№ 12'07

Рустем Вахитов

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

СИБИРСКИЕ ОГНИ

Общество друзей Гайто Газданова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

Рустем Вахитов

ПИСЬМО АКАДЕМИКОВ И ОТНОШЕНИЯ ЦЕРКВИ И ГОСУДАРСТВА

1

Не так давно группа известных ученых, академиков РАН (Александров, Алферов, Гинзбург, Садовский и др.) выступила с открытым письмом к Президенту России В.В. Путину. «Письмо десяти академиков», как его сразу окрестили в прессе, вызвало широкой резонанс. О нем писали и «левые», и «правые», и просто аполитичные журналисты, несколько недель эта тема не сходила со страниц газет и с сайтов Интернета, в редакции изданий читатели присылали свои письма. По сути дела разгорелась полемика по поводу взаимоотношений церкви и государства, которая, увы, как это часто бывает, ни к чему не привела, если не считать того, что стороны четко обозначили свои позиции.

Прежде чем высказать свое мнение об этом письме и поднятых в нем проблемах, мы хотели бы обратиться к его содержанию. Оно было своеобразным ответом на резолюцию IX Всемирного русского национального собора «О развитии отечественной системы религиозного образования и науки». В этой резолюции говорилось о необходимости взаимодействия Русской Православной Церкви как культурообразующей, традиционной конфесссии России с системой образования и науки. В частности, имелось в виду введение в список научных специальностей Высшей аттестационной комиссии (ВАК) специальности «теология» (чтобы лица, защитившие диссертации по теологии, приравнивались к лицам, имеющим светскую ученую степень), а также преподавания в школах предмета «Основы православной культуры».

 Эти предложения вполне умеренны. Специальность «теология» имеется во многих европейских университетах, которые, как известно, и исторически начинались с теологических факультетов. Точно так же в большинстве европейских стран (Германия, Италия, Испания и т.д.) в школах по требованию родителей детям из религиозных семей преподается либо предмет «Мировая религия», либо прямо «Закон Божий». А в таких странах, как Греция или Польша, «Закон Божий» вообще является обязательным для всех предметом, по которому сдают выпускной экзамен (ниже мы еще вернемся к этой теме, когда будем говорить о принципе отделения церкви от государства). Тем не менее, эти скромные по европейским меркам предложения вызвали гнев известных ученых, подписавших письмо к президенту. В своем открытом письме академики утверждают, что теология — это не наука, так как «научная дисциплина оперирует фактами, логикой, доказательствами, но отнюдь не верой». Кроме того, они выражают уверенность, что «все достижения современной мировой науки базируются на материалистическом видении мира» и потому подмена науки верой помешает взятому президентом и правительством курсом на инновационное развитие. Наконец, они опасаются, что введение предмета «Основы православной культуры» приведет к нарушению межнационального и межконфессионального мира в стране.

Думаю, нужно поговорить об этих аргументах. Легко заметить, что подписавшиеся под письмом академики — в основном представители естественных наук, прежде всего физики, а вовсе не гуманитарии. Однако существует такое понятие: научная компетенция. Доктор физических наук прекрасно разбирается в физике, но, увы, он может при этом плохо разбираться в вопросах филологии, философии, искусствоведения и т.д. Кстати, я утрирую, на самом деле при современной специализации науки доктор физических наук и даже академик РАН, занимающийся, скажем, магнитными полями, имеет весьма смутные познания уже в смежной области физики и уж совсем плохо знаком с астрофизикой, что уж там говорить о литературоведении или теории живописи! А взаимоотношения религии и науки и определение сущности науки — это не вопросы физики и даже не вопросы естествознания! Это вопросы философии, точнее такой ее отрасли, как философия науки — дисциплины, изучающей науку, ее формы, ее развитие, ее социальные институты. Можем ли мы быть уверенными, что подписавшие письмо академики так же хорошо разбираются в сложнейших философских проблемах, как и в проблемах современной физики, где они, не будем отрицать, профессионалы высочайшего класса? Увы, думаю, нет … Так, у меня вызывает глубокое сомнение утверждение авторов письма, что теология не может называться научной дисциплиной, ибо «любая научная дисциплина оперирует фактами, логикой, доказательствами, но отнюдь не верой». Если бы уважаемые авторы заглянули в книги древних богословов — Василия Великого, Августина Блаженного, Дионисия Ареопагита или современных Марселя, Жильсона, Лосского, Зеньковского (что физики делают крайне редко, а философы, изучающие историю своей дисциплины, регулярно), то они обнаружили бы, например, что теология как раз и опирается на факты, то есть является, говоря терминами философии науки, дисциплиной опытной, как, скажем, литературоведение. Теология — это комментирование священных книг (в случае христианской теологии — Библии). Исходным фактом для теолога являются высказывания из этих книг. И любое утверждение теолога можно проверить, обратившись к тексту той или иной книги Ветхого или Нового Завета (так же, как можно проверить утверждения литературоведа обращением к тексту литературного произведения). Кстати, именно теологами в средние века и был введен в науку аппарат цитирования — ссылок на источник того или иного высказывания, равно как и библиографии; до этого в античности ни точных ссылок, ни списка книг в научных трактатах не было1.

———————

1 Это не значит, что в античности авторы книг не упоминали о других авторах; Аристотель в «Метафизике», например, ссылается на высказывания Платона. Но при этом не указывалась ни работа, ни страница, что нельзя было сделать и физически: античная книга была свитком и не имела страниц, а также не соблюдалась точность: просто передавалась мысль. Цитирование с указанием страницы и с точным воспроизведением цитаты появилось лишь в средние века при комментировании Библии. Воспринимая Библию как Богодухновенный текст, теолог не мог изменить в нем ни слова и ни буквы.

Что же касается наличия логики в теологических трактатах, то всякий, кто их хоть просматривал, подтвердит: они полны филигранной логики и чтение их требует огромного умственного напряжения. Не случайно ведь авторы теологических работ одновременно были и создателями классических работ по философии, логике, математике и другим светским дисциплинам, большое значение которых для научного прогресса общепризнанно. Так, Фома Аквинский писал не только комментарии к книгам Библии, но и труды по философии, которые до сих пор изучают в курсе «Истории философии», Северин Боэций был автором комментариев к книгам неоплатоника Порфирия, а великий Исаак Ньютон кроме «Начал», где излагалась классическая теория гравитации, написал книгу комментариев к библейской книге пророчеств пророка Даниила. Странным было бы полагать, что, когда Ньютон писал свой великий труд по механике, он придерживался правил логики, а когда он писал теологический трактат, то размышлял так, будто о логике не имеет никакого представления. Великий ум велик во всем. Можно не разделять веры Ньютона, но отрицать логическую мощь его теологических произведений может лишь тот, кто их ни разу в жизни не открывал.

Кстати, упрекать теологов в отсутствии логики тем более неуместно, что как раз именно теологами в средние века был внесен значительный вклад в формирование фундаментальной формальной логики (так, Боэций создал «квадрат суперпозиций», Уильяму Оккаму приписывают правило, которое названо по его имени «бритвой Оккама»). Изучение логики на теологических факультетах университетов имеет многовековую традицию, причем по времени гораздо большую, чем составляет история классической экспериментальной физики (классическая физика возникает во времена Галилея, то есть в XVI веке, таким образом, сейчас ее история насчитывает около 400 лет, Парижский университет, на котором был и теологический факультет, и подготовительный, где и изучали логику, был основан в начале XIII века, то есть университетская теология во Франции существует более 700 лет). После этого становится понятно, почему именно в рамках теологии были созданы и используются столь рафинированные методы интерпретации текстов, что на основе них в XIX—XX вв. сформировалась даже новая, и очень популярная и востребованная сейчас светская наука — герменевтика.

Атеисты, больше знакомые с теологией, обычно строят свои возражения против нее в более корректной форме: теология использует рафинированные научные методы, имеет свои высокие критерии рациональности, создает логически непротиворечивые концепции, но она, как утверждают эти атеисты, не научная, а псевдонаучная дисциплина, потому что в конечном итоге опирается на веру. Научная дисциплина, изучающая Библию, сказали бы они, — это атеистическое религиоведение, которое тоже занимается интерпретацией этой книги, но видит в ней всего лишь выдающийся памятник древнееврейской культуры. Тогда как теология принимает на веру тезис, что Библия есть истина, данная людям, трансцендентным Богом, и более того, опирается на догматы, принятые вселенскими соборами в эпоху патристики.

Но и в этом случае можно было бы также возразить, что существование Бога и природа Библии — это вопросы, которые при помощи логики и эксперимента окончательно не разрешить (если, конечно, оставить в стороне наивные заявления вроде: «Гагарин в космосе был, а Бога не видел»). Атеист- религиовед в действительности тоже верит, что Библия имеет посюстороннее, земное происхождение. Как это можно доказать, если даже обычные литературные произведения, написанные уже в историческую эпоху и авторами, которые нам известны, полностью не могут быть выведены из социального контекста и психологии их авторов. Литературоведение, констатируя момент иррационального в них, прикрывается эвфемизмами о «вдохновении», «таланте», «искре Божьей» и т.д.

Вообще трудно согласиться с имеющимся в письме академиков утверждением, что наука не может содержать элемента веры. Современная философия науки в лице таких ее крупнейших современных представителей, как американский ученый Томас Сэмуэль Кун, убедительно доказала, что элемент веры есть в любой науке, в том числе и в такой эмпирической науке как физика. Так, современная физика строится на мировоззренческом постулате, сформулированном А. Эйнштейном: вселенная бесконечна и во всех ее точках действуют одни и те же законы. Однако экспериментально проверить это утверждение невозможно: мы не в силах провести соответствующие эксперименты во всех точках вселенной. Физики просто принимают это на веру как правдоподобное допущение (и на нем строятся целые научные методы, например спектральный анализ, при помощи которого определяют химический состав звезд). Кун называет такие принятые на веру допущения «метафизическим ядром научных теорий». И так обстоит дело в физике — науке опытной, а что уж говорить о геометрии, где все рассуждения сводятся к нескольким положениям — аксиомам (если хотите, «математическим догматам»), которые просто принимаются на веру.

Особенно странно звучит заявление авторов письма, что «все достижения современной мировой науки базируются на материалистическом видении мира». Обратимся, например, к такой науке, как философия (которая, к слову сказать, в отличие от теологии присутствует в списке научных специальностей ВАК). В ней существует целое течение представителей идеалистического и прямо религиозного направления, и многие из них — философы мирового уровня. В начале ХХ века в России был поразивший всю Европу религиозно-философский Ренессанс, жили и творили такие философы-идеалисты, как С. Булгаков, П. Флоренский, С. Франк, Н. Бердяев, В. Эрн. Некоторые из них, как, например, Н. Бердяев, заложивший основы философии религиозного экзистенциализма, оказали сильнейшее влияние на западную мысль. В Европе в том же ХХ веке после II мировой войны мы также наблюдаем возрождение религиозной философии; возникает католическая неосхоластическая философия, представленная Жильсоном, Маритэном, другими крупными исследователями.

Впрочем, увы, есть до сих пор естественники, полупрезрительно настроенные к философии, что, кстати, не лучшим образом характеризует их культурный уровень. Но как тогда быть с тем, что великий русский лингвист Н.С. Трубецкой, литературовед М. Бахтин, антиковед А.Ф. Лосев и другие представители нефилософских дисциплин внесли выдающийся вклад в современную науку вовсе не на основе материалистического мировоззрения, поскольку они были христианами? Причем эта была не просто, как говорится, «личная вера», они активно использовали идеи религиозной философии и богословия в своих специальных научных исследованиях. Может, теперь и филологию, историю, культурологию и прочие подобные дисциплины исключить из списка научных специальностей ВАК?

Да и среди физиков и вообще естественников, особенно за рубежом, немало людей верующих. Приведем в пример Альберта Эйнштейна, который утверждал, что любой физик, углубившийся в тайны природы, не может не прийти к предположению, что мироздание устроено в согласии с разумным планом. Другой пример подобного рода — создатель квантовой механики Вернер Гейзенберг, который не скрывал своих идеалистических воззрений и утверждал, что на фундаментальные для квантовой механики идеи его натолкнуло чтение диалогов основателя философского идеализма Платона.

Я уже не говорю о странах Востока, таких, как Пакистан, Иран, Саудовская Аравия и других, где практически все ученые являются правоверными мусульманами. Это не мешает пакистанским и иранским физикам создавать ядерные реакторы и атомное оружие.

Может быть, дело в том, что академики, подписавшие письмо к президенту, учились в наших университетах в 30—40 годы прошлого века, когда из философии там преподавалась лишь глава из «Краткого курса истории КПСС» с изложением марксизма, которое даже сами философы-марксисты называют вульгарным и примитивным? Именно оттуда они почерпнули убеждение, что наука и нематериалистическое мировоззрение несовместимы и что религия — непримиримый враг науки. С тех пор прошло много лет, но в области гуманитарной их образование не продвинулось и они до сих пор во власти стереотипов 70-летней давности.

В действительности же парадигма, которую они исповедуют, — вульгарный воинствующий атеизм, безнадежно устарела. Она принадлежит даже не ХХ и не XIX, а XVIII веку, когда просветители Дидро, Ламетри и Гольбах свято верили в то, что наука займет место религии и объяснит человеку все тайны мира. (В XVI—XVII веках, когда происходила научная революция, давшая миру науку современного типа, все было не так. Отцы этой науки — Коперник, Кеплер, Галилей, Ньютон были глубоко верующими людьми, некоторые из них, как, например, Ньютон, занимались также и теологией и были убеждены, что без веры в Бога невозможно обосновать существование законов природы, и значит, теряет смысл сама физика). Уже в ХХ веке многие философы заговорили о крушении титанических идеалов Просвещения, о новом сближении религии и науки, видные ученые открыто стали заявлять о своей приверженности религиозным ценностям. Вообще зашатались столпы Просвещения — вера в негативную свободу и врожденные права человека, в общественный договор и либеральную демократию. При всей либеральной риторике даже Запад на деле, а не на словах становится авторитарнее и консервативнее, что уж говорить о других цивилизациях. Не пора ли и нам пересмотреть вульгарно-атеистические штампы, рожденные эпохой антифеодальных революций и порядком с тех пор обветшавшие?

Автор этих строк, например, не видит ничего дурного, если возникнет научная специальность «теология», и преподаватели теологии придут в вузы. Напротив, если на философском факультете курс «Философии средних веков» будет читать профессиональный теолог, а не бывший вульгарный марксист, переквалифицировавшийся в не менее вульгарного либерала, то от этого выиграют только студенты. Невозможно разобраться в средневековой философии, которая создавалась богословами, не имея специальной теологической подготовки. Что может рассказать о гностиках, арианах и христианской диалектике человек, который никогда не видел в глаза труды отцов церкви? Не помешало бы изучение теологии и филологам. Как может понять Достоевского человек, не открывавший в жизни Библию?

Может быть, математики без теологии и обойдутся (хоть и им полезно было бы знать, что понятия бесконечно малой и бесконечно большой величины, без которых невозможно было бы дифференцирование и интегрирование, ввел теолог Николай Кузанский, причем и под тем, и под другим он понимал Божество), а вот гуманитариям это насущно необходимо.

Более того, любой историк философии, преподающий в современном вузе и желающий опираться на источники, уже плодотворно взаимодействует с теологами и церковью, пардон, без разрешения на это Президента России (пусть уж простят нас академики, взывающие к нему по столь важному поводу!). Как преподавать философию эпохи патристики, если в светских библиотеках нет творений отцов-капподокийцев, Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, мусульманских суфиев и т.д., а все эти темы есть в учебной программе? Ограничиться лапидарным изложением учебника, как правило, написанного столичным преподавателем старшего поколения, который тоже этих творений не читал, поскольку вместо них во время оно штудировал тот же «Краткий курс…»? Приходится обращаться в библиотеки духовных учебных заведений — православных и мусульманских институтов, а также к работающим там богословам с ученой степенью — за комментарием, консультацией. Я знаю много светских преподавателей, которые добровольно слушали те или иные курсы в духовных учебных заведениях, дабы повысить свой уровень педагога и исследователя. Так что взаимодействие теологов и ученых, о которых говорит резолюция русского национального собора — это не благое пожелание, а уже реальность.

Теология — одна из древних, почтенных научных дисциплин. Знакомство с ней необходимо каждому культурному человеку, будь он и атеист. Другое дело, что, по моему мнению, преподавание теологии в светском вузе, в многоконфессиональной, а то и атеистической аудитории, прежде всего, должно предполагать академический обзор теологических концепций, которые необходимы студентам для углубления знаний в других дисциплинах, а не чистую апологетическую деятельность. И возможно, это должен быть факультатив, не предполагающий сдачи экзамена.

Наконец, что касается преподавания «Основ православной культуры» в школе, то тут авторами письма поднят очень большой и сложный вопрос. Действительно, с одной стороны разделение детей в школах на православных и неправославных может привести к конфликтам и напряженности. Кроме того, если уж будет введен такой предмет, то представители других традиционных для России конфессий, прежде всего ислама и буддизма, тоже вправе рассчитывать на аналогичную дисциплину для детей-мусульман и детей-буддистов. Но разве уже сейчас, насаждая, по сути дела, самый грубый воинствующий атеизм, наша школа не раскалывает общество? Те же православные и мусульманские дети, посещающие церковь и мечеть, придя в школу, зачастую слышат от учителей или от других детей, чьи родители атеисты, оскорбительные замечания о церкви и священнослужителях. Сегодняшний вульгарный атеизм весьма конфликтен, это видно по письму академиков и, еще более ярко, по восторженным откликам на него на страницах газет и в Интернете. Вряд ли это укрепляет мир в обществе. Кроме того, преподавание основ религиозной культуры, на наш взгляд, могло бы привести к межнациональному расколу, только если это преподавание было бы построено так, что в нем будут акцентироваться противоречия между традиционными религиями России (которые, особенно на уровне догматики, безусловно, имеются). Но можно же строить их преподавание иначе, акцентируя внимание на том, что ценности традиционных для России религий — основа нашей единой российской культуры, к которой принадлежат и православные русские, и мусульмане татары и буддисты буряты. Такое преподавание должно быть вписано в нашу общую национальную идею. Возможно, другое дело, что не современному прозападному либеральному государству такую идею предлагать…

Религия несет в себе тысячелетние культурные ценности. Трудно понять историю нашей страны, ее особенности без знания религии, и прежде всего, русского православия, его вероучения, его обычаев, обрядов, традиций (так же, как невозможно понять культуру США без знакомства с протестантским мировоззрением, коль скоро эта страна была создана белыми англо-саксонскими протестантами (WASP)). Как справедливо заметил философ П.А. Флоренский, совсем не случайно слово «культура» созвучно со словом «культ». Всякий, кто хочет быть подлинным патриотом России, каковой немыслим без углубленного овладения сокровищами русской культуры и каковых мы все хотим воспитывать в наших школах и вузах, не может обойтись без знания такого ее пласта, как русское православие.

2

Как уже говорилось, письмо академиков вызвало бурную реакцию в обществе. Не приходится сомневаться, что оно выразило настроение части населения России. При этом аргументы самих академиков, которые мы только что разобрали, отошли на второй план, а на первый — выступили рассуждения о том, что в России по конституции церковь отделена от государства, а резолюция Русского народного собора якобы призывает к нарушению конституции. Сторонников более тесного взаимодействия между традиционными конфессиями России и государством и обществом даже стали называть сторонниками клерикализации России.

Безусловно, резонно задать вопрос: насколько их призывы согласуются с принципом отделения церкви от государства, провозглашенным Конституцией РФ, статья 14 главы 1 которой гласит:

«1. Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.  2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».

Однако ответ на этот вопрос не так уж однозначен, как кажется академикам — воинствующим атеистам, подписавшим письмо, а также их сторонникам. Ведь принцип отделения церкви от государства вовсе не тождественен изгнанию религии, и тем более культурообразующей конфессии, из всех сфер общественной жизни, которые находятся под эгидой государства. Во всяком случае европейский опыт показывает, что провозглашение светского государства вполне совместимо с признанием одной или нескольких конфессий традиционными и культурообразующими.

К примеру, в ФРГ также церковь по конституции отделена от государства. Тем не менее, особые юридические соглашения даруют привилегии традиционным для немцев конфессиям — лютеранству и католицизму (из политкорректности немцы добавили к ним и иудаизм, дабы компенсировать немецким евреям удар, нанесенный в годы нацизма). В ФРГ в государственных школах преподают вероучительные дисциплины, государство взимает особый налог на содержание католических, протестантских и иудейских общин (правда, налог добровольный и платят его лишь члены этих церквей). В ФРГ действуют две партии, выражающие интересы верующих и вообще консервативно настроенных граждан — Христианско-демократический союз (ХДС) и Христианско-социалистический союз (ХСС). Но и помимо этого традиционные конфессии Германии имеют приоритетные права на выступления в государственных СМИ: на радио, по телевидению для высказывания своего мнения по актуальным вопросам. Это, кстати, не значит, что живущие в ФРГ мусульмане, или буддисты, или кришнаиты в чем-либо ущемлены, закон гарантирует им свободное исповедание своей веры, в чем, собственно, и состоит принцип свободы совести. Но их вера не является традиционной для немецкого государства и общества. Немцы не видят здесь нарушения принципа равноправия всех религиозных общин, и в этом есть своеобразная логика. Равноправие не означает полной тождественности. Два гражданина одного и того же демократического государства равноправны, но если они при этом — родные отец и сын, то их равенство в правах вовсе не влечет за собой отсутствие сыновнего уважения и даже подчинения авторитету отца.

А в таких европейских странах, как Великобритания, пошли дальше и, отдавая дань историческим традициям традиционным конфессиям, в законном конституционном порядке присвоили статус государственных. Англичане консервативны и при выборе между своей исторической и культурной традицией и абстрактным принципом отделения церкви от государства, возникшим, кстати, в рамках иной национальной традиции, вспомним, что этот принцип был порожден Французской революцией, англичане выбирают свою традицию. В согласии с этим в Великобритании и по сей день две церкви — англиканская и пресвитерианская — являются официальными, глава их — глава государства — король или королева, смещающий и назначающий епископов и архиепископов. За счет государства там ремонтируются храмы; священники, служащие в больницах и в тюрьмах, получают зарплату из госбюджета, в школах Англии и Шотландии есть обязательный предмет «Мировая религия» и обязательная школьная молитва. Лютеранская евангелическая церковь является государственной в Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии. При этом во всех этих странах конституция обеспечивает свободу вероисповедания, то есть наличие государственной религии вовсе не ущемляет свободу вероисповедания. Там существует множество религиозных общин — вплоть до мусульманских, которые открыто отправляют свой культ и пропагандируют свои учения. Людям, в годы обучения в школе ознакомившимся с вероучением традиционной национальной религии, никто не запрещает потом сменить религиозную принадлежность и, скажем, из лютеранства перейти в ислам. Единственное лицо, которое в этом плане ущемлено в правах — это члены правящих в этих странах королевских семей, которые лишаются права на престол в случае перемены религии, но жизнь монарших особ и так полна всевозможных ограничений.

 В тех же странах Европы, где религия внесла большой вклад в дело национального освобождения, она вообще занимает доминирующе место в общественной жизни. Так, греки сумели сохранить свою национальную самобытность во время многовекового турецкого ига во многом благодаря греческой православной церкви. Поэтому в Греции православие — государственная религия. Нынешняя конституция Греции (принятая в 1975 году) провозглашает: «Господствующей в Греции религией является религия восточно-православной Церкви Христовой». В Греции священство православной Церкви получает зарплату из государственного бюджета, в государственных учебных заведениях православными священниками преподается «Закон Божий», ремонт и строительство православных храмов осуществляется за счет государства, брак между гражданами Греции признается государством, только если он был произведен по церковному обряду. Прозелитизм, то есть обращение граждан Греции в свою веру со стороны неправославных конфессий, на территории Греческой Республики законодательно запрещен. Точно так же обстоит дело в Ирландии, издавна боровшейся за особые права в составе Соединенного королевства и в начале ХХ века добившейся их (причем католицизм здесь играл роль важнейшего маркера, отличающего ирландцев от протестантов-англичан). Конституция Ирландии не просто признает католическую религию государственной и «религией значительного большинства граждан», но и провозглашает: «Государство подтверждает, что Всемогущему Богу принадлежит принесение публичного поклонения. Государство будет почитать Его Имя и уважать и почитать религию». Как видим, атеизм в Ирландии не то чтобы объявлен вне закона, но во всяком случае считается плохо совместимым со званием патриота и образцового гражданина своего государства. Особую и значительную роль национальная религия — иудаизм играет в современном Израиле, и католицизм в Польше.

Естественно, новые реалии приносят новые политические формы, и в современной России невозможно возвращение к той роли православной церкви, которую она играла в Российской Империи, нравится это кому-либо или нет. И государство, и общество чрезвычайно сильно и во многом необратимо изменились. Современное российское государство есть и останется светским. Но установление особого государственного статуса для традиционных конфессий России — православия, ислама и буддизма на том юридическом уровне, который имеется в странах Европы, например в ФРГ, думается, просто необходимо для укрепления нашей культуры, общественной нравственности, верности исторической традиции. Это не представляет собой ничего такого, что выходило бы за рамки общеевропейского и мирового опыта, не противоречит существованию демократических институтов, а если и затрагивает пресловутые права человека, то только в том их слишком расширенном понимании, которое отталкивается от нигилистического мировоззрения и прямо способствует разрушению основ национальной культуры.

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2007

Главный редактор - Горюхин Ю. А.

Редакционная коллегия:

Баимов Р. Н., Бикбаев Р. Т., Евсее­ва С. В., Карпухин И. Е., Паль Р. В., Сулей­ма­нов А. М., Фенин А. Л., Филиппов А. П., Фролов И. А., Хрулев В. И., Чарковский В. В., Чураева С. Р., Шафиков Г. Г., Якупова М. М.

Редакция

Приемная - Иванова н. н. (347) 277-79-76

Заместители главного редактора:

Чарковский В. В. (347) 223-64-01

Чураева С. Р. (347) 223-64-01

Ответственный секретарь - Фролов И. А. (347) 223-91-69

Отдел поэзии - Грахов Н. Л. (347) 223-91-69

Отдел прозы - Фаттахутдинова М. С.(347) 223-91-69

Отдел публицистики:

Чечуха А. Л. (347) 223-64-01

Коваль Ю. Н.  (347) 223-64-01

Технический редактор - Иргалина Р. С. (347) 223-91-69

Корректоры:

Казимова Т. А.

Тимофеева Н. А. (347) 277-79-76

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев