|
|
Борис Ахметшин
Навеки в памяти народной
Предания о вхождении Башкирии в состав России, боевом
содружестве и братстве по оружию русских и башкир
Совсем немного остается до празднования 450-летия добровольного вхождения
Башкирии в состав России. В связи с предстоящими торжествами, которые при
всесторонней поддержке федерального центра будут отмечаться всей страной как
одна из важнейших вех в истории и жизни края, ведутся большие
подготовительные работы, успешно претворяется в жизнь комплекс крупных
мероприятий и акций, направленных на достойную встречу юбилейной даты. В их
числе целый ряд научных конференций, круглых столов и семинаров, поездок по
памятным местам с участием не только российских, но и зарубежных гостей и
деятелей науки из разных стран планеты. Центральное место в них будут
занимать, естественно, исторические предпосылки и конкретные реалии
вступления башкир в состав Русского государства, их взаимоотношения с
живущими в нем народами и особенности развития региона в экономической и
духовной сфере под благотворным воздействием государственной мощи и великой
культуры русской нации.
События тех давних лет положили начало дружбе, которая стойко выдержала
выпавшие на долю двух народов суровые испытания и неоднократно доказала свою
жизненную силу в совместной борьбе и противостоянии как внешним, так и
внутренним врагам России. Вне всякого сомнения, она сыграла чрезвычайно
важную роль в социально-экономическом и историко-культурном развитии
Башкортостана, расположенного на стыке двух континентов, можно сказать, в
самом центре Евразии. Удивительно верно и емко сказал об этом Ф.Энгельс в
одном из писем К.Марксу: «Чем больше я размышляю об истории, тем яснее мне
становится, что…господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и
Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар…»1.
Живые отголоски тех давно отшумевших бурь и потрясений, овеянных духом
подлинной братской солидарности и интернационального единства русских и
башкир, пережили века и дошли до нас как реликвия, как священный дар,
передаваемый из поколения в поколение далекими предками и ставший общим
достоянием народов нашей страны. В последующие века они получили
многообразное художественное выражение и поэтическую интерпретацию в лучших
памятниках литературы и искусства, архитектуры и зодчества, стали предметом
исследования в научных трудах и исторических сочинениях. Но наиболее яркое и
рельефное отображение они получили в разножанровых произведениях народного
творчества, и, прежде всего, глубоко исторических в своей основе и жизненно
достоверных по содержанию народных легендах и преданиях, записанных нами в
последние десятилетия не только от башкир и русских, но и представителей
других национальностей, живущих на территории Южного Урала. Именно эти
произведения устной словесности, воссоздающие одну из самых ярких страниц
духовного наследия древних башкирских родов и племен, составили сердцевину и
живую душу настоящей статьи.
+ + +
Межэтнические связи Башкирии с Русью стали развиваться с конца XII —
начала ХШ веков, когда новгородские землепроходцы-ушкуйники в поисках новых
земель и охотничьих угодий впервые появились на Урале. Как пишет об этом,
опираясь на данные вятской летописи, В.И.Филоненко в очерке «Башкиры»,
«именно в это время выходцы из Новгорода заняли соседнюю с Башкирией страну,
Вятскую. Реки Вятка и Белая служили новгородцам естественными путями для
сношения с теми народами, которые около них жили»2.
В монографии А.Н.Усманова «Добровольное присоединение Башкирии к Русскому
государству» (Уфа, 1992) убедительно утверждается историческая
закономерность добровольного вступления Башкирии в Россию в 50-е годы ХVI
века:
«Башкиры в какой-то мере с древних времен находились в общении с русскими,
имели с ними торговые связи… население северной и отчасти северо-восточной
Башкирии оказалось в непосредственном соседстве с теми землями и областями,
которые находились в подчинении или под влиянием Русского государства. Эти
обстоятельства позволяли башкирам иметь достаточно ясное представление о
Русском государстве. Было известно также, что хотя многие народы испытывали
гнет татаро-монгольских поработителей и боролись против него, но ведущей и
решающей силой в этой борьбе являлся русский народ. Поэтому вполне понятно
тяготение башкир к русскому народу и стремление находиться в составе
могущественного Русского централизованного государства»3.
Реальных предпосылок и конкретных причин для этого было более чем
достаточно. Начавшаяся еще в XIII веке и длившаяся три с лишнем столетия (до
покорения Казанского, Астраханского, Сибирского ханств) борьба башкир с
монголами и другими завоевателями способствовала заметному сближению с
русскими, превратив их в побратимов, если не по совместным ратным делам и
подвигам, то по общим интересам, стратегическим задачам и тактическим целям.
В дальнейшем братское единство русских и башкир, развиваясь по
поступательной, достойно пережило тяжелые удары судьбы и заметно упрочилось,
особенно рельефно обнаружив себя в переломные моменты истории. Оно получило
яркое поэтическое воплощение в записанных нами многочисленных преданиях, от
которых веет порой духом героических сказаний. Некоторые из них приурочивают
первые боевые проявления общности судеб братских народов к эпохе
татаро-монгольского нашествия на Урал, которое началось, как утверждают
отдельные рассказчики, в середине XII века. В них с эпическим размахом и
поэтически выразительно рассказывается о непримиримом противостоянии
башкирских племен во главе с родовыми батырами полчищам врага, об их
самоотверженности и решимости до последнего отстаивать каждую пядь родной
земли, но не уступить ее супостатам. Одно из таких преданий записано мной на
берегах Яика, уже тогда ставшего главным пограничным рубежом и
превратившегося впоследствии в арену происходивших в разные годы боевых
действий и кровопролитных сражений между противоборствующими сторонами. По
давности изображаемых событий и их исторической весомости оно занимает
особое положение, так как воссоздает наиболее раннее и имевшее по своим
последствиям судьбоносное значение столкновение-сражение башкир с головными
отрядами Чингис-хана.
Приведу его текст в кратком изложении:
«Здесь у нас, где ни копни, всюду натыкаешься на человеческие кости. Часто
попадаются и остатки мечей, наконечники копий и стрел. Должно быть, когда-то
в этих местах шло кровопролитное сражение. Погибших было так много, что
телами убитых оказалась усеянной вся земля в округе. Как рассказывали нам в
детстве прадеды, это было еще во времена монгольских ханов.
Когда пришла весть о приближении врага, наши предки преградили ему дорогу по
эту сторону (на правом берегу. — Б.А.) Яика. И произошла настоящая сеча.
Силы были настолько неравны, что башкиры, как отчаянно они ни бились,
полегли все до единого. Ну и врагов истребили много. Те даже вынуждены были
повернуть на юг и обойти их владения стороной.
Наших ни одного не осталось в живых. Даже некому было хоронить погибших. Так
и остались они лежать на поле боя, ценой своих жизней задержав наступление
противника. Потом их занесло землей. Потому и попадаются кости на небольшой
глубине»4.
Согласно другим преданиям, записанным в центральной части территории
республики, уже позднее башкиры так же заставили отступить и повернуть в
сторону войска во главе с Батый-ханом, который, несмотря на явное
превосходство сил, якобы не стал углубляться в их пределы и предпочел
держаться подальше от воинственного народа. Цитируемое далее предание
обнаруживает близкое сходство с приведенным выше сюжетом о первой встрече
башкир с ратями Чингис-хана, хотя исход его не столь трагичен и
кровопролитен. Основной акцент в нем делается также на героическом
сопротивлении воинов-башкир иноземным захватчикам, которые, встретив
решительный отпор местных племен, вынуждены были отступить и обойти стороной
представшие неприступными Уральские горы:
«Когда монголы подступили к нашим землям, башкиры все, как один, поднялись
против пришельцев. Но силы были слишком неравны, и предкам нашим пришлось
уйти в леса. И воевали они как партизаны много-много лет. С тех пор о
башкирах пошла слава как об отчаянных воинах. Недаром Батый-хан не посмел
вступить с ними в затяжную войну и дал своим войскам приказ обойти Башкирию
и Урал по южной оконечности их границ»5.
Таким образом, еще в XIII столетии башкиры, оказавшиеся по занимаемой ими
территории первым заслоном на пути продвижения монгольских полчищ, а затем и
русские, принявшие на себя всю тяжесть их ударов, стали в силу общности
судеб братьями по оружию в борьбе против ненавистного врага.
По-видимому, большинство башкирских племен разделило участь покоренных
Золотой Ордой народностей и попало в затянувшуюся на несколько веков рабскую
зависимость от пришельцев. В то же время полны героического пафоса
драгоценные свидетельства неукротимого духа народа, который с самого начала
решительно выступил против поработителей, творивших произвол по отношению к
древним родам и племенам, и особенно к их духовным ценностям и нравственным
устоям. Таково, например, предание о расправе башкирского батыра Мир-Темира
над Чингис-ханом в 1149 году за то, что тот издал указ, противный башкирским
обычаям. О нем упоминает П.С.Назаров в известной работе, посвященной
этнической истории башкир и опубликованной в конце XIX века в ежегоднике
«Этнографическое обозрение»6.
В связи с этим явно вымышленным эпизодом, приведенным в статье этнографа,
необходимо заметить, что народные рассказчики и сказители или сам автор
допускают в данном случае не только хронологическую, но и фактологическую
неточность. Год, к которому отнесено якобы совершенное батыром убийство
«Великого хана», как переводится самое популярное из имен (Темуджин, Чагатай,
Чингис-хан и др.) главного вдохновителя всего нашествия и первого
предводителя грозных полчищ, или «Потрясателя Вселенной» в огласовке
Р.Н.Безертинова, знаменует на самом деле более ранний период истории
монголов, когда их родовые союзы и племенные конфедерации объединились
вокруг одного вождя, впервые создав единое государственное образование. На
это потребовалось всего несколько лет конца 50-х и начала 60-х XII века.
Притом монголы обязаны этим не Чингис-хану, а его отцу Есугэю, вождю
могущественного племени тайчиутов, который решительно покончил с
сепаратизмом других предводителей, стремившихся к удельной независимости,
сумел привести их под свои знамена и образовать централизованное
государство7. К тому же, если учесть, что земная жизнь «хана всех
монгольских улусов» приходится на 1155—1227 годы, то несостоятельность
фольклорной версии его убийства становится вполне очевидной, так как оно
было «совершено», если верить преданию, когда того еще и на свете не было.
Тем не менее подобный анахронизм, чреватый исторической недостоверностью,
вполне допустим в устной трактовке событий народными преданиями и легендами,
для которых важны не внешнее правдоподобие или голая истина факта, а
художественная правда вымысла. По народному завету и чаянию, именно так
должна была сложиться судьба и завершиться жизнь любого
завоевателя-иноземца.
После распада Золотой Орды башкирские роды и племена со всеми их земельными
наделами и вотчинными владениями длительный период находились в вассальной
зависимости от Ногайского ханства. Борьба с ним за полное освобождение от
нашествия потребовала огромного напряжения сил и унесла немало жертв. Ее
успешному завершению способствовало наряду с этим и овладение Иваном Грозным
и Ермаком Тимофеевичем тремя названными выше ханствами, считавшимися
последними твердынями Орды в Евразии. Наши предки, терпевшие к тому же от
разорительных набегов кочевых племен с юго-востока и страдавшие от
внутренних межплеменных распрей, стремились отстоять свою национальную
самобытность и целостность территорий путем объединения с Россией.
Добровольное вхождение Башкирии в состав Русского государства произошло в
основном в 50-е годы XVI века и завершилось в начале XVII столетия. Этот
период также запечатлен в значительном цикле произведений устной прозы,
которые отчетливо указывают на то, что ногайцы оставили заметный след в
исторических и этнических судьбах башкир.
Нами записано несколько вариантов таких преданий, где раскрывается сложный
характер взаимоотношений башкирских племен с ногайцами, которые после
покорения Русским государством Казани, покидая оккупированные ими владения,
увлекли с собой и часть местных родовых династий. Происходило это незадолго
до присоединения башкир к русскому народу, поэтому в большинстве своем они
не пожелали расстаться с родиной и, возглавляемые батыром Канзафар-бием,
подняли восстание против ногайского засилия8. Истребив врагов, башкиры
оставили в живых лишь одного мальчика-ногайца и дали ему имя Туган (родной
или родственник), открыто декларируя тем самым свое миролюбие и готовность
породниться и жить в дружбе и согласии со всеми народами доброй воли. Как
утверждает молва, от спасенного подростка вскоре пошел большой род
Тугановых, который расселился среди демских башкир.
«Было это, когда русские завоевали Казанское ханство. Стали они доходить и
до Урала. А в Башкирии в это время правили ногайцы, которых оставили после
себя монгольские завоеватели. Почуяв неладное, они решили убраться восвояси,
а заодно увести с собой всех башкир, посулив им райскую жизнь где-то в
Турции. Некоторые поверили лживым обещаниям и потянулись за ними в чужие
края. А тех, кто не поддавался на эти уговоры, стали угонять силой или даже
убивали. Но тут объявился наш батыр по имени Канзафар, бросил клич, поднял
сородичей и выступил против насильников. И перебили восставшие всех
ногайцев, которые не успели покинуть Башкирию. Лишь немногие спаслись
бегством. А брошенного мальчика башкиры приняли в свой род и назвали Туганом
(туган — родня, братишка), от которого пошли потом все Тугановы».
Это предание отчасти соответствует записанному в Архангельском районе
рассказу о том, что «в долине Демы осталась часть ногайцев, и они постепенно
растворились среди башкирского народа».
Безусловно, начавшаяся в XIII столетии многовековая борьба башкир с
монгольскими завоевателями способствовала их сближению с русскими не только
в сугубо моральном и духовном плане, приняв более рельефные очертания в
эпоху войн Ивана Грозного и его преемников на царском троне. Особого
внимания заслуживает то обстоятельство, что после воссоединения Башкирии с
Русским государством сознание прочной дружбы с русским народом все более и
более крепло в башкирской среде. Это получило выразительное отражение в ряде
преданий, бытующих преимущественно в юго-восточных районах республики. В них
выражается патриотическая гордость боевым единством башкирского и русского
народов, участием башкир в походах русской армии XVI—XIX веков и с завидной
последовательностью и постоянством повествуется о награждении царем
башкирских родов за ратные подвиги предков земельными наделами. Такие
предания играли определенную идейную роль в отстаивании башкирами своих
имущественных прав в периоды расхищения их земель помещиками и заводчиками,
все более усиливающегося колонизационного и переселенческого движения
русских и других народов на восточную окраину России, как тогда называли
обширные владения наших предков на Урале и других прилегающих к ним
территориях.
Ко времени Ивана Грозного приурочены события, о которых в обобщенной форме и
лаконично-сжато поведал нам в 1978 году житель деревни Махмут Салаватского
района Ахметгали Хуснитдинович Хуснутдинов, 1884 года рождения:
«Раньше Казань была самостоятельным государством. Когда Иван Грозный объявил
войну тамошней царице Суюмбике, башкиры сражались в головных отрядах
русского войска и первыми ворвались внутрь крепости. За это царь наградил
башкир бескрайними земельными наделами».
Этот рассказ дополняет рядом подробностей предание башкирского племени
усерген о Сура-батыре, который в одном из сражений совсем юным оказался в
плену у татар, долгие годы провел на службе у одного из казанских баскаков,
а когда русская армия, в составе которого воевали и башкиры, подступила к
городским стенам, сумел бежать к своим сородичам и провел их отряд по
тайному ходу в крепость, и они сыграли решающую роль в штурме и овладении ею
войсками Ивана Грозного:
«В казанском побоище русских с татарами участвовал и наш Сура-батыр. Русские
не раз бросались на штурм крепости, но никак не могли ее взять. Уж очень
надежно она была защищена.
Среди осаждавших крепости сражались и башкирские конники. А Сура находился в
ряду ее защитников и с высокой стены быстро разглядел соплеменников по их
особому одеянию и доспехам. Увидев своих, он решил вырваться на волю и
присоединиться к их отряду, а заодно помочь наступающим пробиться в
крепость. Он хорошо знал все ходы и выходы из города, так как еще в юности
был угнан в плен и доставлен сюда. Много лет подряд пришлось ему нести на
чужбине тяжелую воинскую службу у татар. Поэтому давно рвался на родину.
Однажды ночью, когда в крепости все спали, он показал своим дорогу к
секретному ходу, и те вместе с русскими проникли внутрь, перебили часовых и
открыли большие ворота, куда устремились все войска. Так Казань была
присоединена к Русскому государству».
Известны также сходные с башкирскими чувашские и марийские предания об
участии предков этих народов в походах Ивана Грозного и во взятии Казанского
царства, награждении их за это царем9.
Исторических документальных сведений об участии башкир во взятии Казани нет,
но разнообразные предания об этом достаточно широко распространены и до сих
пор бытуют в народе.
В монографии Р.Г.Кузеева и Б.Х.Юлдашбаева о присоединении Башкирии к
Русскому государству упоминаются распространенные в западных районах
республики предания о том, что во время осады Казани башкирские воины
находились в крепости, т.к. были обязаны как ханские подданные защищать ее,
но, долгие годы притесняемые татарскими баскаками, покинули место своего
расположения, когда подошли русские войска, чем способствовали ее быстрому
падению. Авторы этого научного труда полагают, что в основе таких преданий
лежит историческая правда10.
К событиям, связанным с победой над казанским царством относятся, вероятно,
и предания о Курсай-батыре, предводителе башкир, которые воевали на стороне
русских, хотя данное предание не имеет точной исторической приуроченности:
«После победы русский царь вызвал к себе военачальников и спросил, чего они
хотят в награду за свои подвиги. Одни захотели денег, другие богатства, а
старик Курсай потребовал для башкир те самые земли, где стоят их юрты и
кочуют табуны. Царь удовлетворил волю всех военачальников, и за башкирами
остались их родовые владения. Это с тех пор пришлые купцы-помещики льстиво
называют башкира «князем», намекая на его земельные богатства. Ну и куш
побольше урвать хотят за бесценок.
Но в таких делах народа одна надежда — Курсай. Чтобы в земельных тяготах все
без обмана вышло, опять-таки зовут старшину Курсая. И хотя это был
громадного роста батыр, прямо исполин, башкиры сами впрягались в сани из
липовой коры и в любое время года с радостью возили его из аула в аул».
Как отметил в своей «Истории государства Российского» Н.М.Карамзин, весной
1557 года царь Иван Грозный милостиво принял в Москве башкирских старейшин и
дал им жалованные грамоты на владение землей11. Закрепление земель за
башкирами, которые прежде вели кочевой образ жизни, способствовало единению
их родов и племен. В качестве их представителей, послов к царю, направлялись
обычно бии-родоначальники и батыры-военачальники. Образы их в преданиях
нередко гиперболизированы. О явившемся к царю Ивану Грозному башкирском
ходоке-охотнике Булаке нам рассказали в Хайбуллинском районе:
«Когда царю доложили о башкирском охотнике, тот велел впустить его, но не
тут-то было. Башкир оказался настолько могуч и широк в плечах, что двери в
царские палаты не могли пропустить его. И пришлось дворцовым плотникам
построить новый шатер, где царь и принял гонца…».
В фольклорном фонде кафедры русской литературы и фольклора сохранилось
несколько преданий о том, как были приняты царем Грозным башкирские послы,
прибывшие к нему для переговоров и заключения договора о вхождении Башкирии
в Русское государство. В одном из них, имеющем сказочный колорит, главную
роль среди двенадцати послов, предводителей главных башкирских родов играет
Кулумбет-батыр:
«После обеда, который устроил в их честь царь, судомойки стали считать
золотую посуду — не хватало одной тарелки и одной ложки. Доложили о пропаже
самому царю. Когда тот в недоумении посмотрел на послов, вперед выступил
Кулумбет и объявил царю: «Это я взял твою золотую ложку и тарелку. Хотел на
родине рассказать сородичам, что у нас самый добрый на земле государь, любит
башкир как своих детей. А мне подарил свою золотую посуду, в которой подают
ему еду слуги. Весь наш род стал бы поклоняться тебе как родному отцу».
Царь похвалил его за ум и дал всем двенадцати послам по золотой ложке и
тарелке, а также по червонцу царской чеканки»12.
В другом предании рассказывается о том, как переговоры с московским царем о
вхождении в его царство вели представители Тамьян-Тангаурского племени, к
которому относят себя башкиры нынешнего Абзелиловского района:
«Когда переговоры закончились, был составлен договор, в котором Иван Грозный
заверил послов, что никогда не посягнет на земли и веру башкир. А прадеды
наши поклялись в своей верности царю и подтвердили клятву словами: «Будем
биться с твоими врагами до последней капли крови. До тех пор пока души наши
маленькими мушками-невидимками не покинут тела наши, мы не оставим тебя!»
Затем договор скрепили подписями и тамгами русский царь и башкирские ходоки.
И каждый родоначальник возвратился домой с начерченной на собачьей шкуре —
она считалась тогда самым прочным писчим материалом — копией того договора».
Подобные договоры башкир с царем или его приближенными едва ли заключались в
действительности, хотя категорически отрицать такую возможность не
приходится: вспомним жалованные царские грамоты из «Истории государства
Российского» Н.М.Карамзина, которые дал Иван IV башкирским старейшинам. Так
что предания о них имеют историческую почву и напоминают известную
увещевательную грамоту, с которой царь после взятия Казани отправил гонцов
по башкирским аймакам: «Идите к нам без ужаса и боязни. Прошедшее забываем,
ибо злодейство наказано. Платите мне, что вы платили казанским ханам»13.
Социально-утопическая идея о добром и справедливом царе получила выражение,
наряду с преданиями об участии башкир в походе Ивана Грозного на Казань,
также в преданиях о боевых действиях башкир в Северной войне, которую вел
Петр Первый. Характерен в этом отношении такой записанный нами устный
рассказ:
«Башкиры сильно отличились в войне, которую вел Петр Первый в Прибалтике.
Тогда они отдельную линию фронта держали и самостоятельные операции
проводили. После заключения мира один из военачальников башкир Таймас Шафиев
обратился к императору Петру Первому с просьбой выделить для его сородичей
землю. Тот согласился и разрешил башкирам владеть всеми землями, по которым
кочевали испокон веков их роды и племена».
Образу Петра Первого противостоит в башкирской устной исторической прозе как
отрицательный персонаж фигура Екатерины Второй. Это объясняется,
по-видимому, негативной реакцией народа на неслыханно жестокое подавление
властями самого крупного в истории России восстания Пугачева, главной ареной
действия которого стала Башкирия, а также чрезмерно суровой колонизационной
политикой, которую императрица проводила после этого в отношении вконец
разоренного края. Действительно, когда на престол вступила Екатерина Вторая
или, как называли ее башкиры, Эбей батша (Бабушка-царица), отторжение
заводчиками и помещиками башкирских земель получило весьма широкую и
безоговорочную правительственную поддержку. Об этом следующий рассказ:
«Там, где сейчас находятся станции Усть-Катав и Вязовая, прежде башкирские
деревни Сулейманово и Абдрахманово стояли. Часть жителей этих деревень была
уничтожена заводчиками, другая скрылась в горах. И новые хозяева,
рассказывая об этом, только посмеивались: «Мы переселили Сулейманку и
Абдрахманку на открытое место, чтобы в лесу их не передавило деревьями».
Начиная с середины ХVII века, царские власти активно проводили политику
колонизации Башкортостана и использовали для этого все средства — от
насильственного захвата земель до угроз, посулов и подкупа части населения.
На захваченной у башкир земле была, например, основана в ХVIII веке в долине
реки Инзер русская деревня Александровка (расположена на территории
нынешнего Белорецкого района). В предании, которое рассказал нам в феврале
1967 года житель этой деревни Копылов Михаил Александрович, 1905 года
рождения, говорится:
«Более двухсот лет тому назад на берегу Инзера произошло сражение между
местными башкирами и царской воинской командой. Вооруженные луками и
стрелами башкиры не могли долго сопротивляться солдатам, у которых было
огнестрельное оружие. На месте сражения потом выросла русская деревня
Александровка. Башкиры окрестных селений называют ее Бармышты, что означает
идти приступом (бармыш), вступить в бой и сразиться с неприятелем (бэрелеш)».
Столкновение с суровой действительностью колебало царистские иллюзии, но они
продолжали существовать в народном сознании еще долго и связывались с
надеждами, что героическое участие башкир в войнах, которые вела Россия,
будет должным образом поощрено царской властью.
Примечательны в этом отношении устные рассказы об участии башкир в
Семилетней войне, которую вела Россия с Пруссией (1756—1763) и в которой
отличился Юлай Азналин, отец Салавата, отмеченный правительственной
наградой:
«Наши предки так храбро сражались и помогли царю одержать победу в войне,
что тот спросил, собрав всех воинов-башкир, какая награда им угодна. Предки
наши во главе с Юлаем попросили, чтобы за ними были закреплены все
занимаемые ими земли на Урале. Царь в знак согласия только рукой махнул».
Самый значительный цикл народной башкирской прозы составляют предания об
участии башкир в Отечественной войне 1812—1814 годов. В ней сражались 28
казачьих башкирских полков, которые в 1814 году вступили в Париж. С
событиями этой войны связаны самые разнообразные сюжетные героические
повествования. Некоторые из них имеют легендарную основу, например:
«Рядом с нашей деревней есть деревня Мустай. Жил в ней когда-то молодой
батыр по имени Ильяс. Было ему тогда девятнадцать лет. Как-то проезжал по
нашим местам губернатор, и Ильяс вызвался к нему в проводники. В горах он
убил знатного седока с женой, сжег его бричку, кучера отпустил на все четыре
стороны, а сам в форме губернатора пошел по деревням. Все интересовался, в
каких мытарствах живет народ. Но вскоре тайного губернатора распознали, и
Ильяс был арестован.
Когда он вернулся с каторги, его взяли на двенадцать лет в армию. Однажды он
наткнулся на спящего медведя, схватил его за язык и привел к царю. Тот
спрашивает:
— Какого чина-звания желаешь?
— Пусть меня угостят той пищей, которой сам царь питается, — ответил батыр.
Накормили Ильяса, и он снова пошел служить.
Но вот началась война с французами. В начале устроили единоборство
богатырей. Командование русской армии выставило нашего Ильяса. Вот его,
запряженного цепями в телегу, с закинутыми за уши усами, со страшно
разинутым окровавленным удилами от узды ртом, привели к боевому стану. Он
бешено вез телегу и рычал так, что душу леденило:
— Хочу человека съесть!
Француз испугался насмерть и отказался от борьбы».
В преданиях об участии башкир в войне с французами нет изображения
исторических сражений. Однако они отражают патриотические настроения того
времени, пафос освободительной борьбы. Это особенно характерно для преданий
о вступлении башкирских конников в Париж под предводительством Кахым-тури,
который является также героем ряда башкирских песен. В предании, записанном
в Хайбуллинском районе, повествуется:
«Когда башкиры во главе с Кахым-турей вместе с казаками атамана Платова
вступили в столичный город Франции, толпы народа, глядя на них, диву
давались: что это за невиданное такое воинство. А тут еще Кахым-туря вынул
курай, заиграл на нем так, что на улицы высыпало еще больше народу.
А когда башкиры собрались и поехали на своих конях домой, народ снова
заполнил улицы и шумно провожал их на родину».
Кахым-туря выступает в массовом сознании как представитель всего башкирского
народа, но вместе с тем в восточных районах Башкирии бытуют предания, в
которых о нем повествуется как об уроженце того или иного конкретного
рода-племени. Так, например, в Салаватском районе нами записан такой
рассказ:
«Кахым-туря был родом из деревни Юнус нашего Салаватского района. Русский
царь Александр уважал его за самоотверженность, но другие командиры
завидовали ему и однажды предательски убили. Кахым-туря предчувствовал свою
гибель и сложил накануне такую песню:
Что-то сердце сдавило в груди,
Не видно ни зги впереди.
Не стоять мне больше в строю,
Увижу ль снова родину свою.
Ряд башкирских преданий-легенд связан с песнями Первой Отечественной.
Распространено, например, в народе предание о том, как была сложена песня
«Черная утка» уходящим на войну с Наполеоном молодым башкиром и его невестой
в час печальной и в то же время по-юношески задорной их разлуки:
«Когда среди башкир объявили о наборе в армию Кахым-тури, идущей на
французов, у молодого ратника Киньягулова Ишъяра из Назаркино тогдашней
Бурзянской волости (ныне находится на территории Баймакского района)
оставалась помолвленная невеста в деревне возле Сереккуля (Гнилое озеро).
Вот он поехал прощаться с нареченной.
Встретились они на берегу озера лунной ночью. Вдруг на воду села стая уток.
А Ишьяр был меткий стрелок. И захотелось ему еще раз испытать перед походом
свою меткость. Вот он вынул стрелу, приладил ее к луку и хотел выстрелить,
но Гульбадьян — так звали его невесту — схватила за лук и не дала
выстрелить:
— Подожди, кажется, от уток исходит какая-то мелодия.
В самом деле, шелест утиных крыльев напоминал тихую задушевную и ритмичную
музыку. Девушка быстро приложила к губам кубыз и стала, подобрав подходящий
мотив, наигрывать. Так сложилась башкирская плясовая песня «Кара ойрэк»
(«Черная утка»).
Пока девушка играла на кубызе, Ишъяр все любовался светлыми волосами
любимой. При лунном свете они отливали золотом. Сами собой пришли на ум
слова, и он запел песню о золотоволосой, о любви к ней, о скорой их разлуке.
Девушка, узнав, что он уходит на войну, очень пожалела, что не дала
выстрелить в уток, и запела вновь. Пела она о том, что он может теперь
показать свою меткость в стрельбе из лука. Но было уже поздно. Ночь прошла,
и утки улетели».
Предания о том, что башкирские воины как истинные патриоты своей родины
проявили на войне массовый героизм и всеобщий патриотизм, нашли самобытное
художественное отражение в произведениях многих русских и башкирских
писателей. В некоторых из них ярко возвеличиваются героические подвиги не
только воинов-мужчин, но и их жен, которые нередко сопровождали своих мужей
даже во время боевых действий, разделяя с ними все тяготы и лишения походной
жизни. Наиболее колоритное воплощение подобные события получили в «Рассказах
башкирца Джантюри. Из воспоминаний о войне с французами» (1847) Василия
Зефирова, где воссозданы подвиги воина-башкира, именем которого названо
произведение писателя, и его верной подруги-жены, спутницы жизни и соратницы
по боевой тревоге.
В преданиях о войне 1812—1814 годов с постоянно звучащим в них мотивом
награждения башкирских воинов за ратные подвиги землей утверждаются исконные
права башкир на передаваемые из поколения в поколение вотчинные владения,
которые приходилось вновь и вновь доказывать и отстаивать в боевых действиях
русской армии или восстаниях. Приведем тексты двух записанных нами таких
повествований:
1. «На войне с Наполеоном отличились многие военачальники. Был среди них и
башкир Кахым-туря. Об этом и в истории написано. За проявленные подвиги царь
решил их наградить. Стал спрашивать, кому чего надо. Кахым-туря ответил без
раздумий, как будто давно ждал этого вопроса:
— Для башкира нет ничего дороже родной земли!
Царь согласился, и с тех пор предки стали владельцами бескрайних земель».
2. «На войне с французами башкирские конники, не отставая ни на шаг,
преследовали армию Наполеона, все в авангарде действовали. Вот и решил
русский царь в виде поощрения одарить башкир землей. И достался нашим
прапрадедам весь Урал с дачами и наделами по обеим его сторонам».
Боевое содружество русских и башкир особенно сильно проявилось в
освободительном движении народов против российского самодержавия, самым
впечатляющим примером которого стала Крестьянская война 1773—1775 годов под
предводительством Емельяна Пугачева и Салавата Юлаева. Но это тема другой
статьи.
Устная проза и песенная поэзия народов Башкортостана и Южного Урала о
событиях седой старины далеки от исторической точности, но существенно
восполняют отсутствующие документальные данные и имеют важное значение как
отражение народных воззрений на давно минувшее прошлое и представляют как
огромный познавательный, так и значительный художественный интерес.
Предания о присоединении Башкирии к России, боевом содружестве и братстве по
оружию русских и башкир имеют глубокие исторические корни и богатые
устно-поэтические каноны, ярко и самобытно изображают доблесть и
благородство русских и башкирских воинов-богатырей, воспевают ратные подвиги
предков и являются благодатным материалом для воспитания подрастающих
поколений в духе преданности и верности боевым традициям отцов.
Источники:
1 Маркс К. и Энгельс Ф. ПСС, 2-е изд., с. 243. Письмо датировано 1851
годом.
2 Филоненко В. И. Башкиры // Вестник Оренбургского учебного круга. № 7—8,
отд. III. Уфа, 1913. С. 225.
3 Усманов А. Н. Добровольное присоединение Башкирии к Русскому государству.
Башкнигоиздат. Уфа, 1982. С. 100, 101.
4 Этот и другие приводимые здесь тексты преданий записаны автором статьи и
хранятся в фольклорном фонде кафедры русской литературы и фольклора БашГУ.
5 Ахметшин Б. Г. Об этнографических преданиях башкир // Фольклор народов
РСФСР. Вып. 3. Уфа, 1976. С. 6—7.
6 Назаров П. С. К этнографии башкир // Этнографическое обозрение. М., 1890,
№ 1. С. 167.
7 Сахаров А. Н., Буганов В. И. История России с древнейших времен до конца
ХVII века. М., 1996. С. 155.
8 Кузеев Р. Г., Юлдашбаев Б. Х. 400 лет вместе с русским народом.
Присоединение Башкирии к Русскому государству и его историческое значение.
Уфа, 1957. С. 53 (Далее: Кузеев Р., Юлдашбаев Б.).
9 Бараг Л. Г. Марийские предания Башкирии. — Фольклор народов РСФСР. Уфа,
1977, с. 105—106.
10 Кузеев Р. Г., Юлдашбаев Б. Х. С. 37.
11 Карамзин Н. М. История государства Российского, Т. VIII, СПб., 1843. С.
236 (Далее Карамзин Н. М.).
12 Народные сказки, легенды, предания и были, записанные в Башкирии на
русском языке в 1960—1966 гг. Сост., ред., вступ. ст. и примеч. Л. Г. Барага.
Уфа: Башкнигоиздат, 1969, с. 121.
13 Карамзин Н. М. С. 117.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
