|
|
Любовь СИРОТА
ЧИСТАЯ ЛИРИКА
***
Время замкнулось – и вывело снова сюда,
К саду и мёду, густому пчелиному гуду.
Нет, никогда – понимаешь меня? – никогда
Не осознать, не постичь – и пытаться не буду.
Нет, никогда, уверяю тебя, никогда
Нам не помогут ни мудрость, ни острое зренье,
Нам не достанет ни пыла, ни сил, ни труда,
Чтоб разгадать этот замысел, цель сотворенья.
Ум расщепит и разложит, и тысячи схем
Выстроит, вычертит, выяснит, как и откуда –
Но не раскроет нам главную тайну: зачем
Нам – а не нам, так кому? – адресовано чудо?
О, для кого этот запах так душен и густ?
Ради кого этих звёзд, этой пыли круженье?
Если мы средство игры – для чего нам пять чувств?
Если всё нам – то зачем эта боль, это жженье?
Что он хотел – тот, что строил, кроил и лепил?
В чём сверхзадача блистательной этой затеи?
Может, шутя создавал – а создав, полюбил,
Предвосхищая предание о Галатее?
Что же тогда, и за что – этот мёд, этот сад,
Пыль эта, быль, эта боль, этот взлёт занавесок?
Хватит ли платы за выданный нам напрокат
Вечности ломтик, бессмертья короткий отрезок?..
СУМЕРКИ
…А когда поблекнут краски,
и когда притихнет ветер,
И останется лишь небо
сизо-розовым у края,
Мы присядем у окошка
и припомним всё на свете,
Словно яркие картинки,
наши дни перебирая.
В небесах звезда возникнет,
вспыхнет облако сирени
И отчаянно запахнет,
будоража нашу память.
Птичья пьеса под названьем
“Подражание свирели”
Будет литься с верхних веток,
тишину дробить и плавить.
В нас же будет тихо-тихо,
будет ясно и высоко,
И на нашем горизонте
светлый май разгонит тучи,
И когда украдкой темень
наползёт на нас с востока,
Мы признаемся друг другу
в том, что сказочно везучи.
И про всё, что с нами было,
мы по-новому рассудим,
Отречёмся от обиды,
зачеркнём ожесточенье,
И поймём, что справедливы
все уроки наших судеб,
Даже наши неудачи
преисполнены значенья.
Хлынет свежесть. И проснувшись
где-то в зарослях сирени,
Пятерню запустит ветер
в наши волосы, играя.
И тогда-то в наших душах
шевельнётся подозренье,
Что за молодостью первой
будет молодость вторая…
НОЧЬ
Ветер вздыхает – кузнечный мех
Или невидимых крыльев мах.
Всё затихает – и крик, и смех.
Люди уснули в своих домах.
Воздух чуть влажен, тяжёл, ворсист,
Словно уютный медвежий плюш.
Клонится отяжелевший лист,
Капли роняющий в бездну луж,
В травы, подёрнутые луной,
Мягкие, как переросток-мох…
Ночью он выглядит, рай земной,
Именно так, как задумал Бог.
Высшие замыслы в нём царят,
Ибо не виден среди щедрот
Так и не вписанный в стройный ряд
Бедный, смешной человечий род.
Господи, спим, от грехов устав,
Обречены Твоему суду.
Да неужели Ты, нас создав,
Именно это имел в виду?
Избаловал ли своих детей,
Недоглядел, недодумал нас?
Или в оркестре Твоих затей
Мы – предумышленный диссонанс?
Что-то заплакало мне в ответ,
Меленьким дождиком морося…
Что же так любим мы этот свет,
Несовершенство в него внося?
ЛЕТО
В небе облачко спит, как задержанный штилем кораблик,
На подходе к зениту в ленивой дали замерев.
Дозревают в садах пестробокие глобусы яблок,
Черенками-осями цепляясь за ветки дерев.
Совершается жизнь. Зацветают пушистые травы,
Окунается в заводи сумрачный сонный ивняк,
Буйным цветом цветут пересохшие рвы и канавы,
И дурманящий морок разлит в ослепительных днях.
В этот запах и звон, золотого светила горенье
Уходить с головой, погружаться в томительный зной,
Только слух насыщать, насыщать обонянье и зренье –
И забыть о делах, и не думать о ноше земной…
О, я знаю, я знаю: грешна созерцательность эта,
В беспощадное время строкам неприличен покой…
Но куда от них деться – от этого душного лета,
От классических ив над почти неподвижной рекой?
О, я знаю сама: благодушие нынче не модно,
Нужен стон и проклятье, а вовсе не сладостный вздох.
Но не внемлет душа, весела и по-птичьи свободна,
И воздушные токи несут её выше эпох…
ЧИСТАЯ ЛИРИКА
Влажно засветится глянец листа,
Ягода глянет лесная,
Щебет щегла или, может, дрозда
Вдруг донесётся из дебрей куста,
К отклику, к эху склоняя.
Что-то ответствует из глубины,
Горло сжимает, вскипает,
Что-то выносит на гребень волны …
Вот уже первые флейты слышны,
Вот уже скрипки вступают.
Ты ли, однажды вошедший во вкус
Холода этого, жара,
Ты ли, вкусивший сочувствия муз, –
Ты ли не знаешь, как сладостен груз
Лёгкого этого жанра?
Даже страдания горечь и соль
Впишутся в строчку, как надо.
Слово тебя проведёт через боль,
Рифма вручит тебе пропуск-пароль
В заросли райского сада.
Если спасёт этот мир красота –
Ты своё начал спасенье.
Чистая лирика тем и чиста,
Что в существе её – читка с листа
Чувства, волны, потрясенья.
Вся она – говору листьев под стать,
Музыке птичьего пенья.
Стоит на цыпочки только привстать –
Кажется, сможешь до неба достать
И до высот откровенья.
…Дрозд отзвенел – и на время затих,
К новому всплеску готовясь.
Смотришь – и ты б совершенства достиг …
Если б не лезли настойчиво в стих
Время, рассудок и совесть.
***
Акаций белые слова…
Черубина де Габриак
Мой золотой, подходит лето,
пришла пора иным пейзажам.
Взгляни: уже окрепла зелень,
и загустела синева.
Мой золотой, уйдём за город
и на траву, как тени, ляжем
И будем слышать над собою
акаций белые слова.
Из родников ручьи прольются,
ещё ущербно, половинно –
Но будут в целое сливаться,
звенеть счастливей и полней.
Мой золотой, услышь их голос,
мой золотой, солги невинно
Святою ложью во спасенье –
и я солгу, что верю ей.
И облака пройдут над нами,
явив сближенье и слиянье…
Не надо грубого обмана –
лишь чуть душою покриви.
Мой золотой, невинна прихоть –
вымаливать, как подаянье,
Сочувствие и снисхожденье –
иллюзию твоей любви.
О, я ничуть не заблуждаюсь –
но, всё на свете понимая,
Хочу остаться эпизодом
в одной из пёстрых кинолент,
Войти в твои воспоминанья,
как составляющая мая,
Как часть блаженного пейзажа,
как сладкой музыки фрагмент.
Пройдёшь, оставишь, позабудешь –
но может быть, в дыму осеннем,
В нехватке радости, в удушье,
в убогости слепого дня
Ты вдруг потянешься за прошлым,
за этим днём, как за спасеньем –
И обнаружишь бред акаций,
траву, и небо, и меня…
ИНАЛ
Золотое небо над Иналом.
Свет сползает медленно по скалам –
Это дню подводится итог.
Отливая новеньким металлом,
Постепенно делается алым
Через море солнечный мосток.
Пляж пустеет. Камни остывают.
Волны солнце с берега смывают.
Медленно темнеют парапет
И леса, сбегающие с кряжа.
Смуглым людям, уходящим с пляжа,
Мы зачем-то молча смотрим вслед.
Золотое небо над Иналом.
Облака стоят над перевалом,
Чайки гомонят наперебой,
Нас дразня открытьем запоздалым:
Изжило себя в большом и малом
Это сочетанье: «мы с тобой».
Только я, конечно, не про это.
Нелюбовь – не тема для сюжета.
Что копаться в хламе наших ссор?
Я про то, что мне ещё осталось:
Солнца остывающего алость,
Неба золотистого простор.
Горы блекнут в сумеречной дымке.
Впечатленья, как цветные снимки,
Складываю в памяти тайком.
Не делюсь – храню, подобно скряге.
Осенью доверю их бумаге
Поздней ночью, в доме городском.
Вот уже почти до половины
В тёмные, далёкие глубины
Солнце опустилось тяжело.
И, темнея, кажется усталым
Золотое небо над Иналом,
Ибо лето, в сущности, прошло…
***
В долгожданном тепле растворяются охи и вздохи:
Наконец устоялось. Со скрипом вошло в колею.
И горят в вышине
Звёзд и слов драгоценные крохи,
И всё ниже, всё ближе спускаются ночью к жилью.
И рассудок ночной снова занят, как будто бы нанят,
Вечным делом – блужданьем
По пройденным вдоль временам,
И понятно, что вряд ли когда-нибудь память устанет
Своё зелье, густое и сладкое, скармливать нам.
Опоённые им, осенённые звёзд половодьем,
То от радости к радости, то от беды до беды
Босиком мы по прошлому бродим – и будто находим
В новых травах –
Своих стародавних блужданий следы.
Всё проходит, дружище – банальней сентенции нету,
Всё проходит, проходим и мы – и когда-то пройдём,
И останется мир, обращённый ко тьме и ко свету,
До блистанья омытый
Слезами, росой и дождём.
Мы пройдём – и, наверное, нас опровергнут потомки,
Но пока – наши истины всё же на что-то годны,
Нам ещё не молчится – и пусть наши речи негромки,
Но кому-то мы внятны
И в хартии душ внесены.
Для кого-то сгодятся и домыслов наших, и бредней
Простодушная чушь, и наивная вера в добро –
Ничего! Этот век, дай-то Бог, на Земле не последний,
Может, некогда вспомнится
То, что сегодня старо.
Вспять пройдя по спирали, составленной долгими днями,
Кто-то к нам обратится – к прочитанной книжной главе,
Как свой собственный след
Мы находим босыми ступнями
На лениво полегшей, заласканной ветром траве.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
