О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2006 г.
РуЖи
|
Безгрешный стукач
Л. Д. Троцким был разработан план
разграбления и осквернения святынь
Русской Православной церкви
под видом помощи голодающим.
В. И. Ленин подкорректировал этот план...
Николай Коняев
Николай Коняев — очень русский человек и очень русский писатель. И его
статья “Уроки ушедшей Империи” не удивили меня, а только еще раз и еще раз я
благодарно подумал об авторе: какой же он честный и смелый, прочный и
свободный внутренне! Ведь говорить о Революции и о Ленине правду и сегодня
многие робеют, а многие и до сих пор не поняли трагедии 1917 года. Избегают
заговорить о ней с народом и капээрэфники.
Вот “коррекция” Ильича к плану Льва Бронштейна, приведенная отважным
Николаем Коняевым, бросающая русскую душу в дрожь:
“Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на
дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны)
провести изъятие церковных ценностей с самой большой и беспощадной энергией,
не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно
теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо
за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать
сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и
реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику
насильственного сопротивления советскому декрету...” И далее — запредельная
дьявольщина:
“Чем больше число представителей реакционной буржуазии и реакционного
духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше”. Боже мой, и
это — русский человек? И это — крещеный вождь? И это — страдалец за
пролетария и крестьянина? И это — патриот России? Пусть лелеет его имя
Владимир Бушин, непревзойденный стукач нашей эпохи.
Ну как же крестьяне и горожане не разрешат бандитам громить и грабить
русские и других народов храмы, ведь на данный момент горожане и селяне
доведены нищетою, разрухою и голодом до самоедства, а Ленин обещает
накормить их, транжиря серебро, золото и алмазы по заграничным банкам
магнатов? И как же не расстрелять миллионы безвинных людей, в момент их
трагического безволия? И вдруг они на миг опомнятся и поймут беспощадность и
сумасшествие фараона? Бушин, ты — гений, мы — болваны.
Это Ильичево письмо в Политбюро унесло 11 миллионов безвинных тружеников
России. И разве сотни тысяч служителей Православной церкви были ослеплены
ненавистью к русскому народу и к России? И почему они, как те крестьяне и те
горожане, обязаны были разевать послушно рот на кровавую похоть убийцы? Это
Ильичево письмо в Политбюро десятилетия делило народы России на советских и
антисоветских. Это Ильичево письмо — бетонная основа для измены Родине на
Отечественной войне, оправдательный путь диссидентству. Это письмо —
кровавые волны на Соловках и на Колыме.
Это письмо — программа насильственных коллективизаций и раскулачиваний,
программа расшвыриваний коренных народов, особенно русского народа, по
целинным землям, по коммуностройкам республик и краев СССР, но и это же
письмо — Предательство Горбачева и Расстрел Ельциным Дома Советов, да, это
письмо, поскольку кровавая жажда этого письма и была, и стала программой
руководства Политбюро ЦК КПСС на долгие годы.
Кто посмел усомниться в построении коммунизма у нас и в мире? Бойцы
краснозвездные падали от пуль в Анголе и во Вьетнаме, в Корее и в Китае, в
Румынии и в Болгарии, в Польше и Чехословакии, это письмо — туполобое
упрямство зверя отсекло Финляндию и Прибалтику, Украину и Белоруссию,
заставило нас ныне попрощаться с городом русской Славы Севастополем и
Крымом, Казахстаном и Донбассом, Средней Азией и тысячами островов на водных
рубежах СССР и США. Не сталинисты же базарили?
Это письмо — миллионы братских могил сынов и дочерей СССР на всех
пространствах Мира. Неужели не стыдно тебе, хамовитый старец, пророк
коммунистического рая, сын или внук председателя колхоза, Володя Бушин,
околодевяностолетний Всероссийский Учитель, неколебимый ленинец и гранитный
сталинист, неужели не стыдно тебе перед Иосифом Виссарионовичем Сталиным,
вынужденным годы и годы посылать на смерть самых сильных и самих красивых
защитников родной Земли во имя восстановления ее прежних границ? Сталину
оставил Ильич не страну, а взорванную Чечню... Не зря же он рекомендовал на
пост Генсека Троцкого, Бухарина и еще кого-то и не зря Сталину пришлось
выкинуть их и переиначить его лженауку.
Торчишь ты, старец, у Мавзолея
И лаешь на нас всё злее и злее,
Но мы благодарны тебе за подарок —
Пока не кусаешься ты, перестарок!
И я давно сед. Моя молодость — одинокие и мучительные раздумья о Стеньке
Разине и Пугачеве, о Ленине и разрушенных храмах русских, о безбожье своем и
о Сергии Радонежском. Моя молодость — мои запрещенные поэмы о Евпатии
Коловрате и об Игоре Курчатове, о Дмитрии Донском и о Георгии Жукове. Моя
молодость — расследование, по мере возможностей, гибели русских бессмертных
поэтов — Сергея Есенина и Павла Васильева, Бориса Корнилова и Николая
Гумилева, Алексея Ганина и Василия Наседкина, Ивана Приблудного и Павла
Шубина. Лидер и Родина — не одно и то же.
Кого — повесили. Кого — расстреляли. Кого, как Дмитрия Кедрина, выбросили из
электрички. Ты, как вонючий ворон, приветствуешь каждую свежую смерть. Когда
ты, бородатый стукач, сблюешь русскую кровь и перекрестишься покаянно? Когда
ты узришь фараонизацию коммуновождей?..
Моя молодость — восторженные очерки и беспощадные!
О Юрии Бондареве, Сергее Викулове,
Иване Акулове, Юрии Прокушеве,
Петре Проскурине, Татьяне Глушковой,
Владимире Цыбине, Григории Коновалове,
Борисе Можаеве, Александре Филиппове,
Федоре Абрамове, Сергее Поделкове,
Станиславе Куняеве, Вячеславе Богданове,
Егоре Исаеве, Геннадии Серебрякове,
Василии Федорове, Сергее Алабжине,
Александре Прокофьеве, Денисе Булякове,
Иване Шевцове, Арсении Ларионове,
Владимире Семакине, Сергее Михалкове,
Валентине Сидорове, Михаиле Горбачеве,
Борисе Ручьеве, Борисе Ельцине,
Людмиле Татьяничевой, Викторе Поляничко,
Николае Воронове, да смогу ли я всех назвать?
Мои статьи — о Владимире Гусеве, Иване Савельеве, Владимире Фомичеве, Иване
Голубничем, Максиме Замшеве, Владимире Бояринове, Владилене Машковцеве, Льве
Котюкове, Владимире Бондаренко, Сергее Алабжине, Анатолии Белозерцове,
Борисе Бурмистрове, Геннадии Космынине, Владимире Фирсове, Алексее Маркове и
многих, многих, чье творчество я знаю и ценю!
А чем ты занимаешься всю жизнь? Приседаешь, крякая от счастья, что Сергей
Владимирович Михалков похвалил твои вирши ребячьи? Дитя волосатое и
кусачее!.. Михалков меня требовал исключить из партии за поэму о маршале
Жукове, а позднее — премию Международную имени М. А. Шолохова мне вручал на
форуме, что и запечатлено в моем однотомнике. Спасибо ему...
Читал ли ты роман Андрея Платонова “Чевенгур”? В 1965 году мне передала
рукопись романа супруга Платонова. Я привел роман в журнал “Волга” и
предложил набрать. Переполох редакции и писательской организации закончился
осуждением моего поведения. Спас меня от партсобрания секретарь обкома
Черных. Валентин Черных. Тезка... А чем ты был занят?
Дедок мой страдалистый, Володимир Раздолбушин, в “Чевенгуре” вожди
коммунизма ставят памятники друг дружке при жизни, а металла нет, вот они и
лепят бюсты себе из глины. Лепят, а гроза их размывает и уносит в мусорку.
Почему же ты, бородатый бунтарь, трусливо заткнул язык, когда Брежневы и
Кириенки, Сусловы и Косыгины, Андроповы и Черненки, Громыки и Устиновы
натыкивали себе сами собственные мраморные бюсты на звонких площадях СССР,
тесня даже ленинские пьедесталы?..
Почему ты прикусил свой неукротимый язык, когда верный присяге маршал
Ахромеев, маршал Союза Советских Социалистических Республик, был палачески
повешен в Кремле Горбачевско-Ельцинскими негодяями? Да, ты смел и безогляден
лаять и кусать русских патриотов, блистательный марксист и ленинец!..
Разухабисто именуешь нас дураками и предателями.
Читал ли ты первые упреки Горького Ленину?
Читал ли ты письма Плеханову Ленину?
Читал ли ты предсказания философа Ильина?
Читал ли ты “Окаянные дни” Бунина?
Читал ли ты книгу “Грядуший Хам”, книгу Мережковского?
Читал ли ты публицистику генерала Филатова?
Читал ли ты Солоухина, Пикуля, Распутина, Проханова?
Народ наш, многие наши деятели партии, государства трудно и долго старались
уменьшить страдания наших дедов и отцов, в борениях и муках построили,
точнее, воскресили, государство, дали нам право на жизнь, на образование и
на труд, но ты-то, ты-то: ты — ничего и никого не увидел на кровавой дороге
к спокойному часу. Часу, который взорвали Горбачев и Ельцин, вчерашние
политбюровцы, ленинцы, взращенные ВЛКСМ.
Боров, упираясь пятаком в забор, начинает хрюкать и сомневаться: надо ли так
настырно лезть в чужой огород, боров, свинья, хряк. А ты ведь, ты звезда
публицистики, пусть ты ничего путевого не создал: ни стихотворения, ни
рассказа, но ты ведь сотни русских имен унизил, оболгал, ты — звездный
судия, а никогда и ни в чем не засомневался?
У меня, раба твоего, — два Ленина. Первый — Ильич. Бревно тащит на
субботнике. С ребятишками на салазках с горки пуляется. И крестьянам огороды
дарит. А второй — заборы не дает починить колхозные. Второй — динамитом
кресты с куполов храмовых сносит и великое богатство русское растранжиривает
по заграницам, а народ голодает и расстрелянных братьев безвинных захоронить
не в силах. Второй, вея революционным дымом, аж на Афганистане споткнулся,
и, словно перепуганный, мерзкими руками Горбачева и Ельцина передал ключ от
Кремля и Мавзолея бандитам Грачева и Гайдара, советникам из ЦРУ и бетаровцам
из Тель-Авива...
Нет, дело не в Ленине. Дело не в Мавзолее. Трагедия — в кровавых и безумных
нашельцах на рабочего и на крестьянина, на армию и на страну. Нашельцы
ликвидировали частный труд и частное поле, частную фабрику и частный завод.
На тюрьме и на героизме возвеличили и подняли державу. Народ как бы умыл,
одел Россию. Подарил ей золотые и алмазные копи, нефтяные и газовые
предприятия: работай, хорошей, красуйся, Россия и твой дружный народ! Снова
нарядил ее. Обиходили.
Но после залпа “Авроры” раздался залп бронетранспортера не по Зимнему
Дворцу, а по Дому Советов. Народ теперь — бомж. А Горбачев и Ельцин со
своими подлыми последователями — в числе богатейших олигархов планеты. Да,
75 лет — нормальный срок продолжительности жизни человека, у нас Великую
Империю за 75 лет разрушили, растащили, распродали, и еще ныне гордятся этим
черным вечным преступлением!.. Перестроечные власовцы.
Николай Коняев своими книгами помогает мне выживать в тоске моей по Великой
России, по Великому СССР. А ты, Раздолбушин, таких, как я, обзываешь
идиотами, лишенными здравомыслия, и прочими психэпитетами награждаешь, как
Жид, как ученик Левы Бронштейна: плюй на человека, взводи курок революции и
расстреливай! Неужели ты не устал? И Ленин у тебя — Единственный. Но ведь
Ильич — не Иисус Христос. Но ведь образ Христа — в храмах. Редко — на
открытом просторе. А ты вождя тащишь на сцену.
А памятники Ленину — перед каждой проходной в цех, на завод и на фабрику.
Перед каждой районной и областной, республиканской и Всесоюзной
Партадминистрацией. Сегодня — свергают ретивые марксисты.
Где города — Свердловск,
Сталинград, Калинин,
Сталинск, Ворошиловград,
Сталино, Молотов,
Сталинабад, Надеждинск,
Ленинабад, Устинов,
Ленинск, Ленино,
Ленинград, Ильичевск,
Молотовобад, Жданов,
Кировабад, Загорск,
Андроповск и т. д. Где, спрашиваю тебя?
Конечно, Ильич тут не при чем. И Сталин тут не при чем. Но такие, как ты,
подпевалы попугаистые, нарвались на собственную подлость. Глубокоуважаемый
товарищ Раздолбушин, ты возмущаешься стихотворением Сергея Филатова,
соратника Бориса Ельцина, сына поэта Александра Филатова, стихотворением о
Ленине и о Мавзолее. Тебя гневят слова и строки:
Недовольный мятежник (?)
прищурясь, недрёмно лежит,
Одинокий, как тайна (?),
морозною тишью студимый (?).
Вдруг наклеит бородку
и вновь кочегаром сбежит (?),
За трагедии проклят (?),
но все же пока не судимый...
Ты удивляешься: “Почему Ленин мятежник, когда он революционер?” А не мог
бы, ты, текстолог и филолог, спросить у Сергея Есенина:
Откуда закатился он,
Тебя встревоживший мятежник?
Дальше ты вопрошаешь: “Что такое “недрёмно” и “студимый”? Учитель наш и
судия, Некрасов-то, вспомни школу:
Однажды, в студёную, зимнюю пору,
Я из лесу вышел...
А “недрёмно” — песня:
Метелица недрёмная
Дорогу замела...
А что же касается политики и революции, некоторых святых ее вожаков, то
давай с тобой вместе прочитаем у Сергея Есенина:
...К чему разговоры?
Ну что же, ну что же нам дали взамен?
Пришли те же жулики, те же воры
И вместе с революцией всех взяли в плен!..
Как Вы себя чувствуете, Владимир Сергеевич Бушин, на пенсии и на даче? Я
вот без перерыва отработал 52 годика на Россию. И чувствую себя
замечательно. Пенсии боюсь. Квартиры боюсь. Дачи боюсь. Работу бросить
боюсь. Рубль наш — копейка. А пенсии наши — блеф. А ЖКХ наше — улыбка
олигарха... Ехидная. Издевательство над коренными народами.
Вот у меня и — два Ленина. Первый — родной Ильич. Второй — Троцкий. Зачем ты
охаиваешь поэта Александра Филатова? Он — воспитанник Феликса Дзержинского,
твоего кумира, сирота. Поэт он — светлый, добрый, его поэма, посвященная не
членам Политбюро, как ты хамски утверждаешь, а Татьяне Федоровне, святой
маме бессмертного Сергея Есенина:
Платок отряхнула дареный,
Ослабила узел тугой,
Блеснула глазами на Джона —
И дверь распахнула ногой.
В углу загремела посуда,
Погас огонек у икон.
— А ну, убирайся отсюда.
Иди по-хорошему вон!
Петляй своей тропкой убогой
И там, у себя, куролесь,
А русскую землю не трогай
И в русскую душу не лезь!
Зачем ты клевещешь на Сергея Филатова, сына поэта, приписывая ему
антиленинские стихи? Сергей Филатов жестоко подпал под чудовищную машину
Ельцина. Виноват. Но без Сергея Филатова, против которого я часто выступал,
памятник Сергею Есенину не был бы поставлен. Я знаю точно.
Я преклоняюсь перед отцом Сергея Филатова — Александром Федоровичем
Филатовым, прекрасным поэтом русским. Благодаря генерала Филатова,
бесстрашного русского публициста, политика. А стихотворение, против, значит,
второго Ленина, сочинено мною. Что же? Я мог перепутать вождей и
многомиллионные памятники, натыканные им по России...
Как-то на дискуссии об истине студентка Литинститута, а теперь — известный
прозаик Лидия Андреевна Сычева воскликнула:
“Есть совсем другой мир, другая орбита,
другая жизнь, другой смысл, другая красота!”
Есть. Но ты, мой старший и весьма хитрый брат, в детстве подражал стихам
Веры Инбер, а в юности подражал изуверству Веры Засулич. Метался между двумя
заезжими верами, а свою, русскую так и не приобрел. Вот и коробит тебя по
ночам, как в малой клетке варана, ищешь кроликов, а дураков перестроечных
нет... Бежишь к Михалкову рифмовать.
Меня же, уральского конника, ты давно трусишь, идейная рептилия, но я не
накапливаю на тебя обиды и злобы. Бездарному без зависти — как борову без
чужой грядки. А на площади, перед Большим театром, в Москве, песочный Карл
Маркс здорово на тебя похож, только он моложе и борода у него помытее твоей.
Не горюй. Будь счастлив. Читал ли ты Хлысталова?
Глянь, как Михаил Лермонтов свободу любит? Услышишь и не забудешь:
Царю небесный!
Спаси меня
От куртки тесной,
Как от огня.
И я распахнутые рубашки люблю. Русские. Вышитые. Не рубашки, а крылья
сокола. Не цветы на них, а колокольца медвяные:
И звенят они,
И поют они,
И зовут они меня
В дали русские!
Русский русского
Перестань казнить,
Русский
русскому,
эх,
Да по России — брат!
Напечатав у Проханова в газете “Завтра” свой подлог, ты сильно подставил
Проханова, но разве мало Проханов добра тебе делал? А село в России
разваливать начали с преступных годов раскулачивания. И прорабы уже
безлюдные земли и заброшенные кладбища расторговывают, ублюдки века.
Мы, как ты вопишь, идиоты, пытались противостоять разбойникам Бориса Ельцина
у Дома Советов и в Союзе Писателей России. Станислав Куняев, крупнейший поэт
России, тобою десятки раз оскорбленный, я, встали рядом с Юрием Васильевичем
Бондаревым, когда его пытались напугать арестом, а ты, бородатый Павлик
Морозов, где околачивался? Своих, донося, предавал?
Где ты был, когда на съезде КПСС против ЦК КПСС выступил, один, Юрий
Бондарев, уличив громко перестройщиков в предательстве? А если я сейчас
расскажу тебе о стонах Ивана Акулова и Петра Проскурина, Бориса Можаева и
Владимира Солоухина? Они ведь не вынесли разбоя Горбачева и Ельцина, они
давно под крестами лежат. А какую подлость, какую доносную дурь ты
нашвыривал на них? Проскурина и меня ты сравнивал с фашистами, но ты, дай
тебе возможность, — не промахнешься ни в русского, ни в еврея, поскольку сам
ты так и не услышал надмогильного крика русской беззащитной матери и детишек
ее осиротелых, разброшенных давно по СНГ и Миру.
Я стараюсь сказать доброе слово о честных писателях в своих статьях и
очерках, да, а в своих статьях и очерках о грабителях России мерзавцев
называю мерзавцами, героев называю героями. Я — идиот, ты — Иван Сусанин? Я
не искал и не ищу в Ленине — Иисуса Христа, а в Сталине — Александра I, не
избирался партсекретарем, не разрушал храмов, не лезу в батюшки, не ношу, не
шумлю грязной бородищей в Москве, желаю у Большого Театра видеть памятник не
Карлу Марксу, а Федору Шаляпину, и не тебе, дель Понте!..
Я отдал России 53 года трудовых. Станислав Куняев до сих пор тащит тяжкий
груз русского журнала “Наш современник” на плечах, тащит через нищету и
через “мины”, подсунутые ему под ноги бушинцами и бушенятками. А чем ты
занят, склоками и оплевыванием русских людей?
Снег на площади Красной волос моих белых белей,
Словно белые вихри людской отравительной муки.
И багровой скалою огромный торчит Мавзолей,
Лишь Кремлевских курантов летят над столицею звуки.
И лежит в Мавзолее суровый марксистский пророк,
Под охраной лежит, — до сих пор ни живой, ни покойник, —
Ведь за семьдесят лет не пошли человечеству впрок
Ни расстрелы, ни тюрьмы, ни армий кромешные бойни.
Недовольный мятежник, прищурясь, недрёмно лежит,
Одинокий, как тайна, морозною тишью студимый,
Вдруг наклеит бородку и вновь кочегаром сбежит,
За трагедии проклят, но все же пока не судимый.
Он разрушил надежду и впредь не воскреснет земля,
Стал народ полунищим, бесправным, хмельным неулыбой.
Кровь удушенных сел, клокоча, дотекла до Кремля,
Проросла Мавзолеем, угрюмою каменной глыбой.
Говорят, по ночам он по кладбищам рыскает сплошь,
Но никто не дает ему рядом обычного места,
И, отвергнутый Богом, на Каина злого похож,
Возвращается в сумрак легенд и венков, и ареста...
Справа бюсты и слева соратников и палачей.
Снег над площадью Красной волос моих белых белее.
И лежит, он, один, за торжественной дверью ничей
В саркофаге железном багровой скалы Мавзолея.
Я, слагавший стихи и тоскующий в детстве о нем,
Призываю сограждан: “Ему и казнительной свите,
Чтобы нас не спалила природа небесным огнем,
Вы скостите грехи и в могилу его опустите!”
Опустите в могилу, скостите, скостите грехи
И ему и себе — покаянием горе измерьте.
Мать склонилась к ребенку, далеко трубят петухи,
А за русским курганом заморские прячутся черти.
Опустите в могилу, да сгинут в нее лжевожди,
Трибуналов творцы, корифеи эпохи безгласной.
И простонут ветра, просверкают, ликуя, дожди,
И воспрянет свобода над вечною площадью Красной!
Сергеич, а смог ли ты подсчитать, сколько расстреляно членов ЦК и членов
Политбюро? И не смог ли бы ты подсчитать, сколько вчерашних партбоссов
сегодня в губернаторах и в олигархах? Странно, что ты возмущен жестокостями
Корнилова и Колчака. Хе-хе-хе. Мавзолей стоит, а сотни и сотни тысяч
скелетов, родных воинов русских, и сегодня не погребены... И Дом Советов
расстреливали, повторяю, кремлевцы! А кто сейчас хозяин?
На хуторе моем, вечеруя, доверительно пели вдовы:
Хорошо нам на селе
После братской драки,
Ленин ездит на козле,
Троцкий — на собаке!
Но у меня — два Ленина. О первом я в школе искренне зубрил наизусть:
Когда был Ленин маленький,
С кудрявой головой,
Он тоже бегал в валенках
По горке ледяной.
А мой отец, обучая меня сажать сосенки, вздыхал: “Эх, сынок, сынок, вот
станешь ты седым, как я, в нашей армии служить будет некому, бабы рожать
детей перестанут!”... Это — 1945 год. А в 1975 году Генеральный секретарь ЦК
КПСС Брежнев ликовал перед французским журналистом, что в республиках СССР
большой прирост населения, забыв о русском народе.
Мы, слушатели Высших Литературных Курсов и студенты Литературного Института
в 1963 году на одном из партсобраний гневно выразили беспокойство по поводу
убывания русского и коренных народов России, и мгновенно зачислили нас
райкомовцы в антисоветчики. Демократы 16 лет подражали пустоголовому
ликованию Брежнева, а русский народ уходит и уходит...
Куда б меня судьба ни уносила,
Я ни вблизи не понял, ни вдали,
Какая воля и какая сила
Нас убирает медленно с земли.
Сергеич, родной, в моем Зилаирском районе 70 хуторов уничтожено, а их
молодцы, кавалеристы генерала Белова, лежат под Москвой.
А может, Ленина-то Троцким подменили, а Льва Бронштейна вытурили в зарубежье
под топор? А родного Ильича в памятниках растворили. И кто в Мавзолее
лежит?.. Свердлов и Троцкий виноваты? А ты — паинька?..
Вдруг и ты, Сергеич, не Владимир Бушин, а последний пассажир из немецкого
запломбированного вагона? Холоп, обучающий героев.
Страшно мне по моей России шагать. Шагну, а навстречу скворцы черные: “Мы
прилетели, а хутора твоего нету. Седой ковыль, ветхий и чужой, шелестит и
шелестит под скалами. И — ни одного дома на хуторе. И хутора мы не нашли!” А
хутор — Ивашла. Шла ива. Зеленая. Кудрявая. Русская.
Страшно мне по моей бурьянной пропавшей улице шагать. Шагну, а навстречу,
кажется, бредет бабушка Дарья: “Милай, ты много ездил по свету, а не
попались ли тибе на глаза могилки сыновей моих, Андрюши и Васи, Пети и Саши?
Они рядом с отцом не фронт уехали. Слышала я — на Дуге Курской полягли. Не
попались тибе на глаза нигде ихние могилки-то, а?”
О, но ведь это — тени:
Тень хутора моего на Урале,
Тень бабушки Дарьи,
Тени сыновей ее,
Тень отца их, мужа верного ее,
Вместе
с сыновьями,
шагнувшего
В багряное зарево гордой смерти,
Дабы жила и рожала детей Россия!
Читаю Николая Коняева. Вспоминаю шестидесятые годы. Пророческий совет
Александра Байгушева: “Никогда не показывай свои русские стихи Бушину —
марксистский стукач!”...
2006
Написать
отзыв
Не забудьте указывать
автора и название обсуждаемого материала! |
