Даже когда я был не очень
большим и сыр резала мама, все равно помогал ей.
Она не могла
обойтись без меня. Выкладывая на стол кусочек солнца, обязательно звала,
спрашивала:
- Пора?
Я останавливал ее и подбегал к окну. От
мамы я знал, что сыр можно резать только тогда, когда разрешит Главный
Сырный Обермейстер. А если управиться без него, то Вкус может запросто
испортиться. И нарезанное солнышко окажется горьким или кислым, или даже
вонючим.
Так вот, я нужен был маме потому, что взрослые не могут
видеть и слышать Главного Сырного Обермейстера. Только дети. У них глаза
молодые и зоркие, а слух - острый. Мама, когда была маленькой, тоже
видела и слышала Главного Сырного Обермейстера. Но теперь она взрослая и
без меня просто как без рук:
- Вся надежда на тебя, Санька. Смотри
внимательнее. Не проворонь...
И я важно отвечал:
- Уж не
провороню.
Я смотрел сквозь стекло в сторону дальнего дома.
Главный Сырный Обермейстер всегда начинал отдавать свои распоряжения
оттуда. Я видел, как он сначала маленькой мухой облетал окна дальнего
дома. Потом приближался воробьем через пустырь. У окон ближних домов
Главный Сырный Обермейстер был с ворону. А к нам подлетал уже во весь
свой рост.
Он был не выше мамы. Но пошире, потолще папы. В рыжей
кудрявой бороде. На голове - черный цилиндр, на плечах - золотой сюртук,
под мышкой - толстая книга с адресами и Особыми
Отметками.
Главный Сырный Обермейстер подлетал к нашему окну и
останавливался напротив. Через мою голову строго смотрел на мамину руку,
замершую над куском солнышка. Потом замечал меня и уже приветливо
приподнимал над головой цилиндр. И я в ответ махал ему ладошкой:
-
Здравствуйте, Главный Сырный Обермейстер.
Он улыбался и доставал
из-под мышки толстую книгу с адресами и Особыми Отметками. Листал
страницы, наконец останавливался и тыкал пальцем в одну из строчек.
Затем глядел на часы, вынув их за цепочку из кармана. Еще раз бросал
взгляд на маму. На меня. И вдруг захлопывал книгу и произносил своим
немного скрипучим голосом:
- Время резать сыр.
Я тут же
оборачивался:
- Мама! Мама! Ты слышала?
- Нет.
- Эх, что бы вы
без меня делали. Он сказал: время резать сыр. Главный Сырный
Обермейстер.
Мама пристально смотрела на меня:
- Ты
уверен?
У меня широко распахивались глаза:
- Конечно, я же
видел. Я же слышал.
- Что ж, - говорила мама, - раз ты видел, раз ты
слышал, значит┘
Я тут же подскакивал к ней:
-
Значит┘
Мы переглядывались и объявляли в один голос:
- Время
резать сыр!
И мама опускала нож на кусочек солнца. И
тонкие-тонкие дырявистые пластики укладывались рядком на бочок. И у меня
бежали слюнки.
Один пластик обязательно выходил из-под маминого
ножа каким-то чересчур толстоватым, неукладывающимся в общий стройный
ряд.
- Это Главному Сырному Обермейстеру? - догадывался я.
-
Правильно, - кивала мама и подавала мне толстоватый пластик.
Я
подносил кусочек солнышка к окну и во все глаза высматривал Главного
Сырного Обермейстера. Он, облетев другие окна дома, должен был еще раз
заглянуть в наше.
Вот он. Тяну к нему руку. Но Главный Сырный
Обермейстер, улыбаясь, показывает, чтобы я съел этот толстоватый пластик
сам. Не могу ему отказать. И я говорю маме:
- Главный Сырный
Обермейстер хочет, чтобы этот кусочек я съел сам. Он, наверное, уже поел
в других домах.
И мама отвечает:
- Ну, раз Главный Сырный
Обермейстер так захотел, тогда ешь.
И я мигом засовывал в рот
вкуснющий кусочек солнца.
