|
О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2007 г.
РуЖи
|
Лирика разных лет
СОНЕТ
Агаты волн под жемчуговой пеной,
И острый дух солёной чешуи,
И чаек клики, и слюды огни…
Вновь – за руном, за славой, за Еленой…
Даря ветрам союзы и измены,
Ловя в щиты величие зари,
Плывём на зов невиданной любви,
Платя судьбе неслыханные цены.
И нет преград искателям чудес.
Ни буйный Понт, ни козлоногий лес,
Ни крики мойр нам не застудят жажды.
Из нас любой отчаянно играл,
Чтобы сказать насмешливо однажды:
- Я знаю жизнь, я часто умирал.
***
Это просто охота: бегущий олень,
И собаки излаялись в пену.
Это осень: сверкающий золотом день
Окружил золотую арену.
Это просто охота: звериная смерть
В душной смеси из пороха с кровью.
Это осень: надежда ещё раз успеть
Повенчать преступленье с любовью.
Это просто охота: великий Алтай
За свершеньем священных обрядов.
Это осень: на сон уготованный край
В ожидании снежных зарядов.
Это мы на границе слепящих белков,
Под ногами – багрянец и просинь.
Это мы на границе богов и волков.
Это просто охота на осень.
ЦЫГАНСКИЙ МОТИВ
Сотвори мне звёзды в чёрном небе.
Сотвори мне поле без конца.
Стук колёс смешает быль и небыль,
Унося от сбитого крыльца.
Обожжёт мгновенная свобода,
Ледяной беспамятный экстаз –
Встречей у вокзального юрода
Той же болью обведённых глаз.
Верю – поезд сможет заблудиться,
Оборвать течение причин.
Закружившись раненою птицей,
Разрешить от масок и личин.
И уйти в твоё сиянье ночи,
В лунный дым заснеженных лесов...
Поскорей лишь! – горло кровоточит
Безысходностью назревших слов.
ТЕМА КАЯ
Вновь я видел её – Королеву снегов,
И вино не утешит мне раны.
Я потеха теперь для полярных ветров,
Ледяных океанских туманов.
Паруса оборвав, обломивши рули –
Что друзья? Что метанья компАса?
В сердце точно ножами осколки вошли
Колдовского косящего сглаза.
Темнота, темнота – может это не То?
Может, я поднимусь до рассвета?
Может кто-то согреет безмолвным теплом,
Не спрося – не желая ответа?
Что гадать и зачем, когда гибель внутри
Зацвела как хрустальная роза?
Для слепых поводырь – колокольца пурги,
И покой бедным душам в морозах.
Был ли счастлив доныне? Теперь не сказать,
Я забыл, кто я был до сегодня.
Не хочу ничего – всё равно замерзать...
Ах, судьба, ненавистная сводня!
***
Анфиладой дней бескровных
Мы проходим в полумасках.
Шаг размеренный и ровный,
За спиной – слуга с подсказкой.
Мы, наверно, короли.
Камни на перстнях играют,
Парики сияют пудрой.
Где-то музыка витает.
И слуга удобно мудрый.
Ты смотри только вперёд.
В канделябрах вянут свечи,
В кракелюре пыль шпалеры.
Дамы обнажили плечи,
И склонились кавалеры.
Лишь хромающий слуга.
Отчего-то очень зябко,
Отчего-то очень странно.
Оглянуться бы украдкой –
Но тогда всё станет явно –
Он в костюме палача!
***
Мы с тобою у самого края,
Мы вдыхаем брожение бездн.
Здесь особенно ты мне родная.
За пределами ада и рая
Мы вдыхаем брожение бездн.
Ты как птица в конце перелёта.
Под ладонью согрето плечо,
Под ветрами сошла позолота.
В эту ночь перед новым полётом
Под ладонью согрето плечо.
Но тебя удержать я не волен,
Нет в запасе пленительных слов –
Где-то зовы иных колоколен.
Мне на мёрзлом обугленном поле
Нет в запасе пленительных слов.
Это верно – вспорхнёшь ты с рассветом, –
Я лишь сторож на самом краю.
Позабудешь в сверкающем где-то.
Лишь плечо под ладонью согрето.
Я лишь сторож на самом краю.
***
Бодхисатва присел у дверей:
Жёлтый глаз, жёлтый ус, запах пса.
Наша полночь стала светлей.
Он заныл, не раздвинув уста.
От тех звуков сместились миры:
Горный снег стал источником снов,
Наши страхи – лишь вешки игры,
А дела – меньше мыслей и слов.
Он лунатик, а, может, больной.
Он чужой, как изловленный спрут.
Запах псины изводит тоской,
Стал бессмысленен пройденный труд.
Стало всё как-то плоско и зло,
Расписною бумажкой закон...
Но мы жили, здесь жили давно –
А его унесёт вновь дракон.
Как проснёмся, коснёмся земли –
Тепло-хладной её кривизны:
Серый камень в серой пыли...
И зачем нам китайские сны?
1999
Я пытался сбежать под зелёной луной
По хрустящим снегам, по искрящим полянам.
Я пытался расстаться с тяжёлым собой
Ледяной пустотой через ветер стеклянный.
Снег по пояс, кричал, выдавая побег.
Ковш Медведицы близко – уж ровно в полнеба.
Вот немного ещё – вот кончается век –
Дразнит запах вина и пресночного хлеба.
Край оврага – иль нет! – то граница миров:
Оттолкнусь – и раскроются сильные крылья.
Не держите меня – я давно уж готов
Раствориться в Стрельца, стать алмазною пылью.
................................................................
Я пытался сбежать под зелёной луной...
Я пытался расстаться с тяжёлым собой...
Я пытался...
Пытался...
***
По болоту ржавыми ручьями
Собиралось озеро кривое.
В нём зеркально небо отражалось,
Небо чёрное, где облака из крови.
Там жила-была одна царевна,
Не мигая, в облака смотрела,
Всё смотрела: не летит ли стрелка
Лёгкая, да вострая, да с перьем,
Не несёт ли скорую свободу
На пиры, на танцы да забавы
Пред глазами милого Ванюши...
Но летели только самолёты,
Где-то, где-то поезда стучали,
Да охотники палили порох.
Видно нет царевичей на свете,
Чтобы чудо в мире совершилось,
Чудо-чудное – любовь как жертва.
***
Я вернулся, вернулся. Я слышать хотел
Как на вербах ночных осыпаются почки,
Как трава размыкает подземный предел,
Чтоб, стерев на ладонях берёзовый мел,
Разгрести в старых листьях источник.
Я вернулся, вернулся на зов журавлей,
На скупые печали усталой калитки,
На распутные пышные хляби полей,
На тревожные храпы стреножных коней –
По крестам перечесть родословные свитки.
Я вернулся, вернулся... Хоть я опоздал,
Вы примите к себе, возмужавшие дали.
Я вам всё расскажу – где бродил, в чём блуждал,
Как я памятью вашей себя ограждал,
Когда душу ветра по ночам выстужали.
Я вернулся. Я знаю, мне всё невпопад –
Слишком много чужого в крови и одежде.
Я тревожно ловлю: кто мне рад иль не рад,
И готов при нужде отступиться назад,
Но... примите меня – по любви и в надежде!
***
Озаренно, откровенно
Разговоры шли о главном,
О грядущем непременно,
Ослепительном и славном.
Дерзновенно мы метали
Парадоксы в поднебесье,
Роковое предрекали
Мегаполисам и весям.
Мы пылали, мы желали
Сердцем в звёзды разорваться,
Распознать века и дали…
Было нам едва по двадцать.
***
Двое на фоне рассвета.
Лодку немного качает.
Небу река отвечает
Искренне розовым светом.
Двое сложили ладони,
Лица склонили в печали.
Звёзды реке отвечают
Искрами в розовом звоне.
Двое на грани запрета.
Лодку сильней закачало.
И уж не видно причала...
И уж не нужно ответа...
***
Дымным камнем отверженный вечер
Без стремлений, надежд и забот.
Редкой сканью узорные речи –
Что нас ждёт?
Ваши мысли устало красивы,
Мои руки преглупо дрожат.
А за нами – сиреневый, дивный,
Злой закат.
Одиночества синие тени
Всё теснее в кружок у окна.
Меркнут сказки о счастье потерей.
Тишина.
Пусть уступим привычной разлуке –
На глазах разве что заблестит?
А оступимся в новые муки –
Бог простит.
ОБЕТОВАНИЕ
Я верую в серое небо,
Я верую в белую степь.
Я верую – манна из снега
Не даст на пути умереть.
И все мы выйдем из круга,
Из стылого рабства греха,
Туда, где божественным плугом
Мир разделила река.
За ледяной Иорданью
Помолимся мы о весне.
Пусть скорбною ляжет данью
Утерянный Моисей.
Но для живых забота:
Скотина, жёны и скарб.
Мы раскопаем болота
И высадим яблоней сад.
В нём станут детишки бегать
Не ведая зла и тоски.
И сыпаться будут с неба –
Древнею манной снега –
Им яблоневые лепестки.
***
Ночь в апреле и дождь.
И бессильны любые слова передать наважденье
Из смешенья любви и печали, тревоги и лени.
Ночь в апреле и дождь.
Ночь в апреле и дождь.
Я смотрю в темноту.
Мокрый вторит асфальт светофора цветному метанью.
Капель ластящий шёпот – то юность зовёт на свиданье.
Я смотрю в темноту.
Всё смотрю в темноту.
Хорошо бы уснуть.
Просто лечь и уснуть. И уйти насовсем от былого.
От наивного, давнего, глупо и нежно живого.
Хорошо бы уснуть.
Хорошо бы уснуть.
Всё же жизнь удалась.
Был я, был я неправ, и жесток, и излишне обидчив.
Это всё не итог – сердце спрячет, и слёзы очистят.
Всё же жизнь удалась.
Всё же жизнь удалась.
Как зовёт этот дождь.
Может, всё-таки, выйти, подставить свободе ладошки?
Долго, долго брести на рассвет бесприютною кошкой.
Как зовёт этот дождь.
Этот дождь.
Эта ночь.
КРЕДО
Мой парус – вера.
Мой вымпел – рок.
Бескрайний ветер –
Весёлый бог.
В стогривых волнах
Играет мгла,
Зовёт любовно
Царевна дна.
Но слышу небо
И вижу боль.
Терпи, царевна,
Пока не твой!
***
Ветер листья смесив, изорвал.
Бьёт о стену зелёный прибой.
Мне луны притенённый овал
Рябью стелет дорогу домой.
Где-то там назревает гроза
Полыханьем далёких зарниц:
От угла чёрной кошки глаза
Упрежденьем враждебных границ.
Поскорей бы укрыться в тепле –
Чай и книга, и свет над столом.
Только стуки в блестящем стекле,
Только шорохи под потолком.
Но и книга попалась не та –
В ней герои Валгаллу поют,
Льды скребут и таранят борта,
Зубья скал под водой стерегут.
Что-то очень родное во мне:
Память ищет на ощупь ключи:
Ближе, ближе зарницы в окне,
Громче, громче раскаты в ночи...
***
Желанной женщины необратимость встречи
Прочерчена звездой.
И мысли все теперь, и лепеты, и речи
Лишь об одной.
Желанной женщины мучительная радость
Отсветами окна.
Отныне петь из всех причин осталась
Она одна.
Желанной женщины подлунные приливы –
И суетность ко дну:
Давно уж ждать обучен терпеливо
Её одну.
Её одну приму, наградно долгожданно
Внимая под рукой
Волненье женщины, такой желанной,
Такой одной.
***
Торопливо в полкасанья
В полувзгляд, в невнятность слов
Наши редкие свиданья
Полудней и полуснов.
Было? Не было? Не помня
Не уверить, не позвать.
Тишиною телефонной
Растревожена кровать.
За упорностью миганий
Фосфорических часов
Мысли мутятся кругами
Ряби лиц и голосов.
Всё чужое, всё не надо,
Ни к чему и невпопад…
Но опять от полувзгляда
Обжигающий разряд.
И надежда в полкасанья.
Не уверить, не позвать…
Телефонное молчанье.
Растревожена кровать.
***
Я тебя не придумал, не выдумал:
Ты – живая, ты пахнешь травой.
Но ведь я столько лет уж не видывал
Сложно-сложной и просто-простой.
Да к тому же давно разуверился
В юном праве искать и терять.
Меж трудов и долгов поразмерился,
Даже в снах не решаясь летать.
А теперь всё и сложно и просто так,
Жизнь опять на разрыв и распах.
На подлунных, подсолнечных россыпях
Ты смеёшься в стихах и цветах.
Точно знаю, и тут же не знаю я:
Мы с тобой то ль на век, то ль на миг?
Некасаемая, но в боль родная…
И пространство, и время на сдвиг.
Только верно – судьбою обещаны
Травный запах и моря прибой.
Ты простая и сложная женщина,
Но и я ж далеко не простой.
***
Ей к лицу метель ночная,
Ей к наряду хлопья снега,
И Москва вся кружевная
В фонарящихся разбегах.
Ей идёт свобода вьюги –
Да она сама свобода!
И её целуя руки,
Проклинаю рок восхода.
«Проклинаю», «заклинаю» –
Я в словах не очень точен.
На щеке снежинки тают –
Закликаю! время ночи.
Встанет утро, ясность явит
И сухую трезвость речи.
Но позёмка не оставит
Без надежд на снежность встречи.
***
Я тебе расскажу, – ты лишь слушай! –
Расскажу о пожарах в снегах,
О стремительных пламенных душах,
Что кружат в низовых облаках.
Я тебе расскажу, – ты доверься! –
Про великий и малый миры,
Про Стожар и Чигирь, про медведиц,
Про хозяйки подводной дары.
Ты доверься и слушай, и слушай:
В той дали, где я жил без тебя,
По границам меж хлябью и сушей
Лебединые девы трубят.
Реки там не познали пределов,
И ветрам заграждения нет.
Люди искренни, мысли их смелы…
Там закат истекает в рассвет.
В ковыли оседают курганы,
Древних воев и полубогов.
И таятся во льдах караваны
С закаспийских зайдя берегов.
Бивни мамонтов сломанным лесом
Стелют гати бескрайних болот…
Ты послушай меня, ты доверься –
Это нас наше время зовёт.
***
Свеча прозрачную ладонь
Щенячьи трепетно лизала.
Над нею вся громада зала
Качалась, пестуя огонь…
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
