XVII съезд ВКП(б)

Осинский Н. (Оболенский Валериан Валерианович) 1895-1939

Председательствующий. Слово имеет товарищ Осинский.

Осинский. Я буду останавливаться на двух группах конкретных вопросов. Во-первых, на вопросах, которые меня интересуют по линии моей повседневной работы, — на вопросах учета и отчетности в связи с организационным вопросом; и затем на вопросах, которые интересуют меня, так сказать, приватно, лично, — на проблемах определенных отраслей промышленности — автомобильной, нефтяной и резиновой, опять-таки главным образом в разрезе организационном.

По первой группе вопросов я в первую очередь должен всячески приветствовать и поддерживать, сколько могу, тот пункт в тезисах товарища Кагановича, где говорится о том, что надо резко сократить существующие формы учета и отчетности сверху донизу. Совершенно ясно, что такое сокращение этих форм есть одна из линий борьбы с бюрократизмом, ибо разбухание учета и отчетности является весьма отчетливым проявлением бюрократизма. Оно в частности тесно связано с развитием функциональной системы построения наших органов. Последнее доказать нетрудно. Возьмем для примера тот факт, что у товарища Яковлева в Наркомземе, по подсчету товарища Кагановича, имеется 220 отраслевых секторов, из которых каждый ведает не каким-либо живым конкретным объектом в целом, а ведает только одним слоем, одним звеном в нем, одной прослойкой. Так вот когда 220 таких секторов начинают требовать для себя сведений, то, естественное дело, они требуют сведения не только о своей прослойке, о своем частном звене, но они вынуждены для общей ориентировки, вынуждены по логике вещей повторно, параллельно с другими секторами требовать сведения обо всем этом живом объекте в целом, в том числе и о таких вещах, которые относятся к ведению других секторов. В результате получается автоматическое дублирование учета и отчетности. А при переходе от функциональной системы построения руководящих органов к той территориально-производственной, которая предлагается в тезисах товарища Кагановича, получается уже по этой линии автоматическое сокращение учета и отчетности.

Но есть и более общие корни разбухания учета и отчетности в связи с бюрократическими искривлениями. Бумажный человек обязательно хочет охватить жизнь с бумажной стороны, он требует обязательно всесторонних бумажных отчетных сведений. И притом бумажный человек обладает всегда тенденцией все знать, все познать, «объять необъятное». Знаменитый афоризм Козьмы Пруткова: «Нельзя объять необъятное», в сущности не был понят по-настоящему читателями Козьмы Пруткова. Его внутренний смысл в том, что он характеризует психологию бюрократа. Именно бюрократ стремится «объять необъятное» и «хочет все знать». И не только этого хочет обыкновенный управленческий бюрократ, но и специальный тип бюрократа — бюрократ учетно-статистический, который характеризуется тем, что он хочет все знать. Он издает в свет такие формы, такие бланки, которые предмет описывают всесторонне, во всех мельчайших деталях. Причем статистический бюрократ совершенно не считается с тем, может ли он эти сведения разработать, хватит ли у него на это сил и средств. Он их собирает на всякий случай, дабы они всегда были наготове, а также «для полноты картины». И они лежат у него мертвыми кипами материалов. Это не преувеличение, а факт: в массе случаев собираются сведения, которые никогда не разрабатываются и создают совершенно бесцельную растрату сил и средств. Поймите при этом тяжелое положение начальника Центрального управления народнохозяйственного учета, который, допустим, является человеком достаточно грамотным, культурным, чтобы понимать недопустимость такой постановки вопроса, который знает опыт технически передовых стран, знает, что там учетные формы кратки, точны и ясны, вдалбливает эту постановку вопроса каждый день своим ближайшим сотрудникам и оказывается в то же время в таком положении, что отчетность плывет на него, с одной стороны, снизу, и в то же время эти формы сыплются на него сверху из своего же аппарата, окружают его с боков, с флангов. И приходится вести непрерывную борьбу с этим морем бумаг, вести борьбу до некоторой степени тщетную, если не будет оказана этому решительная поддержка всей партийной организации сверху донизу, если не будет поведена всеобщая беспощадная борьба против бесчисленного наслоения формуляров и бланков.

Каковы, товарищи, основные способы борьбы против этого бумажного потока, против этой цифирни, как можно в данном случае охарактеризовать то самое, что в другом случае называется писаниной? Помимо того общего способа, который правильно предлагается товарищем Кагановичем, — замены функционального построения территориально-производственным, первым и основным способом является кодификация, нормализация, установление законом твердых перечней форм учета и отчетности с запрещением выходить за их пределы. Закон 26 августа прошлого года, который был принят ЦИК и СНК СССР, говорит, что сельсоветы и районные исполнительные комитеты имеют право посылать только такие отчетные сведения и собирать только такие учетные данные, которые прописаны в этом законе, и больше они не имеют права что-либо собирать и кому-либо посылать, и никто от них ничего больше требовать не может. В самое последнее время такой же закон принят в отношении колхозов. Ограничен законом, во-первых, размер учетных операций внутри самого колхоза, а также ограничено, твердо зафиксировано число показателей их отчетности, идущей вверх. Другой, принятый накануне съезда закон регулирует внутреннее учетное производство в сельсоветах и устанавливает твердые нормы для всех этих дел. И вот в принятии таких ограничительных законов для одной отрасли нашей работы за другой, — в прошлом году такие законы были приняты по линии учета и отчетности сельских советов, риков и колхозов, в предстоящем году придется пройти по другим областям хозяйства и управления, — в принятии таких мероприятий состоит один из способов ликвидации этого бумажного потока.

Но для того чтобы этот способ стал действительным, нужна другая, чисто организационная предпосылка, — чтобы эти законы исполнялись. А в этом отношении мы, к сожалению, имеем положение очень неважное. Закон 26 августа принят, но по всем решительно областям СССР наблюдается в том или ином масштабе несоблюдение этого закона, прорывы в выполнении закона. Сперва это несоблюдение шло по линии советских организаций. С советскими организациями Центральное управление народнохозяйственного учета имеет официальное право разговаривать, и у нас с ними по этой части идет не мало разговоров, и не только разговоров, но требований, требований через прокуратуру фактического соблюдения закона, в порядке проверки исполнения закона. Однако здесь я должен обратиться специально к нашим партийным работникам и указать на то, что теперь массовые прорывы наблюдаются именно по линии партийной. Поскольку невозможно стало председателю рика нарушить закон, но нет запрещения секретарю райкома собирать те или иные сведения, то секретари районных комитетов широко этим пользуются, и появилось колоссальное количество спускаемых ими — тоже незаконных по существу — форм. Особенно много их было спущено перед партийным съездом в порядке подготовки материалов для партконференций, хотя закон запрещает даже разовые отчетные сведения у кого-либо запрашивать без разрешения СНК данной республики. При этом наши партийные организации спустили большое количество форм, совершенно неправильно составленных, создающих затруднения и путаницу.

Что надо, товарищи, дальше сделать, чтобы этот бумажный поток остановить, начиная от его истоков? Необходимо всемерно укрепить низовое звено народнохозяйственного учета, укрепить районную инспектуру народнохозяйственного учета и городскую его инспектуру. Ведь именно эта инспектура должна следить по закону за тем, чтобы все распоряжения по учету точно выполнялись, чтобы не спускались излишние, противозаконные формы. А в каком состоянии находится эта инспектура? По Северокавказскому краю в июле 1933 г., уже после того как межрайонные государственные комиссии по урожайности, вообще сделавшие громадное дело для улучшения нашего учета и, в особенности, для правильного определения урожайности, уже после того как они провели работу по укреплению и проверке низового учетного звена, что мы имеем? А имеем мы такое положение, что из всех инспекторов народнохозяйственного учета Северокавказского края коммунистов, и комсомольцев было только 17%, беспартийных же — 83%. И хорошо бы еще, если при этом они были бы беспартийными, но специалистами своего дела. А если посмотрим, каков их образовательный ценз, то оказывается, что из них 61% — с низшим образованием!

Если возьмем ЦЧО, то оказывается, что там 25% инспекторов партийцев и комсомольцев, а с низшим образованием — 48%. В Ивановской области 18% партийцев и комсомольцев, а с низшим образованием — 51% и т. д.

А в отношении инспекторов Закавказья я даже слышал такой буквально анекдотический рассказ. Произошло это в одном из районов Азербайджана. Приехал заместитель начальника Закавказского управления народнохозяйственного учета проводить работу по заготовкам. И вот, беседуя с руководителем района, он заметил человека, который ему приносил чай и, между прочим, спросил: кто он такой? «Это, — говорят ему, — наш инспектор народнохозяйственного учета. Так как он человек безграмотный, то мы и приспособили его чай разносить».

Положение низового учетного звена будет оставаться неудовлетворительным, пока партийные организации не поддержат работы по улучшению нашей системы в том смысле, чтобы, во-первых, коммунизировать низовое звено, пропитать его партийными работниками и, во-вторых, помочь подобрать такой состав, который мог бы действительно справляться со своими обязанностями. Без этого вряд ли, вы сами понимаете, мы можем правильно поставить учет и в частности провести в жизнь резкое сокращение бумажной цифирни.

Вот первая группа вопросов, на которой я хотел остановиться.

Теперь вторая группа вопросов — несколько из другой области.

Товарищ Сталин, инициатор всех наиболее важных и замечательных предложений, которые мы проводим в жизнь, внес в нашу вторую пятилетку одну, я бы сказал, из жемчужин этой пятилетки: предложение о расширении мощности нашего автостроения до 630 тыс. машин, притом большей частью машин тяжелого типа, т. е. в пересчете на европейско-американский тип машин — до миллиона в год.

Пока предположено производить дополнительное количество машин (250 тыс. штук) сверх того, которое получится от расширения Горьковского автомобильного завода и завода им. Сталина в Москве (380 тыс.), на четырех универсальных заводах, т. е. таких, которые будут делать все у себя, будут производить на месте все части автомобилей и собирать эти части также у себя на месте.

И вот в связи с этим возникает один существенный организационный вопрос: следует ли нам строить такие универсальные заводы? Или нее следует строить заводы, которые расчленены по специальностям, т. е. также четыре или пять заводов, но производящих каждый одну из основных частей, тот или иной основной агрегат автомобиля: 1) мотор, 2) раму, 3) переднюю и заднюю ось и затем 4) все шестерни автомобиля во главе с коробкой скоростей.

Последнее предложение я усиленно защищаю. Это предложение, между прочим, поддерживается в настоящее время и всей инженерной общественностью. Я имею под руками резолюцию научно-технического общества автодорожных инженеров, которые эту идею целиком поддерживают. Против этой идеи в печати не приведено никаких возражений. Я слышал слабые возражения такого свойства: что будет с железнодорожными перевозками, если построить специализированные заводы? Не увеличится ли перевозка отдельных агрегатов, не будет ли перегружен транспорт? Нет, именно по линии железнодорожных перевозок и получается большее удобство, большая экономия при такой постановке вопроса, потому что, если универсальные заводы будут делать у себя целиком весь тяжелый грузовик и потом отправлять его по железной дороге, каждый раз на отдельной платформе, то перевозки гораздо более затруднятся, чем если вы будете иметь в различных местах страны 5—6 сборочных заводов, которые будут получать агрегаты для сборки со специальных заводов, причем на одну платформу, в один вагон можно будет вмещать 5—6 машин в разобранном, более поместительном виде.

И в конечном итоге все равно, если даже вы построите универсальные заводы, то опять-таки окажетесь перед необходимостью строить сборочные заводы и пересылать на них с универсальных заводов агрегаты для сборки по железной дороге. Ведь мы уже имеем это на Горьковском автомобильном заводе, и иначе быть не может.

Еще в самые последние дни я услышал такое возражение: позвольте, да ведь ваша специализация — это же собственно и есть функционалка в применении к организации целой отрасли промышленности. Я считаю это возражение совершенно неосновательным; специализация и функциональное организационное построение — вещи совершенно различные, совершенно несравнимые. Функциональное построение мы бы имели тогда, если бы например вздумали производить моторы бензиновые, электрические, паровые и т. д. в одном месте, на одном заводе, если бы мы захотели выдрать из самых разнообразных машин более или менее однородные части и их начать производить в одном месте. Это была бы настоящая функционалка. Но специализация ни в какой мере функционалкой не является, как не является деление текстильных предприятий на прядильные, ткацкие и т. п. Между прочим, специализация дает следующие огромные преимущества, которые диктуются нам простой марксистской логикой. Во-первых, при постройке специальных заводов нужно меньше зданий и оборудования; во-вторых, это оборудование может быть скорее изготовлено, и поэтому можно скорее поставить новое производство; в-третьих, можно поставить дешевле новое производство; в-четвертых, его можно поставить лучше в смысле качества и, наконец, становится возможным более быстро маневрировать моделями и даже типами машин.

Необходимость быстрой смены моделей, быстрого усовершенствования в этом отношении — вот вторая тема, которую можно затронуть в связи с организационными вопросами. Товарищи Ворошилов и Тухачевский говорили здесь о замеченных ими по своей линии проявлениях некоторого консерватизма в технической конструкции, некоторого отставания при организации технологических процессов — специально по оборонным вопросам. Но, товарищи, у нас, мне кажется, замечается и в других случаях некоторое стремление задерживаться, застывать на раз завоеванной позиции, не идти тотчас же дальше. Например, товарищ Жданов, докладывая о том, какие большие успехи имеются в Горьковском крае, говорил, что горьковцы овладели не только фордовской грузовой машиной, но и фордовской легковой машиной. Достижение немалое, но нужно немедленно двигаться дальше. Приведу одну простую справку насчет того, что представляют собой в 1934 г. горьковские машины «форд» по сравнению со своим прототипом — американским «фордом», уже усовершенствованным в Америке. Мы производим на Горьковском автомобильном заводе «форд» 1930 г., который имеет мотор в 40 лош. сил на грузовой машине и столько же как легковая машина. Легковая машина ГАЗ ходит 100—105 км в час и имеет длину 103 дм. А «форд», новейший американский «форд» 1934 г., грузовик, имеет 50 лош. сил (и может быть еще усилен, если это будет нужно), а поэтому гораздо свободнее справляется с перевозками грузов. Легковая же машина 1934 г. имеет 70 лош. сил и ходит 140 км в час, имеет длину не 103 дм, а 113 дм, имеет лучшую, прочную раму, усовершенствованные рессоры и пр. А цену она имеет, несмотря на обесценение американской валюты, ту же самую, какую имел в 1930 г. заимствованный тогда нами прототип. Отсюда ясно, что раз мы идем на перестройку и расширение Горьковского автомобильного завода, мы должны взять установку на то, чтобы на ГАЗ производилась новая модель и чтобы социалистическая промышленность вообще в отношении смены моделей не отставала от заграницы. Раз только завоеваны первые позиции, надо идти дальше, по крайней мере, в ногу с заграницей, не отставать, а опережать так, чтобы мы в 1937 г. даже были впереди. Оказаться в таком положении, чтобы мы строили в 1934—1937 гг. старые модели на Горьковском заводе, на Сталинском заводе и в особенности на Ярославском, где по модели 1916 г. вырабатывается пятитонный грузовик, это совершенно невозможно.

Чтобы вкратце обозреть всю вторую группу вопросов, за которую я взялся, скажу, что так же, по моему мнению, стоит вопрос и в нефтяной промышленности. Мы достигли некоторых успехов в постановке процесса крекирования, который увеличивает производство бензина. Но упорно и здесь мы держимся, так сказать, за «модель 1930 г.». Мы занимаемся крекированием по старому способу, тогда как можно и должно применять новые, более производительные способы. Необходимо дать установку на то, чтобы нефтепереработка пошла по новой линии — внедрения парофазного крекирования и широкого применения выработки бензина из газа.

Наконец вопрос относительно резиновой промышленности стоит таким образом, что необходимо развертывание резиновой промышленности тщательно увязать с тем развертыванием, которое мы даем автомобильной промышленности, а также позаботиться о техническом ее усовершенствовании и о массовой дешевой сырьевой базе. Ибо запроектированный размер производства резиновых шин на 1937 г. (3 млн. штук) не согласуется с тем, сколько у нас должно быть произведено автомобилей. Необходимо принять меры к тому, чтобы была развернута производительность резиновой промышленности, а для этого развернуть производство для нее современного технического оборудования. Кроме того, надо принять усиленные меры к тому, чтобы сырья для резиновой промышленности было у нас в изобилии. В этом направлении огромный успех обещает так называемый гидролиз древесной массы, который начал применять товарищ Лобов и который дает возможность получать спирт путем винокурения из древесных опилок и принципиально из всякой древесной массы. Это создает возможность поставить производство искусственного синтетического каучука на широчайшую дешевую сырьевую базу. Замечательная инициатива товарища Сталина, ибо постановка производства синтетического каучука сплошь и целиком принадлежит его инициативе, должна быть подхвачена по линии заготовки сырья для заводов синтетического каучука. Они опирались до сих пор на узкую базу картофельного спирта. Надо во что бы то ни стало поднять новую широкую дешевую базу, и тогда, товарищи, мы, несомненно, будем к 1937 г. иметь в изобилии резину собственной заготовки и окажемся совершенно независимыми от заграницы.

В заключение я хотел сказать, что если те обширные задачи, которые освещены мною только по этим немногим отраслям промышленности, какие я перечислил и которые стоят аналогично по огромному множеству других отраслей, если эти задачи, по моему глубокому убеждению, будут выполнены к 1937 г. целиком, если планы наши, принятые на этом съезде, не только будут выполнены, но и перевыполнены, — то для этого есть две основные причины, за это есть две поруки.

Первая причина и первая порука тому, что мы можем ожидать полной победы, такова: если первая пятилетка еще встречала некоторые сомнения в рядах отсталых масс нашего населения, среди крестьянства, интеллигенции (отсталой ее части) и даже отсталой части рабочих, то это потому, что они еще руками не могли ощупать того, что будет сделано, и не все верили, что это осуществимо. Но ведь теперь, когда перед нами стоит законченное здание первой пятилетки, когда все могут видеть и узнать, что такое Магнитогорск, что такое Кузнецк, что такое ГАЗ, СТЗ, ЧТЗ, когда первую пятилетку можно, так сказать, ощупать руками, — теперь все знают, что все это и большее можно сделать, что все это совершенно в пределах достижимого. И все, решительно все понимают, что если, как и раньше, по-настоящему, по-большевистски взяться за дело, то вторая пятилетка может быть осуществлена с не меньшим, а с большим успехом, чем даже первая. Это первое основание, товарищи, почему мы, безусловно, достигнем успехов во второй пятилетке, ибо она становится всенародным делом в буквальном смысле слова.

Чтобы привести второе основание, я должен привести небольшое историческое воспоминание.

Помню, что в 1919 г., когда мне приходилось работать в Туле на продовольственном фронте, когда наступил тот момент, что Деникин, занявший Курск, подошел к Орлу и взял его и когда мы, работавшие на продовольственном фронте, думали иногда, что очередной задачей для нас может стать с честью умереть, когда нас в прифронтовой полосе изловят белогвардейцы, осенью 1919 г. сперва пронесся слух, а потом он превратился в реальность, что на южный фронт приезжает товарищ Сталин. И сразу обстановка на фронте начала изменяться. Отступление приостановилось, красные войска начали приходить в порядок. Затем они перешли в наступление. Латышская дивизия пошла в обход левого фланга противника. Он понес одно поражение, затем другое. Наш южный фронт пошел вперед, непрерывно гоня перед собой белогвардейцев; Красная армия дошла до Черного моря и сбросила туда Деникина.

В настоящее время положение коренным образом отличается от 1919 г. Мощь Советского государства колоссально выросла на основе завоеваний первой пятилетки, огромных успехов индустриализации, коллективизации, роста социалистических отношений в нашей стране. В то же время и задачи, стоящие перед нами, громадны, несоизмеримы с задачами 1919 г. Однако теперь, как и 15 лет назад, впереди наших рядов, тесных и сплоченных как никогда, идет товарищ Сталин — вождь мирового коммунизма, организатор великих побед.

И это составляет вторую поруку того, что новый этап построения социализма в нашей стране увенчается полным и великим успехом. (Аплодисменты.)

Материалы подготовил Борис Чимит-Доржиев. Разрешается свободное использование и копирование любых размещенных на сайте материалов в целях не противоречащих российскому и международному законодательству. Материалы перепечатываются с авторского сайта http://17.by.ru/

Здесь читайте:

Осинский Н. (Валериан Валерианович Оболенский) (1887-1938)