|
|
Спектакль,
длиною в жизнь
1995 год. Поздний осенний вечер, полутемный холл старого Дворца пионеров,
с потолка глядят лепные маски бабы-яги, чудищ и леших, но стайки галдящих
воспитанников многочисленных кружков не обращают на них внимания. Их давно
уже пугает Фредди Крюгер и Чужой, и здесь они хозяева. Это мамы и бабушки
пришли сюда в гости. Они ждут любимых чад. Кто-то довязывает бесконечный
свитер или дочитывает детектив, кто-то просто сладко дремлет под
неумолкающий гвалт.
…А мой опять задерживается. Образцовый театр-студия «Горячие сердца» не
признает официальных расписаний: скоро выпуск спектакля и Руфина Галеевна
Агафонова, не считаясь ни со своим, ни с чужим временем, оттачивает с
маленькими актерами каждую фразу, каждое движение.
2005 год. Роскошные кожаные диваны в мраморном холле, баба-яга с потолка
давно убежала в дремучие леса, испугавшись света и пространства в широких
коридорах, появились новые кружки, сообразно модным веяниям времени. Но дети
все так же шумно и по-щенячьи трогательно резвятся в перерывах между
занятиями. И Руфина Галеевна, такая же маленькая, худенькая и энергичная,
снова и снова вершит чудо перевоплощения неуклюжих, не знающих куда девать
руки девчонок и мальчишек в смелых зайцев, добродушных медведей, всемогущих
волшебников и томных принцесс. За окном — сырой сумрачный ноябрь. Руфина
Галеевна ставит сказку. Но у любой сказки есть начало.
«Студия — твоя семья, будь к ней чутким и внимательным, заботься о
младших, прислушивайся к старшим» (Из заповеди студийца).
В 1936 году, в здании нынешнего авиационного колледжа открылся Дом пионеров.
В 30-е годы здесь находился Народный клуб «Дом В. И. Ленина», в 1935-ом —
школа №37, в годы войны — исполком Коминтерна. Почти на пять лет красивое
старое здание было отдано детям. Отсюда в 1941 году на фронт уходили те, кто
учил пытливое довоенное поколение детей музыке, рисованию, гимнастике,
техническим и библиотечным премудростям. В 1958 году дети получили уже не
Дом, а целый Дворец, и кружков стало намного больше: нефтяной,
киносъемочный, столярный, конструкторский, изобразительный, башкирских
танцев, горнистов…
Меня интересовала история «Горячих сердец». Тогда, в 1958-ом, было целых три
коллектива: комсомольский театр, пионерский и театр сказок. Театром сказок
руководила Валентина Константиновна Тараканова, на памяти Руфины Галеевны
женщина уже совсем седая, бывшая актриса Русской драмы. О ней мало что
известно. Муза театра жестоко относится к реалиям повседневной жизни, не
терпит половинчатой любви и забирает всю без остатка. Валентина
Константиновна умерла одинокой и заброшенной.
С комсомольским театром занималась Валентина Ивановна Кальсина. Его
репертуар определялся возрастом и названием коллектива. Оба театра
просуществовали до начала 60-х годов. Комсомольский театр распался,
очевидно, из-за конфликтов с руководством. Ребята все были взрослые,
увлеченные, подолгу сидели вечерами, и эти посиделки могли не понравиться
начальству, которое во всем видело крамолу. «Как бы чего не вышло…» А вот
пионерский театр, коллектив Татьяны Михайловны Карнауховой, сохранился, и
«Горячие сердца» являются его преемником. Открывался театр Татьяны
Михайловны проверенным и надежным спектаклем «Павлик Морозов». В репертуаре
были пьесы, которые показались бы нынешнему поколению наивными и смешными,
но тогда они смотрелись с напряженным вниманием: «Шпага д`Артаньяна», «Как
закалялась сталь». Ставились «Снежная королева», башкирские народные сказки.
Во Дворце проводили профсоюзные и городские елки — по три елки в день.
Билеты были платными, и маленьким артистам приходилось в эти дни не
по-праздничному туго. Утром ребят гримировали и в перерыве между
представлениями в гриме водили на обед в ближайшую столовую. Маленькие
снежинки, кикиморы, юные бабы-ежки торопливо пробегали короткий путь между
Дворцом и столовой, пряча грим от холода и любопытствующих взглядов.
Татьяна Михайловна Карнаухова была родом из Екатеринбурга. Ее отец —
знаменитый врач, фтизиатр. Когда мама Татьяны Михайловны умерла, отец
женился на другой женщине, отношения падчерицы и мачехи не сложились. Родных
в Уфе не осталось, и Татьяна Михайловна переехала к сестре в Екатеринбург.
Там занялась любимым делом: работала в Свердловском Дворце пионеров
сказочницей, вела театральный кружок, проводила игры, викторины. «Горячие
сердца» приезжали к ней в гости. Замечательным было само здание Дворца
пионеров: бывшая купеческая усадьба, с конюшнями, огромным парком, прудом,
беседками. Она подробно описана в романе «Приваловские миллионы», фильм
снимали именно там. Во время войны в этом здании жили эвакуированные дети из
Ленинграда, а после победы в благодарность за приют по просьбе ленинградских
партийных организаций палехские мастера расписали одну из комнат как комнату
сказок Пушкина. Это было очень красиво: яркие краски, сусальное золото.
Уральские мастера решили не отставать от палехских и сделали детям свой
подарок: комнату сказок Бажова. Вот в этом замечательном дворце Татьяна
Михайловна и проработала до пенсии. Жила она довольно далеко от дворца и,
будучи уже пенсионеркой, перешла в железнодорожный Дом пионеров, работала в
школах поблизости от дома. Она очень тосковала по Уфе: здесь прошла ее
молодость. Дворцу пионеров она отдала много сил, и уже не зная никого из его
работников, постоянно писала в методический отдел, в библиотеку, присылала
какие-то вырезки, наработки, которые, по ее мнению, могли принести пользу.
Татьяна Михайловна, пока были силы и возможности, старалась приезжать в Уфу,
когда шли премьеры в ее театре. О ее смерти в 1997 году узнали случайно:
попросили передать ей гостинцы через студента, уезжавшего в Екатеринбург на
олимпиаду, и соседи Татьяны Михайловны сообщили ему печальную новость. В
Екатеринбурге у нее жил сын с семьей, но жил трудно и необеспеченно, помогал
и навещал ее редко, так что умерла она, можно сказать, тоже одиноко, как и
Валентина Константиновна Тараканова. Наверное, жизнь таких людей слишком
густо населена, поэтому и смерть приходит к ним в одиночестве.
«Здесь живут барышни и джентльмены» (Из заповеди студийца).
Многие студийцы Татьяны Михайловны Карнауховой так или иначе связали свою
жизнь с театром.
Рафиль Набиуллин, народный артист РБ, преподавал в Академии искусств и
долгое время работал в Башкирском государственном академическом театре
драмы. Сейчас его, к сожалению, уже нет в живых. Валерий Чернецов, артист
кукольного театра, был очень самоотверженным и преданным театру человеком.
Уже говорилось о том, что в 1958 году театральная студия открылась
спектаклем «Павлик Морозов». Так вот, Павликом Морозовым и был Валера,
талантливый, интересный человек, безмерно увлеченный лицедейством. К
несчастью, у него был диабет со всеми вытекающими последствиями. Зимой 1980
года Чернецов развлекал ребятню в роли Деда Мороза, и у него открылась язва.
Валерия отвезли в больницу в бессознательном состоянии, оперировали. Когда
он приходил в себя, метался, кричал: «Где моя сумка, борода, меня дети ждут,
мне надо на елку!» Он умер в результате кровотечения…
Василий Аверкиев окончил Ленинградский государственный институт театра,
музыки и кинематографии по специальности «режиссер театра, кино и
телевидения», работал в Уфе, теперь в Москве на телевидении.
У Татьяны Михайловны занимался и Борис Ларионов. Он окончил институт
искусств, режиссерское отделение, некоторое время прослужил актером в
Республиканском академическом русском театре драмы Башкортостана, затем ушел
на административную работу, был директором Дворца культуры «Юбилейный»,
последние два года работает директором ГДК. Очень часто массовые гуляния,
шествия на площадях организует именно он как режиссер. А вообще Борис
Ларионов был самым лучшим в городе Дедом Морозом.
У Карнауховой учился также Александр Донгузов, заслуженный артист РБ, вот
уже много лет он является чтецом нашей филармонии. Почему-то этот жанр
сегодня не привлекает внимания публики.
До десятого класса занималась у Руфины Галеевны Светлана Аюпова, потом
поступила в институт искусств на режиссерское отделение, во Дворец пришла
работать, учась еще на втором курсе. С 1998 года она — руководитель
театра-студии « Alter ego», очень интересно работает, особенно в области
пластики и жеста.
Главный режиссер Республиканского академического русского театра драмы
Башкортостана Михаил Рабинович прошел школу комсомольского театра Валентины
Ивановны Кальсиной. У Карнауховой дети были пионерского возраста, и когда
нужны были ребята постарше, их «брали» в других театральных коллективах.
Татьяна Михайловна, например, ставила сцены из лермонтовского «Маскарада» —
так вот Арбенина играл не кто иной, как Михаил Исаакович. Комсомольский
театр заявил о своем существовании спектаклем «Молодая гвардия», Михаил
Исаакович исполнял роль Олега Кошевого. Он был несомненно талантливым
актером, и все педагоги в один голос советовали ему поступать на актерское
отделение института искусств. Но Михаил Исаакович поступил в авиационный
институт, там занимался в студенческом театре, какое-то время работал по
специальности, потом поехал в Москву, поступил в Щукинку… Театр все-таки
забрал его.
«Сделай родителей единомышленниками, оставь наследников» (Из заповеди
студийца).
Руфина Галеевна родилась в деревне Челябинской области после войны. Отец ее
был убежденным коммунистом, но репрессий не избежал, домой он вернулся
только в 1939 году и сразу подал заявление, чтобы его отправили на финскую
войну, но его не взяли из-за плохого зрения и неблагонадежности, отправили
на какие-то отработки. Долгое время родители скитались, мама тоже доверием
не пользовалась, как жена репрессированного. Наконец, маму приютили в
деревне родственники, в 1947 году вернулся с отработок отец, и в феврале
1948 года семья вместе с крошечной девочкой приехала в Уфу. По дороге судьба
подкинула как бы некий направляющий знак — это мама рассказала уже взрослой
Руфине. На каком-то вокзале трое суток путешественники ждали поезда: время
тяжелое, послевоенное, поезда ходили плохо. Там же, в зале ожидания,
расположился какой-то театр, но гастроли давал не он, а необыкновенно юная,
девятимесячная актриса: она пела и плясала вовсю. Это была Руфина. (Будущая
руководительница «Горячих сердец» рано начала говорить, в семь месяцев уже
ходила). И вот тогда актриса ее и благословила, сказала маме: «Она у тебя
обязательно будет играть на сцене». Так оно все дальше и пошло: маленькая
Руфина с подружкой устраивали концерты, ставили спектакли, где ей давали
всегда мальчишеские роли. Овен — мужской знак, и родители всегда хотели
мальчика, но все рождавшиеся мальчики, беленькие и голубоглазые, как мама,
умирали еще в младенчестве, а выжили три сестры, черненькие, похожие на
отца. Судьба подарила сестрам жизнь, но не дала ни крепкого здоровья, ни
женского счастья. Впрочем, мама всегда говорила, что это в семье на роду
написано по женской линии до седьмого колена. Кто-то из предков провинился…
Сама Руфина Галеевна пришла в театральную студию в 1960 году. Во втором
классе занималась в хоровом кружке — не понравилось, в шестом увлеклась
химией и записалась в химический кружок. В конце сентября каждый кружок
Дворца пионеров готовил свой вечер: так сказать, показывал товар лицом.
Татьяну Михайловну попросили помочь подготовить их в театрализованной форме,
чтобы было интереснее. К расстройству юной химички Руфины ей дали роль
скучного Алюминия, в отличие от симпатичной подружки Ии Никитиной, которая
играла роскошного Изумруда. Маленькую актрису грызла черная зависть, но
когда расплодились всевозможные гороскопы, Руфина Галеевна прочитала, что ее
стихия — металл. А тогда, кроме огорчения от унылого серого саржевого
комбинезона, этот вечер ей ничего не принес. Так казалось, а вообще-то он
изменил всю ее жизнь. После представления Татьяна Михайловна подошла именно
к Алюминию и спросила: «А ты не хочешь играть в театре?» Что за вопрос,
конечно, всю жизнь об этом мечтала.
Сейчас, после стольких лет, думается: все в жизни человека предопределено,
судьба ему сама расставляет знаки, просто мы, к сожалению, не всегда
обращаем на них внимание. В парикмахерскую Руфина Галеевна попала по
комсомольской путевке. Комсомол бросил клич: «Нужна молодежь в сфере
услуг!». Пожалуйста. Как ей это пригодилось в будущем, когда нужно было
причесывать своих маленьких артистов перед представлением! В школе тогда
давали определенные профессиональные навыки: у Руфины Галеевны есть диплом
швеи второго разряда. В течение трех лет школьники проходили практику в
фирме «Мир», им давали изделия, раскроенные в цехах, его сшивали, и оно
поступало в продажу, все было по-настоящему. Мальчики работали на
«Гидравлике», на станках. Помимо этого были и «элитные» классы — чертежники
и программисты. Тут пигалица Руфина тоже воевала за свое место под солнцем:
хотела ни много ни мало — слесарем на завод, шитье она ненавидела. Директор
школы сказал: «Девочка, ты посмотри на себя и на станок — тебе же нужен
табурет!». И пошла бунтарка на ненавистную швейную фабрику. Зато сейчас,
когда надо, руководитель театральной студии охотно уступает место
профессиональной швее второго разряда.
А вот работать с людьми и их волосами в парикмахерской было интересно. Через
год, скопив денег, Руфина Галеевна поехала в Москву — подавать документы в
ГИТИС: мечтала стать великой актрисой. Прошла первый тур, а со второго ее
отсеяли. Думается, она была бы неплохой актрисой, но ей никто не дал
дельного совета относительно репертуара. Ей надо было бы готовить репертуар
травести, но она — убежденный комсомольский вожак — читала роли сильных
волевых женщин (комиссара из «Оптимистической трагедии, старуху Изергиль),
стихи Маяковского. И в результате услышала недоуменное: «Девочка, мы не
поняли, кто вы такая? Приезжайте в следующий раз».
Руфина Галеевна проработала в своей парикмахерской еще год, но денег на
Москву собрать уже не смогла, да, честно говоря, и не очень-то туда рвалась,
морально убитая неудачным покорением театрального Олимпа. Кроме того, сильно
болела мама. И вместо Москвы очутилась она в Стерлитамакском
культпросветучилище, вышла из него режиссером самодеятельного коллектива.
Затем как-то все совпало. Вернувшись в Уфу, проходила практику в Доме
учителя. Зашла в гости во Дворец пионеров к Татьяне Михайловне и услышала:
«Она уехала и вас рекомендовала в качестве своего преемника. Хотите у нас
работать?» Вот тут-то маленькая, но очень энергичная и отчаянная на вид юная
дама испугалась.
Она много чего боится, но такое уж было поколение: беспризорное,
самостоятельное, упрямое. Росли как цветы жизни, в буквальном смысле слова.
Родители были против актерства, но не из-за заработка. О деньгах в семье
вопрос вообще никогда не стоял: приоритетными были понятия честности, долга
перед Родиной. Папа — ярый коммунист, дочь — убежденная пионерка, потом
комсомолка — была ребенком болезненным, и все родительские заботы касались в
основном здоровья. С раннего детства Руфина была сама по себе. Никто не учил
с детьми того поколения уроки, никто не водил за руку по кружкам, но один
вопрос в отношениях детей и взрослых был неизменным: если уж начал чем-то
заниматься — занимайся.
В 1971 году Руфина Галеевна стала руководить театральной студией. Но мамины
планы относительно дочки, оказывается, еще не реализовались. «Женщина — это
только в подоле принести, больше она ни на что не способна, а у женщин
нашего рода жизнь несчастливая», — так считала мама, мечтая о высшем
образовании для детей. Но дочка устала учиться, школу закончила только в 19
лет, потому что пошла поздно: болела дифтеритом, потом в больнице подхватила
еще и скарлатину, в общем, целый букет. Однако мама узнала о наборе в
Куйбышевский институт культуры, сестра купила билет (мама уже была очень
больна, из дома практически не выходила). И вот как-то летом дочку встретил
у порога собранный чемоданчик, мама протягивает в руки билет: езжай! «Ну,
ладно, не сдам экзамены, приеду домой и спокойно буду работать», — думала
Руфина. Бывалая абитуриентка сдала первый экзамен на пять и автоматически
прошла в институт (после училища у нее был красный диплом). Пришлось
учиться, правда, на заочном. Мама была парализована, нужно было ухаживать за
ней и работать во Дворце пионеров.
В 80-е годы студия называлась «Пионерским театром». У руководителя было
шесть групп по 15 человек в каждой и зарплата 70 рублей как у работника
детского сада. Народ был увлеченный, вот и решили вместо скучного,
поднадоевшего названия «Пионерский театр» придумать что-нибудь поинтереснее.
Перебрали разные варианты и остановились на «Горячих сердцах». Театральное
искусство, в конце концов, не творится с холодным сердцем. В 1992 году
«Горячие сердца» подтвердили звание образцового коллектива. Каждые пять лет
нужно его подтверждать. Надо, чтобы коллектив был стабильный, чтобы он
выпускал не менее одного спектакля в год и участвовал в конкурсах,
фестивалях, смотрах.
Ставят «Горячие сердца» сейчас в основном сказки. Раньше репертуар был
патриотический, но никто не указывал, что именно ставить, и можно было
выбирать пьесу с живыми персонажами, которая что-то давала душе и сердцу.
Новогодние праздники — по-прежнему трудовые будни.
«Театр — это школа, мастерская, храм. Актер работает 25 часов в сутки» (Из
заповеди студийца).
Нынче пьесу приходится выбирать исходя из финансовых возможностей. Студия
вынуждена составлять годовую смету и собирать с родителей энную сумму.
Конечно, стараются брать поменьше: ведь кто сюда идет — как всегда, дети
учителей, работников детских садов, уборщиц. Дети бизнесменов встречаются в
студии крайне редко, так что на спонсорство рассчитывать не приходится.
Когда собирают деньги, стараются учитывать возможности семьи. Если с
деньгами у родителей совсем напряженно, просят помочь с бумагой, что-то
отксерить, сшить. После переезда в отремонтированный Дворец студия «Горячие
сердца», можно сказать, разорилась: погибли почти все декорации.
Работать стало труднее, чем раньше. И дело даже не в деньгах — пришли совсем
другие дети. Те, прежние, тянулись сюда для того, чтобы пообщаться, получить
какие-то знания о сценическом искусстве. В любое свободное время шли они
сюда, собирались по собственной инициативе на капустники, устраивали
посиделки. Сейчас дети этого просто не хотят. Они пришли, отсидели «от» и
«до» и разбежались. Почему тогда приходят в студию? Их приводят родители,
чтобы они не болтались на улице, получали дополнительное образование,
учились красиво говорить, двигаться. Есть, конечно, и такие, что приходят
сами. Это костяк студии, на них все держится. Руфина Галеевна пытается
сводить их в театр, в музей — они не понимают, зачем им это надо: лучше
посидеть у телевизора, компьютера. Дети стали очень прагматичные, очень
загруженные, они уже сейчас знают, в какое учебное заведение надо поступать
и как дальше жить. Стоит их немного задержать — все, уже показывают на часы:
«Руфина Галеевна: время!».
Раньше ездили со спектаклем по школам, летним лагерям, зарабатывали
небольшие деньги. Сегодня не получается. С транспортом, как всегда,
проблемы, а физически нынешние студийцы трудиться не любят: «О, тащить-то!».
Конечно, хочется давать детям как можно больше: основы вокала, пластики,
хореографии, актерского мастерства. Репертуар выбирают исходя из того,
нравится ли пьеса детям и можно ли среди студийцев найти исполнителей. В
этом учебном году обнаружили три очень интересные пьесы, выбрали одну,
связанную с экологией, написанную хорошим языком. Там есть и Баба Яга, и
Кощей, и Кикимора, но нужно много мальчиков, а их, как всегда, дефицит.
Остановились на том, что по силам. Обычно студийцы коллективно читают
сказку, обсуждают каждый образ, потом пишут заявки, кто и кого хочет играть,
и сообща рассматривают эти заявки.
Изменились ли зрители? Нет. Когда зал небольшой, детям проще играть и не
сфальшивить, а зрителям легче воспринимать игру, соучаствовать в
представлении.
Дворец, студия для Руфины Галеевны — дом, семья. Здесь прошла вся жизнь,
начиная с детства. Если бы дело было только в деньгах, она, наверное, давно
бы уже оставила их… Но это ее жизнь, и Руфина Галеевна ставит новую сказку.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
