   |
| |
Владимир Фомичев |
|
|
РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ |
|
О проекте
XPOHOCРусское полеМОЛОКОБЕЛЬСКПОДЪЕМЖУРНАЛ СЛОВОВЕСТНИК МСПС"ПОЛДЕНЬ""ПОДВИГ"СИБИРСКИЕ ОГНИРОМАН-ГАЗЕТАГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКАГЕОСИНХРОНИЯ |
Владимир ФомичевКладбище деревеньСтихотворения
Кладбище деревень. Стихотворения. «Маджента», 2007. Книгу известного русского поэта лауреата премий М. Исаковского, К. Симонова, «Золотое перо Московии» и других Владимира Фомичева составляют поэтические произведения, созданные в последнее время, а также новые варианты публиковавшихся. Автор наделен духовным опытом поколения детей Великой Отечественной войны. Его сердце покорено красотой мира, любит Россию и надрывается от страданий за ее жестокий обвал в столетии «идейных дел и слов», по гениальному определению С. Есенина.
Владимир ФОМИЧЕВ.
Х Х Х Александру ВОЛОБУЕВУ
Х Х Х
Х Х Х
Статным молодцом к Варюше Издалека верный шаг Направлял. Недвоедушный, Я обряд свершал Пылкой юности.
Пылкой юности священно Слово милое любви. Самая из совершенных Огнь в моей крови Разжигала им.
Разжигала просьба: «Будь же Завтра и не позабудь!» Откажи - терзанья ужас. Неизменный путь – Радость Вареньки.
Радость искренней не призрак, Как могу о том забыть? И крушит желанной близость, Жертвой страсти быть – Это счастие.
Это счастье, это сладость Первых тайн и мук двоих… Статность – жизни невозвратность. Не забыть любви, Что единственна.
Эпиграммы
ТРЕХПОРОДНЫЙ
На дубе, росшем на поляне, Похожий на Ягу Нелысый Ленин-Бланк-Ульянов Картавил на суку.
МИША-МОИСЕЙ
Мой знакомый Миша – Мамкин Моисей. «Под чужою крышей, - Бухнул, - веселей».
Шизик иль злодей?
ЯПОНСКО-УКРАИНСКИЕ КОНТАКТЫ
На московской вечеринке Два веселых чудака Хакамада с Черниченко Отрывали гопака.
ПРИРОДНЫЙ ДЕМОКРАТ
С прогрессивной головой Мальчик был рожден Швыдкой. Уникум-ребенок - Демократ с пеленок.
У тебя ж у ординарного Нет и ногтя авангардного. Ты рутинный, просто человек, Дрянь без перстройки в голове.
ЧРЕВОУГОДИЕ
Псих Егор сожрал барана, Что за волчий аппетит! Брюхо туже барабана, Очи лезут из орбит.
ШИРОКОПРОФИЛЬНЫЙ
КПСС воспев стократ, Затем крушил, горяч. Он – коммунист и демократ, Охранник и палач.
ПРОВЕРКА ВРЕМЕНЕМ
Атаковали Пушкина, Стреляли по Растрелли. Но, сквозь года пропущенные, Величья омертвели.
ГЕИ, ОТЛУПИВШИЕ СЕРГЕЯ
Раз Подельцину Сергею Морду всю разбили геи. В гости сам позвал фуфло И жлобится, зло взяло.
«КИТАЙЦЫ»
Почитай, уж век влача по-нищенски, Видя в рай зовущих молодцов, Говорит «электорат» униженный: «Все китайцы на одно лицо».
БРАНДАХЛЫСТ
Рахманинов – «фашист в поповскй рясе», Прокофьев – «не великий и фашист». А критик Либединский – новый классик: Горелая сивуха-брандахлыст.
РЕСТОРАН «ДЖАН ГО»
В Истринском районе Ресторан «Джан Го». Это ржанья вроде В храме: «И-го-го!»
Мы с дружком-китайцем В кружало зайдем И до песен в пальцах Водочки попьем.
В раж входя с нагрузки, Будто в масло нож, Будем щупать русских, Узкоглазых тож.
После шлак любовный Шлепнув под кровать, На международном Крыть: «Япо-о-она мать!»
Х Х Х
Пенышек в опенушках – В поцелуях ты. Хоть года на донышке, Выхолил ты солнышком Девичьи мечты.
Х Х Х
Любуйся женской красотой, Смущающей, во мраке видной, Не дай лишь младшим Бульбой сбой. Поагрессивнее, русак, поагрессивней!
С улыбкой детскою встречай Входящего в доверье сильно – Беспечно все ж не пей с ним чай. Поагрессивнее, русак, поагрессивней!
Беда случилась… За какие Грехи в аду мы вновь осином? О том мечтали, простаки? Поагрессивнее, русак, поагрессивней!
Зря не ворчи, хотя сумей, Чтоб ни было, не дать полынным Лишить благого лета дней. Поагрессивнее, русак, поагрессивней!
Желанья, мысли освежи, Припомни, как в глуби старинной, Кроша, вершили крепыши. Поагрессивнее, русак, поагрессивней!
Х Х Х
«Передовая женщина»… Что это значит? Дуреха, что ли, что на МУЗ-ТВ Без чувств живых блохою скачет, Себя, подобно телке, раскорячит, - И жутко, и студено, - не краснея ведь?!
Эх, детство раннее! Малые, спим еще мы, Родительница же давно в трудах. Вошла, взломав печать росы не сергучевой, В Храм луга дальнего, где пот с нее ручьем льет, - Коса свинцовой тяжести, брат, не в мужских руках.
Ты первою вставала – не «передовая», Ты – истинная, древняя, родная.
Х Х Х
Виктору МУШЕНКОВУ
Нас понимали умные березы, К мальчишкам руки ласково тянули. Нам было с ними и легко, и просто. И вот они в прошедшее шагнули.
Мы на руки к березам забирались, К ним прижимаясь гибкими телами. В зеленой зыбке этих руке качались, Как морем, проплывая небесами.
Деревья о любви своей шептали, Мы только смысл не сразу уловили. Их время унесло в такие дали, Что одиночество однажды ощутили.
Пришло раздумье, но безмерно поздно. И так печально на душе и странно. Ушли в былое белые березы, Ушли невидимо и невозвратно.
1975
Х Х Х
Евгению ИВАНОВУ
Я прошел по центральной Смоленщине, Шел я с запада на восток. Вдоль древнейших стоянок у речек, По дороге славы отечественной, По известнейшей из дорог.
Я прошел по центральной Смоленщине, Укрепляя и думы, и дух. Встретил раны войны незалеченные, Души верные, непеременчивые, Меч, посекший шальную орду.
Я прошел по центральной Смоленщине, По величественной и простой, По ревущей, тишайшей, щебечущей, Вновь уверясь, что род мой не ленится, Поражает сердец красотой.
Я прошел по центральной Смоленщине, Прозревал у лесных родников. Крепостная стена и поленницы, И чащобы, где водятся лешие, Горячили сыновнюю кровь.
Я прошел по центральной Смоленщине От верховьев Днепра и по Гжать, Что Гагаринской жизнью отмечена, По земле для России извечной, Мне единственной, словно мать.
1986
Х Х Х
Л. В. ШУНЕНКОВОЙ
В моем районе, как в раю, Хотя живут и бедно. Венки ровняются в строю У статуи Победы.
Поют «Катюшу», «Огонек» И хаты, и поляны. А бред припадочных далек – Позор телеэкранный.
Живут, как жили, по-людски, Сердечны, откровенны, Сверхкатастройке вопреки Смоленские деревни.
Умылась чистотой душа Угры, сердец и горниц. И сладко воздухом дышать, Что встарь назвали горним.
Одно – как ясно! – счастье есть, Иного не бывает: Оно стоит на слове «честь» Мостом на прочных сваях.
Пришел к достойным землякам, Не поглупевшим в бедах, Чтоб от стакана молока Согреться за беседой.
19 августа 1999 Пос. Всходы
Х Х Х
В колхозе «Степана Разина» Не знали Ференца Листа, Хотя «Тарантеллой» красные Кружились над лисами листья.
Лилась бесконечным праздником Тема Торкватто чисто… Но в колхозе «Степана Разина» Не знали Ференца Листа.
СТАРАЯ СМОЛЕНСКАЯ ДОРОГА
Участникам военно-исторического похода по местам сражений Отечественной войны 1812 года
По Старой Смоленской дороге Галопом и лошадь, и танк! Вначале на них – солнцебоги, Но шваль – после наших атак.
В пыль Старой Смоленской дороги Европа вростала не раз, И многоплеменные ноги Дождями лились в ее грязь.
На Старой Смоленской дороге Навек застывали в очах: Виденье альпийских отрогов, Негромкий баварский очаг.
Я Старой Смоленской дороги Припомню интимную жизнь, Поскольку в начальные сроки Там взоры и думы паслись.
У Старой Смоленской дороги Ячмень поднимает штыки. Обсядут родные пороги, Как мухи, мои земляки.
Вдоль Старой Смоленской дороги И веси, и грады Руси. Дышу на широком просторе Я воздухом кровной красы.
Х Х Х
Пробежав счастливо по проселку, Ты сказала: «Хочется летать!» Понял я, идущий втихомолку: У тебя на сердце благодать.
День сегодня радостно смеется, Эти ввысь зовут тебя края. Ну, лети, лети, лети же к солнцу, Дорогая женщина моя!
Х Х Х
Чуть свет я встану, В окошко гляну – Полно туману.
Дам пищу кошке, Возьму лукошко, Пройдусь немножко.
Насобираю Грибочков с краю Лесного рая.
Вставай, хозяйка, Моя милайка, И шляпки жарь-ка.
Х Х Х
Далеко коммунизму до нашей деревни, По тяжелым дорогам ему не пройти. Вырастают на этих дорогах деревья И кричат: «Нет пути! Нет пути!»
Невеселая доля к другим не пускает, Зла враждебность втихую – наш крепкий запор. И ложатся снега без конца и без края, Словно саван на русский широкий простор.
Бродит красная сказка о коммунизме От деревни моей далеко-далеко. Захолустья грядущего явственный призрак Поселился у нас как хозяин веков.
1963
Х Х Х
О чем ты думаешь, мой брат, Когда хлеба не сжаты, Когда овес и рожь стоят Под снегом возле хаты?
Кричать напрасно. Звать кого? С собою говоришь ты. И никнут, никнут оттого Печальные ракиты.
Ходил босым, встречал войну, От голода качался. И вот – вой волком на луну! Такое разве чаял?
На склоне лет хоть подыхай. Мерещится, что вволю Бензина, убран урожай, Нет горюшка у поля.
1992
КТО?
Кто снова русских отстраняет По сути дела от решенья Своих же собственных вопросов?.. Вновь о бесправном положенье Большого русского народа, О положенье вне закона, Молчит режим, как все режимы С Октябрьского переворота. Нет политической оценки Бесчеловечному глумленью.
О перспективах развитья прогноз Не пророс. Ненависть сеется дружно извне И в стране. Главное дело – поддержка других, Дорогих. В шлюх, спекулянтов влюблен телеглаз, Но не в нас. Нации в спину наносит удар В маске тварь. Не восстанавливается закон, Нам – загон. Мстят жесточайше за правду борцам, Терплю сам. Парализуют наш цвет ярлыком, Дураком.
Кто же, ну кто гросснесчастие нам Все на дает изживать по сей день?.. Брежнев был, Меченый, Ельцин теперь… Всяк предыдущего хаит – не верь, Коль постоянные по именам С ними советники – циник и хам. Те же у всех! Смена большевикам. Кто же, ответьте-ка, сэр и мадам, Держит угодных различным дворам?… Русских терзает невидимый зверь.
Сам ни за что не отпустит он жертву.
ПОКОЛЕНИЕ В ОККУПАЦИИ
1.
Я – участник войны, Самый юный, наверно… Оккупации дни, Полыхает деревня.
Погибают друзья, Как на фронте солдаты: Нас, детей партизан, Бьют в упор автоматы.
Кто прошел сквозь те дни, Тот – участник войны.
2.
Я – участник войны С сатанизмом… Оккупации дни, Слезы, тризны.
Погибают друзья, Как на фронте солдаты. Даже знать-то нельзя, Где же гады.
Смерть в законе они… Я – участник войны.
Х Х Х
Ничего не бояться, Все преодолеть – В том дух, если вкратце, Северных лет.
А коль жутки преграды: Неуют, комары… - Не увидишь ты, братец, Югана, Югры.
ИМЯ ЗЕМЛИ
Издревле - Русская Земля. С чего «Нечерноземье», Коль испокон другой была? Верни-ка имя, Время!
ПЕРВОКУРСНИКАМ ПЕДИНСТИТУТА
Танк водивший, страдавший, любивший, Сам окончивший МГПИ, В разных школах бывавший не лишним, Дни встречавший несладкие с лишком, Что скажу вам, младенцы мои?
Всю узнаете жизнь – будет время. Но одно не открыть вам нельзя: Своего, пусть и слабого, зренья Не лишитесь - не станете схемой. Педагог это личность, друзья.
НАМЫЛОЛИЛО
Намылолило – Мой персонаж. За это рыло Рубля не дашь.
Намылолило – В мундире грязь. К тому ж дурило Он отродясь.
В семье пугливым Парнишкой рос… Он страх счастливый: Госкровосос!
1992
Х Х Х
Ты нещадное солнце пустынь, Ледяные осилишь широты, Если знаешь: в миру не один, - Ждет она, все смотря за ворота.
О мужчинах твердят: «Сильный пол…» Не мешала б поправка простая: «…если в женщине счастье нашел». Прочих сильными я не считаю.
Х Х Х
Мы были в комнате б….., Точнее в б……. комнате. Вином глаза налили в ней, Дождем оно там пролито.
И анекдоты о моче, О я…. и о е… Из тех, какие горячей, Травили, как хотели.
Когда узнали, что самцов Тут больше не предвидится, То самки лишние без слов Грамотно так смылися.
Мы танцы тут же завели, И свет гасили дамы, И прижимались к нам они Просящими телами.
И пары скоро разошлись К их ожидавшим койкам. И объясненья начались Стремительно и громко.
Я навестил пединститут. Не просто с ним знакомы мы – Мои наставники пекут, Гордясь, б….. с дипломами.
Х Х Х
С трагедией беды На шелковые травы Коровушкой приди – Беспомощность оставит.
Заброшенность уйдет, И не случайность – время Да к счастью позовет, К слиянию со всеми!
Заметишь льющих пот От моря и до моря. Несметный свой народ В смиренье, грезах, горе.
И призрачною боль Предстанет перед Богом. Поймешь: твоя юдоль Пред вечным – прыщ убогий.
Х Х Х
Один логический анализ, Как в небесах одна луна, - Скажи, ну разве же не малость, Чтоб эту жизнь познать сполна?
За все про все одна возможность. Не оттого ли скорбь-тоска? И ложь плодится, множась, множась, И правда жизни далека.
А государство – СМИ, наука – Всей мощью противостоит Тому, чтоб та исчезла мука, Был просвещенным индивид.
1993
Х Х Х
Ни на что не жалуясь, Устоять бы в Правде. Взрослому и малому Приносить отраду.
Ближнему и дальнему Доверяться братски. Бога чтить – не дьявола, Вялых слов бояться.
И любить красавицу, Лучшую из женщин, Что не срамом славится – Чистотой сердечной.
Х Х Х
Под видом правосудья Уродов мерзких рать Творит надсаду людям, Стремясь их назидать.
Повальное безумье Не знающих стыда. Согнет в дугу без шума Бесчестная орда.
Так в истинное рабство Влечет заклятый враг. С ним надо только драться, Не вразумишь кривляк.
Х Х Х
Не проси подлеца – Не поможет В маске доброй лица, Толстокожий.
Он совсем не могущ, Хоть у власти. Пыжась, гнется в дугу Пред начальством.
Чистым сердцем своим Не делись с ним. Злато – ты, он – лишь дым В этой жизни.
Х Х Х
Убаюкивай дитя – Я же стреляная птаха, Не юнец, наив-деваха. Разгадал тебя шутя.
Жизнь лежит меж двух начал, Меж ягненочком и волком… Шар земной себя вливал В душу песней и винтовкой.
Я держу судьбу в руках, Будто бы краюху хлеба. Не смерди, бездомный прах, Не копти над хатой небо.
НОВОСПАССКОЕ
Постоял пять минуток И как будто воскрес В Новоспасском у пруда, Где к реке сходит лес.
Где Михайло Иваныч На семи языках Мыслил мудро, державно, Слушал песенки птах.
И мечтал он о музыке Сердцу дивных времен, - Чтобы, слушая, русский Понимал: дома он.
Здесь «Руслан и Людмила» И «Сусанин Иван» В тишине зародились И достигли всех стран.
Вон встречавшийся с Глинкой Вида царского дуб. Так вот вырос в глубинке Музыкальный наш дух.
О, как дышится чудно, Своего не в обрез! Постоял пять минуток И как будто воскрес.
Х Х Х
Священной памяти 287 заживо сожженных гитлеровцами жителей деревни Борьба мого района на Смоленщине
Не могу больше видеть все это, Я, наверно, от боли умру. Посмотри, исчезают бесследно Вековые культура и труд. Пустыри, словно после Мамая, Где столетия жил человек. Лишь травища забвенья густая На подворьях, погостах, у рек. Здесь красавцы, красавицы громко Заявили давно о себе. Что ж позиции сдали потомки, Что же в нашей случилось судьбе? Здесь любили, врагов усмиряли, Землю нежили – каждую пядь. Нынче местной Хатыни едва ли Место в зарослях можно сыскать. Как же горе такое не помнить? О, какая увиделась жуть! Поскорее на помощь, на помощь! Наша Родина ранена в грудь.
1986
Х Х Х
Эдуарду ХЛЫСТАЛОВУ
Я – Россия – смотрю на Иран, Что в соседи создателем дан.
И Евангелие здесь мое: Да святится его бытие!
Разве можно другого желать Той стране, где все лучшее – мать?
Где звенят, как наскальный ручей, Голоса повсеместных детей?
Где и доблесть, и радость – семья, И от блуда не сходят с ума?
Ну, а ты что сейчас, моя Русь? Падших женщин публичная гнусь.
Не видать, где цвела, ребятни, Как в мои изначальные дни.
У соседей душой отдохнул, Духу сильные крылья вернул.
2002
Х Х Х
Отравила, возвысив, улыбкой, Тайно светишься хрупкой снежинкой, Сеешь, сеешь истомные сны. Задыхаюсь, пленясь, от волненья. О, не стань равнодушною дверью, Вход закрыв в непечальные дни!
От тебя уходить как от счастья. Вот из жизни бы вместе! Всевластный, Ты не дай мне кончины другой!.. Я про ласковость петь твою буду – Из желаний желанье. Остуда Невозможна, покамест живой.
Х Х Х
Безрассудства пылкой юности – Согрешить или гульнуть, Не боясь греха ничуть, Охмурять Диан без ужаса.
Видеть в этом развлечение, Счастье трючное охот. Сердце освежал полет Не известного служения.
То прическа идеальная, То приветливей луча, Миловидна, горяча – Вызывали все желание…
УГНЕТАЮЩАЯ НАЦИЯ
Ни своего парламента, Ни своего правительства У нации Адольфовой, У нашей с вами нации.
Их нет у моря русского, Замучавшего этносы, Его гораздо меньшие, Как есть у них, им сдавленных.
Ласкает эскалация Свирепой русофобии. С ней так вольготно дышится – Ведь начсостав не хныкает.
Нас геноцид – страшнейшее До ввода войск явление – В Чечне родил законное Отмщенье русским гражданам.
Преступные сообщества В СМИ нацменьшинств приветствуем, Как и свое отсутствие В Законе-Конституции.
Не только в Конституции, Но и на карте, в паспорте. Судьба господ фашистская Так хороша могуществом.
Х Х Х
Погибшая душа… Не божье ль попущенье? Днесь ты нехороша, Неверья проявленье.
В каком году жалела, В какой земле щадила Ребеночка-пострела, Пропоицу-верзилу?
Смеяться над собой, Ласкаться, слушать сердцем Не можешь, боже мой, Куда от злобы деться?
Не вылечить тебя Девичьим гибким станом, Наивностью ребят, Катанием на санках.
ВЗЯТА МОСКВА!
«Выход в город по пропускам!» – Вот он, голос беды-оккупации. Вне закона в Москве, как я сам, Сотни тысяч. Метро – резервация.
Над страной смеются в Кремле, С шефом НАТО ломая День Армии. Опрокинуто все. Мы в земле. Мы – кроты. Наверху – предатели.
Эти кожу с живых сдерут. Что им толпы людей распаленных, Всех лишенные прав: и на труд, И на праздничные колонны?
«Выход в город по пропускам!» Сам свидетель: взята Москва!
23 февраля 1992
ЗНАКОМОМУ
Теперь - с усталостью в обнимку, Умчались крепкие лета. Красотки, а не красота Живут на потускневших снимках, И ни одна из них не та.
Не та единственная в мире, С кем обручаемся судьбой – Теплом, тревогою, бедой… Тоска и грязь в твоей квартире, Хоть волком вой.
Х Х Х
Дебильная метель в телеэкране Закрыла свет. И щели нет В твоей ночи, на Родине изгнанник.
Твои мученья тешат страшных служек Той, что с косой. На вынос твой Плывут их теледумы, их оружье.
ВРАГИНЯ
Не Берегиня, а Врагиня… Как у Чапаева, усы. Гробы и Залкинд Розы имя Венчает на Святой Руси.
На ягодице хоть без «пушки», Во злобе бабушке под стать. В библиотеке смерти служит Такая гадь, такая гадь!
Читатель юный вислоухо В силки попавший на заре, Не ведает ни сном ни духом – Почти на мертвом он одре.
Силки – безверия кадило Да блестки ценностей пустых, Смех истерический над милым – И он у края пропасти.
Как во дворе моем собаки, Врагиня лает на семью, На храмы наши, песни, пляски, На племя, чтоб не жить ему.
Х Х Х
Уничтоженной подонками репрессий бабушке моего друга Екатерине Ивановне БАРАНОВОЙ
Нежная! Похож мой друг Борис На тебя, и в этом воля жизни. Творческим восторгом дни неслись Без твоей беды – беды Отчизны.
Долгожданная в моей судьбе, Веру в святость принесла при встрече. Не погасит время огнь к тебе, Не обрушит стонущие речи.
Ты ушла, и я уйду, и все, Но не в каждом голосят все муки. Свет свечи во внуковой слезе, Тьма – расстрельные поганых звуки.
Неутешность: подлости туман, Стелющийся меж тобой и мною. Посылаю страх на вражий стан Я, открывший Родину душою.
Х Х Х
В сердце каждого записан Божеский закон. Ты предсмертно мышью пискнешь, Коль нарушен он.
Думал, стал звезды сияньем, В самом деле – дым, Если дышишь зверством пьяным, Гитлером храним.
Нет, переиграть природу И царям нельзя. Стоном изойдут уроды – Чистых душ слеза.
Не сокрыться лиходею В бункер от стыда. Сжав петлей-удавом шею, Сгибнет без следа.
Племени померкнет вечность От преступных дел. Ад и есть бесчеловечность, Бог так повелел.
ЗВЕЗДОЧКА
Звездочка ясная, звездочка ясная, С чем ты лучисто на землю пришла? Разум твой светел ли перед ненастьями, Телом от ласки дрожать – это мгла?
Знаешь, нельзя в слепоте мне оставить Твой интеллект, что вступает в лета. Только один я могу не безглаво К дням подготовить, где чувств полнота.
Внятная, определенная, четкая; В грезах – известная, славная, дар. Туча вот только над веком огромная, Как бы не скрыла твой свет навсегда.
06 ноября 2006
Х Х Х
Проселок закурило, замело. Мой нежный друг, Ох как, ох как придти в твое село? Ослаб от мук.
Я – закопченый, в голове дурман, Не продохнуть. Скрыл в комнате закуренной туман К желанной путь.
Х Х Х
Их взоры дерзки, не открыты. Они смущают прелью душ. Бог весть на что в стране сердиты И крутятся, как верткий уж.
Не пьяный я, но рвет от харей Болотных, зыбких, словно рябь, Что на ТВ – блатном экране Пристойно учат: «Грабь и грабь!»
Раскинув хвост, сигнал о дружбе Дают – о дружбе их одних. И продолжают путь ненужный Для внуков по крови моих.
Я нрав наш-ласточку мечтаю Спасти, от смерти унести. Его храня от клеветы, Грозе проклятье посылаю.
Х Х Х
Бессменно – хоть убейте! – Экраны стерегут. И, преисподней дети, Как ангелы, поют.
Ах, чтоб их разорвало – Озлобленнных чертей, Неистовых нахалов, Выпуклоглазых змей!
КРИМИНАЛЬНАЯ МОЛИТВА
Для чего не воровать, Коли некому унять?
Вворовавшись, не отстанешь, Если знаешь, что не сядешь.
Доворуйся до наград – Плут-режим бесчестным рад!
Впух, мошенник, изворуйся – Влюбится, гордясь, маруха!
Без молитвы, добрый вор, Ловких не твори афер.
Вору вор всегда порука, Грабь, кради – верхи ни звука.
1999
Х Х Х
Закипает на русском просторе Океанский к погромщикам гнев, - Табуном истоптавшим историю, Водворяющим вольного в хлев.
Волны-горы вздымает Великий, Что при штиле и Тихим слывет. В глуби вод победителей лики, Грабежи, суициды и черт.
Разверзается бездна под вопли Толп голодных и громкую кровь. И двуногие щерятся волки На штормящую к Богу любовь.
Гулы, гулы… Грядет непогода, Чтоб лачуги с дворцами венчать. Рев природного близок похода: Люди-чайки все громче кричат.
Изо лжи сотворили погибель, Погрузили доверчивых в ночь. Неохватная дыбится кипень… Вы цунами вольны превозмочь?
Х Х Х
Было все. Друзья зарыты… Но, гдяди, зато каков: Город вышел из снегов, Как из пены Афродита!
Х Х Х
Я так мал. Мне четыре… Лай фашисторв – в лицо. Их подошвы литые Топчут наше крыльцо.
Петуха – утра песню Заклевал пистолет. Как по острому лезвию, - Красен зореньки след.
Напряженно, троевожно, Там, в аду, я живу… Черт в лягушечьей коже Поджигает избу.
Я так мал. Мне четыре. Мой отец – на войне. И чужие мундиры Подступают ко мне.
Я – холодный, голодный. Но в упор – пусть казнят! – Бьет в их злобные морды, Как двустволка, мой взгляд.
Х Х Х
Садится солнце в камыши Болот осенних. И на закате ни души. Леса и тени.
Над головою тишина Просвищет уткой. Всплеск. Водной глади целина Вслед вздрогнет чутко.
Круги. Качнутся тростники. Вспорхнут пушинки. Да осень кинет медяки К ногам осинки.
СВОИ
Валялись трупы на дороге – По ней к Москве прошли бои. И грызли волки нас двуногие, Но радость вырвалась: «Свои-и-и!»
Гнела, валила с ног усталось ( Такой недуг минуйте вы! ). Из пепла звездная рождалась Отчизна, руки же – свои.
Шел к цели я бродяги плоше, От голода – как в забытьи. Мать скажет: «Кто тебе поможет?» Заплачет: «Только что свои».
Мои кипели общежитья, Мой танк ревел вдали войны. В края влюблялся не чужие – Тысячелетние свои.
Пусть были злостными ненастья, С ума однако не свели. Тобой, земля родная, счастлив И жив, пока со мной свои.
Отец и мать, родня – смоляне, Грачи, березы, соловьи, Бородино, Сельцы, Рязани И парни в космосе – свои!
Х Х Х
Когда клеветник объявился нежданный, Чужое несчастье лелеявший жадно И въехать на нем собиравшийся в рай, - Услышал я голос Руси православной: «На Бога надейся, но сам не плошай».
Зачем же порою в стране этой самой Зовут нас молиться за хищников, хамок, Сердца сокрушая свои ради них? Мол, Бог им отмстит. Нет, гасите-ка сами, Не прячась за Господа, огнь окаянствующих!
Святые Донской, Гермоген или Невский, Зло помня, воздали противникам веско, Разя Словом Неба, мечом, топором. Просить за врагов обижаваших – бесчестье, Лишь мстя им, в столетиях долгих живем.
Х Х Х
Бандитские наглые морды, Принесшие гибель стране, На кладбище новонародном ( Читай: псевдонимов холодных ) – У Спасской, в Кремлевской стене.
От Вайнера до Джугашвили, С ума посходившая плоть Не наша! Слезами залили, Неволей, бесчестьем покрыли Простор, натравив пулемет…
Край отчий от детских ручонок До санок, до песен, до ласк, До ягод, до храмовых звонов, До снов большаков запыленных – Вновь губит идейный маньяк.
Мрак ночи – шипящие змеи, Разнузданность – типус гнилой. Хозяин России плебеем Ничтожнейше благоговеет – Ну, смех! – пред ужасной брехней.
Забыть невозможно вовеки Постыдный иллюзий конец. Братва садомитская дерзко Танцует опять летку-енку, Чужих остригая овец.
ЛОЗИНКА
В далеком таежном Советском Дивчинка-лозинка живет. Не пудрой, нарядами светскими Взяла всех парней в оборот.
Погибель им облик летящий Да звездные очи и стать. Уста, поцелуи манящие, И спящим велели страдать.
О, гибкое тело! Как смело Оно прорезает тоску Глядящих вослед обалдело. Лозинка в ответ ни гугу.
Х Х Х
Не совсем житуха одолела, Если шутку вызвал лифтный SOS: «Поднимать лифты – не наше дело, Лифчик совлекать – иной вопрос».
Не озлобился в пучине бедствий, В окаянстве отдохну душой. То далекое приветит детство, То мерцающей дышу звездой.
Радость близкого – великолепье, Завыванье вьюги – мой покой. Да, конечно, всех нас ограбленье, Собственность вся краденая, Боже мой!..
Но живут упругая походка, Мир росистый, материнский лик. Значит, и бандитам плакать горько, Человек же вечен и велик.
Он, пройдя голодные Поволжья, Всякий раз – начало всех начал. Шуткой в черный день себе поможет, Потому и мир не одичал.
Х Х Х
На сотню русских – полеврея, И мизер-то мешает жить? Мели да меру знай, Емеля! Мучений Родины не жид Причина – пустомеля.
Ты – пустомеля. Червь ничтожный, Песчинки меньше тварь земли. За что средь нас, с токсином схожий, Врагов двояких веселишь Пустынной рожей?
Болтун-осел на двух копытах, Испепеляющая лень. Труднее дело трескотни-то, Затем словами дохлый день Ты кормишь сыто.
О, горше плена дурня перлы! Что водянистый пафос даст? Стрижет, как парикмахер, веру, Проваливает силы наст, Все чушью мерит.
Не только чувства, но и разум – Двуногий, мыслящий тростник. Стань человеком: треп-заразу, Бурьяна фразы Мотыгою искорени.
ВЛАДИМИР ФОМИЧЕВ
Биографические сведения
Владимир Тимофеевич Фомичев родился в небольшой смоленской деревушке Желтоухи, недалеко от исторической Вязьмы. Во Всходском ( ныне Угранский ) районе, «малой родине» писателя Ивана Соколова-Микитова и лирика Михаила Исаковского. В дошкольном возрасте пережил два кошмарных года фашистской оккупации. Его отец в 1943 погиб на фронте. В условиях послевоенной разрухи и многодетной семьи поэт с отличием окончил сельскую семилетку, затем – энергетическое отделение политехникума и историко-филологический факультет Государственного пединститута ( сегодня университет ) в Москве. Три года служил в армии, танкист, механик-водитель первого класса, офицер запаса. Трудился разнорабочим, проводником, преподавателем, директором школы, старшим инженером Мингазпрома, журналистом в различных уголках страны, в том числе пять лет на Крайнем Севере Тюменщины. Редактировал книги в издательствах «Современник», «Правда», «Граница». Возглавлял редакции известных столичных газет «Московский литератор» и «Пульс Тушина». Являлся секретарем Союза писателей РСФСР, председателем Ревизионной комиссии Международного Сообщества писательских Союзов ( 2000-2005 ), ответственным за информационные выпуски Исполкома МСПС «Дом Ростовых». Владимир Фомичев длительное время уголовно преследовался клановой Фемидой за противодействие беззаконию под видом «перестройки» и «реформ». В конце концов был полностью оправдан. Он – автор многих книг стихов, прозы, литературной критики и публицистики. Среди них - «Белый космос», «Нежностью наполнилась душа», «За семью печатями», «Василий Стародубцев», «Сходня», «Имена сущему», «Лирика», «Пульс Тушина»: 1. Слово редактора, 2. Встать, суд идет!», «Стезя Николая Денисова. Очерк жизни и творчества», «Кладбище деревень», «Север Северище», «О писателях и книгах». В. Фомичев – член Союзов писателей СССР и России, академик Международной Славянской академии, лауреат литературных премий. Почетный житель Угранского района Смоленской области. Награжден медалью «Интернационалист-боец за правое дело палестинского народа».
СОДЕРЖАНИЕ «Румяное утро – коврига печная…» «В листьях нет лукавства…» «Веселоногим рос парнишкой…» «Сука Халда», «Скотина без комплексов»…» «Прохожу я полем жизни…» «Лишь позову – и города, и веси…» Распаленный жизнью Предопределение Кладбище деревень В уничтоженном селении «Сердца крылами хлопали…» На Центральнорусской Земле «Тупых европейцев, как в кряже колун…» «Мной исхоженный край…» «О, три дуба на усадьбе!..» «Я в пыли копался…» «Кипела работа – стремительный чай…» «Золотой и серебристый…» «Певчей птички-невелички» «Надругались поганые…» «Деревушка, деревушка на пригорочке цвела…» «Кнут в ладони и пошел…» Комдив Панфилов……………. 25 Наталия Троицкая……………. 26 «Стаи мух-потаскух…»……… 27 «Музыка как судьба»………… 28 Будущая вдова………………... 29 «Податливое тело…»………… 30 «Я помню гадючье-звериные годы…»………… 31 Она стирала – Приставала…» 32 «Мой друг, зачем грозна сегодня?..»………….. 33 «Моя любовь – растительность июля…»…… 34 «Статным молодцем к Варюше…»……………. 35 Эпиграммы….36 Ресторан «Джан Го»………… 38 «Пенушек в опенышках…»…..39 «Любуйся женской красотой…»………………..40 «Передовая женщина»… Что это значит?..»… 41 «Нас понимали умные березы…»………………42 «Я прошел по Центральной Смоленщине…»….43 «В моем районе, как в раю…» 44 «В колхозе «Степана Разина»…»……………… 45 Старая Смоленская дорога……46 «Пробежав счастливо по проселку…»………….47 «Чуть свет я встану…»……… 48 «Далеко коммунизму до нашей деревни…»……49 «О чем ты думаешь, мой брат?..»……………… 50 Кто?……………51 Поколение в оккупации……… 52 «Ничего не бояться…»………….53 Имя земли…… 54 Первокурсникам пединститута…55. Намылолило… 56 «Ты нещадное солнце пустынь…»……………… 57 «Мы были в комнате б…»………58 «С трагедией беды…»………… 59 «Один логический анализ…»…. 60 «Ни на что не жалуясь..»……… 61 «Под видом правосудья…»… 62 «Не проси подлеца…»………… 63 «Убаюкивай дитя…»…………… 64 Новоспасское… 65 “Не могу больше видеть все это…” ……………. 66 «Я – Россия – смотрю на Иран…»………………. 67 «Отравила, возвысив, улыбкой…» ………………68 «Безрассудства пылкой юности…» ………….…..69 «Угнетающая» нация……….…. 70 «Погибшая душа…»…………. . 71 Взята Москва!.. 72 Знакомому…… 73 «Дебильная метель в телеэкране…»……………. 74 Врагиня……… 75 «Нежная! Похож мой друг Борис…»…………. 76 «В сердце каждого записан…». 77 Звездочка…….78 «Проселок закурило, замело…»79 «Их взоры дерзки, не открыты…»………………80 Бессменно – хоть убейте!..»… 81 Криминальная молитва.. …… 82 «Закипает на русском просторе…»…………… 83 «Было все. Друзья зарыты…»…84 «Я так мал. Мне четыре…»……85 «Садится солнце в камыши…»..86 Свои…………..87 «Когда клеветник объявился нежданный …»……….…………….88 «Бандитские наглые морды…»..89 Лозинка……….90 «Не совсем житуха одолела…»..91 «На сотню русских – полеврея…»……………… 92
Владимир Фомичев. Биографические сведения
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в Здесь читайте:Владимир ФОМИЧЕВ (авторская страница).
|
|
РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ |
|
|
Гл. редактор журнала "МОЛОКО"Лидия Сычева
WEB-редактор Вячеслав Румянцев |
