|
|
Юрий Горюхин
Верхнетуймазинская синекдоха
Рассказ
 Вся
моя жизнь в Верхних Туймазах до сегодняшнего утра вмещалась в один небольшой
абзац неплотно набранного текста. А сегодняшним утром не успел глаза
продрать, как началось: словно резвый щелкопер строку погнал. Ткнул я
крепким кулаком Анжелку в мягкий бок и говорю:
— Принеси мне, Анжелка, из холодильника пива для размягчения чувств, а потом
кофе завари покрепче для кристаллизации мысли!
А Анжелка голову свою кудрявую на локоток ставит и заявляет:
— А я вовсе не Анжелка!
Ну я, конечно, немного удивился, но в целом спокоен, потому что бригадирша
Зойка-Шлеп нога как новый сериал по телевизору начинает смотреть, так всегда
имена своим профурсеткам меняет. Махнул, значит, рукой:
— Да знаю, что не Анжелка, а какая-нибудь Марфа из Потаповки ближнего
Нечерноземья. Только не грузи про ферму, которую закрыли, про клуб
заколоченный и про сожителя мамаши, пропившего последнюю несушку — сто раз
слышал.
— Да нет, Домкрат, — (это я — Домкрат, раньше лежа жал 210, но как завязал с
регулярными тренировками и спортивным режимом больше 150 — ну никак!),
усмехается Анжелка, — я Альберт!
Я чуть с кровати не упал! Это же позору сколько! Это ж на улицу не выйти! А
если Бизон узнает — это ж!.. Потом собрался, сконцентрировался и восстановил
в гудящей голове череду вчерашних событий:
— Да погоди! Я же все помню! Все как обычно было!
— Да, внешне я пока Анжелка, но внутренне я уже Альберт. Вот поднакоплю
денег, сделаю операцию по смене пола, и будем мы с тобой дружить как
товарищи или даже любить друг друга как братья.
Ну я расстроился:
— Порву, падла! Какой я тебе брат?! — хотел ударить брата, то есть эту
стерву, но пожалел (меня Бизон всегда за мою жалостливость ругает), брат
весь сжался, то есть падла эта сжалась, и заверещала:
— Я пошутила! Я Марфа из Потаповки, у нас ферму закрыли, клуб заколотили,
мать с сожителем последнюю несушку пропили, вот я и хочу в Альберты
переделаться, чтобы потом как Михаил Сергеевич Горбачев на комбайнера
выучиться.
Всю мою утреннюю негу будто ветром сдуло, спрыгнул я на холодный пол и
нервно затопал босиком на кухню. Хмуро схватился за ручку холодильника
могучей дланью, а другой случайно на батарею парового отопления оперся. И
прошли сквозь меня строем все 220 вольт, не считая амперов, словно первый
отряд родной девятой колонии строгого режима промаршировал, еле отлепился от
проклятого железа. Посидел на табурете, примял вставшие дыбом волосы, кофе
решил заварить. Сунул в банку любимую серебряную ложечку с золотой
окантовочкой, а там до верху бычки вонючие напиханы — это мы вчера с братом,
тьфу! — с Анжелкой после файвоклока как-то совсем расслабились. Плюнул еще
раз в сердцах и пошел на улицу к своей «Альфе-ромео», сел в красавицу, завел
родимую, Звездинского на всю мощь четырех колонок врубил, педаль газа в пол
вдавил, взревела моя «Альфа», затряслась, а с места не двигается, я вторую,
третью передачи — вибрирует всем кузовом, а не едет. Пешеходы на меня с
ужасом смотрят и отбежать стараются. Почесал за ухом — ничего не понимаю!
Выхожу, капот открываю. А чего, спрашивается, открываю? Потрогал трубу
какую-то — горячая, зараза! Хотел еще чего-нибудь потрогать, да про
холодильник вспомнил и засомневался. А тут Бизон как раз подъезжает:
— Ты чего, Домкрат? — спрашивает. Я все как есть объясняю, растолковываю,
предположения различные делаю об особенностях конструкторской мысли
итальянских товарищей. Бизона с ребятами вдруг на ха-ха пробило, ну понятно,
когда у друга «корова сдохла» — завсегда весело. А Бизон, отхохотавшись, так
нехорошо на меня посмотрел и пальцем поманил:
— Домкрат, ты с утра обкурился или кокса обнюхался? — и тут только я
замечаю, что моя «Альфа» стоит не на новеньких колесах фирмы «Бриджстоун», а
на бетонных столбиках верхнетуймазинского завода ЖБЗ номер 2! В моем районе,
во дворе моего дома, у меня, которому сержант Ибатуллин честь отдает, сняли
колеса! Вот беспредел! Вот отсутствие правопорядка! Вот развал страны! Вот
распродажа Родины мировому капиталу!
Но Бизон не позволил мне избить какого-нибудь случайного прохожего до
полусмерти, он кивком огромного лысого черепа приказал садиться на заднее
сиденье своего «джипа» рядом с Гитлером и как-то мрачно процедил:
— Ты, Домкрат, не тужи, колеса твои — не беда, беда впереди будет.
Ну я от колес сразу отвлекся, нервничать опять стал, потому что как
тронулись, Гитлер правую руку за пазуху сунул и держит там многозначительно,
а улыбается сладко-сладко. А потом смотрю: у Бизона в салоне чехлы совсем
новые, бархатные, все в пальмах, жирафах, мулатках, опять же, и успокоился
немного:
— Какая беда, Бизон?
— Инспекция к нам едет, Домкрат, — очень строгая и неподкупная. Будет
моральный облик проверять, трудовые показатели снимать и высокие
экономические задачи ставить. Может быть, нового «смотрящего» привезет, —
всхлипнул Бизон.
— Зачем нам новый, нам кроме тебя никого не надо, Бизон! — дружно
запротестовали мы с Гитлером и шофером Генкой, но, сознаюсь, с чуть меньшим,
чем обычно, подобострастием.
Тут мы как раз приехали на нашу точку. Спустились к пацанам в подвал,
расположились между штанг и тренажеров, Бизон речь стал держать:
— Завтра в гостиницу «Космос» большие люди приедут. Большие люди пьянства и
хулиганства не любят, поэтому в тамошнем кабаке не показываться. Зойкиных
шмар в «Космос» не пускать: разврата большие люди тоже не терпят! А казино
на санитарном часе пару дней придется подержать, потому что карты и всякие
азартные игры совсем уж неприятны большим людям.
— Как же теперь культурно отдыхать долгими осенними вечерами? — уронил
гантель Кирпич, да и другие пацаны в недоумении захлопали ресницами.
Но Бизон всегда знал, что ответить. Приподнял он двухпудовую гирю и
расплющил ею поющего в музыкальном центре Сашу Северного:
— Это кто тут вякает?! Гитлер, кто тут у нас вякает?!
Гитлер, конечно, сразу заулыбался сладко-сладко и руку за пазуху сунул. А
пацаны тоже сразу перестали недоуменно хлопать ресницами:
— Да ты что, Кирпич? Я вот книжки, например, про шпионов читать буду.
— А я, Кирпич, буду рыбок разводить, хомячков размножать и даже попугайчиков
хорошим словам учить.
— А я двор, в котором живу, буду благоустраивать и, может быть, Кирпич,
соседей перестану обижать!
Уронил вторую гантель Кирпич:
— Ребята! Да я и сам возьму и организую добровольную народную дружину из
юных тимуровцев, чтобы пресекать всяких личностей, нарушающих общественный
порядок!
Но пацанов снова прервал Бизон:
— Это не все! Большим людям нужен человек разговоры разговаривать, чтобы
потом секретные поручения поручать. Добровольцы есть?
Добровольца решили выбрать честным путем: кто вырвет штангу с наименьшим
весом, тот и доброволец. Ну я и попал, потому что пацаны со страху все на
рекорды пошли, а я после вчерашнего отдыха, ночной работы и утреннего
стресса начальный вес даже от пола не смог оторвать.
***
— Значит, так тому и быть! — напутствовал меня Бизон, подвезший на своем
«джипе» до самого крыльца гостиницы, — это хорошо, что ты надел красный
пиджак, синюю рубашку, желтый галстук и надушился одеколоном «Милый скунс»,
потому что в твоих руках судьба ребят и нашего общего дела!
Взбодренный боссом, стукнул я кулаком в стеклянную дверь «Космоса»,
задрожало стекло, и Мишка-портье за ним задрожал:
— Это ты, Домкрат? Или это не ты? Что-то у меня в глазах рябь цветная, не
иначе как от переутомления.
— Это я! Веди к большим людям, педик! — рявкнул я интеллигентно, но с
достоинством.
Больших людей искали с Мишкой долго, только по книге недавно заселившихся
нашли высоких гостей из столичного Черниковска. Большие люди почему-то
выбрали номер экономкласса на первом этаже без телевизора, без ванной, одним
завтраком до 10-00 и двумя сотнями тараканов.
— Может, это они неспроста? Может, так изуродованные трупы посетителей после
многочасовых пыток легче выносить? — шепотом спросил у Мишки. Мишка, падла,
от волнения сознание потерял и упал на мою грудь. Я его машинально на дверь
больших людей отбросил, а из-за двери, словно постоянно замыкающая сирена
сержанта Ибатуллина, раздался голос больших людей:
— Я же просила не шуметь! Тут люди работают, между прочим!
«Большие люди являются бабой?!» — зашумели мысли в голове, тут же
превращаясь во вредный для организма адреналин.
И точно! Щелкнул замок, и в коридор высунулась маленькая голова в бигудях,
большими очками на носу-пипочке и прокисшей сметаной на дряблых щеках.
Маленькая голова посмотрела вверх, то есть на меня, и строго так зырк:
— Домкрат?! Почему опоздал на пять минут?!
Закружилась на этот раз моя буйная головушка, хорошо, что Мишка плечом мне
подмышку подпер, и произнес я звук:
— Э-ээ…
Дверь раскрылась шире, и на ногах, подгибающихся во всех шарнирах,
переместился я в номер. Маленькая голова больших людей оказалась на
маленьком тельце в мешковатом спортивном китайском костюме, сшитом на
вырост. Большие люди стерли сметану вафельным полотенцем и ткнули мне
указательным пальцем в солнечное сплетение:
— Давайте, господин Домкрат, сразу договоримся: никаких опозданий! Строгая,
беспрекословная дисциплина как в армии! Вы служили в армии?!
— Я болел, — задергался мой левый глаз, — в санатории «Козленок», а потом
меня перевели за хорошее поведение во взрослый Дом отдыха.
— Хорошо. Так вот, когда я еще только работала завучем в начальных классах,
у меня все, даже самые отпетые хулиганы и двоечники, ходили по струнке!
Тут я совсем побледнел:
— Нет, я на тройки учился! С плюсом.
Большие люди сели за стол, включили настольную лампу, развязали тесемочки на
картонной папке и достали из нее исписанные крупным каллиграфическим
почерком листы бумаги.
— Я тут кое-чего набросала, планы кое-какие наметила и решила, что мы с вами
будем разрабатывать несколько линий. Вам необходима вдруг нагрянувшая чистая
бескорыстная любовь — раз. Вы должны захватить власть в группировке — два.
Вы обязаны стать приличным, уважаемым человеком и порядочным семьянином —
три. То есть наша история должна закончиться классическим хэппи-эндом.
Я не успел сказать: «мама».
— Задача будет непростая, но я придумала гениальный ход: у вас будет
мозговой центр!
— Кто?!
— Резонный вопрос! Кандидатура одна — им станет многоопытная, все повидавшая
в жизни женщина нелегкой судьбы, несправедливо пострадавшая от вашего брата,
Зоя Артамоновна, которую вы по-мужски подло зовете кличкой «Шлеп нога».
Сегодня же вечером она выработает стратегию и тактику и изложит в доступной
для вас форме. Пока все, завтра в 9-00 чтобы были у меня как штык!
— А?.. — попытался я подискутировать, но большие люди показали мне пальчиком
на парящую ромашковым ароматом кружку чая, а потом этим же пальчиком указали
на дверь.
— Ну как, Домкрат? — спросил Мишка-портье, после того как я, добравшись до
бара «Космоса», опрокинул в себя третий фужер французского коньяка, который
Мишка гнал в подвале своей тещи на помете кур, разводимых второй мамой тут
же на подворье.
— Вилы, Мишка! — честно признался я и утер проступивший на лбу пот Почетной
грамотой городского общепита, — мне дадут групповую власть, чистую любовь, а
за это заберут мозг и отдадут Зойке-Шлеп ноге.
— Как же так?!! — налил себе полный граненый стакан собственного коньяка
никогда до этого не употреблявший алкоголь Мишка.
***
На вечерней зорьке подъехал я на своей «Альфе-ромео» к Зойке. Растрепанная
Зойка сидела перед телевизором, тянула из стакана портвейн и курила
папиросу, присланную в наш городок с далекого Беломорского канала.
Застиранный халатик почти полностью прикрывал ее тело, безжалостно
пораженное неизлечимым целлюлитом, на босой ноге болтался шлепанец, а в
бесцветных ее глазах на выкате плясал огонек неутомимой мысли.
— Присаживайся, чего встал как столб? — пустила Зойка сизый бублик в сторону
продавленного кресла, — сейчас, Домкрат, досмотрю очень важную в сюжетном
построении сто пятнадцатую серию «Настоящей любви в маленьком городке» и
потолкуем о твоей жизни.
Раньше я бы ее, конечно, давно ударил за пренебрежение, а тут, задавленный
авторитетом больших людей, как-то засмущался, присел на краешек кресла,
блокнотик с ручкой достал.
— Это хорошо, что блокнот раскрыл, записывай! — в телевизоре пошли титры на
фоне ритмично двигающейся парочки, Зойка затушила папиросу и тут же закурила
новую, — я тут поразмышляла над заданием, Домкратик, и решила: тебе надо
спровоцировать конфликт между Бизоном и остальной братвой.
Я чуть не взорвался, за кого меня держит эта старая грымза, но про больших
людей подумал и сдержался благоразумно:
— А по-другому нельзя?
Зойка пустила мне сразу три бублика, один другого ароматнее:
— Ты, Домкрат, записывай, записывай! Для того, чтобы конфликт разгорелся, ты
должен распустить слух, что любовница Бизона Нинка-Пять баксов, которую я
вытащила из вокзального туалета и вывела эту тварь неблагодарную в люди,
ездит за границу отдыхать с неграми и арабами на деньги, которые не
доплачивают остальным, честным и простым пацанам. А Бизону намекни, что
Нинка наставила ему рога с Генкой-шофером или, еще лучше, с Гитлером, а
другим ребятам скажи, что Нинка рассказывает про них смешные анекдоты об их
сексуальных возможностях. И обязательно передай, что у нее тачка во сто раз
круче, чем все их консервные банки на колесах, вместе взятые. А деньги,
которые они могли бы потратить на улучшение своего автопарка, истрачены ею
на многочисленные операции по вкачиванию силикона в грудь и ягодицы.
Я сначала записывал, как большие люди велели, в блокнот всю эту стратегию с
тактикой, а потом почувствовал, что пурга пошла:
— Это и есть твой план коварный? Ты же, Зоя Артамоновна, все стрелки на свою
заклятую подругу Нинку сводишь?!
Зойка ротик буквой «о» сделала и пустила мне пять никотиновых бубликов:
— Не твой уровень, Домкрат! Пиши и помалкивай! Кстати, о тачках: когда я
говорила о хламе, на котором ездят пацаны Бизона, я твою трахому тоже имела
в виду.
Тут и пришел конец всей моей политкорректности, взял я правой рукой за
шкварник Зойку, выдернул из кресла, словно репку, а левой стукнул блокнотом,
наполненным диспозициями, по ее покатому лбу. Зойка, конечно, завизжала
сразу:
— Я твой мозг, по нему бить нельзя, я все расскажу большим людям! — а когда
я ее тряхнул еще разок, сникла, и уже Зойкой-Шлеп ногой залепетала: —
Домкратик, я же понарошку, у меня и мыслей никаких никогда не было, это все
большие люди мне роль ставили.
***
С 8-00 стояли мы с Мишкой около дверей больших людей, а как пропикали
сигналы точного времени 9-00, я робко постучал:
— Это я — Домкрат Домкратович.
— Сейчас, — сказали за дверью большие люди, а еще минут через пятнадцать
впустили меня в номер, окутанный плотным туманом сиреневого освежителя
воздуха.
— Понимаете, тут вот, как-то того… — начал я свою искрометную оправдательную
речь.
— Да знаю все! — тут же прервали ее большие люди, — забудем наш первый
неудачный опыт, будем развивать в тебе романтическую составляющую.
«Чистая любовь!» — догадался я и тут же от волнения присел без спросу на
стульчик.
— Есть у меня на примете одна, падшая телом, но с родниковой душой женщина
легкого поведения.
Застучало мое сердце.
— Давай-ка, брат Домкрат, начинай ухаживать за Анжелой, — поправили очки на
носу-пипочке большие люди.
Успокоился мой пульс:
— Так я же уже целый месяц в ночь через две за ней ухаживаю! Могу, конечно,
и чаще, если прикажете, но мне, честно говоря, и с косой Зулькой тоже бывает
интересно.
— Никаких ночей! — большие люди взвизгнули, а пульс мой пропал совсем.
Будете ходить в кино, в музеи, в театры, а когда Кирпич ее подло заманит в
казино и она там проиграет деньги, собранные на учебу или, нет, — на
хирургическую операцию, ты, Домкрат, должен будешь их во что бы то ни стало
раздобыть и так передать ей, чтобы она подумала, что сама их заработала, а
ты тут ну совсем ни при чем!
Я похолодел:
— Мне предстоит собирать капусту на переделку Анжелки в Альберта?
Задумались большие люди:
— В Альберта, говоришь?.. Интересный ход, не затертый… Но все же, хоть Элтон
Джон и женился недавно на своем лучшем друге, наверное, это еще слишком
смело для нашего народа. Я думаю, Анжела будет восстанавливать с помощью
лазерной хирургии испорченные утомительным чтением глаза.
— Анжелка — чтением?! — тут уж я, ко всему уже почти привыкший, удивился: —
Неужели программа телепередач так опасна для зрения?
Но большие люди уже не слушали меня, они ушли в свои глубокие мысли.
***
— Пойдем, брат Альберт, то есть Анжелка, в Дом пионеров, там, Мишка-портье
говорит, картины привезли с голыми девками, натюрморты называются? — нежно
шепнул я в перпендикулярное ушко Анжелки.
— Не хочу, — надула из жвачки большой белый шарик Анжелка.
— Тогда пойдем в кинотеатр «Аврора» на фильм про любовь и ненависть,
благородство и предательство, бескорыстие и жажду наживы, с романтическим
названием «Кинг-конг»?
— Не хочу, — забулькала из бутылки крепленое пиво Анжела.
— Тогда в студию-театр «Золотой ключик» при Дворце культуры ЖБЗ-2 на
спектакль итальянца Пиранделлы, там, Мишка-портье говорил, шесть московских
актеров всю пьесу этого Пиранделлу и ищут?
— Не хочу, — высморкался в кулак Альберт.
— Куда же ты хочешь, овца непрооперированная? — вскипел я в негодовании.
— В казино хочу. Кирпич обещал мне сказать заветную цифру на рулетке,
которая может сорвать весь банк.
— Так ее и так все знают — зеро называется, только она весь банк в рулетке
срывает, — удивленно возразил я, но разве «чистую любовь» переубедишь? Сели
мы в мою «Альфу» и покатили в «Космос». Не успели в казино зайти, как
Анжелка из бюстгальтера достала пачку баксов тысяч на тридцать и бегом к
сияющему Кирпичу:
— Привет, Кирпич!
— Привет, Анжела!
— На какую мне цифру ставить, Кирпич, чтобы весь банк сорвать?
— Только тебе, Анжела, да и то шепотом скажу эту заветную цифру — это зеро,
ноль по-нашему.
— Ты такой благородный, Кирпич!
— Ты такая красивая, Анжела! Ставь же скорее все свои сбережения на заветный
ноль!
— Конечно-конечно, Кирпич! Крупье! Ставлю все на ноль!
— Принято. Выиграло 666, красное!
— Анжела! Это ужасно, как же ты теперь будешь жить, ведь ты же поставила на
кон все свои деньги, а тебе срочно надо делать операцию!
— Ах, Кирпич! Ничего страшного, думаю, судьба будет ко мне благосклонна, —
говорит Кирпичу Анжелка, поворачивается ко мне, надувает губки и
выразительно опускает ресницы, — собирай, мол, капусту, Ромео.
Ну такой дешевой разводки я, конечно, не потерпел: Анжелку в сторону
отбросил, Кирпича за лацканы схватил. А Кирпич кабан тоже здоровый — книжку
«Преступление и наказание» на спор пополам за тридцать секунд разрывает, в
общем, накидали мы друг другу оплеух, фонарей наставили, носы разбили,
манишки разодрали и зарезать пообещали, как только время свободное выдастся.
***
Стоял я с разбитой рожей, кое-как подретушированной, перед большими людьми и
следил одними глазами, как они маятникообразно двигались и алюминиевой
ложечкой ромашковый чай в стакане с подстаканником помешивали:
— На роль криминального лидера ты не подошел, на героя-любовника не потянул.
— У меня есть еще потенциал, — шмыгнул я разбитым носом.
— Есть? Что ж, последний шанс даю — попробуй серым кардиналом стать.
— Как Ришелье? — показал я свою образованность.
— Нет, как Рома Абрамович. Возьми в напарники Мишку-портье и Генку-шофера, с
помощью этой инициативной группы разработаешь бизнес-план и выйдешь с
предложением к Бизону по захвату верхнетуймазинского железобетонного завода
номер 2, путем скупки контрольного пакета акций. А потом подучитесь, белые
воротнички целлулоидные наденете, редеющие волосы бриллиантином напомажете и
станете топ-менеджерами, а далее по нарастающей прямым ходом в народные
олигархи.
***
Встал я перед Бизоном, как лист перед травой, остальные два богатыря за моей
спиной спрятались, и начал разговор без обиняков:
— Бизон, надо купить контрольный пакет акций железобетонного завода номер 2.
Бизон хлопнул меня по плечу и сказал:
— Добре, Домкрат, не зря с большими людьми общаешься! Гитлер, доставай из
сейфа общак, пусть Домкрат приумножает наши капиталы. Деньги должны не в
чулках и матрацах лежать, они работать должны! Молодец, Домкрат — умная
голова — серый кардинал!
Выдал нам Гитлер общак, и поехали мы с Генкой и Мишкой на ЖБЗ-2 контрольный
пакет покупать. На охрану тщедушную и слабохарактерную цыкнули и сразу в
бухгалтерию — замыслы свои растолковывать. Бухгалтера поглядели на наш общак,
вываленный на их длинные столы, и говорят:
— Да за такие деньги мы вам свой личный контрольный пакет продадим. Леночка,
Светочка, Вадик, напечатайте нам срочно контрольный пакет с акциями, —
бухгалтера подчиненным подмигивают, — а славным ребятам с рабочих окраин по
стакану виски с содовой, льдом, лимоном и еще какой-нибудь фигней принесите.
Не успели мы виски выпить, лед с лимоном и фигней разжевать, несут Леночка,
Светочка и Вадик пачку свежих акций и крепкий пакет нервущийся и
непромокаемый, на котором большими буквами написано, что он контрольный.
Акции бухгалтера тщательно пересчитали, в пакет сложили и скотчем заклеили.
Дело сделано, самый лысый и самый очкастый нам уже ладошку подрагивающую
протягивает для прощального рукопожатия, но я его руку в сторонку отодвигаю
и говорю:
— Не порядок!
— Что такое? — испугались бухгалтера, Леночка со Светочкой и с Вадиком.
— Печати гербовой на пакете нет! — заявляю строго и бескомпромиссно, потому
что на мякине меня не проведешь.
— Ну как же так, Леночка, Светочка, Вадик, — пальчики стали заламывать
бухгалтера, — про печать забыли! Дайте нам скорее печать, мы ее
собственноручно поставим, — и сдержали твердое слово бухгалтерское,
поставили на середину пакета печать лиловую, как и обещали.
Вернулись мы в свой офис, спустились в подвал с тренажерами и штангами,
достал я из-за пазухи контрольный пакет и вверх поднял, словно факел
Олимпийский. Пацаны все обрадовались, каждый контрольный пакет подержал в
руках и помял слегка, а Бизон даже понюхал несколько раз.
***
Утром всей бригадой пошли к большим людям, я, как именинник, впереди, за
мной Бизон с Гитлером, дальше Генка-шофер с пацанами, и замыкали шествие
Мишка-портье с Зойкой-Шлеп ногой, Кирпича только не взяли, решили, что
недостоин он разделить наш успех.
Большие люди дверь открыли, удивились такой представительной делегации, а мы
стали рассказывать, как все было, размахивая руками и весело перебивая друг
друга. Потом я контрольный пакет большим людям протягиваю и похвалы жду, но
не только для себя — для всей братвы, конечно. А большие люди берут
контрольный пакет пальчиками, чернилами испачканными, вертят, смотрят на
меня так грустно-прегрустно и говорят:
— Да, Домкрат…
Я перебиваю в возбуждении:
— Да нет, Серый кардинал я теперь!
Но большие люди продолжают грустно:
— Да, Домкрат, ничего у нас не получилось, столько времени и сил зря ушло,
надо было мне, дуре, сразу Кирпича разрабатывать. А тебя, Домкрат, придется
штрихом замазать, — откручивает эта мымра облезлая, училка, молью побитая,
колпачок маленького пузырька и закрашивает белой краской все эпизоды с моим
участием.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
