|
|
СУП С КОТОМ
ПРОЛОГ
В рубище из мешковины, вроде той, из которой шьют колпаки для
висельников, Влада Вадимовна сидела за банкетным столом в окружении
респектабельных господ во фраках и дам, ослепляющих солнечными зайчиками
своих драгоценностей. Вышколенные официанты привезли на витиеватом столике
главное блюдо застолья – дичь с овощами, ананасами и какой-то буйной,
похожей на папоротник, зеленью. С невероятной торжественностью и почти
балетным па они приземлили блюдо перед Владой Вадимовной, и как только она
легонько вилкой тронула на нем дичь, та вздрогнула, сладко потянулась, будто
после долгого сна, покрылась на глазах рыжей шерстью и превратилась в ее
пропавшего кота.
Кот, богатый, пушистый, увидел хозяйку и с легкостью, неожиданной при таком
весе, прыгнул к ней на колени.
- Рысик, Рысик! – прижала его к себе Влада Вадимовна, ощутив щекотание
теплой пушистой шерстью. – Мы с ног сбились! Куда ж ты пропал?
- Не видишь разве? - обиженно промяукал кот. - Съели меня.
- Как съели?
- А так, ударили скалкой по носу, содрали шкуру, запекли в духовке, будто я
кроль паршивый из клетки, а не сам по себе кот, и сожрали, - он кивнул на
респектабельное собрание за столом, - слопали и косточки обсосали, - и он
тихо, грозно зарычал.
- Да как вы смеете с вашим котом? - возмущенно зароптало собрание. – Какая
инсинуация! Чтобы мы, цивилизованная нация, да котов кушали?! Неслыханно!
Возмутительно! Что позволяют себе эти варвары!
И вилками потянулись к Рысику. Целый частокол массивных вилок встал перед
глазами Влады Вадимовны, за которым она стала узнавать лица местных
обитателей: мусорщика, почтальона, мясника, соседей. Беззащитный Рысик
прижался к хозяйке совсем испуганно и заорал жалко, истошно, по-человечьи.
Влада Вадимовна схватила кота и, опрокинув стул, столик на колесах,
расталкивая манекенных официантов, под свист и крики кинулась прочь.
Выбежала на дорогу, метнувшуюся в даль серой шелковой лентой: теперь мы
спасены! – облегченно запустила руку в кошачью шерсть и проснулась
счастливая.
Но счастье ее моментально развеялось. Кота не было и духу. Уж больше месяца,
как зверь пропал, и они с дочкой сбились с ног в поисках, горюя о нем, точно
о близком человеке, который вышел в шлепанцах за спичками и больше не
вернулся.
1
В тот день они поехали на рынок за подарком: Светане исполнялось девять.
Обошли все ряды, перебрали гору игрушек, игр, но стоило взять в руки любую
из ярких кукол или грустных синтетических мишек, обезьянок, зайцев, как они
тут же меркли, превращались в кусок пластмассы или колючего искусственного
меха.
Купили тетрадки для школы и туфли с блестящими пряжками. Но разве это
подарок? Это необходимое. Купили коробку коркуновских конфет. Но и это не
подарок - гостинец. Светана старалась не выказывать разочарования, чтобы не
огорчить мать, только незаметно хмурила брови, пытаясь угадать, какой он, ее
аленький цветочек.
У самой лестницы на мост через железнодорожное полотно сидела тройка
мальчишек от десяти до двенадцати с коробкой из-под обуви, а в коробке
кувыркался мохнатый рыже-серый комок.
- Котята! – скорей угадала, чем разглядела Светана. - «Вот он – мой
аленький», - ёкнуло ее сердечко, и она кинулась к мальчишкам.
Котенок – забубенная мечта ее с тех пор, как бесследно исчезла любимая кошка
с пушистой, как ее шерсть, кличкой Шантал.
Котят было трое: два серых и рыженький. Мальчишки забрали их у бабки-соседки
как раз тогда, когда она вырыла для них, еще слепых, яму, выкормили в гараже
и теперь решили пристроить.
Светана взяла в руки серого котенка и подняла к матери полные счастья и
мольбы глаза:
- Вот он – подарок!
- Ты что! Нас же бабушка на порог не пустит!
- Мамочка, - глаза девочки налились слезами, - ну пожалуйста! Ведь мой день
рождения…
- Ох, прямо не знаю, что с тобой делать, - вздохнула мать и спросила для
отвода глаз: - Почем?
- По пятнадцати рублей, - деловитым басом отвечали мальчишки.
- У меня есть! – пропищала Светана. – Из тех, что на мороженое. Я буду его
кормить, приучать, ну пожалуйста, мамочка!
- Ладно, - обреченно вздохнула та, - только возьми мальчика.
Мальчиком оказался рыженький. Светана с сожалением оставила серую кошечку и
взяла мальчика: что ж, жизнь диктует компромиссы.
- Только бабушке не говори, - уже по дороге наставляла мать. – Скажем, нашли
на улице, уж больно жалобно кричал. Она сердобольная, сжалится.
Так на шараповской даче Белкиных появился новый член семьи – эка невидаль –
рыжий котенок, за масть и кисточки на ушах прозванный Рысиком.
2
За лето котенок подрос и превратился в роскошного зверя – любая модница
взяла б такого на лисий воротник. Но он будто понимал это: по двору носился,
а за ограду не высовывался.
Наступила осень, за нею зима.
Ради кота пришлось нанять сторожа, и они вдвоем, кот и сторож, остались
зимовать в деревне. В обязанности сторожа входило протопить печку и
накормить кота. У кота обязанностей не было. Он бегал по двору, зарывался в
сугробы, отчего шерсть у него стала совсем шелковистой, хвост распушился
меховым опахалом, а мордочка обрамилась белой окладистой манишкой.
Кот был умницей, чистюлей; если запрыгивал на шкаф или посудные полки, то
двигался мягко, гибко, не задевая ни одной чашки. Сторожа всегда встречал на
пороге, даже если тот отлучался всего до колодца. И он разговаривал с котом
о житье-бытье и душевной смуте. А смуты у одинокого, еще молодого
пятидесятилетнего мужчины, ушедшего на зимовку в занесенном снегом доме, ой
сколько, и день ото дня она растет, растет, точно снежный ком, катящийся с
горы. Кот, свернувшись у печки, слушал своего попечителя, терся о его ноги,
солидно-невесомо запрыгивал на колени и пускался мурлыкать – сторожу
чудилось участие, становилось легче, будто душа живая его поняла. А чем кот
не живая душа? Может, он и есть душа человека отдельно от его тела.
Сторож запускал руку в его горячий подшерсток, ерошил и приговаривал:
- Боярин ты мой усатый, котище, только что слова вымолвить не умеешь.
Сторож даже написал ему обращение в рифмах:
Кот, ты зверь полосатый и в пятнах,
С глазами желтыми, как фонари,
Что спишь у меня на пятках?
Ты лучше со мной говори.
Поведай законы неведомых джунглей -
Ты в них занимал царский трон;
Иль как пирамиды удушливо-жутки –
Там спит твой слуга фараон.
Поведай мне, кот, -
ты ведь чуточку сфинкс –
Откуда ночное отчаянье?..
Но ты растянулся и преданно спишь,
О жареной скумбрии чаешь ты.
И неважно, что кот был рыж, точно клен в ноябре, и что никакой
полосатости и пятен на нем в помине не наблюдалось, - рифме не прикажешь, у
нее свои соображения.
3
Летом съехались в Шарапово все Белкины: Светана с матерью из заграницы,
бабушка с отцом и братом из города. Сторож уезжал, наказывал холить-беречь
его рыжего товарища, рыбку ему варить, а не кормить чем попало из банок.
Прощался с Рысиком, как с братом. Ну да, впрочем, кот был пристроен лучше
сторожа.
В сентябре Светана поставила ультиматум: остаюсь - буду сама печку топить, а
заграницу не поеду, Рысика не брошу.
Пришлось покупать коту соломенную клетку, возить к ветеринару за справкой и
брать билет на самолет. Вся детвора, дружки и подружки Светаны, завидовали
коту: «Счастливчик! Вот повезло! В Италию летит! А говорят, коты не летают…
Будет там всю зиму, как весной! Там же юг, Крым сплошной…». И сторож, узнав
о предстоящем отбытии нежнолапого Рысика, порадовался за него и втайне
решил, что это он своим рифмами накликал ему такую участь: зря ли там
прозвучали «джунгли», «пирамиды», а это все в южных странах. Вон как
выходит: рифмы-то заранее знали, как оно что.
Вся улица вышла провожать кота-счастливца. Везет же рыжим: бродяга, а
выбился за границу. Барином жить будет!
Ребятишки бежали за автомобилем, как щенки, пока он не оставил их далеко
позади.
4
За границей Светана с матерью живут в доме, построенном в том самом году,
в котором конфисковали дом их прадеда, прапрадеда и т. д. в
Екатеринославской губернии. Дом хороший, огромный, почти как прадедов, да
чтоб купить в нем две комнаты, мать отдала все сбережения за десять лет и в
долги влезла. Да еще хозяева жаловались, что отдают за бесценок, деньги деда
и прадеда теряют. Владу Вадимовну от этих сетований покоробило. У ее прадеда
вокруг дома землицы полсотни гектаров было – все ухнуло не за понюх, а тут
машину припарковать негде, это при том, что она отдает за их закуток
последнюю рубаху; они забирают, и язык поворачивается сказать: теряем!
Светану пока эта вся историческая диалектика не волнует, ей хорошо: Рысик
всякий раз на пороге встречает, а сейчас свернулся на коленях и смотрит
умными добрыми глазами. А дашь ему лакомый кусок, будь то рыбка, морковный
торт или кусочек банана, он свирепо рычит, выражая и свое крайнее
удовольствие, и угрозу всем тем, кто посмеет покуситься на его лакомство.
«Дурачок, - журит его Светана, - неужели я у тебя кусок отнимать стану? Я же
тебе его и дала». Не понимает она, что черный кот соседей через дорогу
приходит сюда по старой памяти о кошке Шантал и садится на окно. А потом в
окно просовывает башку и Рысикову миску обнюхивает, а если там что осталось,
то больше не останется. Черный кот злой, когти у него железные – Светана
однажды на себе испробовала, когда протянула руку погладить. Черный кот в
руки никому не дается. Змей, а не кот. Нет, Рысик, хоть он и рыжий, не
допустит вторжения чужого кота. Не говоря уже про соседскую собачонку.
Размером со щенка, хотя уже престарелая собачонка, пекинес (из Пекина?), она
все время забегает на Рысикову территорию и громко глупо лает. Впрочем,
собачонка эта самая умная из семьи:деда с бабкой, их толстой дочки с зятем и
карапузом младше собаки, зато в три раза крупнее. У деда на лице всегда
плавает слащавая, угодливая улыбчивость, у дочки Сары глаза перманентно
сияют счастьем глупости, и кричит она голосом удавленной курицы. Кричат они
все, длинными и короткими восклицаниями (гу! бу!) - это значит
разговаривают. Восклицаний около дюжины. Смысл их меняется в зависимости от
громкости, притопа и прихлопа.
Белкины соседей - фамилия их, как нарочно, Каналья - недолюбливают, но
скрепя сердце здороваются. У деда к слащавой улыбчивости прибавляется
улыбка, у дочки к глупости презрение, у остальных остается теплая тупость.
Зато коту и собаке не до хозяйской дипломатии – как сойдутся, обязательно
поцапаются. Бабка жаловалась, что «ваш русский кот нашей собачке нос до
крови расцарапал». «Что ж мне его, на цепь посадить? – удивлялась Влада
Вадимовна. – Кот все-таки, не собака».
Кроме того, своими двумя фургонами, с которых сеньоры Каналья торговали по
рынкам, тремя машинами и мотоциклом они то и дело загораживали проезд. И
Владе Вадимовне приходилось яростно и долго жать на клаксон, чтоб выехать в
такой момент.
- Нет на вас раскулачивания! – бесполезно чертыхалась она. Спекулянты в
законе! – Революция поубавила б спеси!
5
Светана ни с кем, кроме кота, не дружила. Кот запрыгивал рыжим облаком в
корзину велосипеда, и они катили по узким улочкам древнего городка. Италия -
она вся древняя. Безвестный городишко, а упомянут на бумаге раньше, чем
русичи к воротам Царьграда щит прибили. Кто только в его угодьях не селился:
и славяне, и кельты, и римские легионеры. Жилища, не подозревая об угрозе
технического прогресса, строили тесно, а теперь проезд по улочкам возможен
только альтернативный: сначала в одну сторону, потом светофор перемигнул, -
в другую.
Погоняет Светана с Рысиком на велосипеде по этим улочкам – шараповским
размахам не пара – и вместе с ним же садится за уроки.
Кот, ладанка о четырех лапах, растянется на книжках и пустится лапой
страницы перегребать. А надоест ученье, особенно если стишок Пастернака
по-итальянски зададут вызубрить, Светана начинает носиться с бумажным
пропеллером на нитке, а кот догонять, пропеллер этот ловить, как муху, -
то-то шуму-веселья, и ученье потом живее идет. Да что толку в этом ученье,
если вся русская программа остается за бортом? За три часа по субботам не
догонишь.
Рысик любит почивать на одежде. Разляжется на свитере, сладко так, скверно
вытянется и спит себе, мурлыкает в своих немыслимых сновидениях. И что коту
может сниться?
6
В то утро Рысик бежал за Светаной до школы - благо, школа через дорогу.
Светана затерялась в шумной толпе сверстников, а кот под крики «Какой
красавчик! Вот это кот!» кинулся в кусты.
Вернулась Светана из школы - что-то не так, пустота колючая. Она сначала не
поняла. А села обедать, хотела коту кусок бросить, а кота нет. Вот она
отчего, пустота!
Рысик не появился ни к вечеру, ни на следующее утро, ни через день, ни через
два.
Обошли весь городок с его улочками, неизбежно упиравшимися в железные ворота
с грозной надписью «Частная собственность». Если кот угодил под колеса, от
него хоть хвост должен остаться. Поэтому опросили местных служителей ГАИ -
опричников, жадных до нетрудовых штрафов, и волонтеров-дружинников. Никто
ничего не видал.
Стали развешивать Белкины объявления с просьбой сообщить о местонахождении
пропавшего любимца и обещанием щедрого вознаграждения. В мэрии, у школы,
почты, на остановке, столбах, в булочной появились их жалостливые воззвания
на белой бумаге с нарезанной бородкой с номерами телефона.
7
Светана пробудилась от душераздирающих криков: кто-то явно тужил. «Умер
кто? - сжалась она под одеялом. – Тогда почему не звонит колокол?»
Откинула одеяло и прислушалась:
- Му-му-у-у-у! – Стало ясно, что мычит корова, но почему так отчаянно? Какое
у коровы может быть горе?
В комнату заглянула мать:
- Ты уже встаешь?
- Мама, что за крики? – прошептала Светана.
- Корова мычит или бык.
- А почему так страшно? И где?
- Наверно, у мясника. Он ведь закалывает свой товар.
- Товар! – возмутилась Светана. – Товар татар! Разве корова – это товар?
Корова… - да это человек… как Рысик! Ты говорила, в Индии они священны! Из
людей не каждый священный!
- Ой не каждый, - согласилась мать. – Но, может, это не у мясника. Здесь в
трех дворах коров держат. Я как раз объявление допечатала. На мясника вчера
у нас не хватило. Пойду повешу и посмотрю.
- Я с тобой! – вскочила Свентана, на ходу натягивая платье.
Их ожидала жуткая картина. У склада неловко топтался бычок – его-то крики
и слышала Светана. Бычок был стреножен и привязан двойной веревкой к тяжелой
железной двери. Светана подошла и погладила его по широкой шее. Большие
миндалевидные глаза бычка налились слезами, слеза скатилась из уголка и
потекла по морде. Он посмотрел на нее с надеждой на спасение и замычал еще
пронзительней. «А что, - мелькнула у девочки дерзкая мысль, - взять
перерезать веревки и пусть бежит на все четыре стороны!»
И Влада Вадимовна глаза прищурила:
- Взять да перерезать веревки, пусть живет!
- Мамочка! Ты мои мысли читаешь!
- Да, - поникла мать, - но ведь поймают, повяжут и опять на убой приведут.
Далеко тут не убежишь.
Но Светану разбудили, вероятно, крики не этого бычка: она заглянула за
железную дверь – тот, кто кричал, был уже разделан на четыре части и задние
ноги его лежали отдельно почти у порога в луже крови. В брезентовом фартуке,
обрызганном кровью, и рукавицах выбежал усатый мясник, обычно такой вежливый
и услужливый, и злобно прокричал:
- Что вам здесь надо?!
- Вам их не жалко? – сквозь зубы спросила Влада Вадимовна.
- Жалко? – рассвирепел бычий Малюта. – Вы случайно не арабы какие? Арабы
свинины не выносят! А поляки говядины.
- Мы не поляки, - поправила его Влада Вадимовна, - мы русские.
- Какая разница! Бык – это говядина, мой товар, живые деньги! – и с грохотом
закрыл дверь.
- У, торгаш несчастный! Мать родную продаст.
- Пойдем отсюда! – вцепилась девочка в руку Влады Вадимовны. – Какое уж тут
объявление!
- Ладно, как скажешь, Светик. – И уже по дороге она ворчала: - Однако…
«торгаш, торговка» по-ихнему никак и не скажешь. Все получается «коммерсант,
негоциант», вроде как лицо уважаемое. Хоть вся торговля стоит на спекуляции.
Купил бычка дешево, убил – продал дорого. За убийство и продажу получил на
бифштекс. Нет бы картошкой налопаться!
С тех пор мясное исчезло со стола Белкиных.
- Не могу, - говорила Влада Вадимовна. – Я сразу перед собой того бычка вижу
и вспоминаю одну Ленку, у нее такие же воловьи глаза. А я не людоедка.
Светана однажды загадала ей загадку:
- Отгадай, убийца коров, кто такой?
- Мясник, конечно.
- Правильно! – захлопала в ладоши Светана. – Это я сама придумала.
8
В лавку они все-таки сходили: вдруг кто-то видел кота? А лавка – народное
вече, где оглашаются все окрестные новости. Мясник, вовсе не похожий на
убийцу, закамуфлировавшись, как и полагается при работе с клиентами, под
вежливость, пробежал глазами объявление и благодушно шевельнул усами:
- Вешайте, - показал на дверь. – Только зря стараетесь. Вашего кота больше
нет.
- Как нет? – остолбенела Светана.
- А так - нет, и все. Съели вашего кота.
- Как съели?
- Да так, съели. Выдержали в рассоле, а потом запекли в духовке, как
крольчатину. Вы что, не знаете, как котов готовят?
Светана и мать обменялись взглядами немого ужаса.
- Э-э-э, да вы, вижу… Ах да, иностранцы. Не знаете, что у нас тут много
переселенцев венетов. Коты у них – лакомое блюдо. Едят их по осени, когда
кот в тело вошел, к зиме жирком окучился.
Светана и мать смотрели на него как пораженные током. В Индии низшею кастою
считаются собакоеды. Но чтобы котов жрать…
Мясник задорно подмигнул:
- Ну, допустим, это я съел вашего кота, и что теперь? Почему всех можно
употреблять в пищу - зайцев, куропаток и прочих, а на котов запрет? Чем они
хуже телятины?
- Не болтай глупостей, - осекла его жена, бледная черноволосая женщина за
кассой, - что люди подумают? Мы котов не трогаем: они в торговле запрещены.
Нам своего мяса, - она показал на прилавок, где лежали разделанные туши
говядины, свинины, баранины, курятины, крольчатины, конины, индюшатины,
утятины, – это был маленький магазин, - девать некуда. Надо успеть продать
свежим, замороженное мясо падает в цене. А мой муж любит пошутить, язык у
него легко развязывается, особенно перед хорошенькими покупательницами, - и
она стрельнула глазами на мясника: ну, погоди у меня!
- Нет, нет, что вы, - пришла в себя Влада Вадимовна. – Нам такое даже в
голову не приходило. Просто, пожалуйста, если что, обязательно сообщите. У
нас за два года вторая кошка бесследно пропала.
- Котоеды несчастные, - недовольно покачал головой мясник. – Нет бы прийти в
лавку и честно купить свой кусок мяса, так нет же, браконьерством
занимаются. За браконьерство в лесу закон наказывает, а за домашнее – нет
закона. Домашнее браконьерство на бумаге не существует, значит, и в природе
нет. А кота вашего съели, будьте покойны, - напутствовал он своих
покупательниц, на сей раз ушедших с пустыми руками.
Светана и мать вышли на улицу. Шли молча, не могли прийти в себя.
- А ведь Шантал, - нарушила молчание девочка, - тогда и вправду осенью
пропала, я только в школу пошла… И от нее тоже и клочка шерсти не нашли.
- Чертовщина какая-то, - мать задрожала, как листок от ветра, - жрать котов.
Но помню, моя бабушка рассказывала, при военном коммунизме на базаре котов
за кроликов продавали. Поэтому полагалось оставлять одну лапу кроля
неободранной. Тогда его с котом не спутаешь.
Затарахтел моторчик – это мусорщик на мопеде с прицепом. На нем штаны и
бушлат из светоотражательных материалов цвета яркой охры и ядовитой зелени.
Он притормозил и стал опорожнять урну. Светана и мать не сговариваясь
кинулись к нему.
- Вы кота не видели? Рыжего, пушистого, с зеленым ошейником?!
Мусорщик тряхнул головой: не видел.
- Он уж пять дней как из дому пропал, - еще с надеждой продолжала Влада
Вадимовна. – А это не такой кот, чтоб уйти и не вернуться. Он дома, в
России, даже за забор не бегал.
- Нет, не видал, - еще раз качнул головой мусорщик, забираясь на мопед. –
Увижу, скажу. Вы где живете?
Тут из-за угла вышел дед Каналья.
- А вот рядом с ним, - указала на Каналью Влада Вадимовна, - в том же доме.
- А-а-а, - уважительно протянул мусорщик, поздоровался с дедом и затарахтел
дальше.
- Вы нашего кота не видели? – бросились к соседу Белкины.
- Нет, не видел, - улыбка расплылась по его лоснящейся физиономии. - А что,
исчез кот?
- Уж третий день. Ни слуху, ни духу. У него на ошейнике телефон и адрес.
- Ну, значит, еще вернется. Коты, знаете, и через месяц приходят. Мне
рассказывали, занесли одного, а он через месяц вернулся.
- Ах, - раздосадовалась мать, - при чем тут занесли? Он в доме был хозяином.
Ладно, услышите что, будьте добры, сообщите. В долгу не останемся.
- Обязательно.
Дед Каналья пошел дальше; слащаво-угодливая улыбка сползла с его лица,
тяжелая, брезгливая маска сковала черты.
9
Дома было холодно и неуютно. Развели камин, но теплее не стало. У камина
нужен кот, как за печкой домовой. Кот чудился на подоконнике, где он любил
греться на солнышке, у стиральной машины: он часами мог следить, как
крутится в ее иллюминаторе белье. И еще на книжках. Светана села за уроки,
но было не до науки. Кот, вернее, жаркое из кота, не шло из головы. Неужели
его правда съели? Какая жестокость! Она откинула учебник, увидела на полу
бумажку на нитке, подняла, побегала без кота, вздохнула и нашла свой забытый
дневник – тетрадь в клетку в потрепанной обложке.
Влада Вадимовна удалилась в свою спальню-гостиную-кабинет переводить
воспоминания о скульпторе Паоло Трубецком, оставленные его братом.
«Родился в Интре. Интра – древний славянский бог колодцев и отец зверей. Но
Интра – и райский город на Вербанском побережье».
Как нарочно, стали попадаться страницы:
«В Филадельфии Паоло пригласили в университет… провести конференцию об
искусстве скульптуры.
Он принял приглашение. В день конференции огромная толпа брала штурмом вход:
нескончаемая вереница машин подвозила сливки общества. Собрался цвет
Филадельфии.
Коротко представившись, Паоло Трубецкой с восхищением заговорил о красоте
природы, о пластике и гармонии живых существ, людей и животных……Это
восхищение и уважение к жизни сделали его вегетарианцем, выпадающим из рядов
истребителей невинных тварей. Слово за слово, и он отставил тему искусства,
а всю конференцию посвятил пользе вегетарианства».
- Фу ты, - отодвинула Влада Вадимовна фолиант и прошлась по кабинету.
«Мой брат говорил Форду, - буквально через несколько строк продолжал князь
Луиджи Трубецкой: - «Как же вы, человек, который так чутко заботится о
животных, можете уничтожать их, безжалостно поедая?»
Несколько лет спустя Паоло прочитал в газетах, что Форд обратился в
вегетарианство до такой степени, что даже молоко заменил на суррогат,
добываемый из растительных волокон».
Влада Вадимовна горестно вздохнула: бедный Рысик.
«Паоло страдал анемией… Напрасно доктора советовали ему поменять тип питания
- он не сдавался: «Лучше умру, чем пойду против принципа».
Он отказывался от уколов, в состав которых входили вытяжки из животных. Не
знали доктора, что Паоло Трубецкой не мог предать веры в него другого
великого вегетарианца: Льва Николаевича Толстого.
…Характер у Паоло был довольно властным, но у него было большое доброе
сердце… Он считал, что это варварская жестокость, - разводить безобидных
животных ради того чтобы их ободрать и сделать отбивную.
…Он называл себя адвокатом животных».
И уже из примечаний:
«Скончался Паоло Трубецкой 12 февраяля 1938 года от анемии, вызванной, по
утверждению медиков, вегетарианством, но трупов животных есть не стал. Лев
Толстой мог бы гордиться своим любимцем».
В глазах Влады Вадимовны рябило, зато в голове было светло и легко.
Возможно, князь Паоло (Павел Петрович) Трубецкой и был тем Интрой, Индриком,
отцом зверей, который никак не мог есть своих чад.
Руки от компьютера устали и оледенели. Запустить бы их сейчас в густой мех
Рысика, быстро согрелись бы и расслабились. Она слыхала, что итальянцы во
время русской кампании 1942 года вспарывали животным брюхо, чтобы согреть
руки в горячих кишках. И как это получается: русские воевали за Италию и в
рядах Суворовской экспедиции, и гарибальдийской «Тысячи», и в партизанских
отрядах Второй мировой, а вот итальянцы за Россию никогда? Впрочем, за кого
только русские не воевали.
Владе Вадимовне ничего не оставалось, как пойти на кухню погреться у камина.
Да камин давно потух.
10
Светана еще не вернулась из школы, мать, прибежав со службы, спешно
стряпала на кухне к ее приходу, когда в дверь неожиданно позвонили.
На пороге стоял мусорщик. В том же светоотражающем бушлате, зыбко мерцающем
в наступающих сумерках.
- У вас рыжий был кот?
- Рыжий! – закричала Влада Вадимовна в припадке надежды. - С зеленым
ошейником!
- Ага. На свалке появился рыжий кот. У вашего хвост был длинный?
- Длинный!
- Значит, он.
- Вы его поймали?!
- Нет. Сразу приехал сообщить, как просили.
«Конечно, это не Рысик, - подсказал матери здравый смысл. – Рысик –
царь-кот, по свалкам шляться не станет, да и нужды в том нет». Но тут же
вступил голос надежды: «А вдруг Рысик!!!», и Влада Вадимовна, не раздумывая,
бросила нож и зелень на подзеркальник, не снимая фартука, натянула пальто,
схватила ключи, завела мотор, развернулась – проезд загорожен торговым
фургоном. Влада Вадимовна легла на клаксон. Выбежала Сара в тапках и, кроя
соседку последними словами на местном воляпюке, отогнала фургон. Машина
Влады сорвалась с места, как вертолет.
Свалка находилась за чертой городка. Сюда свозили ненужную мебель, утварь и
прочий хлам и сбрасывали в соответственные контейнеры «дерево», «металл»,
«пластмасса» по предъявлению документа с пропиской. Свалка - серый кардинал
городишек, мобилизует всех по своему жесткому графику три раза в неделю. Но
сейчас мусорщик, притарахтевший вслед за Владой Вадимовной в надежде на
вознаграждение, открыл ворота вне графика. Она выбежала из машины с криком:
- Рысик! Котик! Зайчик! Ты где? Выходи, кис-кис! – и стала заглядывать под
контейнеры, бегать вокруг них, забираться по приставной лестнице,
всматриваться в их зловонное нутро. Мусорщик тоже усердно ползал на
четвереньках, заглядывая во все дыры и приговаривая:
- Надо же! Только что был… Он, наверно, здесь ночует… Облюбовал где-нибудь
уголок.
Все это лишний раз убеждало мать, что кот, о котором шла речь, был совсем не
Рысик. Но она все равно кричала срывающимся от надежды голосом:
- Рысик! Рысенька, котик, отзовись! Родненький, миленький, Рысик, Рысь!
Кричала в пустоту.
Мусорщик приостанавливал свои поползновения, тяжело вздыхал и качал
челюстью. Почти стемнело, когда неизвестно откуда выбежал кот…
- Вот он! – воспрянул мусорщик. – Лови его, лови! – и кинулся за ним.
Но это был не Рысик. И вовсе не рыжий, а какой-то бледно-розовый, вылинялый,
потертый, как старая шуба на рыбьем меху, с жалким обглоданным хвостом. Он
шнырнул неизвестно куда, откуда вынырнул, и больше не появился.
У Влады Вадимовны опустились руки:
- Не он. Не наш кот.
Мусорщик встал с колен, отряхнулся и подошел к ней; быть может, у него еще
теплилась надежда на то, что его старания заслуживают компенсации.
- Значит, съели кота. Я не хотел вас огорчать. Но, видно, все-таки съели. В
эту пору как раз и пропадают коты. На соседней улице сразу трое пропало. И
тоже без следа. Здесь любят котов. Я сам однажды в гостях поужинал. А потом
приятель спрашивает: «Ну, как тебе жаркое?» Оказалось, из кошки. Бр-р-р,
гадость! Хорошо, он у меня через три дня спросил, а то б меня вырвало.
Влада Вадимовна смотрела на него с недоверием: небось, сам и слопал Рысика.
- И вкусно было? Кошачье мясо? – ударилась она в черный юмор.
- Очень! Вы не представляете, есть любители, которые по вкусу могут
определить, какой породы был кот: перс, сиамский или так, бродяга. Но бродяг
обычно не едят. Едят породистых, у них мясо нежнее.
- Ладно, спасибо за хлопоты, - мрачно сказала Влада Вадимовна. – Наш как раз
был полуперсом. Я поехала, у меня ребенок из школы пришел.
- Да вы не расстраивайтесь, - попытался утешить ее добрый мусорщик. – Коту
было не больно. Их сразу, как кроликов, ударом по носу глушат. А дальше они
уже ничего не чувствуют.
- Спасибо, - Влада Вадимовна плотнее закуталась в пальто: ее снова начала
бить дрожь. – Спасибо на добром слове.
- Где ты была? – ревниво встретила ее Светана.
- На свалке.
И Влада Вадимовна рассказала про свой поход и разговор с мусорщиком. Надежды
на возвращение кота не оставалось.
11
На ночном столике Владу Вадимовну ждет «Золотой канон» Пифагора. Он
отвлекает от суетного, приводит в порядок мысли и в равновесие чувства. От
«Канона» спится лучше, чем от корвалола. Влада Вадимовна открыла страницу
наугад:
«…несколько советов, особо ценимых Пифагором:
дорожить временем;
воздерживаться от питья вина и мясоедения…»
Через несколько страниц:
«И встретил Пифагор по дороге из Сибариса в Кротон на берегу рыбаков,
тянувших в неводе обильный улов. Пифагор назвал точное число рыб в неводе,
дал рыбакам столько денег, сколько стоил улов, и попросил их отпустить рыб в
море, чем вызвал недоумение и великое удивление. В душе его зародилась
любовь ко всем существам вселенной, сострадание и милосердие».
Перелистала «Канон» к концу:
«Он призывал относиться к животным, как к родичам и друзьям: ни в чем не
чинить им обиду, не убивать и не поедать их».
И ниже:
«Всеобщая любовь-согласие (филия) достигается:
людей с богами – через благочестие и служение;
разумных людей с неразумными животными – через природную общность и
справедливость».
Вернее, неразумных людей с разумными животными. Влада Вадимовна погасила
лампу. Но разве заснешь? Ведь Рысик был умнее многих двуногих. Особенно
здесь, где целые стада всякого рогатого скота заблудились в человеческом
обличье, и даже в булочную без адвоката лучше не ходить.
Кота сожрали; разве это люди? Канальи, и точка. Зря ли такое слово по миру
пошло гулять? А их тут в телефонном справочнике полстраницы, Каналий.
Влада Вадимовна возмущенно ворочалась с боку на бок, возмущение, помноженное
на негодование, втыкалось кольями под ребра, мешало заснуть.
«Страна святых чудес!» Сорванных отопительных сезонов здесь не знают,
раскулачивания, конфискаций, лагерей (для лагерей у них просто места нет),
гладомора с его раздутым людоедством, а котов, при всем обилии мясных лавок,
жрут! Коты – священные животные Египта. Впрочем, у египтян и крокодилы, и
скарабеи были священными. Они возносили все, что жило-обитало рядом, не то
что мы!»
Влада Вадимовна, забросив руки за голову, смотрела в темноту широко
открытыми глазами, закрывала их – темнота оставалсь прежней.
«Полустрана, ведь конину лопают, как бусурманы монголо-татарские. У нас
кониной только в голодный год не брезговали.
Книжки выходят «Русские в Италии». Будто всякому, кто на ее берег ступил,
честь оказана. Будто как ступил, так и облагородился, окультурился,
приобщился к некому избранничеству. Может, котов жрать наловчился. У нас-то
кошка только в голодный год – Божий дар… А тут снобизм омерзительный,
заискивающий! Снобизм-жабизм! Мухи, напыженные до слона. Противно! Прав
Есенин: «Издревле русский наш Парнас тянуло к незнакомым странам»!
На Есенине, называвшем Европу «кошмарной», «сплошным кладбищем», а ее
обывателей «могильными червями», Влада Вадимовна и успокоилась - погрузилась
в сон, тот самый, в котором она привиделась себе на банкете.
12
Ее поднял на ноги не сигнал боевой тревоги - оголтелый звонок в дверь.
Это почтальон принес заказным письмом штраф за нарушение пдд - правил
дорожного движения.
- Распишитесь, пожалуйста, в получении.
Влада Вадимовна, в утреннем халате, взялась за голову: если соблюдать все
правила, надо отказаться от движения.
Почтальон, видя ее замешательство, услужливо подставил блокнот:
- Гонца ведь не карают.
- Да, но иногда вешали, - мрачно ответила она и впервые посмотрела в лицо
почтальона. Челюсть - как не отвалится от собственной тяжести – ровно в три
раза шире лба. Явно родич мусорщику. Все они тут - седьмая вода на киселе:
веками женятся на двоюродных.
И вдруг ее осенило: вот у кого про Рысика еще не спрашивали!
- Вы кота нашего случайно не видели?!
- А это не ваш кот? – почтальон кивнул на окно.
- Где?! - Владу Вадимовну чуть удар не хватил. Оглянулась: на окне сидит
чужой черный кот. Траурно: - Нет, не наш.
Она безнадежно расписалась в получении.
- А что, у вас кот пропал? - заинтересовался почтальон.
- Да, без следа.
- И давно?
- Да уж месяц.
- Хороший кот?
- Красавец!
- Съели, - кивнул почтальон, - не сомневайтесь, точно съели. Даже не ищите.
Кошатина такая же нежная, как лягушатина. Вы пробовали лягушек в тесте,
зажаренных в кипящем масле?
Мать смотрела на него с немым ужасом.
- Напрасно. Очень советую. В Тайно в трактире возле церкви их так готовят,
пальчики оближете.
- Спасибо, - выдавила мать и зашла в дом.
У окна выла песню Светана:
- У кошки четыре ноги
И один длинный хвост…
- Прекрати! – рявкнула Влада Вадимовна. - С утра такой смур. И так кошки на
душе скребут! И вообще! У корейцев собачатина деликатес!! А китайцы супчики
змеиные обожают!!! Или блюдо из мозгов обезьяны!!!! Что ж они все,
варвары???
- Молодец черный кот, - холодно оборвала Светана истерику матери. - Глупый,
злой и царапается. А наши, хоть Шантал, хоть Рысик, ласковые были, добрые,
умные, никого не царапали. Вот их и съели. А этот, черный, сам кого хочешь
слопает. Потому и жив-здоров.
- Не глупый и не злой, - взяла в себя в руки мать, - а умный и бдительный.
Котоедов не то что царапать, а не знаю что надо.
Светане совсем за Рысика обидно: он еще и дураком получается. Она бы
заплакала, да ночью и так все глаза проплакала, потеряв последнюю надежду на
его возвращение. Разве это жизнь - без зверюшки? Зверюшка связывает с миром
зверей. Он совсем рядом, можно взять на руки и потискать, но никогда не
узнаешь до конца, в чем его загадка. И почему Светана не родилась кошкой,
чтоб узнать?
13
От супермаркетов мать и дочь Белкины быстро устают. Но супермаркет, как
собственный холодильник, не объедешь. Да и рядом на площади всего за месяц
из бело-серых кубо-блоков собрали торговый центр. Лавка мясника закрылась.
А в супермаркете, как ни ходи, а мясного отдела не миновать. Все лабиринты
полок ведут к нему. Над ним красуется плакат с изображением трех пляшущих
поросят в поварских колпаках и фартуках с текущими изо рта слюнками, а под
плакатом в верхней витрине выставлены на блюдах натуральные молочные
поросята с головой. Ниже, на прилавках, разложены, кроме обычных кур,
кроликов и говядины, еще и цесарки, фазаны, страусятина, утятина, ягнятина,
козлятина, оленина, ослятина, тушки перепелок, голубей и, плюс к обычной
петушатине, еще и некий капоне - петух, оскопленный в целях придания его
мясу особо нежного вкуса. В рыбном отделе, точнее, рыбно-земноводном, открыт
погост обитателей морей, озер и рек - до лягушек и раков. Ешь не хочу! Так
нет же, мало им! Сожрали и Рысика! Рыцаря в кошачьей шкуре! Нет на них
Орвелла! Сожрали, гады! Ни один хищник в природе не ест всех этих видов
живности. Только человек жрет всех. Венец всеядства – человек!
Светана задержалась у пенопластового ящика, где в мутной воде, расставив
мягкие плавники из черного бархата, тяжело дышал угорь. Впервые она увидела
вблизи эту страшную из-за сходства со змеей рыбу, но зря боятся ее люди:
какие добрые у нее глаза!
И тут рядом с Белкиными возникла Сара Каналья с мамашей – так вот на кого
похожа их собачонка! Сара ткнула пальцем в рыбу-змею:
- У-у, такая вкуснятина!
- Да, - согласилась мамаша. - Однако и стоит денежек! Мы не можем себе
позволить.
Дороговизна сберегала сейчас жизнь угря. Мамаша Каналья заметила Белкиных:
- Ну как, - лицо ее исказилось крокодильей вежливостью, - нашелся ваш кот?
- Нет, - мрачно ответила Светана, - сожрали нашего кота. Знала бы кто, я б
его сама сожрала.
- Ну уж, - отшатнулась мамаша, - это каннибализм.
Сара, отворотя нос, поволокла ее прочь.
- Что ты так? – одернула Светану мать.
- А где доказательства, что это не они сожрали Рысика?
- Нельзя же на всех думать, - остепенила ее и тут же возразила себе сама: –
Да, чья пропажа, того и грех.
Она окинула взглядом рыбный и мясной ряды:
- Может, хоть теперь они чужих котов жрать перестанут? Вон сколько мяса им
завезли.
И тут Светана, оглядев всю эту выставку животных трупов, впервые с того дня,
как пропал Рысик, расплакалась, прямо на людях, не обращая внимания на их
любопытные взгляды:
- Но мы, мамочка, не будем здесь больше кота заводить! Обещай, мамочка! В
этом гиблом краю котоедов! Это же не заводить, а разводить… им на ужин!
Влада Вадимовна прижала к себе дочку и нежно погладила по голове:
- Обещаю, Светик! Обещаю! Дома заведем, в Шарапово. И в город потом заберем,
что бы там бабушка ни говорила.
ЭПИЛОГ
Через год Белкины продали свои комнаты и, покидая их в последний раз,
Влада Вадимовна вместо принятого «мир этому дому» произнесла слова Есенина о
брате его меньшем:
Из кота того сделали шапку,
А ее износил наш дед.
С тем и уехали туда, где не надо рая. У Светаны появился братик и два
кота, спасенных от зимней стужи. О злой участи Рысика никому, кроме отца и
бабушки, рассказывать не стали – кто ж поверит? Чтобы да в «стране святых
чудес», на цивилизованном Западе, котов в урожайный год поедали? Скажи кому,
на смех подымут и презирать станут: кем вы, мол, себя мните? А сторож
узнает, тот, что с Рысиком зиму зимовал, умрет от печали. Сказали, что кот
остался у соседей, очень хороших людей.
В этой лжи была частица правды: осенью после отъезда Белкиных на жакете Сары
появился лисий воротник. Есенин как в воду глядел.
Белкины об этом никогда не узнали.
2005 г.
Написать
отзыв Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
