|
|
Воробьиная ночь
Пьеса для пытливых умом и гибких телом тинэйджеров
(С ненавязчивыми комментариями)
Акт № 1
Сцена № 1
Путешествие трех русских богатырей и суженой одного из них по российским
просторам.
Молодой взъерошенный воробей, утомленный бесконечными порывами ветра,
спланировал на огромное коромысло железнодорожного моста через реку Агидель,
по которой медленно плыла длинная ржавая баржа. Воробей огляделся: хлебных
крошек под ногами не было, одиноких воробьих в поле видимости тоже. Воробей
разочарованно заскакал по широкому швеллеру, клюнул круглую шляпку стальной
клепки и в раздумье повертел головой. Вдруг мост застонал, потом загудел,
потом затрясся. Воробей испуганно вспорхнул и, взлетая вверх, увидел, как
внизу сквозь ажурные железные конструкции над серой тяжелой водой несется
стремительный зеленый поезд.
«Пожалуй, начнем» — решил Джирджис.
- Ой! — сказал Алеша и ткнул своим длинным с голубыми прожилками
указательным пальцем в пыльное стекло окна купейного вагона поезда Москва —
Биробиджан.
- Что такое? — встревожился Никитич.
- Где? — спросил Илья.
- Да вон кто-то громадный на краю крутой горы взвился на своем коне.
Звонко хихикнула с верхней полки Оленушка Збродович и свесила вниз длинные
тонкие косички с голубыми бантиками:
- Эх ты! Это же знаменитый памятник сподвижнику Пугачева Салавату.
- Да ну!
- Вот так-то, Алешка, — заулыбались Никитич с Ильей, — а ты испугался.
Строгая проводница Лялька без стука отшвырнула дверь, чуть не сломала алый
хорошо отполированный трехсантиметровый ноготь и, слегка расплескивая воду,
занесла в купе ведро с торчащей из него шваброй:
- Ноги и обувь!
- А стоянка долгая будет?
- Ну это для кого как.
- А не подскажете...
- Я последний раз подсказывала в восьмом классе своему козлу — теперь до сих
пор жалею: оставили бы его на второй год, вышла бы замуж за комсорга Саньку,
сейчас бы миллионщицей стала!
- Может быть, нам пока погулять?
- Быстрее надо соображать, и учтите, что за оставленные без присмотра ценные
вещи администрация вагона ответственности не несет! Пустые бутылки забираю?!
- Да, пожалуйста.
- Только не надо одолжений!
- Да мы без задней мысли.
- Да ты и без передней!
«Эх», — сказал Алеша и вышел. «Да», — сказал Никитич и тоже вышел. «Хм», —
сказал Илья и поднялся с нижней полки. Оленушка прыгнула к Илье на плечо и
ничего не сказала.
Застенчивая проводница Анечка стояла в тамбуре и советовала выходящим
подышать свежим воздухом пассажирам воздержаться от посещения вокзала, но
Джирджис грубо выволок ее из тамбура и запер в купе для проводников. Вместо
Анечки вышла Лялька, поставила ведро со шваброй в проходе, бросила тряпку на
верхнюю ступеньку и приказала всем выходящим и входящим вытирать ноги не
менее тридцати секунд.
Илья, Никитич и Оленушка благополучно спустились на перрон, только Алеша
зацепился за торчащую из ведра швабру. Ведро качнулось и, накренившись,
замерло на ребре.
Сцена № 2
Коварство ифрита Джирджиса. Первое знакомство русских богатырей с подручными
Джирджиса.
Тонированные двери вокзала автоматически открылись, и четверо пассажиров
вошли в огромный зеркальный холл. Джирджис проскользнул за спиной
импозантного дирижера Соловейчика и бросил короткое слово: «пора».
Соловейчик расстегнул на животе пуговицу тесноватого смокинга, взмахнул
руками и навсегда потерял подаренную на 23 февраля застенчивой тромбонисткой
Анечкой запонку с правой манжеты. Оркестр затрубил и запиликал, фотографы
встали на правое колено и пустили ослепительных зайчиков из своих
фотоаппаратов, раздались бурные аплодисменты. Джирджис направил свернутую в
трубочку газету «Правда» на удивленно озирающегося Никитича. Прошлогодняя
«Мисс вселенная микрорайона Сипайлово» Ляля процокала к Никитичу, поцеловала
его в щечку, потом вытерла бумажной салфеткой свои губы и сказала, что он
ровно 666666-й входящий на территорию вокзала за истекший период и потому
объявляется почетным гражданином города, в котором больше миллиона жителей.
- Но, простите...
- Вас ждет ценный подарок.
- Я не один.
- Ваших друзей тоже ждут ценные подарки, но, конечно, не настолько ценные,
как у вас.
Илья и Алеша пожали плечами, а Никитич встрепенулся:
- Девушка, нам нельзя задерживаться!
Ляля ласково взбила пухленькими пальцами с алыми трехсантиметровыми
ноготками льняные волосы Никитича и протерла каждый свой пальчик мякеньким
розовым платочком:
- Не волнуйтесь, посетитель вокзала номер 666666, процедура награждения
короткая, а напутственная речь лаконичная.
Оркестр заиграл туш, Ляля взяла в руки огромный расписанный золотом
деревянный кубок, до краев наполненный пенистым кумысом, и поднесла
Никитичу. Илье и Алеше девушки из подтанцовки предложили по пузатому
дюралевому стаканчику аксаковской водки, а Оленушке Збродович вручили
вазочку крупной сочной клубники во взбитых сливках. Илья и Алеша дыхнули
влево, вплеснули в горло аксаковскую и тихонько, но с удовольствием
крякнули.
Оленушка заботливо протянула им свою вазочку:
- Закусите клубничкой.
Усмехнулись Илья с Алешей и погладили свои великолепные усы, взволновав и
без того неспокойное дыхание почти неприступных девушек из подтанцовки.
Никитич слегка пригубил загадочный белый напиток и застенчиво стал искать
место, куда можно было бы незаметно поставить кубок. Оленушка Збродович
укоризненно покачала головой и наступила Никитичу на ногу:
- Нехорошо, Никитич, обижать гостеприимных жителей хлебосольного города.
- Я не виноват — Антону Павловичу тоже кумыс сначала не понравился.
- Так за эту политнекорректность его и сослали на остров Сахалин рыть
туннель под Татарским проливом.
Илья положил свою ладонь на левое плечо Никитича, а Алеша на правое:
- Ладно, Никитич, одолей уж этот загадочный напиток — неудобно.
Никитич зажмурился и без остановки в две с половиной минуты осушил кубок.
В глубине толпы окружающих негромко хлопнул в ладоши Джирджис,
зааплодировали и окружающие. Ляля вытерла использованным комочком бумажной
салфетки Никитичу подбородок и сказала, что он молодец, но сам кубок надо
вернуть, потому что он переходящий и не входит в ценный подарок. Никитич
отдал кубок, но вдруг побледнел и сказал, что ему необходимо срочно вымыть
руки.
Сцена № 3
Возмутительное коварство Джирджиса. Второе знакомство с подручными Джирджиса.
Импозантный дирижер Соловейчик сложил в маленький карандашик свою
раздвигающуюся дирижерскую палочку и ушел переодеваться в служебное
помещение. Его оркестр тоже зачехлил инструменты и отправился на трамвайную
остановку, чтобы ехать на мясоконсервный комбинат торжественно встречать
пятисотмиллионную молочную сосиску. Зрители и слушатели разбрелись по
вокзалу. Джирджис что-то шепнул только что вышедшему из служебного помещения
милиционеру Соловейчику и кивнул на дверь с неоновой вывеской: «Удачная
дефекация — хорошее настроение на весь день».
Соловейчик упер руки в бока и преградил путь выходящему Никитичу:
- Кто такой?
- В смысле?
- В смысле документики предъявите с верно оформленной и непросроченной
регистрацией.
- Какая регистрация? Мы с друзьями на минутку зашли на вокзал с проходящего
поезда. И у меня к тому же ярко выраженная славянская внешность.
- Так, понятно, — Соловейчик сдвинул не по размеру просторную фуражку на
затылок и расстегнул давящую на живот среднюю пуговицу кителя, — значит,
по-хорошему не хотим беседовать?
Для развития темы разговора Соловейчик ткнул дубинкой Никитичу в район
солнечного сплетения. Темная пелена упала на глаза Никитичу, в безотчетном
рефлексе вырвал он из рук милиционера Соловейчика черную эбонитовую дубинку
и сломал ее о колено пополам. Соловейчик с достоинством отпрыгнул на полтора
метра назад, сжал крепкими зубами свисток и в мгновение заполнил все своды
вокзала пронзительной трелью.
Вздрогнули одиноко стоявшие посреди зала Илья и Алеша, выпали из их рук
пустые дюралевые стаканчики и звонко запрыгали по мраморному полу.
- Что-то случилось, — тревожно сказала Оленушка Збродович.
Равнодушный робот-пылесос с легкостью втянул в себя кулечек, мешочек,
фантик, банановую кожуру, два дюралевых стаканчика, запонку с правой манжеты
и надолго забуксовал на втоптанной в зеркальный пол хорошо пережеванной
жевательной резинке.
Никитича и Соловейчика окружил дежурный наряд транспортной милиции.
- Чего свистишь, Соловейчик?
- Опять кого-то поймал.
- Эх! У меня козырной валет и две шестерки были!
Соловейчик, увидев рядом с собой товарищей, перестал свистеть и помахал
перед носом Никитича обломком дубинки:
- Да знаешь ли ты, сколько она стоит?! — милиционер Соловейчик расстегнул
трясущейся рукой кобуру и из-за волнения вытащил вместо тяжеленького
пистолета изобретателя Макарова приятно похрустывающую заначку с квартальной
премии.
- Не знаю, — честно признался Никитич глухим голосом.
Соловейчик побагровел и, плавно переходя на фальцет, пообещал нерадивым
товарищам по службе написать на каждого из них рапорт, а потом, может быть,
даже застрелиться. Сослуживцы не выдержали слез коллеги и арестовали
Никитича.
«Пока неплохо» — хмыкнул Джирджис.
- Надо броситься на помощь товарищу! — вскричали Илья, Алеша, Оленушка
Збродович и дружно бросились на помощь товарищу.
Сцена № 4
Глумление над богатырями распоясавшихся подручных Джирджиса.
Худенький, лопоухий, похожий на созревающего для взрослой жизни подростка
капитан Родион Романыч направил на ввалившуюся толпу хорошо отточенный
карандаш:
- Какая мечта капитана милиции на букву «м», с третьей «и» краткой, и
майонез не влазит?
- Попробуйте майора, — предложила Оленушка.
Быстро склонился над столом капитан.
- Как раз подходит, — радостно воскликнул он, но тут же нахмурил брови и
строго приступил к выполнению служебных обязанностей. — А в чем дело и кто
такие?!
- Вот, отказываются предъявлять удостоверяющие документы! — пожаловался
милиционер Соловейчик.
- Ну, в чем дело?! — продолжил нелегкое выяснение обстоятельств Родион
Романыч, пытаясь незаметно накрыть фуражкой недавно реквизированный «Пентхауз».
Никитич кашлянул в свой крупногабаритный кулак, Оленушка вышла на середину
комнаты и встала под свисающей с потолка яркой лампочкой:
- Мы с московского поезда, отпустите нас поскорее, чтобы не усугублять
недоразумение.
- Ну, в чем дело?! То есть, значит так! — сказал Родион Романыч, поднял
фуражку и аккуратно заправил под нее розовые уши. Раздался вздох восхищения,
но капитан тут же опомнился и снова накрыл фуражкой роскошную блондинку
Сьюзи. — А куда и с какой целью вы направляетесь?
Джирджис удовлетворительно кивнул головой. Растерянно захлопал ресницами
Никитич и тревожно оглядел милиционеров, потупил взгляд Илья и стал
выковыривать носком ботинка из отлакированного пола дубовую паркетину,
сосредоточился на своей переносице Алеша и засопел.
- Мы едем в далекий город Биробиджан протестовать против насильственной
ассимиляции титульной нации незаконно переплывающими реку Амур иностранцами,
— вскинула острый подбородок и острый носик Оленушка Збродович.
- Антиглобалисты, — ужаснулся Соловейчик.
- Значит, вы за вечное разделение безжалостной толщей воды бедных хантов и
мансов?! — задрожал голос Родиона Романыча. — И почему ты, можно сказать еще
девочка, постоянно вмешиваешься в суровые мужские разговоры?!
- Потому что у меня IQ сто пятьдесят три.
Капитан внимательно оглядел хрупкую фигурку Оленушки:
- Ну уж и сто пятьдесят три!
- Это что-то с мозгами, — шепнул Соловейчик.
- Так! — задумался Родион Романыч.
- Уж больно подозрительные, — опять подсказал Соловейчик.
Капитан Родион Романыч одобрительно потрепал свое оттопыренное ухо и объявил
задержанным:
- Уж больно вы подозрительные.
- Имеем право задержать до тридцати суток, — еще раз подсказал Соловейчик.
- Да? — удивился Родион Романыч и строго добавил: — А подозрительных я имею
право задерживать до тридцати суток!
- Не торопитесь делать опрометчивый шаг, — сделала шаг вперед Оленушка
Збродович, — наш товарищ только что был провозглашен почетным гражданином
вашего города, и девушка, прикрытая широкой красной лентой, на которой было
написано, что она прошлогодняя «Мисс вселенная микрорайона Сипайлово»
вручила ему ценный подарок. Вызовите ее для дачи правдивых показаний!
Капитан Родион Романыч было растерялся, но, встретившись взглядом с
равнодушно позевывающим Джирджисом, опять приободрился:
- Вот как?! Вызови-ка, Соловейчик, ценного свидетеля для допроса! А чтобы
задержанные до ее прихода не разбежались, запри их в обезьянник.
Сцена № 5
Трагическая потеря одного из богатырей.
Джирджис поднял воротник черного длинного пальто, подобрал полы, присел
около бомжа Соловейчика и легонько толкнул его в бок. Соловейчик перестал
чесаться, расстегнул давящую на живот пуговицу кургузового пиджачка и
направился к входящим в железную клетку новеньким. Нежно выдохнув через
левое плечо ароматное облачко портвейна номер 666 и обнажив в искренней
радости все пятнадцать своих зубов, Соловейчик пожаловался новоприбывшим на
невыносимые условия жизни, черствость официальных властей, непонимание
окружающих и на постоянные голодные обмороки:
- Прямо как нарком Цюрупа в концлагере, ядреный корень. Субсидируйте сколько
не жалко, а?
- Секвестор, — худенький, лопоухий, похожий на созревающего для взрослой
жизни подростка вор Родион под одобрительный кивок Джирджиса встал с
постеленного на лавке лощеного журнала «Комерсантъ» и глубоко заглянул в
широко раскрытую васильковую растерянность свежих узников.
- Я вижу у вас небольшие неприятности. Если не возражаете, то готов
предоставить вам свою скромную, но бескорыстную помощь.
Не успели Никитич, Илья, Алеша и Оленушка Збродович поблагодарить Родиона,
как Джирджис вывернул свисающую с потолка яркую лампочку, а потом вкрутил ее
обратно. Друзья потеряли из вида Родиона и Соловейчика, капитан Родион
Романыч погрузился в текущую работу, дверь без стука распахнулась, и
прошлогодняя «Мисс вселенная микрорайона Сипайлово», обворожительно
улыбнувшись, прошла на середину комнаты. Капитан захлопнул папку с надписью
«Временно неопубликованное» и встал из-за стола, чтобы начать допрос, но
Оленушка опередила его, крикнув сквозь толстые железные прутья:
- Благородная девушка! Выручите, пожалуйста, нас из милицейского плена, с
нами товарищ, которого вы только что чествовали.
Ляля задумчиво наморщила маленький беленький лобик:
- Это тот, в чьи мягкие, как пух, волосы я запустила свои пальцы?
- Да-да. Уж помогите, пожалуйста! — взмолилась Оленушка.
- Что ж, я завсегда за справедливость, — расправила складки на лбу Ляля.
Родион Романыч приказал Никитичу, Илье, Алеше и Оленушке Збродович встать,
подойти к железным прутьям и смирно вытянуться для опознания.
Ляля внимательно всматривалась в лица. Напряженно глядели в ответ
задержанные, только стоящий с краю Джирджис ухмылялся в воротник своего
пальто.
- Вот он! — подняла Ляля пухленький указательный пальчик с трехсантиметровым
алым ноготком.
Облегченно вздохнула Оленушка, а прошлогодняя «Мисс вселенная микрорайона
Сипайлово», держа под прицелом своего указательного пальца все семь пядей
лба Никитича, продолжила:
- Сегодня этот гражданин, после прибытия скорого поезда Москва — Биробиджан,
вошел в помещение железнодорожного вокзала и на вышеназванной территории
попытался изнасиловать меня в извращенной форме.
Капитан Родион Романыч выключил видеокамеру, диктофон, рацию, электрочайник
и приказал:
- Выведите негодяя для допроса с пристрастием.
- А как же обед? — расстегнул давящую на живот пуговицу милиционер
Соловейчик.
- А мы совместим процедуру протоколирования гадких подробностей мерзких
преступлений с приятным поглощением полезных для здоровья продуктов.
Никитича вывели из клетки и завели в маленькую чистенькую комнату с цветами
на окнах и большим столом посередине. На столе стояла початая здоровенная
бутыль со шнапсом, хлеб, сало, моченые яблоки, открытые банки с разными
консервами. Оглядел голодный с утра Никитич стол, и замутило его. Капитан
Родион Романыч достал из кобуры пистолет, постоял, подумал, а потом кинул
его на стол, налил полный стакан шнапса, взял кусочек хлеба, положил на него
ломтик сала и все это подал Никитичу:
- Что ж, выпей и закуси, перед тем как мы тебя допросим.
Никитич взял стакан и в два глотка вылил его в себя, а закуску не тронул,
вежливенько вытер губы ладонью и сказал:
- Благодарствую за угощение. Я готов, герр капитан.
Посмотрел на него внимательно капитан Родион Романыч:
- Ты хоть закуси перед допросом.
На это ответил ему Никитич:
- Я после первого стакана не закусываю, — поставил стакан на край стола и
упал лицом в глубокое блюдо с салатом из крабовых палочек.
Джирджис достал блокнот, раскрыл его на букве «Н» и стал что-то там
вписывать и вычеркивать. Джирджис так увлекся своей писаниной, что не
заметил, как выскользнули из незапертой клетки Илья, Алеша и Оленушка
Збродович.
Акт № 2
Сцена № 1
Случайная пауза из-за смены декораций, во время которой ифрит Хусаинов чуть
было не сманивает в свою пьесу жертвенных героев Джирджиса.
Площадь имени Куйбышевского направления сияла, колыхалась, благоухала,
капризничала, шумела, смеялась и где-то даже рыдала.
Илья, отшатнувшись от промчавшихся мимо него трех огромных черных лимузинов
с голубыми мигалками на крышах, помахал двугорбому верблюду, вышагивающему
вокруг просторной юрты, в которой на длинных вертелах обжаривали бараньи
тушки, вымоченные в пиве «Шихан». Алеша крутанул головой вслед за сложной
траекторией стрекочущего вертолета и стал считать этажи небоскреба
администрации железных дорог.
- Кто это? — Оленушка Збродович дернула Алешу за рукав, показывая на цепочку
людей, растянувшихся в составном транспаранте: «Салман Рушди! Пуля тебя
никогда не догонит!»
Алеша растерялся, а крупнейший городской поэт Айдар Хусаинов повыше поднял
плакатик частицы «не» и ласково хмыкнул:
- Мы творческая интеллигенция, приезжая девушка. Встречаем творческую
интеллигенцию из других городов нашей необъятной федерации, которая должна
прибыть на открытие скульптурной композиции в алюминии, но зато с чугунной
оградкой: «Платонов, щипающий младенчика Довлатова».
- А при чем здесь Салман Рушди?
Айдар Хусаинов временно свернул плакат, достал из кармана черного драпового
пальто два пухлых томика телефонных книжек, связку ключей, платок, пакет,
чью-то рукопись и, наконец, большое белое наливное яблоко, которое потер о
свой живот и надкусил:
- Да ни при чем, приезжая девушка. Просто мы недавно встречали делегацию
любителей изящной словесности из города-побратима Тегерана, и я предложил не
писать новый, а немного подкорректировать старый транспарант в целях
экономии сил и времени, которого так не хватает на сочинение
высокохудожественных драм и комедий. Кстати, приглашаю вас на торжественное
открытие — будет очень интересно! Обещали приехать знаменитые
боксеры-тяжеловесы Битов с Вознесенским и провести показательный бой перед
скульптурной композицией.
- А можем ли мы претендовать на высокое звание творческой интеллигенции? —
заинтересовался разговором Алеша.
- Творческой интеллигенции, конечно, не может быть так много, но я, так и
быть, вам помогу, — улыбнулся Айдар Хусаинов, но, увидев вдалеке возмущенный
кулак Джирджиса, еще раз ласково улыбнулся: — Впрочем, как сказал Пузатый
Пацюк кузнецу Вакуле, тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами, —
Айдар Хусаинов не попал огрызком яблока в урну, слегка надорвал свой плакат
и встал поближе к парадному выходу, за тонированными дверьми которого в
штормовых колыханиях теней угадывалось явное прибытие какой-то творческой
делегации.
Не успели озадачиться Илья, Алеша и Оленушка Збродович, как к ним подошел
чуть не исчезнувший в толпе, но схваченный за шиворот Джирджисом Родион.
Родион охнул от удара по загривку и тут же нежно приобнял Илью и Алешу:
- Ребята, надо срочно покинуть место преступления!
- И куда же нам?
- Куда-куда, в метро конечно! Скрывайтесь там, я вас догоню вскорости!
Сцена № 2
Решительный отпор русского богатыря, данный наглым подручным Джирджиса.
Огромная буква «М» всосала в себя очередную порцию подземных пассажиров,
тут же расчленив нервно семенящий поток по коридорчикам, лесенкам и этажам.
Илья, Алеша и Оленушка, запутавшись в указателях, прижались друг к другу,
чтобы было не так одиноко и страшно.
Джирджис брезгливо протянул Соловейчику чекушку «Шаляпинской», тот в три
секунды влил ее содержимое в воспаленное горло, нахлобучил на голову
кудрявый рыжий парик, приклеил под нос длинный черный ус и кивнул
загримированному под старшеклассника из неблагополучной семьи Родиону.
Родион затушил гаванскую сигару о свой скошенный каблук, бросил в рот сразу
три подушечки «Орбит», достал из пакета фотоаппарат «Поляроид», сделал
страдальческое лицо, обежал Илью и сфотографировал.
- Мальчик, ты это чего?! — удивился и немного обрадовался возможной и так
долго ожидаемой славе Илья.
- Смотрите, как здорово вы получились. Купите, всего пять, то есть десять
долларов!
- Нет, мальчик, спасибо.
- Если вы у меня не купите фотографию, то отец меня изобьет до полусмерти —
вон он стоит.
Соловейчик, увидев направленный на него указательный палец с синей
татуировкой, попытался слепить из своей физиономии свирепый оскал строгого и
принципиального родителя.
Илья погладил Родиона по голове:
- Ничего, мальчик, сейчас разберемся, — и двинулся к Соловейчику.
Соловейчик презрительно, но осторожно, чтобы не попасть на ботинок сорок
восьмого размера Ильи, сплюнул:
- Чего надо?!
- Вы отец этого мальчика?
Соловейчик хотел еще раз сплюнуть, но почувствовал, что слюна у него во рту
кончилась и шершавый язык безрезультатно трет пустыню пересохшего неба:
- Я! Ну и что?!
- Вы что же бьете его, если он не приносит вам деньги?
Соловейчик пробормотал, что одной чекушки для храбрости явно маловато и
повернулся к подмигивающему Родиону:
- Конечно бью! Если не принесешь денег — убью! Понял?!
- Понял, — Родион затряс плечами, изображая горькие детские рыданья.
Илья в негодовании шагнул к Соловейчику, Соловейчик на всякий случай
зажмурил глаза, Илья тряхнул его за ворот, приподнял и швырнул по
эскалатору, поднимающемуся вверх, далеко вниз. Когда эскалатор привез
Соловейчика назад, Илья опять его тряхнул и возмущенно спросил:
- Будешь бить?!
Соловейчик не успел собраться с мыслями и членораздельно ответить, поэтому
опять пустился вниз отсчитывать ребристые ступеньки. Но зато, когда в
следующий раз его привез наверх неутомимый эскалатор, он, не дожидаясь
вопроса, выпалил:
- Никогда в жизни! Чтоб мне гореть в геенне огненной, если коснусь хотя бы
волоска на голове моего, извиняюсь, херувимчика. Чтоб мне, как Танталу,
стоять по горло в пиве и не иметь возможности глотнуть его, если с уст моих
сорвется неласковое слово в адрес сыночка ненаглядного. Чтоб мне, как
Агасферу, бегать и бегать проклятые 42 километра и 195 метров, если мальчик
мой вдруг почувствует недостаточную заботу о себе. Чтоб из моей печени, как
у Прометея, беспощадный орел выклевывал цирроз, если кровинушка моя познает
нужду. Чтоб, как у Онана, вытек в песок весь мой спинной мозг, если...
- Ну хватит, хватит. И откуда ты столько реплик знаешь? — Родион удивленно
потрогал голову Соловейчика, потом протянул Илье фотографию и попросил:
- Спустите его еще раз, может быть, он овладеет иностранными языками.
- Нет уж, сам спускайся. И вообще, в следующий раз поменяемся ролями —
хватит!
Джирджис растерянно и удивленно пожал плечами и гневно поманил к себе
Родиона с Соловейчиком.
Сцена № 3
Потеря Джирджисом контроля над недисциплинированными подручными.
Коварный метрополитеновский сквозняк сбрасывал у солидных граждан
зачесанные с затылка волосы на воротник, задирал юбки юным застенчивым
девушкам, но ничего не мог поделать с прижатыми полиэтиленовой пленкой к
раскладным столикам газетами и журналами. Родион поймал ветерок в свое
широкое летнее пальто и спрятал его на своей худенькой груди:
- А я смотрю, вы — не вы! А потом смотрю, точно вы! Друзья, наше
освобождение надо отметить — я угощаю, в каком-то смысле. Ресторан «Ужин
отдай врагу» в нашем распоряжении.
Но друзья, почуяв запах типографской краски, повернули к столикам со свежей
прессой и не услышали Родиона. Родион догнал беглецов и более настойчиво
кашлянул Илье в ухо:
- Предлагаю немного подкрепиться, брат!
Илья взглянул на обложку поваренной книги:
- Наверное, ты прав, брат.
Столик с журналами и книгами покачнулся, Джирджис взял тоненькую брошюрку из
самых дешевых и подложил ее под ножку стола. Ножка немного поехала и свезла
первую страницу с плохо пропечатанной физиономией местного беллетриста
Горюхина. Столик устойчиво замер. А друзья по побегу поднялись из-под земли
наверх прямо к ресторану.
Официант Соловейчик подошел к большому окну и отодвинул тяжелую портьеру.
Горячее дыхание Соловейчика расползлось по прохладному стеклу и быстро
превратило четкие фигурки спешащих за окном пешеходов в размытые серые тени.
У барной стойки послышалось призывное мелодичное позвякивание, Соловейчик
сглотнул обильную слюну, расстегнул давящую на живот пуговицу белого пиджака
и повернулся на звук позвякивания. Но Джирджис развернул его обратно и стер
рукавом со стекла влагу горячего дыхания официанта. Соловейчик вздрогнул,
увидев приплюснутый с обратной стороны нос Родиона, Родион одарил
Соловейчика улыбкой и, быстро прошмыгнув в помещение общепита, растроганно
смял накрахмаленную рубашку друга и напарника. Но Соловейчик, оглянувшись на
барную стойку, вдруг потерял контроль над чувствами, заломил Родиону за
спину руку и с остервенением поволок к служебному выходу.
Родион упал в большой картонный ящик посреди мусорных бачков и черных
полиэтиленовых мешков, а Соловейчик, вытирая вчерашним меню белые руки, стал
сердито выговаривать в гулкое пространство хозяйственного двора:
- Родион, я тебя предупреждал?! Предупреждал! Я тебе говорил не приходи?!
Говорил! Так что не обижайся!..
- Друг! Ты не понял!.. Я же не специально Анечку увел с прошлой пьянки,
откуда я знал, что Лялька со зла тебе потом вместо клофелина слабительное
подсыплет.
Джирджис вытащил Родиона из ящика и сказал, что если еще услышит отсебятину,
то сотрет обоих в порошок, и показал для острастки мягкий импортный ластик.
Соловейчик потупился и сказал Родиону:
- Давай заходи с парадного входа.
Сцена № 3 (опять)
Штрафной дубль, исполняемый за счет подручных.
Родион быстро обежал кафе, нырнул в проходной подъезд и снова оказался
рядом с товарищами по побегу.
- Куда ты пропал, мы уже стали волноваться?
Родион обнял за плечи Илью и Алешу:
- Все! Договорился в лучшем виде. Прошу!
Оленушка сняла с головы Родиона желтую завитушку картофельной кожуры:
- Там что, пищу готовят в присутствии клиентов?
- Как пожелаете, так и приготовим, — пообещал Соловейчик, пропуская компанию
в зеркальный зал.
Официант Соловейчик провел гостей в уютную кабинку и предложил им все
великолепие фирменной кухни. Родион подмигнул Илье с Оленушкой и потер руки:
- Для начала, я думаю, салатика и водочки?
Соловейчик быстро принес на тарелочках квашеную капусту, мутноватого вида
алкоголь и желтую кривую морковку для Оленушки. Родион кисло посмотрел на
плескающиеся в медицинской колбе сто пятьдесят граммов водки, но,
встретившись с пламенным взглядом Джирджиса, повеселел:
- Это солидное заведение, здесь не положено сразу напиваться. Вот под
горячее дадут столько, сколько душа пожелает.
Илья нацепил на вилку капустный лист и обернулся к Соловейчику:
- Салат у вас какой-то странный.
- Это моносалат. Капуста вымочена по старинной рецептуре в специальном
рассоле, секрет которого знает только шеф-повар Хван, Никола Черниковский,
возможно, Шура Затонский, но никак не Мустафа Сипайловский.
- А-а... Понятно.
Родион посмотрел на часы, потом на Соловейчика, потом вылил из колбочки
водку в свой бокал, одним махом его осушил и сказал:
- Все, я пошел звонить любимой женщине, а вы обязательно меня дождитесь, но
если не дождетесь, то не расстраивайтесь — продолжение нашего знакомства
неизбежно.
Через пятнадцать минут Илья, гоняя по пустой тарелке огрызок кочерыжки,
сказал, что перерыв между подачами блюд несколько затягивается. Стоящий за
стенкой и разглядывающий в глазок посетителей Соловейчик взял в руки большой
блокнот и хорошо отточенный карандашик, а Родион застенчиво предложил
Джирджису:
- Может быть, их просто зарезать?
Джирджис поморщился.
Сцена № 4
Расстановка силков подручными Джирджиса.
- Просим прощения, в нашем ресторане принято рассчитываться после каждого
блюда.
Соловейчик написал в блокноте цифру 123, вырвал листок, показал каждому из
присутствующих, спрятал листок в нагрудный кармашек и сказал:
- С вас 147 южноуральских хумов, которые в два раза тяжелее очень нелегкой
валюты евро.
Илья возмущенно разжевал кочерыжку и еще более возмущенно проглотил:
- Ты что, половой, считаешь нас за людей, не читающих в газетах криминальные
хроники? Нас на такой мякине не проведешь! Где тут у вас самые могучие
жулики? Я буду их бить!
Соловейчик шарахнулся назад, а Джирджис вытолкнул вперед Родиона:
- Может быть, обойдемся без мордобоя? У нас есть замечательный негритянский,
то есть афроевроазиатский, борец на руках. Победите его в честном поединке —
идите с миром, не победите — возьмем в полон всю вашу компанию с
обязательной отработкой в самых леденящих кровь преступлениях.
- Что ж, никогда я не пасовал перед приключениями, — поднялся из-за стола
Илья и размял шею, — ведите меня к своему Тайсону.
Сцена № 5
Возмутительное вероломство Джирджиса и его подручных. Трагическая потеря
одного из богатырей.
Джирджис равномерно размазывал гуталин по жирному телу Соловейчика,
Соловейчик отхлебывал из бутылки ром и рассказывал Ляльке, полировавшей
длинные алые ногти:
- Ну тогда я его поднял над собой, как Геракл многоголовую Гидру, и спустил
вниз по эскалатору прямо в Авгиевы конюшни...
Лялька принялась за указательный палец:
- А он чего?
- Да ничего: бе-ме. А я ему: пятаки гони, потому что гол человек пришел в
этот мир, гол и уйдет из него.
- И чего? — Лялька прошлась пилочкой по ногтю безымянного пальца.
- Вперед! — прервал беседу Джирджис и натянул на голову Соловейчику парик из
черных кудрей.
Соловейчик сделал глубокий глоток рома:
- Вот теперь как Демиург дважды в один и тот же огонь вхожу.
Родион под бурные аплодисменты собравшихся со всей округи грузчиков и
торжественные звуки тромбона застенчивой тромбонистки Анечки вывел
Соловейчика к столу для борьбы на руках.
- Откуда ты, как-будто знакомый мне человек странной наружности? — удивленно
спросил Илья.
- Из Сьенфуэгос, — развеял сомнения Ильи Родион, а Соловейчик с Ильей крепко
сцепили ладони, уперев локти в черту, прочерченную на столе мелом.
Целые сутки просидели друг против друга Илья и Соловейчик, судьи менялись
через каждые четыре часа, чтобы поспать. Из-под ногтей обоих противников
сочилась кровь, преимущество переходило от одного к другому всю ночь
напролет. А под утро Джирджис кивнул Родиону, и тот поднес Соловейчику рому
и зажег сигарету. Соловейчик выпил, затянулся, сделал отчаянное усилие и
стал пригибать руку Ильи все ниже и ниже, покуда она не легла на стол.
Вместе с рукой легла на стол буйная голова Ильи, и затряслись в рыданье его
покатые, как равнины среднерусской возвышенности, плечи. А Соловейчик
обернулся к восхищенным болельщикам и сказал, что еще полон сил, и будь
где-нибудь под рукой океан, то он бы запросто поймал на товарищеский завтрак
какую-нибудь огромную рыбу-мечь.
Джирджис склонился над блокнотом, выводя пляшущих человечков на страничке с
буквой «И».
- Скорее бегите через служебный выход! — зашептала застенчивая тромбонистка
Анечка стоявшим в сторонке Алеше и Оленушке, — увидите такси цвета
«антилопа», скажите, что от меня, шофер Адам Казимирович обязательно вас
увезет отсюда.
Акт № 3
Сцена № 1
Манипулирование Джирджиса относительно честными персонажами.
Алеша с Оленушкой выскочили к проезжей части улицы Карла Маркса.
- Где же это такси? — спросил Алеша у растущего около дороги ясеня. С ясеня
на Алешу посыпалась листва, а Оленушка махнула рукой зеленому огоньку.
Быстро помчался вдаль Адам Казимирович, и он совсем не собирался
притормаживать около Ляльки, призывно вытягивающей свою пухленькую ладошку с
алыми трехсантиметровыми ноготками.
Адам Казимирович переключился на четвертую скорость и вдавил в пол педаль
акселератора, намереваясь проскочить улицу Пушкина на мигающий зеленый свет
светофора. Джирджис аккуратно, но очень сильно пережал шланг бензопровода
плоскогубцами. Автомобиль Адама Казимировича конвульсивно закашлялся и
остановился. Пуговица форменной курточки таксопарка номер 6 вдавилась в
живот Адаму Казимировичу, он вытер испарину со лба и увидел на ладони
приятно отливающий в лунном свете мазок гуталина. В это время Лялька открыла
дверь, втиснулась на заднее сидение рядом с Алешей и хрипло утвердительно
спросила:
- Не оставите же вы беззащитную девушку в столь поздний час на улице
неспокойного района?
- Конечно же, мы вас благородно подвезем. Далеко ли вы живете? — участливо
согласился Алеша.
- Соловейчик! Тупик Свободы, дом терпимости номер 66.
Сцена № 2
Подлые удары ниже пояса. Трагическая потеря одного из богатырей.
Анечка застенчиво сходила фланговой пешкой и задумчиво посмотрела в окно
сквозь ажурные цветочки накрахмаленной занавески:
- По-моему, Соловейчик клиентов ведет.
Лялька размашисто сходила слоном и тоже взглянула в окно:
- Шах! Нет, ставлю десять презервативов против одного, что это не
Соловейчик.
Анечка застенчиво закрылась конем и сдвинула немного в бок свой парик:
- Ставлю пятнадцать экспресс-тестов на беременность против твоего
дезодоранта, что это Соловейчик с клиентами.
Лялька взяла слоном коня, зажала его в кулачке и близоруко сощурилась:
- Тебе опять шах. Ставлю акварельный портрет Вассермана против справочника
Машковского, что это не Соловейчик.
- Девочки, за работу! — крикнул Джирджис, и раздался мелодичный звук
колокольчика.
- Добро пожаловать! Я Анечка — бурлящий водопад страсти!
Лялька удивленно посмотрела на подругу:
- Ты что несешь?! Это я — водопад!
Но Джирджис погасил возможную ссору:
- Лялька, ты нежный водопад удовольствий.
Лялька ласково взбила пухленькими пальцами с алыми трехсантиметровыми
ноготками льняные волосы Алеши:
- Какой из водопадов вам больше нравится?
Ни один мышц не дрогнул на нордическом лице Алеши:
- Я люблю только стариков и детей. Ни к тем, ни к другим вы не относитесь.
Тогда подталкиваемая Джирджисом Анечка обвила обнаженной ногой бедра Алеши.
Алеша остался стоек, как нержавеющий оловянный солдатик в бумажном
кораблике:
- Если бы ты была хотя бы пасторам Шлагом, катающимся на лыжах.
«Ну-ну», — сказал Джирджис, открыл кладовку и протянул Ляльке реквизит.
Лялька отодвинула ширмочку в комнатку для VIP-клиентов, включила подсветку
ранней зорьки, поставила треногу с криво висящей фанеркой, на которой было
написано матерное слово и «Деревня Тихоновка», включила магнитофонную запись
петушиного крика, овечьего блеянья и коровьего мычания, повязала белой
косынкой голову, села на низенькую скамеечку, пододвинула к себе подойник и
стала сцеживать с помощью вымяимитатора на гулкое дно ведра тоненькие
струйки воды, окрашенные в густой молочный цвет. Закрутились в голове Алеши
бессознательные архетипы, он вытянул вперед руки и, как
центральноафриканский зомби, шагнул в комнатку, обнял Ляльку за плечи, смял
ее упругую, как свежевыплавленный силикон, грудь и повалил на декоративный
гуттаперчевый навоз.
А Джирджис в это время затащил с заднего крыльца Родиона, одетого в широкое
летнее пальто и лохматый парик питерского студента.
Родион распахнул пальто, вынул из пришитой к подкладке петли окровавленный
топор и положил его рядом с Оленушкой:
- Здравствуй, Сонечка.
Анечка удержала отшатнувшуюся Оленушку и шепнула ей:
- Это Родька-маньяк. Он как завалит пенсионерку, приходит к нам крестами
меняться или сидеть с кем-нибудь из девочек, склонившись над Евангелием. И
всех Сонечками называет. Ты только не говори, что, возможно, беременная, а
то у него сработает рефлекс добивания свидетелей.
- Что-то ты, Сонечка, молчаливая, прямо как тварь дрожащая! Ты случаем не
беременная? — потянулся к топору Родион.
Анечка оглянулась на увлеченно следящего за Алешей и Лялькой Джирджиса,
достала из хозяйственной сумочки подсолнечное масло и плеснула его под
грозный шаг Родиона:
- Беги, возможно, непорочная девушка! Я тоже когда-то была такой.
Родион поскользнулся и по инерции выкатился через парадное на проезжую часть
прямо под ноги упитанного регулировщика Соловейчика, остановившего своей
черно-белой палочкой, ввиду очевидной опасности для человеческой жизни,
бескомпромиссный трамвай.
Сцена № 3
Обретение Джирджисом телесной оболочки. Его нескрываемое злорадство перед
последним жертвоприношением.
Оленушка выбежала на улицу и побежала под хлеставшим ей в лицо холодным
дождем в неизвестное направление.
Продрогшая Оленушка забежала под козырек крыльца дома номер 28 дробь 02 и
застучала беспрекословной рукой в дверь подъезда.
Консьерж дома номер 28 дробь 02 Соловейчик развязал давящий на живот кушак,
намазал толстым слоем масла крошащийся ему на колени ломоть белого хлеба,
положил сверху полуторасантиметровый пласт сала, прикрыл его кусочками
желтого сыра, придавил все это тяжелым кругом докторской колбасы, на которую
выложил две столовые ложки горчицы с хреном и большой маринованный огурец.
После этого он влил в кружку с откидывающейся крышкой две бутылки вязкого,
черного как смола портера, раскрыл для поднятия аппетита потрепанный томик и
прочитал: «Не успел он докурить, а уж к нему кто-то громко постучал
беспрекословной рукой». Соловейчик широко раздвинул верхнюю и нижнюю
челюсти, чтобы надкусить бутерброд, одновременно надавил большим пальцем на
специальный рычажок, открывая пивную кружку, но в это время кто-то постучал
во входную дверь беспрекословной рукой. Соловейчик аккуратно вынул изо рта
ненадкусанный бутерброд, накрыл его газетой «Правда», кружку с пивом
поставил в тумбочку, захлопнул книгу и с помощью красной кнопочки, вделанной
в пульт управления дверьми, впустил в тесный подъездный тамбур хрупкую
девушку.
Оленушка Збродович наклонилась к зарешеченному окошку, отделяющему ее от
мужчины с хорошо выбритым зобом двойного подбородка:
- За мной гонится маньяк! Хотя нет, вычеркните, — я в гости пришла.
Соловейчик внимательно оглядел Оленушку Збродович и попросил медленно и
членораздельно продиктовать ему фамилию, имя, отчество, адрес прописки и
фактического проживания, национальность, контактный телефон, цель своего
посещения и основной источник дохода. Всю собранную информацию он аккуратно
записал мелким почерком на обширном пространстве папиросной пачки
«Герцеговина Флор».
- В какую, говорите, квартиру? — Соловейчик сладко улыбнулся, но в это время
из-за спины Оленушки выглянул Джирджис, и Соловейчик поспешно открыл дверь.
Джирджис взял Оленушку под руку и поднялся с ней по парадной лестнице к
отделанному редкими породами дерева лифту, который в несколько секунд домчал
их до пентхауза Джирджиса.
Соловейчик поднял трубку и сказал Родиону «отбой», потом расслабленно достал
из тумбочки кружку с пивом, взял в руки бутерброд и, подумав, отодвинул
потрепанный томик, раскрыл вместо него другой потрепанный томик и прочитал:
«...он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом
уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку
водки, крякнул, раскрыл рот... Но тут его хватил апоплексический удар».
- Что же это такое?! — разочаровался в художественной литературе Соловейчик
и решил долго и кропотливо копить деньги на видеомагнитофон с телевизором.
Акт № 280266
Сокрушительная победа сил добра над силами зла.
Джирджис отхлебнул из тяжелого хрустального стаканчика горький ароматный
абсент, закусил подцепленным на серебряную вилочку ломтиком осетрины.
- Кто ты? — испуганно спросила Оленушка Збродович.
- Я ифрит Джирджис ибн Раджмус, убийца драконов и соблазнитель принцесс, к
тому же заклятый враг старика Хоттабыча, — Джирджис снял пиджак и расстегнул
давящий на живот жилет. — Зови меня просто Жорой, — захохотал Джирджис,
отшвырнул на персидский ковер левой рукой пустой хрустальный стаканчик, а
правой вилку с ломтем недоеденной осетрины, тут же набросился на Оленушку
Збродович и лишил ее невинности. Но Оленушка Збродович вырвалась из объятий
Джирджиса, задорно захихикала и лишила невинности Джирджиса. Взревел
Джирджис, как медведь гризли, сграбастал Оленушку и, подмяв под себя,
овладел ею. Юркой змейкой выскользнула из лап Джирджиса Оленушка, обвилась
вокруг его торса и, сжимая объятия, овладела им. Как могучий Самсон, разжал
змеиные кольца Джирджис и, вцепившись в шею Оленушки Збродович зубами,
овладел ею. Просунула меж зубов Джирджиса Оленушка свой язык и, раздвинув
их, вырвалась и овладела им. Изогнулся Джирджис огненным драконом, но
Оленушка Збродович ловко привязала белым шелковым шарфиком его запястья к
спинке кровати и взмахнула над вздымающейся грудью Джирджиса ножом для колки
льда.
- Нет! — взмолился я, — только без голливудской пошлятины!
- Хорошо, Жоржик, — усмехнулась Оленушка Збродович, спрыгнула с моего живота
на пол, натянула джинсы и футболку, сказала, что запах моих подмышек будет
помнить до самого климакса, схватила со стола мой желтый чемоданчик и
выбежала, распахнув настежь дверь. И напрасно я гневно кричал ей вслед о
коварстве всех женщин мира, в ответ мне свистел только сквозняк.
Эпилог
Так будет с каждым ифритом!
Через полчаса я освободил руки от грязных вафельных полотенец, слез с
продавленной кровати, наступил голой пяткой на распластанный по полу лист
квашеной капусты, надел тренировочный костюм от шанхайских кутюрье, взял на
кухне трехлитровую банку и пошел за дешевым разливным пивом.
Лопоухий, чем-то напоминающий перезревшего подростка дворник Родион
Романович Соловейчик расстегнул давящую ему на живот пуговицу маленького
школьного пиджачка, сдвинул шляпу на затылок и, выдохнув облачко портвейна
777, грозно крикнул мне вдогонку:
- Вот, сначала одни козлы двери не закрывают в общественный подъезд, потом
другие козлы лампочки тырят, а работники ЖЭКа потом после тяжелого рабочего
дня спотыкаются о неосвещенные ступеньки.
Послесловие
Продолжение полного приключений и неожиданных встреч путешествия трех
русских богатырей и суженой одного из них по российским просторам.
Никитич поймал чуть не опрокинувшееся ведро со шваброй и поставил рядом с
проводницей Лялей. Илья подсадил Оленушку, и она ловко вскочила в вагон.
- Пассажиры, проходите на свои места, граждане провожающие, покиньте вагон.
До отправления осталось три минуты, — громко прокричала проводница Анечка.
- Где ты была, мы уже стали переживать! — взволнованно зашептал Алеша.
- Посторонись! — пронесла мусорный ящик проводница Ляля.
- Что это у тебя за желтый чемоданчик? — удивился Никитич.
- Сейчас посмотрим, — сказала Оленушка и занесла чемоданчик в купе.
Оленушка оттянула в стороны никелированные пампушки, две защелки на тугих
пружинках резко подпрыгнули вверх, Оленушка откинула крышку квадратного
чемоданчика и тут же зажмурилась, потому что лучики солнца запрыгали по
клавишам, прокатились по вееру зеркально отлитых букв и застыли на
антрацитовой каретке «Ундервуда».
Илья растерянно сел на нижнюю полку, Никитич сказал: «Н-да…», Алеша зачесал
затылок. Оленушка вынула «Ундервуд» из футляра и застучала по клавишам
проворными пальчиками.
Акт № 1
Коварство ифритов остается в их вещах тысячелетиями.
Она взяла его за руку и сказала:
- Пойдем.
- Куда? — спросил он.
- Жить где-нибудь за городом, — сказала она.
- Зачем? — спросил он.
- Там ты бросишь пить и хулиганить, выучишься чего-нибудь делать, мы
поженимся, я рожу тебе девочку и мальчика, у нас будет теплый уютный дом с
садиком и прудом, в котором до старости будут жить большие ленивые карпы, и
их никто не будет ловить, даже инспектор рыбнадзора.
- Почему бы и нет? — сказал он.
Они повернули на девяносто градусов и пошли в сторону Полярной звезды.
Постскриптум
Постскриптум — он и есть постскриптум.
Я смахнул гусиным пером из нежно-белой пластмассы повисшую в ресницах
слезинку, прошел в ванную комнату и громко высморкался. После этого я зашел
на кухню, открыл форточку, просунул в нее руку, поймал пролетавшего мимо
воробья и съел его.
Ненавязчивые комментарии к пьесе Юрия Горюхина «Воробьиная ночь»
Как-то посиживая на краю бескрайнего плеча автора вышеприведенного
произведения, подслушал разговор члена (не знаю насколько удобно такое
обозначение дамы, к тому же продавца сырокопченых изделий) уфимского
литкружка «Туфля» с все тем же автором. Применяя самобытный язык и робко
оглядываясь на председателя кружка Хусаинова, дама говорила автору о том,
что он в своем произведении стреляет из пушки по воробьям. «Или, — тут же
редактировала сама себя литкружевница, пахнущая охотничьими колбасками, — из
крупнокалиберного пулемета по пивным банкам». «Нет-нет, лучше все же по
воробьям», — не соглашался тогда с коллегой автор, и я, признаться, тоже
решил не согласиться, потому что почувствовал в первом варианте замысловатой
метафоры посыл и, с удовольствием произношу это слово, потенцию к созданию
нижеследующих комментариев.
Что ж, с воробьев и начнем. Воробей, по утверждению орнитологов, птица
хитрая и резвая, почти как вылетевшее из неприкрытого ладошкой рта слово,
хотелось бы выделить его и подчеркнуть, вот так: слово.
Как известно дотошному читателю, чего только не приписывается маленькому
пернатому разными народами, особенно из славянской группы. Ну какой шлях
выдумал, что он своим чириканьем в саду долины Кедрон выдал Христа темной
(уж не примите за антисемитизм) толпе евреев, разве не достаточно им было
поцелуя всего за тридцать сребреников? И мог ли малюсенький чик-чирик в
своем малюсеньком клювике приносить огромные гвозди для злодеев, распинающих
Сына? И, если он дразнил распятого Христа: «терпи, терпи!» и призывал мучить
его дальше: «жив-жив!», то почему же тогда он тоже не удавился на осиновом
суку над разложившимся трупом осла?
Значительно меньший протест вызывает обвинение воробья в воровстве, но можно
ли считать это большим грехом, так как и произнесенное слово есть в
некотором смысле украденная мысль.
А то, что «маленький мальчишка в сером армячишке» напрямую соотносится с
эротической символикой, так что в этом плохого? Сколько истомившихся женщин
жаждали и жаждут, чтобы во сне им приснилась ловля воробья, скольким
мальчикам помог воробьиный жир для взращивания главного мужского инструмента
до нужных размеров? А в случае возрастных нарушений скольким уважаемым мужам
помогло блюдо из проворного молодца. Ежели какой пуританин остается в
брезгливом раздражении от скок-поскока, то аргумент один: менее ли блудливо
все то же слово?
И как бы то ни было, достоин ли бедный воробушек испытания Воробьиной ночью?
Той ночью, называемой в народе еще и Рябиновой, когда гуляет нечистая сила,
гремит гром и сверкают молнии. Помните, как это было описано первый раз в
Тверской летописи, когда в 1024 году бились, как водится, между собой
дружины Ярослава Мудрого и его брата Мстислава: «И бывши нощи рябинной,
бысть тма и гром бываше и молния и дождь... И бысть сеча зла и страшна, яко
посветяаше моления, тако блещашеся оружие их, и еликоже молния осветяше,
толико мечи ведяху, и тако друг друга секаше, и бе гроза велика и сеча силна».
И в такую вот ночь, то ли 1 сентября, то ли накануне Ивана Купалы, то ли
накануне Петра (того, что в треклятую ночь трижды отказался от Христа, до
того как вздорная, не в пример воробью, птица петух прокукарекала), то ли и
вовсе когда цветет ведьменский папоротник, и то ли три раза в год, то ли раз
в шесть лет собирает всех воробьев в одно место горобьевый (старший над
воробьями), он же черт и злой дух (предвосхищая будущие комментарии, —
Джирджис в каком-то смысле), и меряет их всех огромной меркой. Воробьев,
переполняющих мерку, т. е. самых резвых и перспективных, он смахивает с ее
краев и отпускает на размножение, а оставшихся в мерке, вялых и скучных,
ссыпает чертям в пекло. То есть поступает так же, как должно поступать
любому сносному бумагомарателю со своим словарным запасом.
Пьеса. «Ну какая же это пьеса?» — спрошу я вместе с недоуменным
читателем, со слегка выпимшим актером местного ТЮЗа и с
режиссером-постановщиком студенческого театра «МиГ-666», что ютится в
подвале уфимского авиационного института. «Ну, конечно же, это никакая не
пьеса!» — воскликну вместе со всеми и в то же время со всей
ответственностью, потому что честно проштудировал программку на плотном
картоне с золотыми вензелями. Единственно, отчего нахмурились косматые брови
— почему по окончании постановки осталось гадкое чувство, будто этот
кукловод-сочинитель затягивает узелки своих ниточек и на наших запястьях
тоже.
А что можно сказать о тинэйджерах пытливых умом и гибких телом? Только
улыбнуться по-доброму по-платоновски в бороду. А в случае, когда они не
пытливы умом и не гибки телом, то стоит ли тратить на них воробьев?
Акт № 1
Сцена № 1
Не знать трех русских богатырей, воспетых народом и запечатленных на
обширном полотне художником-передвижником Васнецовым Виктором Михайловичем
невозможно. Отсутствие же на картине художника суженой одного из них, пусть
не на коне, пусть хотя бы застенчиво держащейся за стремя, ничем кроме
мужского шовинизма объяснить невозможно. Впрочем, оставим пока богатырей в
покое, потому что на горизонте появился странный и экзотический персонаж
Джирджис. Присутствующая в конце произведения самохарактеристика героя не
все, на мой взгляд, разъясняет.
Кто же вы, господин Джирджис? Или, как спросил бы читатель, любящий
определенность, хороший или плохой, наш или не наш, так сказать? Ответить
однозначно невозможно, потому что на лицо образ дуалистический. В
мусульманских преданиях Джирджис — воин-мученник, борющийся с драконами,
троекратно умирающий и троекратно оживающий во время пыток, он соответствует
христианскому Георгию Победоносцу, часто изображаемому в византийской
иконографии стоящим на молитве с отрубленной головой в руках, что в
контексте предложенной пьесы весьма символично. Еще более интересен русский
фольклорный аналог Джирджиса — Егорий Храбрый. Народ решил, что является он
сыном царицы Софии Премудрой, царствующей «во граде Иерусалиме, а от «царища
Демьянища» (всем понятно, что речь идет о правящем в 284 — 305 годах римском
императоре Диоклетиане) за веру посажен «во глубок погреб» на 30 лет, то
есть на столько же, сколько лежал на печи другой персонаж представленной
пьесы Илья (не будем также забывать, что в русских народных преданиях часто
происходит смешение обоих персонажей, а в мусульманской мифологии Джирджис
смешивается еще и с «зеленым» Хадиром и бессмертным Илйасом, то есть с
библейским Илией или в русской транскрипции все с тем же Ильей). Но станем
еще ближе к народу и вспомним, что Георгий (Джирджис) есть олицетворение
животворящей весны, в праздник которого (23 апреля) выгоняют скот, и потому
русские крестьяне называют нашего героя «загонщиком скота», что, возможно,
объясняет порой маниакальное поведение Джирджиса в пьесе. Ну и все те же
славянские народы перенесли черты своих весенних языческих божеств Ярилы,
Яровита на христианского Георгия, образовав еще одни варианты его имени:
Юрий, Юры, Юр, Еры, что превратило персонаж Джирджис — Георгий — Егорий —
Юрий при внешней многозначности в достаточно прямую отсылку.
Будем считать, что эта корпускула дуализма Джирджиса была положительной. Что
в отрицательном заряде? Во-первых, Джирджис в арабском фольклоре является
ифритом, то есть джином, обладающим особенной силой, что нашло отражение в
таком арабском литературном памятнике, как «Тысяча и одна ночь», прообразом
которого, в свою очередь многовероятно, стал сделанный в X в. перевод
персидского литературного памятника «Хезар-Эфсане» (Тысяча сказок). Помните
знаменитый рассказ второго календера в знаменитые двенадцатую и тринадцатую
ночи, когда беспощадный Джафар и слабохарактерный халиф внимали сладким
речам Шахразады? Приведем лишь интересующие нас отрывки:
«О госпожа моя, я не родился кривым, и со мной случилась удивительная
история, которая, будь она написана иглами в уголках глаза, послужила бы
назиданием для поучающихся».
«И она спросила: "А кто привел тебя в это место, где я провела уже двадцать
пять лет и никогда не видала человека?"»
«Я тоже расскажу тебе свою историю. Знай, что я дочь царя Эфатамуса, владыки
Эбеновых островов. Он выдал меня за сына моего дяди (надо заметить, что
инцест был в порядке вещей вплоть до 19 века) и в ночь, когда меня провожали
к жениху, меня похитил ифрит по имени Джирджис ибн Раджмус, внук тетки
Иблиса, и улетел со мною и опустился в этом месте и перенес сюда все, что
мне было нужно из одежд, украшений, материй, утвари, кушаний и напитков и
прочего. И каждые десять дней он приходит ко мне один раз и спит здесь одну
ночь, а потом уходит своей дорогой, так как он взял меня без согласия своих
родных». Бедная девушка прожила в зиндане четверть века, а так и не была
представлена родственникам Джирджиса, удивительно еще, что она сохранила
свою привлекательность к приходу календера («И, посмотрев на нее, я пал ниц
перед ее творцом, создавшим ее столь красивой и прелестной»), потому что
даже учитывая, что в те далекие времена браки совершались чуть ли не после
первой овуляции невесты, нашей юной красавице при встрече с юношей уже было
крепко под сорок. В пользу ли нашего ифрита сей факт?
Долго останавливаться на вражде злодея Джирджиса ибн Раджмуса с добрейшим
стариком Хоттабычем не будем, все это описал в своем бессмертном романе
Лазарь Иосифович Гинзбург, более известный как Лагин, якобы стянувший
впоследствии у Александра Романовича Беляева фабулу для другого своего
романа. Но нам ли до склок писателей развитого социализма? Мы же заметим,
что ифриту Джирджису ибн Раджмусу воздастся, как и всякому джину, входящему
в воинство Иблиса, и в день Страшного суда, переходя по мосту «Ас сират
ал-мустаким», протянутого над страшным джаханнамом, он непременно сорвется в
этот огненный ад, потому что ширина моста всего в лезвие меча, а жертвенные
животные своими спинами помогают только праведникам. И будут нашего
Джирджиса — Георгия — Егория — Юрия в жгучем огне сторожить девятнадцать
ангелов-малаика у жуткого дерева-заккум, на ветвях которого вместо плодов
растут головы шайтанов.
Но вернемся к православным.
Алеша — младший из троицы былинных богатырей, известен как Попович,
отличавшийся двойственностью характера, хитростью и, как ни странно,
физической слабостью. Поговаривали, что богатырь даже прихрамывал, но, как
бы то ни было, одолел в свое время Змея Тугарина, пытавшегося задушить Алешу
дымом зловонючим и спалить огнем-пламенем.
Никитич, он же Добрыня, — средний из троицы былинных богатырей, племянник
Владимира Красное Солнышко, отданный в свое время матерью Амелфой
Тимофеевной в учение, где «научился в хитру граммоту», искусно играет в
шахматы и побеждает непобедимого знатока этой игры татарского хана,
возможно, предка нынешнего руководителя ФИДЕ президента Калмыкии Илюмжинова.
Знаменита его победа над Змеем Горынычем, которого он сокрушил «шапкой земли
греческой», после чего пожалел пресмыкающееся, а коварный Горыныч украл
любимую племянницу князя Владимира Забаву Путятишну. Вдаваться в этимологию
имени Забава не будем, хотя неутомимость князя однозначно прописана в
летописях. Так вот, Никитич, конечно же, ее освобождает из «нор змеиных»
вместе с «полонами русскими». Но взаимоотношения между Никитичем и
Путятишной, как можно предположить, не развиваются, а вот с женщиной легкого
поведения Маринкой Игнатьевной, напротив, развиваются весьма бурно. Изменяя
Никитичу со Змеем Тугариным, тем, кого одолеет Алеша Попович, она в то же
время околдовывает Добрыню и женит его на себе, венчаясь не у алтаря, а в
поле, вокруг ракитового куста. Но кто как не мать поможет Никитичу? Она
освобождает сына, а зловредную Маринку превращает в «кобылу водовозную» и
«суку долгохвостую». В общем, все как в мексиканском сериале про жизнь.
Илья — главный герой-богатырь русского былинного эпоса, родившийся в
городе Муроме в селе Карачарове «без рук, без ног», и поэтому просидевший на
печи тридцать лет, его чудесно излечили «две калики перехожи», дав ему
силушку великую, но предостерегли его от боя со Святогором,
Самсоном-богатырем, с родом Микуловым и с Вольгой Сеславичем. Наиболее
известен и популярен первый подвиг Ильи, когда он каленой стрелой выбил
правый глаз Соловью-разбойнику, который не смог испугать богатыря ни змеиным
щитом, ни звериным ревом. Когда же Илья удивляется, что все Соловьи «во
единой лик», и узнает, что Соловей женит своих детей между собой, чтобы «Соловейкин
род не переводился», то «прирубает у Соловья всех детушек». Но, по всей
видимости, не всех детушек «прирубил» Илья, иначе откуда взяться в пьесе
персонажу с говорящей фамилией Соловейчик?
Оленушка Збродович — сестра братьев Збродовичей (Петровичей), откликалась
также и на Еленушку. В основных вариантах былин об Алеше Поповиче она
становится его женой. Но был в этой истории и драматизм с трагизмом. Дело в
том, что молодые находились во внебрачной связи, а времена тогда были не в
пример нынешним, и консервативные братья Оленушки решили отрубить сестренке
голову. Алеша долго не верил в такой исход, и лишь когда над шеей любимой
занесли меч-кладенец, сказал, что согласен взять Оленушку Збродович в жены —
пущай, мол, будет Поповной, раз так настаиваете. Но существовали и более
мрачные варианты той же былины, когда уже Алеше братья Петровичи-Збродовичи
отсекали голову за позор сестры, и она в последующем куковала свой век в
глубоком одиночестве.
В пьесе фигурируют названия трех городов: Уфа, Биробиджан и Москва.
Представлять город Уфу, думаю, нет никакой необходимости — кто же его не
знает?
Москва — город на Среднерусской возвышенности, является еще и третьим Римом,
что убедительно доказал Филофей в своих письмах к Великому князю московскому
Василию III, вторым Римом, как помнят все турецкие школьники, являлся
Константинополь, ныне Стамбул, а четвертого Рима, по утверждению все того же
Филофея, не бывать, хотя чего зарекаться?
Город Биробиджан — столица еврейской автономии, окруженной враждебным Китаем
и дружелюбной Сибирью. В случае окончательного развала империи Российская
Федерация может оказаться столицей еще одного еврейского государства.
Лялька — плохая девушка, но доступная.
Комсорг Санька — комсомольский вожак, первым открывший пиццерию в городе
Уфе, конечно же, после убедительной победы капитализма над социализмом.
Анечка — хорошая девушка, но упрямая, а грубость Джирджиса по отношению к
ней исходит от питаемой его темной силы, той самой о которой кинорежиссер
Лукас снял свой космический сериал.
Задрожит ли стакан газировки в нервных пальцах, поймают ли товарищи
собрата, летящего раскинувши руки под бескомпромиссный трамвай, замрет ли в
падении Пизанская башня — какой правоверный не вспомнит ночь, в которую
явился пророку Мухаммеду ангел Джибраил с верховным животным Бураком — белым
крылатым конем. И любой шакирд снисходительно поведает любознательному, но
несведущему неверному о том, как вскочил Мухаммед на Бурака и полетел на
север, побывал в Шевроне и Вифлееме, а затем прибыл в Иерусалим, где
руководил совместной молитвой всех пророков, после которой ангелы рассекли
Мухаммеду грудь, очистили его сердце и только затем он вознесся вместе с
Джибраилом на небеса, где предстал перед Аллахом. Доподлинно известно, что
Аллах тогда наказал Мухаммеду передать людям свою волю, чтобы они молились
Аллаху, то есть ему самому, пять раз в день. После наивысочайшей аудиенции
Мухаммеду показали небесную Каабу, жаннат (рай) и джаханнам (ад). Когда же
Мухаммед вернулся на Бураке обратно в Мекку, то обнаружил, что его постель
еще не остыла, а выскользнувший из рук кувшин не успел опрокинуться, и вода
из него не пролилась. Так и читателю этой пьесы будет, видимо, любопытно
узнать, как долго продержится на ребре емкость, ненароком сбитая Алешей.
Сцена № 2
Когда-то в далеком 1918 году 23 февраля в Красную Армию массово
записывались добровольцы, чтобы защитить социалистическое Отечество от
германских захватчиков, теперь этот день является Днем Защитника Отечества —
праздником, воспринимаемым каждым мужчиной Российской Федерации как
собственный день рождения. Впрочем, таким же днем для женщин является 8
Марта — Международный женский день, когда женщины с 1910 года (в России с
1913) всего мира пьют, не чокаясь, за Клару Цеткин. Все это широко освещала
газета «Правда» вплоть до 1985 года, когда комбайнер Михаил Горбачев,
дослужившись до Генерального секретаря КПСС, вдруг передумал секретарить
зловещей супердержавой и решил попрезидентить сырьевой страной третьего
мира.
Сипайлово — первый микрорайон города Уфы, возведенный на намытом из реки
Агидель песке. Отсутствие растений на этом самом песке создает уникальную
атмосферу пустыни Гоби, в которой кочуют между многоэтажками единовременно
до 100 тысяч капитанов песчаных карьеров, а всего в Уфе (на январь 2002
года) 1089100 жителей.
Обилие шестерок в тексте не должно пугать набожного читателя, надо
осенить себя крестом животворящим и спрыснуться святой водой.
Аксаковская — одна из самых популярных среди башкирских инженеров
человеческих душ водок, уступает по качеству только любимой башкирскими
лицедеями водке Шаляпинской, неповторимое послевкусие обеим водкам придает
древний слабоалкогольный напиток степняков из кобыльего молока кумыс (от 2
до 10 процентов чистого спирта в зависимости от долготы брожения),
обладающий также и лечебными свойствами. Пытались излечиться: Толстой,
Чехов, Аксаков, Успенский, Цветаева повесилась.
Неповторимая закуска к вышеперечисленным водкам — охлажденная клубника во
взбитых сливках — широко возделывается жителями города Уфы и оттого в обилии
произрастает на участках в 0,06 га, навечно закрепленных местными
профсоюзами за каждым дееспособным гражданином, имеющим в собственности
мотыгу, брезентовый рюкзак и белую полотняную кепку.
Сцена № 3
Мельтешат и мельтешат персонажи с одними и теми же выходными данными!
Одно из двух: либо пьеска антрепризная, а легкие деньги проще делить на
трех-четырех проворных актеров, чем на всю труппу, либо автор опять утомляет
своими сверхзадачами.
Козырной валет и две шестерки — речь о безусловно выигрышной ситуации в
карточной игре «Дурак», очень распространенной на железнодорожном
транспорте.
Даже застрелиться — давняя традиция милиционеров младшего офицерского
состава. Осуществляют эту процедуру с помощью изобретения Макарова Николая
Федоровича, который кроме замечательного пистолета изобрел совместно с
изобретателем Афанасьевым еще и замечательную авиационную пушку АМ-23.
Сцена № 4
Родион Романыч — имя, придуманное Федором Михайловичем вместе со словом
«стушеваться».
Антиглобалисты — отщепенцы, борющиеся против того, чтобы бедные страны с
дешевой рабочей силой работали на богатые страны с несчастными жителями,
невыносимо страдающими от избыточного веса.
Ханты и манси — северные народности, полностью покоренные колонизаторами
с помощью коварного напитка — одеколона «Тройной».
Ай Кью (IQ) — коэффициент интеллектуальности, разработанный в 1903 году
А. Бине и введенный в словарный обиход в 1911 году В. Штерном.
Замечательность коэффициента заключается в его универсальности, с его
помощью, например, можно посадить на длинную скамью имбецилов любого гения.
Сцена № 5
Конечно же, саркастически усмехнется представитель творческой
интеллигенции, получивший путевку в жизнь до реформ Михаила-меченного, — не
было в истории советского винного производства портвейна номер 666. Но,
возможно, автор опять вкладывает в нумерацию свой чертов смысл?
Жили-были Алешки в украинском городе Алешки до 1938 года, но умер в том
году нарком Цюрупа Александр Дмитриевич, и переименовали их город в
Цюрупинск. С того времени жителей Алешек больше Алешками не зовут.
Секвестор — термин, стремительно ворвавшийся в уже отмеченный период
царствования на Руси Михаила, Раисы и Бориса с семибоярщиной. Тогда же было
образовано первое издание для комсомольских работников «Коммерсантъ».
И опять к стражам порядка:
Временно неопубликованное — какой, скажите мне, милиционер на досуге не
балуется стишками?
Пядь — расстояние между вытянутым большим и вытянутым указательным
пальцами (не путать с мизинцем — это уже не расстояние — это объем
жидкости).
Я после первого стакана не закусываю — опытный кинозритель, выросший на
фильмах Сергея Федоровича Бондарчука, живо представит в своем богатом
воображении всю сцену допроса Никитича. Молодой же, отдраенный многосерийным
мылом, человек может восполнить свой информационно-культурный пробел,
полистав адаптированный вариант для телезрителей повести Михаила Шолохова
«Судьба человека».
Салат из крабовых палочек — второй после салата Оливье по популярности в
России салат, хорошо идет как под Аксаковскую, так и под Шаляпинскую, но
противопоказан с кумысом.
Увлекся своей писаниной — как знакомо пишущему человеку это сладкое
чувство упоительного упоения лепкой фраз из податливых, как детский
пластилин, букв.
Акт № 2
Сцена №1
Куйбышевское направление — направление для многочисленных паровозов,
тепловозов и электровозов, указанное на смертном одре в 1935 году бывшим
студентом Военно-медицинской академии, в последующем председателем Комиссии
советского контроля Валерианом Куйбышевым и воплощенное в железные рельсы с
пропитанными креозотом деревянными шпалами в 1959 году. Направление имеет в
длину 4689 километров, что длиннее самой длинной реки в Европе Волги на 1159
километров.
Пиво «Шихан» — недорогое пиво, производимое в городе Стерлитамаке и
развозимое по городам и весям Башкортостана, но не за его пределы. Смешивая
пиво «Шихан» с водками «Аксаковская» и «Шаляпинская», получают напиток,
вызывающий неповторимое утреннее похмелье, которое можно повторять
ежедневно.
Салман Рушди — приговоренный в Тегеране духовным лидером Ирана аятоллой
Хомейни к мученической смерти писатель, сочинивший роман «Сатанинские
стихи», где своевольно трактовал священную книгу Коран. Хомейни уже почил, а
Салман все скрывается где-то в непроходимых лесах Амазонки.
Свою уфимскую встречу с Платоновым Довлатов подробно описал в рассказике
«Судьба» из книги «Ремесло», Платонов же не упомянул о Довлатове ни в одном
из своих чевенгуров, но с октября 1941 года по 1942-й действительно проживал
в Уфе на улице Амурская, дом 35, 1-е окно слева. Впрочем, упоминание о
младенчике Довлатове, возможно, было как раз в том чемодане с рукописями,
который у зазевавшегося Андрея Платоновича стянули уфимские жулики. Есть
некоторая неувязка и с днем рождения Довлатова. Сам писатель в том же
«Ремесле» утверждает, что родился в Уфе (хотя в других письменных документах
называл и Новосибирск) 4 октября 1941 года, а вышеупомянутый Хусаинов
настаивает на 3-ем сентября того же года, но, так как оба индивидуума
чрезвычайно склонны к мистификациям, отдать предпочтение одному из вариантов
не представляется возможным.
Первое избиение прозаиком Битовым поэта Вознесенского было зафиксировано
все тем же Сергеем Донатовичем Довлатовым в «Бывальщине», но в «Соло на
ундервуде» Донатович свидетельствует, как уже Битова избивал поэт-толстовец
Цыбин. Был ли объединительный бой между Вознесенским и Цыбиным, история
бокса умалчивает.
Непростые отношения бывшего запорожца Пацюка и кузнеца Вакулы подробно
описаны писателем Гоголем в бессмертной «Ночи перед Рождеством», что входит
во вторую часть бессмертных «Вечеров на хуторе близ Диканьки» — повестей,
изданных пасичником Рудым Паньком, что когда-то проживал в Малороссии (ныне
незалежная и самостийная Украйна). И почему Хусаинов запустил мимо урны
именно огрызок яблока вместо надкушенного вареника, остается литературной
загадкой.
Сцена № 2
Метро — одна из устойчивых мифологем города Уфы, широко и глубоко
разрабатываемая местными литераторами, репортерами, политиками,
домохозяйками, но совсем не затронутая метростроевцами.
Чекушка Шаляпинской — см. примечание к пол-литре Аксаковской.
Молодой кинозритель! Имей ты хоть все те же семь пядей во лбу или,
напротив, всего лишь переданную по наследству болезнь белая горячка,
архетипы в твоей голове не изменить (доказал психиатр Юнг). Поэтому что
удивляться сцене с фотоаппаратом «Поляроид», один в один напоминающей
концовку фильма «Терминатор номер один»?
Сцена № 3
Беллетрист Горюхин — ну что за банальный прием, когда автор отсылает к
самому себе? Как будто таким образом можно ввести в заблуждение начитанного
любителя барокко и раннего постмодерна! Он ли не знаком с «заячьими петлями»
Сервантеса и Набокова?!
«Я тебя предупреждал? Предупреждал!» — Половозрелый кинозритель! Твой рот
тоже податливо растягивается до самых ушей в доброй улыбке на любимую фразу
из любимой комедии про таких милых социалистических воров-джентльменов?!
Отсебятина — нелегко удержать персонажей в узде, даже будь ты трижды
ифрит, так и норовят эти прохвосты нарушить ход действия и наговорить всю
кучу той чепухи, что напихали в их чугунки в театральных вузах немировичи с
данченками. А совладать с бузотерами, кроме ластика, можно еще с помощью
канцелярского «Штриха», но ластик, безусловно, интеллигентнее.
Сцена № 3 (дубль)
Уфимский моносалат из квашеной капусты! Рот (тот самый, что только что
растягивался до ушей) сам собой наполняется обильной слюной. Вспомни,
долгоживущий читатель, те времена: понедельник, хмурое холодное сырое утро,
до 11-ти часов (именно тогда открывались магазины с зельем,
восстанавливающим сцепку нейронов (это те, из которых состоят архетипы).
Какое пиво «Шихан», мой юный друг?! — на дворе стоял развитой социализм!)
зияющая пропасть времени. И вот, непосредственно перед службой идет
интеллигентный человек на Центральный рынок, прячет на входе свои очечки с
надломленной дужкой во внутренний карман, поглубже натягивает на залысины
побитую молью береточку, перехватывает локотком дерматиновый портфельчик и
просит румяную, кровь с молоком Маню: «Мань, нацеди капустного рассольчику!»
И Маня с веселым матерком, с шутками-прибаутками про такое смешное
университетское образование нацедит в эмалированную кружку белесый и
мутноватый, словно самогон на курином помете, рассол. И как после этого
живительного напитка было не дожить до 11-ти часов?
Сцена № 4
Хум — уфимский рубль.
Сцена № 5
Сьенфуэгос. О, Сьенфуэгос! Какие там старики, какое море, какие рыбы с
мечами в носу. А таверны, набитые отребьем мужского пола и мулатками
женского, дарящими за стакан рома знойную ночь любому даже самому
плохенькому гринго. А если же ты владеешь литературным слогом и можешь
присутствующим страстно рассказать историю о том, как за рюмкой качасы курил
сигару (конечно же, одну на двоих) с Фиделем или же как дважды спасал от
верной смерти самого Че (до того, конечно, как боливийский капитан Гари
Прадо с тремя тысячами солдат победил семнадцать человек отряда команданте и
взял его в плен, а полковник Сентено объявил по радио о его гибели), то
тогда тебя обязательно возьмут ловить марлина и, возможно, даже дадут
стрельнуть себе в грудь из знаменитого ружья дяди Хэма.
Пляшущие человечки на белой бумаге почти так же хороши, как купающиеся в
луже воробьи — ради них можно вызубрить всего Шерлока Холмса.
Адам Казимирович — первый шофер Советского Союза, наблюдавший, по
письменному свидетельству писателей Ильфа и Петрова, мужской стриптиз в
лунном свете, после чего разлюбил голое мужское тело на всю жизнь.
Акт № 3
Сцена № 1
Так уж сложилась замысловатая география Уфы: начинается город с улицы
Карла Маркса, а заканчивается где-то в неспокойном районе Черниковки тупиком
Свободы.
«Я спросил у ясеня». Задавать деревьям, силам природы и временам года
насущные вопросы свойственно не только мужчинам в грустных песенках к
культовым новогодним фильмам Э. Рязанова про алкоголь, но даже королевичам
Елисеям, отправившимся на поиски царевен, которых приютили семь богатырей,
что «перед утренней зарею» «дружною толпою выезжают погулять, серых уток
пострелять, руку правую потешить, сарачина в поле спешить, иль башку с
широких плеч у татарина отсечь, или вытравить из леса пятигорского черкеса».
К чему это я? Видимо, к проевшей плешь политкорректности.
Сцена № 2
Вассерман! Вздрогнули читательницы?! Ну скажите, чьей еще положительной
реакции боится такое количество прыщавых школьниц, одуревших от пеленок,
кастрюлек и ставших вдруг легко доступными для сантехников домохозяек,
прилетевших из египетского секс-тура бизнес-вумен и даже многоопытных
профессионалок, особенно после мерзких неоплачиваемых «субботников»? А
двухтомник Машковского как раз для тех, кого положительный Вассерман
потрепал по щеке.
Почти в каждом из семнадцати мгновений (помнишь, напряженный
телезритель?) лысый старина Мюллер и красавчик Шеленберг просили Штирлица
остаться, когда удалялись прочие бум-бам-фюреры, но Штирлиц любил только
стариков и детей, еще с безопасного расстояния любил жену, но ничего так
ласково не поглаживал Вячеслав Васильевич, как просмоленные милым сердцу
скипидаром лыжи пастора Шлага, вспоминая лесопилку в родной Тихоновке, в
которой самые неприступные доярки, роняя в навоз подойники, выбегали на
улицу смотреть на чеканную походку будущего всенародного шпиона Советского
Союза.
Эх, помахал с утречка топором, как Родион Романович, прилег с устатку на
взбитые перины рядом с тоже приуставшей Сонечкой, достал из-под подушки
книжечку, и не какие-нибудь «преступления» да «наказания», а Новый завет, и
открыл не на каких-нибудь посланиях к фессалоникийцам, а на Откровении
апостола Иоанна, там, где: «Каждый, у кого есть разум, может понять значение
числа зверя, ибо оно соответствует человеческому имени. Это требует
мудрости. Число это — 666» — ну не идиллия ли?
Уж давно на Патриарших прудах не ходят трамваи, а Анечки всех мастей и
народностей все льют и льют подсолнечное масло рассеянным мужчинам под ноги
в надежде, что какое-нибудь беспрекословное железное колесо срежет их
непутевые буйные головы, но рельсы разобраны и только…
Сцена № 3
…Беспрекословные руки стучат и стучат в двери (или же в 1-е окно слева в
домике № 35, что на улице Амурской) сокровенных людей.
«Герцеговина Флор» — легендарные папиросы, которые единственный советский
генералиссимус крошил себе в трубку, вместо того чтобы ввести должность
наркома табачной промышленности, а потом расстрелять вместе с домочадцами,
замами и их секретаршами.
Да… Что Андрей Платонович, что Антон Павлович не способствуют своими
опусами перевариванию высококалорийной, но плохоусваиваемой пищи.
Акт № 280266
Акт 280266 — ну и какая эта по счету «заячья петля» автора? Прямо будто и
нет больше никого во всем мире!
Ифрит Джиржис — см. выше одну из самых длинных тирад этого комментария.
И опять кинематографический экскурс. Актриса второго ряда наконец сыграла
саму себя, то есть, извините, стерву, и тут же выбилась на передний край
голливудских звезд — такой уж у них инстинкт, основным назовем его.
Желтый чемоданчик — был и такой одноименный детский фильм про хитрые
конфетки, что шиворот-навыворот меняли сознание персонажей, делая их
безрассудно храбрыми и предприимчивыми на зависть робким кинозрителям,
капающим мороженое на… (мальчики на короткие штанишки с безвольными
гульфиками, девочки на алые галстуки, украшающие дремлющие молочные железы).
Эпилог
Портвейн 777 — стоило прибавить к загадочному, не внушающему доверия
портвейну 666 число 111, как он превратился в старую добрую бормотуху, и мир
снова приобрел родные и знакомые до крокодиловых слез черты.
Послесловие
Да не постигнет ни одного щелкопера судьба Салмана Рушди!
Ведро простояло на ребре всю пьесу!
«Ундервуд»? — спросишь, мой любознательный друг, — да вот он, передо
мной! Лучики солнца прыгают по клавишам, поблескивает веер зеркально отлитых
букв и антрацитовый вал каретки конвульсивно передвигает белую, как
стоматологический фарфор, бумагу.
Акт 1
Любой акт № 1 можно начать с беседки у прудика с мирно плавающими в
глубине карпами. Попробуйте не зажарить их уже на второй странице. Что до
Полярной звезды — то нет более коварного светила на нашем небосводе —
подтвердит вам любой первопроходец.
Постскриптум
Собственно все.
Я оттолкнулся от плеча надоевшего мне до смерти автора и полетел куда глаза
глядят. Скользя на теплых восходящих потоках вдоль закопченной «хрущевки», я
увидел, как распахнулась форточка чьей-то малюсенькой кухни, тут же в эту
форточку просунулась быстрая рука, заграбастала меня в свой огромный кулак и
затолкала в зубастую пасть, в которой отчетливо пахло абсентом и осетриной
первой свежести.
Жорж Горобьевый
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
