|
|
Александр Залесов
Две прогулки по Уфе,
или
Хаос вопреки Порядку
Еще не лег снег и довольно тепло. Солнечным вечером 22 ноября 2005 г. я
встречаюсь с г-ном Барановским на остановке «ХБК». Он вызвался показать мне
на Сергиевском кладбище могилы Сазоновых и одного из братьев Кадомцевых.
Г-н Барановский занимается в свое удовольствие изысканиями в истории Уфы и,
например, на улице Коммунистической, когда мы прогуливаемся по центральной
ее части, легко может сказать на память, кому именно до революции
принадлежал тот или иной из окружающих нас старинных домов.
На территорию кладбища мы входим со стороны мемориала советским воинам,
погибшим от ран в уфимских госпиталях в годы Великой Отечественной войны.
Мемориал в хорошем состоянии и, кажется, недавно покрашен. Однако стоит чуть
отойти от мемориала, как видишь, что он охватил почему-то не все захоронения
красноармейцев, и за его чертой невысокие одинаковые столбики с красными
звездами смешались с другими захоронениями и выглядят неприкаянно, словно им
неловко от своей отчужденности и близости мемориала…
Тут же рядом могила Егора Сазонова. Вот что написано на памятнике:
«Погибнуть в борьбе за победу своего идеала — великое счастье. Среди ужасов
— смерти и крови — рождается свобода».
Рядом могила другого Сазонова, Меркурия Лазаревича, умершего в 1898 г.
Старинное массивное каменное надгробие резко выделяется своим внушительным
видом среди окружающих могил. В Уфе сохранилось очень немного
дореволюционных захоронений, в том числе именно на Сергиевском кладбище. А
меж тем население Уфы к 1913 г. достигло 100 тысяч человек. Эти люди словно
растворились во времени, исчезли, не оставив своих могил. Иногда мне даже
кажется, что дореволюционных домов в Уфе сохранилось больше, чем
дореволюционных надгробий.
Могилы Сазоновых никак не отделены от других могил. Между тем Егор Сазонов
вписал свое имя в историю России 15 июля 1904 г., убив в Петербурге
брошенной бомбой министра внутренних дел Российской империи Плеве. Сам
террорист оказался ранен взрывом своей же бомбы, был арестован и осужден.
Егор Сергеевич Сазонов (по документам — Созонов), сын уфимского мещанина,
родился в Вятской губернии, учился в Уфимской мужской гимназии, а умер в
Горном Зерентуе (ныне Читинская область), в тюрьме, в 1910 г., приняв яд в
знак протеста против режима содержания узников. В 1917 г. прах Егора
Сазонова был привезен в Уфу и упокоился здесь, на Сергиевском кладбище.
Первоначальный памятник на могиле был более мощным, но не сохранился, теперь
памятник выглядит довольно скромно.
Борис Савинков в «Воспоминаниях террориста» упоминает, что спросил Сазонова
незадолго до покушения на Плеве: «…Как вы думаете, что будем мы чувствовать
после… после убийства?»
Он, не задумываясь, ответил:
— Гордость и радость.
— Только?
— Конечно, только.
И тот же Сазонов впоследствии мне писал с каторги: «Сознание греха никогда
не покидало меня». К гордости и радости примешалось еще другое, нам тогда
неизвестное чувство».
Улица Сазонова в Уфе, бывшая Будановская, получила свое нынешнее название 3
февраля 1937 г. Словно биссектриса, рассекает она треугольник между улицами
Сочинской и Менделеева в их начале и проходит в верхней своей части недалеко
от Сергиевского кладбища.
Пока мы осматривали могилу Сазонова, рядом при закатном солнце внезапно
возникла целая стая бездомных собак. Встреча с организованной группой этих
животных в планы нашей уфацентристской прогулки явно не входила. Собаки
легкой трусцой и весьма целенаправленно проследовали мимо нас и скрылись
среди надгробий. Я заметил, что одной из центральных аллей кладбища
пользуются прохожие, впрочем, нечастые, направляясь куда-то в сторону
остановки «Рабкоров». Если этот маршрут оптимален для людей в данном
направлении, то собаки чем хуже?
Далее, пройдя по кладбищу, мы осмотрели могилу одного из знаменитых
братьев-революционеров Кадомцевых. На памятнике начертано: здесь похоронен
революционер-большевик, член партии с 1902 г. И. С. Кадомцев.
Иван Самуилович Кадомцев был средним из трех знаменитых братьев, он родился
в Уфе 4 декабря 1884 г. в доме на ул. Голубиной (ныне ул.Пушкина, 52, дом
сохранился), в Уфе же и умер от простуды 14 января1918 г.
Братья Кадомцевы известны тем, что в 1906 г. совершили дерзкую экспроприацию
крупной суммы денег, более 200 тысяч рублей, ограбив под Уфой почтовый
поезд.
Два других брата похоронены не в Уфе. Эразм родился 24.2.1881г. в Бирске,
умер 6.3.1965 в Москве. Михаил родился в Уфе 8.11.1886 г., погиб 3.6.1918 г.
под Самарой в бою с мятежными чехами.
Улица Братьев Кадомцевых в Уфе тянется от улицы Рихарда Зорге к проспекту
Октября между гостиницей «Турист» и универмагом «Уфа».
В целом Сергиевское кладбище производит общее впечатление Хаоса, которое я
бы нашел вполне адекватным такому месту, как старое русское кладбище, однако
большое количество мусора повсюду среди могил и навязчивое ощущение
запущенности мешают такому гармоничному восприятию.
Более упорядоченным и ухоженным выглядит еврейская часть кладбища.
Шестиконечные звезды и нерусские угловатые письмена смотрят с надгробий. Для
восприятия эта небольшая, но цельная часть кладбища и оригинальна, и
экзотична.
Я вспоминаю знаменитые русские кладбища, например Новодевичье в Москве.
Конечно, там нет такого количества неубранного мусора и есть памятники,
выполненные известными скульпторами, а также при входе привлекает внимание
щит со схемой местонахождения могил наиболее известных людей. В остальном —
то же: буйство зелени, как в джунглях, и надгробные памятники теснятся,
будто наползают друг на друга, дополняя впечатление. Как написал некто,
кресты с крестами соприкасаются плечами. Назвать это Хаосом? — Пожалуй.
Только это органичный Хаос. В России куда ни кинь взгляд — простор, а на
кладбищах теснота. Менталитет?
Кладбища в Германии, где я бывал, или, например, кладбище в городе Риге, где
похоронен первый президент независимой Латвии, производят совсем другое
впечатление. Конечно, они очень ухожены. Но замечаешь и другое: могилам там
не тесно! Будто отсутствие громадных географических просторов эти народы
пытаются компенсировать относительным простором на кладбищах. Назвать это
Порядком? — Несомненно. Однако более ли он гармоничен, чем Хаос старых
русских кладбищ? Дело взгляда, вкуса и — крови, то есть корней, то есть
ментальности.
Вот Тургенев на последних страницах романа «Отцы и дети» описывает кладбище,
где похоронен Базаров: «Как почти все наши кладбища, оно являет вид
печальный: окружавшие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты
поникли и гниют…каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивает
снизу…».
Я бы с некоторой осторожностью предпочел больше элементов Порядка в нашем
Хаосе, иначе нарастают ощущения Разрухи, а там недалеко и до мысли: а не
закатать ли все это в асфальт под новый микрорайон, раз уже такое дело?
У нас — наш Хаос-Гармония, у них — их Порядок-Стремление к Гармонии. Наш
Хаос кладбищ более неприглядный и естественный, их Порядок кладбищ более
вылизанный и искусственный.
А чем плох такой порядок? — Да ничем не плох, это тот же Порядок в головах,
о котором Бердяев писал в книге «Судьба России»: «Перед немецким сознанием
стоит категорический императив, чтобы все было приведено в порядок. Мировой
беспорядок должен быть прекращен самим немцем, а немцу все и вся
представляется беспорядком».
* * *
Другую прогулку, по набережной Белой между железнодорожным и автомобильными
мостами, я совершаю 14 августа 2006 г. в одиночестве.
С улицы Водопроводной возле Телецентра, где некоторые наши сограждане весьма
наглядно решили свою жилищную проблему, построив за последние годы
внушительные каменные особняки — весьма удобно, центр города и тишина как
далеко за городом, — я нахожу неприметный и заросший кустами узкий вход на
тропу, ведущую вниз к реке. Начало тропы демонстрирует, куда именно
выбрасывают здесь свой мусор жители. Однако далее тропа, удаляясь от домов,
не замусорена, под сенью деревьев она приятно расширяется и вдруг выходит на
открытое место, — и пожалуйста, с огибающего холм поворота, слева,
открывается прекрасный вид на памятник Салавату Юлаеву.
Спуск не слишком крутой. Выход тропы на набережную зажат меж двух заборов
частных домов. Как полагается, я облаян справа двумя усердными собаками на
цепи. Хозяева всегда в курсе, когда кто-то следует по узкому проходу.
Иду в сторону железнодорожного моста.
Оригинальный плавучий причал в виде двух башенок украшает берег напротив
устья реки Демы. На причале можно организовать вечеринку со своей едой и
напитками за 50 рублей с человека.
Устье Демы смотрится очень органично. Кто бы подумал, что оно искусственное?
Сюда, выше по течению Белой, оно было перенесено более ста лет назад при
строительстве железнодорожного моста. Воистину вот она — золотая середина
между Порядком и Хаосом. Не знаю, как выглядело устье Демы до вмешательства
человека, но сейчас оно выглядит весьма гармонично.
У железнодорожного моста запретная зона. Проволочная ограда, калитка,
предупреждающая табличка, что дальше нельзя. При моем приближении к калитке
часовой у моста на насыпи проявил заметное оживление и даже вышел из будки:
должно быть, какое развлечение в случае нарушения рвануть из-за плеча
оружие, пальнуть боевыми сначала в воздух, а потом… Но я благоразумно
поворачиваю от калитки назад. Часовой уходит в будку, наблюдая в окно, как я
удаляюсь. Развлечение сорвалось.
Мой путь теперь в сторону автодорожного моста. Коридор ЛЭП среди тополей
тянется от реки. Берег как джунгли: все заросло ивняком. Заброшенный мощный
бетонный причал в обмелевшей протоке. Полуразрушенные лестницы, ведущие
вниз, к воде, где и воды-то не видно из-за зарослей. Посреди остова одной
лестницы вместо ступенек выросло мощное дерево.
Слева — гора, и если поднять взгляд, то сначала по ходу движения открывается
вид снизу на заброшенную башню, примыкающую к ограде мусульманского
кладбища, а потом все время по мере продвижения виден памятник Салавату
Юлаеву и верхушка телевышки. Кое-где скалистые выступы. Можно рассмотреть,
из какой породы вся гора над головой.
Редкий прохожий изберет местом своей прогулки эту часть набережной! Редкий
автомобиль заедет сюда. Хаос, царящий здесь, меня устраивает: тишина, покой,
простор, буйство зелени, безлюдье и безавтомобилье. Благодать и
отдохновение! Порядок здесь означал бы, пожалуй, суету, многолюдье и принцип
«по возможности все за деньги».
Около Центральной спасательной станции, где на постаменте водружен одинокий
якорь, картина постепенно меняется.
Кафе «У причала» расположило свои столики у самой воды и, видимо, в связи с
этим предлагает пиво и безалкогольные напитки по бескомпромиссной
двойной-тройной цене по сравнению с ценами в киосках на остановках.
Далее берег выложен плитами по наклонной, их у воды замыкают бетонные блоки,
положенные горизонтально по одному в стык друг другу. Я иду по этой бетонной
тропе у кромки воды. За моим правым плечом бежит по воде ослепительный
солнечный блеск по речной ряби. Легкий ветерок. Несколько речных судов
неспешно рассекают сверкающие на солнце речные струи.
В этой части набережной не бывает безлюдно. Спортсмены. Велосипедисты.
Рыбаки. Влюбленные. Романтики и романтично настроенные девушки.
Автомобилисты и их подруги, покинувшие ненадолго уютные салоны своих
железных коней.
Слева наверху выглядывают из зелени сквера металлические беседки и висячий
мостик, а прямо по курсу — мощно нависают поперек реки оба автомобильных
моста, старый и новый. Снизу, от воды они смотрятся впечатляюще. Несколько
лет назад, неспешно проплывая под этими мостами по течению на спине, я
обнаружил, что снизу к ним лепятся гнезда птиц — ласточки? стрижи? Но теперь
гнезд не видно.
Старый мост украшает арочная металлическая дуга. Если дойти до впадения в
Белую речки Сутолоки и снова выйти на плиты, укрепляющие берег Белой, можно
обнаружить на этих плитах гигантские надписи на русском и башкирском языках
с пожеланиями мира, счастья и благополучия, стилизованные под флаги. Над
надписями есть символические изображения курая, вписанные в круг. Если
встать в один из двух кругов, памятник Салавату Юлаеву оказывается строго
вверху центрального из 11 проемов арочной дуги старого автомобильного моста.
Приятно думать, что кто-то неслучайно выбрал расположение надписи на плитах
именно здесь. Это — высокое проявление Порядка, в котором более привычны и
обыденны речные суда, площадки для пляжного волейбола, обилие уличных кафе,
которых под Монументом Дружбы так много.
Но впечатления более одичалой и пустынной части набережной почему-то
перевешивают во мне впечатления упорядоченной ее части, и я не могу понять,
что милее сердцу: Хаос или Порядок, Порядок или Хаос — скорее, их
взаимодействие, перетекание друг в друга.
Мы хотим больше Порядка в окружающем нас мире. Но сколь часто мы
разочарованно отворачиваемся от его неэстетичных, безвкусных, будоражащих
проявлений! Порядку следует учиться у Хаоса — безупречности, спокойствию,
благодатному воздействию на души.
Там, где Порядок наступает на Хаос, мы не всегда обнаружим Гармонию, она
трудно достижима, и воистину необходимо дерзновение, дабы величием и силой
духа достичь рукотворной Гармонии, достойной наших возвышенных душ. Но там,
где Порядок отступил, где его потеснил Хаос, там, в чертах Упадка, всюду
Гармония, не такая дерзновенная, как рукотворная, но безошибочная и
вездесущая, — там древо жизни вечно зеленеет. Это у нас могут быть проблемы
со вкусом. Матери Природе вкус не изменяет никогда.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
