|
О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2007 г.
РуЖи
|
Реализм как позиция
Постмодернистам, выпестованным на деньги Сороса, Березовского и
российских налогоплательщиков, так и не удалось заменить собою русскую
литературу. Но если библейского Иакова хромотой отметил Бог, с которым он
боролся, то постмодернисты, сделав нам вызов, вынуждены были в уродцев
превращаться добровольно, из, скажем так, партийного энтузиазма. А в
результате - стала еще более отчетливо различаться граница между «новорусским»
модернизмом и современной русской литературой.
В свою очередь, сами русские писатели, от российского государства и
«прогрессивной мировой общественности» отлученные, принялись более осознанно
искать некий принцип собственной самоидентификации. А как только сошлись на
реализме, сразу же многим стало казаться, что наша национальная литература
слишком разнообразна, чтобы вместить ее в границы одного, пусть даже самого
универсального, художественного пространства. Обобщив суть споров,
выплеснувшихся в последнее время в том числе и на страницы «Российского
писателя», можно все свести к двум вопросам: если мы реалисты, то куда
девать «Нос» Гоголя или «До третьих петухов» Шукшина? Сочетается ли реализм
с естественным обновлением художественных приемов?
Видимо, противоречивые суждения на сей счет возникают прежде всего потому,
что реализм мы привыкли принимать за художественный метод, школу и даже
направление, в то время как это нравственная задача, достигаемая с помощью
бесконечного множества художественных методов и приемов. То есть, на самом
деле, художник делает свой вечный выбор между правдой или ложью, а не между,
скажем, натуралистическим и метафористическим изобразительными приемами, не
между той или иной школой.
Что касается критического, социалистического и всякого иного реализма,
вплоть до гиперреализма - то, в конечном результате, не всегда и здесь
нравственный выбор оказывается ограниченным политическими предпочтениями
автора. Скажем, к апологетам критического реализма наше литературоведение
относит и тех, кто вскрывал ранее закамуфлированные социальные противоречия
в обществе (говорил правду), и тех, кто из политических целей сознательно
сгущал краски (т.е. осознанно врал).
А можно ли сомневаться в искренности автора романа «Как закалялась сталь»?
Значит, даже соцреализм был именно нравственной задачей, просто реализмом,
но - лишь для тех художников, для которых идея социального равенства была
живой реальностью. А в художественный метод его превратили не художники, а
шабашники, охотно ставшие в скором будущем авторами «Детей Арбата», «Зубра»
и тому подобной антисоветчины.
Непредвзятость, неспособность к лукавству всегда помогала художникам
преодолевать мировозренческую ограниченность. Так, Дон Кихот нами не
воспринимается как сатирический персонаж. Бальзак в своей «Человеческой
комедии» предстает отнюдь не тем роялистом, к которому его обязывали личные
политические предпочтения. А автор «Поднятой целины» куда шире и глубже
понимает суть описываемых в романе событий, чем это мог бы себе позволить
просто коммунист Шолохов.
Но возникает вопрос: а если у постмодерниста Сорокина скотство не
политическая личина, а истинное лицо? Значит, он тоже реалист?
Да, реалист. Но только относительно самого себя и себе подобных меньшинств,
а не относительно большинства (кстати, главным признаком тоталитарного
общества является личностное доминирование меньшинства над большинством. Но
не только поэтому уже не на страницах литературных изданий, а в Кремле
должно приниматься решение: можно ли позволять садистам, серийным убийцам,
насильникам, педофилам и прочим моральным уродам - вполне реальным! -
заполнять наше культурное пространство своими исповедями, своими
представлениями о том, что есть человек. Решение это, куда более
ответственное, чем о социальных пособиях и экономической стратегии. Прежде
всего потому, что в материнской утробе складывается лишь будущий
человеческий генотип, а само человеческое сознание формируется именно той
культурной средой, в которую человек попадает после своего рождения).
Школьные учебники продолжают внушать нам, что реализм появился вдруг, после
сентиментализма и романтизма. При всем том, что гетевского Вертера читатели
воспринимали столь реальным своим современником, что многие даже решились
разделить с ним его трагическую судьбу. Да и если «народ создал Зевса», а
Фидий лишь «воплотил его во мрамор», то уже древний Фидий был реалистом в
самом полном смысле этого слова. Ибо нет реальности, отраженной более
объективно, чем представление народа о сути и смысле своего бытия, добра и
зла, красоты и уродства.
Что касается гоголевского «Носа» и подобных ему «нереалистичных»
произведений, то мне даже неловко именно писателям объяснять разницу между
натурализмом (литературное направление) и реализмом (позиция), напоминать,
что кроме изобразительных метафор есть еще и смысловые, и сюжетные метафоры.
Независимо от того, что Гомер, может быть, верил в сирен, способных
заставить Одиссея забыть о Пенелопе, а Гоголь уж точно не верил в
человеческие носы, делающие самостоятельную карьеру, мы понимаем, о каких
вызовах и страхах эти писатели ведут речь. И когда у Гоголя лишь редкая
птица долетает до середины Днепра, мы понимаем, что он нам хочет сказать. И
когда у Пушкина деревья отряхают последнюю листву, мы тоже догадываемся, что
отряхиваются они от листвы не так, как собаки отряхиваются от воды. Такова
природа человека, что увидеть и понять он может куда больше, чем объяснить.
А художественное постижение реальности, в отличии от научного, адресовано
скорее бесконечно глубокому (во все времена!) человеческому чувству, чем
обреченному на временную (историческую) ограниченность человеческому уму.
Нет необходимости объяснять, что если сегодня в качестве высшей похвалы
художнику на государственном телеканале «Культура» звучат слова: «Он создает
свою реальность», то тем самым подчеркивается человеконенавистнический
характер официальной идеологии нашего государства. А с точки зрения
христианской и магометанской идеологию эту можно смело назвать еще и
сатанистской. Человеконенавистнической идеология эта является прежде всего
потому, что правда и правота частная противопоставляется правде и правоте
общей, коллективной, как более высокая и значимая. По сути дела, художнику
предоставляется возможность быть Гитлером, который (мы в год 60-летия
Великой Победы об этом охотно еще и еще раз напомним!) тоже относился к
человеческой массе, как к глине, из которой можно беспощаднейше вылепить
нечто свое, по своему образу и подобию. А люди верующие могли бы добавить,
что настоящим художником в нашем государстве признается лишь двойник
люцифера, бросающий вызов Богу, пытающийся сотворить свою реальность.
Реалист в нашем сегодняшнем понимании - это художник, изображающий мир с
такой же благоговейной правдивостью, с какой святой Лука изображал Матерь
Божью и Ее Младенца.
Реалист, изображая дерево или человека, всего лишь познает красоту творения
Божьего, всего лишь изображает трагедию бунтарского (а так же слепого,
невинного) оступничества от образа и подобия Творца или живописует счастье
миролюбивой гармонии между одним кратким мгновением человеческой жизни и
вечным временем человеческой души. А если реалист является атеистом, то, все
равно, он не может сказать правду о человеке, не понимая его истинной сути
и, значит, не сопереживая ему, не отдавая себе отчета в том, что каждое
облако, каждая травинка, каждый камень становятся живымм, способными к
страданию или к покою сразу, как только человек устремляет на них свой
взгляд. Поэтому саврасовская картина «Грачи прилетели» или поленовский
«Московский дворик» будут всегда казаться нам несторонними, хранящими
отпечаток также и нашей собственной души.
Реалист всегда осознает свою ничтожность перед изображаемым объектом (а
иначе Шолохов посмел бы написать не «Поднятую целину», а «Беломорканал»!).
Детектив и даже фантастика могут быть реалистическими, если художник
подчиняется не только требованиям жанра, но и говорит о человеке правду.
А человек всегда не такой, каким он смог стать в силу разных обстоятельств,
а такой, каким он бы хотел предстать перед Богом (для атеистов - перед своей
совестью или хотя бы перед своими детьми). Потому-то в пространстве между
человеком изменчивым, бытовым и вечной его душою вместились все самые
высокие драмы и трагедии - от Эсхила до Островского. Не воспринимая это
пространство как реальное, нельзя было написать и одно из лучших
произведение в жанре фентези «Алые паруса».
Реализм - это всего лишь результат осознанного нравственного выбора между
бытием и небытием, между реальностью и уходом от нее в пустоту, между
надличностной, самоотверженной правдой и корыстной, себялюбивой ложью.
Реализм может быть суровым и утешительным, потому что любовь и простое
приятие одинаково появляются и в тревоге, и в жалости. Новым он может быть
ровно на столько, на сколько текущие события меняют ракурс нашего взгляда на
окружающий мир, позволяют увидеть доселе невидимое. Но - не потому, что
некий художник вдруг обновил краски на своей палитре. Сколько художников,
столько и изобразительных приемов, столько и способов познания, а
реальность, всего лишь частицей которой каждый художник является - всегда
остается в единственном числе.
Оставьте свое сообщение в ФОРУМЕ ХРОНОСА
(но сначала зарегистрируйтесь)
http://www.hrono.info/forum/viewtopic.php?p=35#35
|
