
— Интересная формулировка. То он не отдает честь командиру полка — ну просто
в упор не видит, то докладывает с трехэтажным матом, то я ловлю его с
трехдневной щетиной… Кстати, я поручил командиру звена майору Л. каждое утро
проверять лейтенантскую выбритость. Майор Л., доложите, если вам не обидно.
— Постоянно выбрит, товарищ подполковник.
— Второе. Из библиотеки мне поступил список должников. Всех пропускаю, но
вот лейтенант Ф. не сдал в библиотеку — вслушайтесь, товарищи офицеры! —
подшивку журнала «Театральная жизнь» (откуда это вообще в нашей библиотеке?)
и «Современную буржуазную философию»! Теперь понятно, почему вчера случилось
то, что произошло. Это я плавно перехожу к третьему. Подъезжаем мы с
командующим к 22-му борту. Выходим. Вокруг бардак, ведра, лужи, какой-то
пленный француз у костра греется, даже не встал. И в этих условиях
подваливает к нам грязный в доску лейтенант Ф. — таких грязных вы никогда не
видели! — и докладывает, что он, видите ли, к полету готов! К какому, нахер,
полету в таком невменяемом виде, я вас спрашиваю? И после этого командующий
вставляет мне дыню за то, что у меня офицеры сами борта моют! А кто, я, что
ли, должен мыть? Вы сами знаете, как в крайний год этого… ускорения
обострилось национальное самосознание наших казбеков. Если так пойдет и
дальше, офицерам придется и в солдатских казармах мыть. Не заниматься же
рукоприкладством и прочими неуставными взаимоотношениями, как поступил
недавно старший лейтенант К.! Но это трудное положение — не повод позорить
весь полк перед командующим. Вот и подумайте всем полком, как сделать из
лейтенанта Ф. настоящего офицера — для этого он сюда и прислан. Удивительно,
что с его буржуазно-театральной философией не было ни одной предпосылки
(плюет через плечо)… Всё, свободны! Командиру эскадрильи придумать наказание
и доложить. А лейтенанту Ф., геройски помывшему борт, сдать свою именную
куртку в музей ВВС — то бишь на склад.
БОЙ С СОЛНЦЕМ
Через неделю лейтенанты Ф. и М. вылетели с военного аэродрома Тузель в
Кабул. Там, на пыльной аэродромной пересылке они провели десять дней в
ожидании транспорта на Шинданд. Наконец, на десятую ночь, одуревших от
безделья, их вывели на аэродром и загрузили в старый дребезжащий Ан-12,
который и доставил лейтенантов в родную часть. Инженер эскадрильи майор
Иванов встретил их словами:
— Вот они — десять дней, которые потрясли мир!
Война пошла своим чередом…
Привезли комдива в Геришк. Сели за городом возле дороги. Комдив уехал.
Солнце еще высоко, жара. Оставив вертолеты под охраной БТРа, летчики идут к
речке. Белая, мягкая, как цемент, пыль, всплывая, облепляет штаны до колен.
Берег обрывист, его серый камень изрезан причудливыми проходами. У самой
реки каменные плиты дырявы, как старое гигантское дерево, в дырах плещется
вода. Тишина, легкий шелест камыша на другом берегу. Думать о том, что кроме
цапель там может быть еще кто-то, не хочется. Тем не менее, автоматы,
комбезы брошены у самой воды, один из отдыхающих с автоматом в руках дежурит
возле. Летчики долго, с наслаждением лежат в мелкой горячей речке, — у нее
каменное, слегка шершавое дно, — потом полощут комбинезоны — они высыхают на
раскаленных камнях за несколько минут. Еще раз окунувшись, надевают горячие
ломкие комбезы и бредут к вертолетам. Так отдыхающие идут с пляжа на обед в
санаторную столовую.
Возле вертолетов их ждет комдив с местным пехотным майором.
— Вот что, мужики, — сказал комдив. — Тут у вас помощи просят. Полста
километров на север духи обстреляли колонну, засели на горе, огрызаются, а
наши их достать не могут. Если до темноты их не снимем — уйдут. Подлетните,
обработайте сверху.
Взяли на борт майора, запустились, полетели. Через несколько минут полета
показался торчащий посреди пустыни гигантский скальный выступ. Вышли на
траверз, увидели — у подножия горят две машины, рядом, задрав стволы вверх,
стоят один танк и два БТРа.
–– Это называется послеполуденный стояк, — сказал командир. — Вот клоуны!
Оставь ты бэтэры для перехвата, отгони танк подальше и долбани навесом…
— Духи на северном склоне! — прокричал майор. — Близко не подходите,
шарахните вон по той террасе, они там в пещерах, нужна прямая наводка! Эх,
жалко, наши танки не летают!
Пара прошла мимо скалы, удалилась километра на два и вошла в боевой разворот
с набором, чтобы с «горки» отработать по горе залпом нурсов. И тут случилась
неприятность, о которой в спешке не подумали.
— Черт! — сказал командир. — А солнышко-то на стороне врагов!
Распластав свою корону на полнеба, солнце сияло над вершиной горы. Оно било
прямой наводкой, заливая кабины идущих в атаку вертолетов жарким желтым
туманом. Борттехник пожалел, что не надел ЗШ со светофильтром. Но думать и
жалеть было поздно.
— «Воздух», быстрее, они вам в лоб работают! — сказала земля.
Борттехник прицелился чуть ниже солнца и надавил на гашетку. Он водил
стволом в разных направлениях, чтобы очередь захватила как можно больший
сектор скалы. Навстречу тянулись чужие трассы, но ужас был в том, что ни
трасс, ни тех, кто эти трассы посылал, летчики не видели — все заполняло
огромное солнце. Борттехник давил на гашетку, пригнувшись к самому пулемету,
чтобы хоть как-то уменьшить свою невероятно огромную фигуру. Обидна была
внезапность встречи с пулей, которая могла вынырнуть из солнечного тумана в
любой миг, и ты даже не успеешь осознать, что произошло. Чмок — и тишина. И
ты уже не здесь… Вот тебе и помылись, постирались…
Вертолет вздрогнул, дым ворвался в кабину вместе с шипением — нурсы ушли в
сторону солнца. Ведущий отвалил влево, давая ведомому отработать по слепящей
цели. «Кажется, поторопился», — сказал командир.
— Воздух, я — Земля! Чуть выше положили! Еще разок, ребята! Сбросьте этих
уродов, а мы уж добьем!
— 945-й, расходимся! — сказал командир ведомому. — Я — влево, ты — вправо.
Это солнце нас погубит. Подъем на четыреста, заход под сорок пять, работа по
команде.
— Понял вас…
Вертолеты разошлись в разные стороны, одновременно развернулись и взяли гору
в клещи. Забравшись повыше, наклонив носы, они устремились к горе, которая
теперь была хорошо видна. Борттехник прищурился, нашел террасу, различил на
ней суетящихся духов. Разделившись на две группы, они возились у двух
приземистых треног с пулеметами. «Как они их туда заволокли?» — удивился
борттехник. Через секунду понял по торчащим вверх стволам — вьючные зенитные
горные установки. С ведомого борта к горе уже потянулись пулеметные трассы.
Борттехник Ф. чуть приподнял ствол, нажал на спуск, увидел, как слегка
искривленная огненная дуга соединила ствол его пулемета и край террасы.
Приподнял еще, повел стволом, и очередь полетела по террасе влево, выписывая
кренделя и разбрызгивая пыль и камень. Трассеры свивались в пропасть
гаснущим серпантином. Духи залегли.
— А-атлично! — сказал командир. И, обращаясь к ведомому: — 945-й, полной
серией работаем. Приготовился… Огонь!
Оба вертолета сработали почти одновременно. Связки дымных струй с двух
сторон воткнулись в скалу — и две цепочки черных лохматых бутонов косым
крестом перечеркнули террасу.
Ветер тут же сдернул дымы, и стало видно: террасы больше нет — ее сравняло
со склоном. Большие обломки и мелкие камни еще летели вниз, — ударяясь о
выступы и подскакивая, они падали прямо возле танка и БТРов.
На восток уносило бледнеющую гряду сизых тучек.
Вертолеты вошли в правый разворот, ведомый догнал ведущего, пара построилась
и пошла по кругу.
— Ну, спасибо, мужики! — сказала земля. — Это класс! Это высший класс!
Спасибо вам!
Командир осведомился, нет ли внизу раненых, убитых, не нужно ли кого
забрать. Но все были целы, и пара, качнув на прощанье фермами с почти
пустыми блоками (оставили немного нурсов на обратную дорогу), пошла на
Геришк.
— Кандагарцы нам бутылку должны, — сказал командир, — в их зоне работали. А
вообще, хорошо сегодня отдохнули. Сначала искупались, потом рыбку поглушили…
Он посмотрел на часы и удивился:
— Представляете — купались-то мы всего пятнадцать минут назад! То-то, я
думаю, комбез еще мокрый!.. Или это я так вспотел? Аж в сандалетах хлюпает!
Через минуту:
— А почему они из ПЗРК не пальнули? Сейчас бы мы уже догорали… Не было,
наверное…
Закурил и, повернувшись к майору, сидевшему чуть сзади, на месте
борттехника, спросил:
— Ну, как, майор, понравилось?
— Нет слов! — сказал майор, и, подумав, добавил: — Мама, я летчика люблю!
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
