   |
| |
 |
Дневник волостного писаря А. Е. Петрова |
-- |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
XPOHOCФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Дневник волостного писаря А. Е. Петрова1899 г<од>
Месяц на небе, а день сегодня – Алексея человека Божия[6] Самое душеполезное теперь время, почему – не стоит и объяснять: сей день во веки веков бывает в Великий пост. Я согласен с этим и так и поступаю… Прошлую неделю всю где провел? Кто знает – тот знает, не знает – не стоит знать, ибо и для меня эти воспоминания не “из особенных”, а уж всякого другого не соблазнят подавно. Пословица у нашего народа есть: “У большого ведра – большие дожди”. И вот-то она на мне оправдалась. Меняй, неделя на неделю! И то, ведь я русский, прости ты, Господи! “Остерегаться нужно впредь, молодой человек!” – вот что я сказал в утешение себе. Ну, будет об этом.
Жил с человеком много времени, подружился; друг, отец, брат – все, что хотите, он для меня; и (вдруг) я, кажется, не мог бы перенести с ним разлуки ни одного часа, так он мне дорог, так я его люблю, уважаю. Вдруг судьба нас раскидала в разные стороны. Я скучаю, не могу понять, чтоб был без него, не видеть, не говорить, жить. Чрез день разлуки только я ему пишу свою новую жизнь, горе по нем, оцениваю его слова и восхищаюсь: вот человек, какого я искал, который один только на земле и только его можно назвать другом! Половина месяца разлуки. Я пишу и получаю каждую почту. Месяц. Пишу два раза. Полгода. Пишу раз. Прошло шесть лет. Я уже пишу вследствие намека им на прежнюю жизнь официально – “с праздником”. Минуло еще 5 лет. Ныне не пишу и “с праздниками”. Я недоволен: чего он ко мне лезет? И все-таки в год два письма получаю. Жалуется не то на судьбу, не то на себя, черт его знает? Какое мне дело, денег, пожалуй, попросит… Слышал, он несчастен, говорят. От характера или лет разлуки явление? _________________
И вот теперь друзья думают: Первый (при напоминании): – Ну, он у меня выброшен, пьяница… Второй, “несчастный”: – Ах, если его увидеть! То-то бы поговорили про житье-бытье прежнее! Дождался, увидел: – Он зазнался, пусть… куда мне. Я стар, не в модном, беден. Боже, зачем ты дал мне его увидеть… Пусть лучше бы я так умер, вспоминая своего искреннего друга. Вот почему он мне и перестал писать... Под руку, видишь, с большими людьми... Я пристыдить его... осмеют (хотя знают, откуда он вышел, но... он богат, видите). И он плакал, плакал горько!
23 марта Скучновато, скучно довольно. Но чем же лучше заняться? Т. е. понимая, чем и что кроме скуки делать, заняться? В 9 час. утра прихожу в правленье. Занимаюсь, курю, чай пью, опять занимаюсь, ухожу домой, ужинаю, ложусь спать, встаю, завтракаю, отправляюсь в правленье и т. д. и т. д. до бесконечности и снова с конца… Вот моя жизнь. Да, не красна, нечего сказать. _________________
Устал я совсем, в особенности сегодня. _________________
А жить все-таки хочется, какова бы ни была жизнь.
23 марта, вторник 4-й недели Великого поста Сегодня я посетил дедушку по матери, старика в 70 лет с лишком. Он настолько стар и дряхл, что без посторонней помощи не может двинуться, почти пошевелиться, не видит солнечного света много времени и плохо очень слышит. Вообще, можно прямо отнести: развалина совершенная или живой труп. Ум его еще ясен, говорит – ничуть не путается и здраво вполне. Житейская забота не покинула его, хотя он сознает свое положение и говорит, что “не справиться”, что “уж теперь умру”. Думает ли он кроме того, что и о чем говорит? Чем занят во время молчания? Кажется, ни о чем уже он больше не думает кроме тех пустых вопросов жизни, о которых говорили. По крайней мере, я так понял и пожалел его искренне. А ведь когда-то тело это было молодо, сильно, здорово, красиво. Вот она жизнь! В нынешнее время я не могу допустить мысли, что я могу быть таким… человеком без движения, мысли, хоть еще – тысячи примеров. Нет, не могу или могу допустить – остарею, ну, а двигаться, мыслить должен буду. Вот она жизнь! Нет, я хочу жить, хлопотать, биться, биться непременно: “О хлебе хлопочет… хочет детей приживать, Хочет семью прокормить”. Впрочем, доживу – узнаю, нет, тем и кончится. А невесело…
12 апреля, понедельник Страстной недели Апрель, наконец. Приближается из праздников праздник. Весело в природе и по времени, и по-человечески – христианину. Темна лишь душа человека. Например, я: я все чего-то жду, опасаюсь на каждом шагу, недоверчив, скрытен, озлоблен на весь мир, да, кажется, и на самого себя. Зависть, злоба, мелочь и мелочные делишки заели. В работе до пота, до озлобления забываешь себя. Лишь после такой работы бывает легко, очень легко для меня. Иногда я действительно работаю только для того, чтоб забыться. Зачем так тяжело жить? Ужели нельзя иначе? Я отвечаю: почти или и вовсе невозможна иная для меня жизнь. Как “иначе” жить? Дела по горло, рабочими силами не обеспечен, а тогда то и другое не в порядке. И мне больше обидно на все. Начальство требует исправности. Между тем, быть может, сознает, что я гублю еще жизнь людей по своей вине? Страдает нравственная сторона. Кто поможет? Никто. Рабочих не обращают в человека: это должен быть рабочий и только. И мы все, писаря, дураки за то, что несем такую ответственность, такую работу и молчим: дитя не плачет – мать не знает. _________________
Встаешь утром с мыслью о работе, делаешь, делаешь целый день, как машина, устал и засыпаешь с мыслью о предстоящих завтра делах: то-то не сделано – сделать завтра, а там-то – то-то. И начинается новый день, такой же, что и вчера. Одна надежда – на завтра, и именно, что вот завтра все выполню! И так проходят дни, месяца, годы и последним заканчивается жизнь. Скучновато. А делать нечего, нужно мириться. Но не стоит впадать в отчаяние. Веселые темы нужно писать.
21 апреля И четвертый день Пасхи проходит. Весело ли я провел это время? Ничуть. Так же шли мои дни, что и раньше, все те же заботы. И сам-то я уже не могу дать, пожалуй, отчета, что мне нужно. Одно слово – дурак я. _________________
За Пасху сказал я ехать в Тотьму за невестой. Неужели же выйдет на этот раз? То-то бы смешно было! И сам удивлюсь! Только была бы она хороша духом. Иначе беда мне. Сумею ли вообще я управить женщиной? Предоставить волю им – беда, как пойдут они: нет ведь идеальных браков. Воля их губит. Лишить милейшее существо свободы я не могу. Но пусть будет, что будет, я решился на все, все равно иначе не выберешь. В них всегда и в каждой черт сидит. Впрочем, чего опасаться? Воскресенскую, например, я знаю, и куда отличная барышня, хотя и глупа немножко. А пусть будет, что будет! И не будет, я сделаю предложение Воскресенской, вот и все! Да, я уже отпустил две невесты и хороших, таких, которых взять вполне можно. А если еще эту о[т]пустить. Если будет и другую?
5 мая Май, но он себе пока не отвечает: холодно-холодно, мороз даже. Живу: пьянствую, скучаю, делаю и ничего не делаю иной раз. Нового ничего не имею, и откуда что новое иметь? Так и прекращаю все занятия сегодня.
22 мая 20 помер дед по матери. Много живут старые люди, ведь он прадед! _________________
Брат ушел в Архангельск на заработки. Что-то заработает? Плохо, говорят, там, да и дома весьма плохо. Не может приобрести одежды. Вот так жизнь мужика!
26 мая Живу, живу… Думаю о женитьбе, но дело не клеится: и та нехороша, и другая негожа! Да и как иначе быть, ведь беда, если она не по мне попадет. Деньги меня не соблазняют, хотя они ли всё: не ужиться с деньгами. Мне нужно, чтобы меня человек понимал, а уж я-то пойму ее. Не переделаешь себя, если раз я такой беспутный. Мне мало мелочей жизни, не могу жить обыкновенно. Клашка ничего бы, да некрасива. Знаю и красиву и богату, но, полагаю, она дура. Несомненно, дура, судя по матери: ни шить ни мыть, ни стать ни сесть, а уж о чем другом – у-у! – не снится и во сне! Остановился на Клашке. Право же, не знаю ни одной из горожанок. А мне уж нужна непременно горожанка. Как тут быть? Съездить бы до Соли? Или писать прямо? Некрасива, некрасива, черт возьми!
13 июня Редко начал сюда заглядывать… Что писать, не знаю Сегодня день заговенья на Петров пост. 6 утра, думаю в Черевково ехать и по селу смотреть девок. Страсть меня интересуют! Вот оно, дело-то! А ничего не поделаешь: так должно быть нужно. А все-таки я не женился еще! Ищу и думаю каждый день, а делу хода нет. И та нехороша, и другая не годится, да и сам я не исправен: ведь нет у меня даже одежды, а лезу туда же! Нет уж, нужно повременить, лучше всю “эту женитьбу” отложить до будущего года. Наживу одежды, и тогда – баста! А в будущем году новые непредвиденные расходы… Ну, тогда забастовать навсегда на холостую жизнь! _________________
Подготовляюсь к “земским начальникам”. Что-то будет – лучше или хуже? С одной стороны, по теории закона, кажется, лучше бы, с другой – “личности”. Как будет “личность эта”, так все и дело пойдет.
20 июня Неутешительно! Е. Мальцева “понимает жизнь”. Да оно так и нужно. “Отказывается от писарства”? Что имеет в виду? Вот так фунт, вот так девка! И как толково и дельно письмо написано, удивляюсь просто. Именно современно! _________________
Да она просто убежит от меня, и конец всему! Что за откровенности в письме, что за прямая душа? Удивляюсь, тысячу раз удивляюсь! _________________
Одна осталась кандидатка – К. В. А стоит, стоит первая меня.
24 июля Страда. Скверная, самая неблагоприятная для страды погода. Дело Божье, говорят мужики. А погода все-таки слишком неблагоприятная: холодно очень и третий день ливень. _________________
NB – O. Померла сестра. Отдачу последнего земного долга выразил доставкой тела на кладбище за 6 верст. Муж ее, сестры, лошади своей не имеет. N.: – Ну, что поп? Когда хоронишь? – Раньше 3 суток нельзя, говорят. N.: – Дурак. Пойду к попу сам. Ушел. N.: – У меня живо. Я сказал: “Хоронить не будешь – не будет сорокоуста, читать наймем”. Небось сегодня схоронит. А ты – простофиля! Время рабочее, страда, рублевый день. Целую неделю прошлялся да еще столько же метишь. Так заметил своему зятю N. Поп пришел. Отпели. Могила не выкопана, хоронить в тот день не пришлось потому. Кучка собравшихся родственников покойницу внесла в холодную церковь до времени приготовления могилы, которая будет приготовлена мужем на другой день. – Так и знал, что ходить тебе неделю, – сказал с упреком N. зятю. – Рублевый день, рабочее время… Затем вся эта кучка ввалила в богадельню и не то растерявшаяся, подавленная горем, но с каким-то тупым, равнодушным, не сознающим ни себя, ни окружающего взглядом села на лавки; мужчины прямо, женщины склонившись, подперев голову рукою, поставленную локтем на колено, и глядя в пол. Одна молодая бабенка лишь нарушала эту картину своими движениями, улыбками и переходами с места на место, она не могла поддаться этому мрачному настроению мертвенно-тупой обстановки окружающих по своему ли характеру или от несознавания положения. N., убиравший лошадь, и потому после всех пришел к ним. Не любил он этих церемоний – отправки к праотцам – или из расчетов, или за вялость своих родственников, вместе рваных и убитых духовно, сейчас же начал хозяйничать: – Василий (его зять) один схоронит завтра. А вы чего пришли и сидите? Здесь не на пирушке. Как угодно, хоть неделю сидите, я еду, дороги 12 верст, мне недосуг. Прощайте! Кучка, думавшая в богадельне закусить, но не успевшая, хоть и время было на это, лениво-лениво, недружелюбно взглянув на нарушителя их спячки, распростившись, побрела по домам с неудовольствием явно на своего делового, энергичного родственника. И ругался же этот деловой человек 2 часа езды на родных: – Ну, что они за люди! Зашли и рады сидеть две недели среди страды. Как им досуг. Сидят, как на пирушке, не принесут ничего. Сам рваный, сын большой – пуще того, хоть бы оделись, работали чего-нибудь. Тьфу, просто! Дураки! __________________
Богадельня: Полтора десятка старух, согнувшихся вечно, хотя совершенно здоровые; умильно благочестивые лица, показывающие прихожим подателям мзды и в то же самое время зверски злобные и завистливые взгляды пускающие друг другу. Соболезнуют эти святоши всякому чужому горю и кстати, и некстати во имя подачки, причитая, всхлипывая, благодаря создателя богадельни Гусева[7] за дачу жилища и кляня, и ругая его, что мало вложил денег на рост процентов, которые выдаются им на расходы по усмотрению. – Ох-хо-хо! Молода померла. Ну, да детей не оставила. Муж снова будет жить. Чего нам-то завещала? Помоги, Господи! Царство небесное! Светлое место! Христа во очи увидеть. И ни с того ни с сего, осенив истово себя крестом, кладет с оханьем и кряхтеньем три земных поклона: – Сотворите честную милостыньку! Сорок дней мы по лестовке… Баба, сочувствуя такой умильности, молитве, умению молиться за людей, снабжает полотенцем, куском холста, рубахой. – А сегодня девятый день, принесла вот коврижку. Да в казну две копейки. В стоящую на столе кружку за печатью упала со стуком монета. Затем следуют еще три земных поклона, благодарение дателю и укладка в ящик с радостно-смазливым выражением подачки. Слышится в проводку: – Спаси, Господи, помилуй! Не забывайте нас. Вечером все это ободранное с глупых баб переходит дочерям, внучкам, которые уже знают свое время прихода. Пришедшая раньше сидит важно, обвалясь на стену, где между прочим бабушкой передаются сплетни богадельни, потом села, потом волости и т. д. Внучки, дочки часть ноши передают мужьям, молодые все это пропивают, старые употребляют разумно. Случается, что и внучка покупает на это чайку и угощается украдкой от мужа с приятельницей. _________________
Не завести ли бы мастерство старухам, (чем) кроме мастерства обирать баб? Можно бы. Да куда уж: “Этому не привычны!”. Тут просто: поплакал, постонал, поахал, три поклона в землю – и конец. Просто, главное. Ясно – молятся.
27 июля Что делать? На ком решиться? Или этот вопрос оставить открытым года на 2–3, ведь я не устарею еще. В–ская невеста больше всего мне подходяща. Не очень красива, это сойдет. Образована достаточно, выше меня, горожанка, учить не нужно, поставить себя сумеет. Лишь бедна, бедна, как церковная крыса. Много годов видал: все в одной неизменной кофте. Удивительно крепка! Подумаю и лучше не могу найти по моему вкусу в отношении постановки себя, одно слово – сумеет. П–на мила, красива, слишком мала, богата. Что за характер – не знаю. Знаю, что она от деревни не ушла, в деревне выросла. Кажется, ничего она не знает. Выучить можно ли? Вопрос. Слишком мала уж, что если потом не поглянется? Красива эта, черт возьми! Что за характер только? И богата. И пр. прилично. Ч–на средней руки, некрасива довольно. Более второй уважаемое семейство. Почему-то мерещится, что [она] второй лучше, больше подходяща по городу, выше ростом, статнее, а виды больше в перспективах. В “сумлении” очень на этот счет я: которую взять? Все хороши, но с недостатками! Как быть, как устранить? “Выбрать одно, бросив все остальное – и только”. Маленькая слишком постареет, еще меньше будет казаться. Но независимое положение? Быть может, можно выучить? Вот уж черту, не сворочу. Непременно нужно обеих узнать. Красота, красота?! Эх, дело больное. А жениться непременно нужно немедленно почти. Убыток нравственный, материальный и проч. пакости. Люди будут говорить – плевать. Не очень-то я дорожу мнением света.
11 августа Вчера я сделался кумом. У зятя Егора родился сын Геннадий. _________________
Земский начальник у нас есть уже. Видел 2 раза. Каков-то будет, как поведутся дела? Пока заметно, что человек хороший, что доказывают его поступки. Для меня лично так все равно, какой угодно будь. Время идет, идет. Начинают жать, а потому лето с<его> / <года> уже прошло. Так-то! И путь жизни все короче становится. Дальше смерть. Что смерть? “И вере молитвы – могила темна”.[8] _________________
Какое страстное желание у меня любить, любить девушку милую, хорошую, чистую? И как бы я стал любить, не могу представить – все возможное и невозможное, кажется, для нее готов бы сделать! “На время – не стоит труда, а вечно любить невозможно”. Как глупо сказано, и какие глупые слова? Да побил бы я этого человека, если б он был. Быть может, ему? Возможно, возможно, возможно! Стоит на время труда, да еще как! С чувством, с толком, с расстановкой! Дело в том, кого любить. Между тем, я влюблен в “Дульцинею”, кажется! Боже, что будет со мной, когда дело достигнет своей цели? Сойду с ума, кажется!
19 августа Вступаю в 26 год жизни с сего дня. Неудивительно. До всего на свете доживем! Забыл, какой сон видел! Верно, кажется бы, совершенно ничего не видел! 25 лет! Эх, время идет! “Бежит, бежит быстротечное время”. Сколько-то еще жить? Быть может, столько еще – как много! Быть может, половина того, год, месяц, день, час? _________________
А как скучно, Господи! Лучше быть, не знаю как. Кругом я один одинешенек, с учителем “контра”. Фунт! Который-то из нас глуп. Нет, лучше оба. Пусть так. _________________
Обзавестись нужно жинкой непременно! Лучше будет.
26 августа Невозможную жизнь я веду. И вчера, и сегодня – пьян и пьян. Но что же делать? Как быть лучше? Скука смертная, лень заела. Выхода нет. Спереди, сзади, сверху, снизу, с боков – конца не видно. Мрачно и грязно, конца этой жизни, просвета не видно. Сходить, душу отвести некуда, не с кем, окружающие – грязные мужики чужды мне, моих интересов. Жизнь между ними мертвая: ни дела, ни мысли; все спит, провалится его избы крыша – как-то, сопя, нехотя кой-как поправит и живет! Не хватает у многих хлеба – наколотит вальком, тащит на себе на мельницу и живет. И это еще так поступает холостяк! Нет того, чтоб недостаток пополнил работой! И грустно, и смешно. Достал пуд в два дня из своего же имущества, когда в два дня он мог бы заработать эту сумму, да еще эти два дня его бы кормили! _________________
А на улице грязно-грязно! Вот уже вторые сутки дождь льет и льет, то крупный, то осенний, мелкий. По полям и лугам почти езди в лодке. На душе скверно. Получается картина: куда как хорошо все устроено! Брат из Архангельска пишет, что плата хороша, но жить скверно: грязно, мерзко, работа не под силу. Дома жить совершенно нельзя, нужны деньги, нужны инструменты хозяйственные, нужно все, что необходимо. Между тем, ничего нет и нет. Куда как все прекрасно сложено! Или жить, как живут люди, или… или не знаю что. _________________
А дождь льет и льет, не переставая. Четверг, 10 час. утра.
11 сентября Читаю, пишу, и все остальное по-старому. Выпиваю нередко до положения риз. Вот мой дневник. Что ж больше? И мало разве этого? Боже, благодарю тебя и за то, можно сказать: я не таков, как прочие люди! Да-с. _________________
По службе: если я горяч, так что же мне делать, ведь не дурное же я сделал этим чего-нибудь. Воля ваша, но я служу и служу не только для того, чтобы одно жалованье получать. _________________
Как хотят, пусть так и понимают. Я же останусь таким, каков есть: ну, пусть плут, прохвост, крапивное семя! Да, уж так.
Последний день сентября Все то же у меня: и дни, и дело, так же обещаюсь себе не брать капли в рот водки и снова пью бутылками. Так же бываю весел, доволен и огорчаюсь, хандрю, надеюсь, отчаиваюсь. Лишь годы проходят, все лучшие годы! _________________
День летний сегодня совершенно на дворе: солнце греет, светит, почти жарко. _________________
Нет темы писать чего, так я истрепался. Грехи и скуку – надоело. Врать, сочинять – к чему, да и не место здесь. Желания, стремления – так их много написано. И чего желать? В данную минуту я ничего не желаю и, если бы в самом деле спросил у меня кто, право, ничего бы не мог бы ответить, что я желаю! Разве одно: надо жениться. Желание, нечего сказать! Закон природы или непотребства ради, в чего силу мое такое желание? Ученые правы: в самом деле, кричит, суетится народ, чтоб детей приживать, семью прокормить! Желание! Надо же решительнее искать вторую свою половину. Но увы! Дальше в лес – больше дров. Старше я, ближе рассматриваешь “их” – хуже и хуже и грустнее на душе.
7 октября Коле писал вчера письмо. Забудем друг друга в будущем, вероятно, как обыкновенно. Да, уж так. Я забыл многих товарищей, меня они. И всегда так идет. _________________
Как глупо создан свет: все бейся, бейся, как будто не может и мир стоять без этого. Забота сегодня, завтра и того больше хлопот. _________________
Зачем человек так неограничен? Благо тогда бы было. Положим, лишиться этой неограниченности еще хуже, но это теперь. Нет, “ограниченным” бы родиться?
20 октября Отбыл “набор”. Брата “взяли в солдаты”, отлично, лишь этого не доставало в нашей семье! Жаль, и 500 р. убытка. Но… закон, а он неумолим. Пусть так. Был бы здоров, и то-то вновь мы заживем уже без помехи! А уж заживем, я так твердо уверен. _________________
Земский обещал мне арест, да и всему правлению и волостному суду. Тю-тю-тю! Не ожидал, признаться. А оказывается, чем черт не шутит? Чем же я-то виноват, как он полагает? Выпил, видите ли не вовремя! Вот оно что. Значит, он больше закон нежели, нежели человек. Эка, парень, я этого и не знал. Постараюсь исправиться. Но арестом, я думаю, не много-то “очищусь” за выпивку, хоть и не вовремя… выпил. А ну их… Выпивка эта для меня больше пользы и много, чем бы не выпил. Не зная горя, нужды верить людям не можно. Горе ближнего, его работа, труды человеку, проживающему в день до десятка рублей за труд подписать 20 бумаг, непонятны. Что ему до других, до меня, до того, чем мы живем – так тепло ему дома, у себя. Нет, господа, оставьте… _________________
Трус же я, однако, до смешного. Сознаю ведь, что глупо, но нет, трушу. Зачем же? Таким от природы отчасти, а дальше воспитание дополнило меня. Вещь пред глазами – не вижу. Но я понял всю ее подноготную: “ведь вот как нужно, все это нечестно, незаконно, совестно мне за <н>ее, и смущает глупая радость, какая-то неопределенная. Я слишком ушел в себя, заблудился в самом себе. Мне стыдно за глупое слово другого, за неуместный смех, движение, а что при том я себе думаю? А думаю ведь я: точно кипит в голове. Быть может, все это кончится сумасшествием или чем другим, или хуже, не знаю. И мне очень тяжело, так я занят собой, другими и тем, что правильно ли я поступлю, так сделав? Мечтания, отвлеченности, и глупостью набита голова. Я “их” видел вновь. Как прекрасны, о! Сколько прелести, грации в каждом движении! Что за роскошные два цветка? Только глядеть и любоваться! Но одна – чудо! Я, не шутя, любовался, стоит! Горят глаза и у других, но тысяча чертей – ее мать, поведение матери. Нет розы без шипов. В душе я – к черту шипы, мать, все, но нет, дело вперед ни на шаг. Вот оно, общественное мнение. “Ну”, “эта-то не стоит”, “низка”, “ведь тебе…”, и я – пас! Нет я не “пас”, а дурак, вот что. Конечно, характер неизвестен, а это много, очень много значит. Мать своя препятствует уже. Увы! Что делать. Она не любит ее матери. Но таковы все романы. Можно поверить, что не все романисты-писатели врут. И отпущу – пожалею, пожалею очень, и тем кончится. Другая беспрепятственна, по совету родителей даже. Но я мало обращаю внимания. Она “не тово” как-то по мне, хоть больше признаваемая обществом, интеллигентнее и как старше – “степеннее”, что называется. Вопрос: которую? Это уже последние мои ровесницы и более или менее знакомые, все уж первые с кучей детей, переженились товарищи. Я тоже постарел. Мне лишь остается опять повторить: нужно познакомиться с ними, нужно действовать. Был ныне случай познакомиться, но проклятая работа помешала. Волновался, мучился в душе и… робел, никуда не показался. Думаю: как я с семьей буду жить, если еще уволят, если она скажет: “Нет, вы меня не стоите”? Право, я дурак, совсем дурак, презренный трус. _________________
Нужно заниматься. Какая проза.
Через три недели Все по-старому: и я, и моя жизнь. Быть может, так и нужно? Очень просто. Тысячи разнородных вопросов вертятся в голове, просят разрешения, света… Весь я точно киплю, все существо просит дела, жаждет впечатлений, борьбы, хоть самой бессознательной. И я хватаюсь за то и за се, действую, спешу. Живу, значит! Живу. А что такое моя жизнь? Бесцельное времяпрепровождение. Хуже. В тягость себе, на зависть и раздражение другим. _________________
Почему мне кажется, что другим тепло, живут они лучше и такие их веселые лица? Так они мирно и весело щебечут, точно небесные птицы? Нет у них заботы или это такие веселые, беспечные натуры, не заботясь о завтрашнем дне? Мой ли взгляд на них с этой точки или чему приписать? _________________
Как бы то ни было, но я скучный господин. У меня забота: надо то, другое сделать, тут-то непорядки у людей, а тут еще и хуже, то у меня сапоги тесны, то так много дела на завтра… Закон природы или моя испорченная натура – мне хочется жениться? Понятно, я мечтаю о том ныне: как бы я стал ее любить до самозабвения, исполнять ее малейшее желание, любоваться ею да и вообще так приятно видеть в доме хорошенькую женщину. То-то бы я счастлив был, придя домой и видя там милую женщину, ее движения, голос, занятие ее, чтение, вообще дело. Вот моя мечта неотступно стоит в голове. Удивляться или нет моему такому желанию? Страшно мне, что происходит во мне, когда в таком я настроении, возмечтал, и вдруг встает вопрос: чем я буду ее содержать, чем мы будем жить или так-то до самого пота придется ей работать, чтоб прокормиться сей день? Проклянет она за это меня, день встречи и все, все, всю свою жизнь. И я, вздохнув, с сокрушенным сердцем говорю: нет, это мечты, нужно бросить этот вопрос и никогда к нему не возвращаться. Ах, бедность, бедность! И работа с утра до полночи не может с тобой жить. Многого я и не требую, лишь бы прожить без чего невозможно. Скромные желания, но, увы, несбыточны и они. И больше препятствий моим желаниям: “там семья”, нужно вскормить, воспитывать. О, Боже, все рухнуло! Тогда много средств нужно. Я решаю: буду жить холостяком или всегда, или до благоприятного времени.
2 декабря Что мне делать? Так я недоволен своим положением, просто черт знает. И жить здесь не хочется, да жаль и расстаться. Уйду <...> многое рухнет; и дом забуду, и прощай, все мои мечты. Уж прощай, все тогда… Конечно, не особенно завидно 20 руб<лям> на месяц здесь, работать не замоги – прогонят, прогонят при первой неосторожности, прогонят не поглянется физиономия начальнику, и когда, быть может, вперед искать место не способен, хоть работать могу. Отлучкой огорчу домашних. Мечты, мечты, увы!
Пароход… Но он далек от родины. Вечно болтаться холостяком тогда. Годы уйдут на искание места, и мои годы уйдут вместе. Все знание волости бесполезно. Надежда разве? Авось, хорошо устроюсь. Как заживет отец? Мать? Меня считать за бурлаку[9] будут, и я буду мужик, хуже его. Не окажется зимой там места. Придется домой выходить. Фу, фу, черт знает что, ни рыба ни мясо. А здесь уже солоно, солоно, пропасть заботы, работы. Не знаю, что делать, ровно, и все бросаю сегодня.
14 декабря Что писал, думал, волновался – уже забыл! Удивительно, впечатления меняются, как погода. Так благодатное солнце снимает легко тонкий выпавший ранней осенью снежок! Женитьба, вот гвоздь торчит неотступно в моей голове. Примечания:[6] 17 марта по ст. ст. [7] Гусев Петр Павлович – богатый крестьянин Черевковской волости, занимавшийся торговлей. Совершал крупные пожертвования в пользу Черевковской Успенской церкви, на собственные деньги отстроил в 1893 году богадельню (расходы на строительство составили 2500 рублей). В 1904 году внес в банк на счет черевковской богадельни 5000 рублей. [8] Неточная цитата из стихотворения А. В. Кольцова “Молитва” (1836. Правильно: “Но, Боже, вере могила темна!”. [9] Бурлáка, то же, что и бурлак – крестьянин, идущий на чужбину на заработки, особенно на речные суда. Это слово имело также значения: бездомный, шатун, бродяга, грубый, дикий. См.: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Любое издание. "Дневник волостного писаря А. Е. Петрова" предоставлен для публикации в ХРОНОСе автором составителем Владимиром Щипиным. Ранее публиковался в журнале "Русская литература" №№ 2, 3, 2005. Здесь читайте:Владимир Щипин (авторская страница).
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на следующих доменах:
|
