Людовик XV

1710-1774

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Людовик XV

Людовик XV

Время Людовика XV

После смерти регента Филиппа Орлеанского в 1723 г. Францией стал править молодой король Людовик XV. Население Франции к тому времени возросло примерно до 18 млн. человек (по другим данным даже до 21 млн.). Историки отмечают, что, начиная с первой трети XVIII столетия, Франция пережила мощный демографический подъем 12, связанный со снижением смерт-

____

* E. Labrousse. La crise de l economie franyaise a la fin de l’Ancien Regime. Paris, 1944, p. 71.

[289]

ности, благодаря чему к последней трети века население страны выросло до 25—27 миллионов человек; из них привилегированные сословия насчитывали около 250 тысяч человек, остальные же составляли третье сословие. Не следует, однако, полагать, что все оно представляло собой равно бесправную массу: так, экономист первой трети XVIII века Мелон в своей попытке демографического описания Франции отделяет финансистов и буржуа от земледельцев и ремесленников *. Финансисты, присосавшиеся к налоговой системе, отлично уживались с абсолютизмом, обеспечивавшим им их доходы: 40 генеральных откупщиков, а с ними 800 младших акционеров и директоров откупной системы получили за период с 1726 по 1754 г. 1132 млн. ливров, а по 1776 г.— 1720 млн. ливров. Генеральные откупщики Бернар и Монмартель «заработали» за это время по 30 млн. ливров каждый, трое других — по 10 млн. ливров, наименьший пай составил около полумиллиона **.

Богатство и значение верхушки третьего сословия росли и другими путями. Возрастали доходы негоциантов: обороты колониальной торговли в 1716 г. составили 40 миллионов, а к 1756 г.— 204 млн. ливров.

В эти же самые годы в поисках дополнительных источников дохода абсолютистское правительство продолжало политику продажи должностей, т. е. фактически отчуждения власти по частям: в одном Лионе в 1745 г. правительство создало 150 должностей инспекторов шелковых мануфактур и продало их за 200 тысяч ливров. В 1758 г. операция была повторена и фиском получено 133 тысяч ливров. Купив наследственную должность, буржуа совершал восхождение по социальной лестнице и через некоторое время «одворянивался»; числясь формально орудием королевской власти и став бюрократом, он фактически оказывался независимым от нее, так как правительство никогда не имело средств выкупить у него эту должность.

Промышленность Франции в начале XVIII века еще находилась на стадии мануфактуры, причем наибольшая ее часть приходилась на долю так называемой «рассеянной мануфактуры» — работы на дому со сдачей продукта мануфактуристу или скупщику. Но, кроме этого, существовали уже и централизованные мануфактуры типа предприятия Ван-Робэ в Абвиле, где под одной крышей работало 1200 прях. В Лионе «Grande fabrique» представляла собой

_____

* J. F. Melon. Essai politique sur le commerce. Paris, 1734 См «Economistes-financiers du XVIIIе siecle». Paris, 1851, p 747.

** Sena с de Meilhan. Considerations sur les richesses et le luxe. Amsterdam. 1789. p. 351, 352.

[290]

несколько десятков предприятий; тысячи ткачей работали частью в хозяйских мастерских, большей частью же на дому. «Королевские мануфактуры», пользовавшиеся рядом привилегий, завоевали французским изделиям видное место в Европе. К. Маркс отмечает богатство и разнообразие французской продукции; он пишет, что во Франции «уже в первой половине XVIII столетия ткалось более 100 видов разнообразных шелковых материй» *.

При росте мануфактур, при все возрастающих торговых связях между отдельными провинциями Франции внутренние таможни и неравномерное обложение отдельных провинций (наследие феодальной раздробленности) и жесточайшая регламентация (наследие меркантилистской опеки) мешали техническому и экономическому прогрессу, в котором была заинтересована вся страна, все ее третье сословие, вся нация, кроме привилегированных верхов. Вследствие этого по уровню промышленного развития Франция сильно отставала от Англии, вступившей во второй половине XVIII в. в стадию промышленной революции. Это отставание, почти незаметное в начале века, уже сильно сказывалось к его концу.

Так в 1789 г. в текстильной промышленности Франции работало 900 «дженни» (механических прядильных веретен), а в Англии их насчитывалось к этому времени 20 тыс.

Несмотря на все помехи, в XVIII в. во Франции наблюдается рост производства. Число привилегированных (королевских) мануфактур выросло со 135 в 1715 г. до 532 в 1789 г. В 1722 г. были освоены результаты исследований Реомюра по производству ковкого, чугуна, и семейство Вандедь начинает в последней трети века главенствовать во французской металлургии. Параллельно этому начинают разрабатываться каменноугольные копи; близ селения Анзена около 1720 г. открыт каменный уголь, и уже в 1734 г. в Анзене начинается его добыча. Тогда же впервые во Франции была введена первая паровая машина для работы в копях **; в 1757 г. в копях акционерного общества Анзена было занято 4 тыс. рабочих. К середине века относятся и первые опыты конструирования усовершенствованного ткацкого станка (Вокансон, 1747). Изделия мануфактур и ремесленников шелковых производств Лиона, руанских мастерских бархата, коцровщиков Парижа (гобелены) и Арраса широко вывозятся за пределы стра-

______

* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 366. 16

** Ф. В. Потемкин. К истории каменноугольной промышленности во Франции в первой половине XIX века.— «Из истории общественных движений и международных отношений. Сб. статей в память академика Евгения Викторовича Тарле». М., 1957, стр. 376; он же. Промышленная революция во Франции, т. I. М,, І97 1,

[291]

ны *. Рост производства потребовал иного транспорта: Франция покрывалась сетью дорог, среди которых было немало улучшенных. К концу правления Людовика XV в стране было построено 12 тыс. лье дорог, нуждавшихся, правда,, в постоянном ремонте; современники жаловались на их чрезмерную, не оправданную реальными нуждами страны, широту. Требования заморской торговли побуждали к новым географическим открытиям и техническим усовершенствованиям: в 1734 г. Бугер публикует свою теорию кораблестроения, в 1748 г. Леруа создает хронометр, необходимый для точных наблюдений в открытом море. Открытия французских путешественников наводят ученых на смелую мысль произвести измерение Земли. Отсюда известные экспедиции Лакондамина (1735—1745) к экватору и Мопертюи (1734—1737) в Лапландию, давшие мощный Толчок астрономическим знаниям эпохи.

На протяжении всего XVIII в. неуклонно росла внешняя торговля Франции: с 1714 по 1785 г. французский вывоз возрос в следующих размерах (в млн. ливров):

При таком размахе торговли особое значение приобретают порты Бордо, Нант и Марсель; в середине века крупным портом становится Гавр. Из колоний вывозят сахар, кофе, какао, ценные породы дерева, красильные и дубильные вещества, хлопок и кожи. Из этих товаров во Франции оседало не больше трети, остальное же, переработанное в продукты роскоши, отправляют в другие страны — от Испании до России. В колонии вывозятся солонина, мука, вино, ткани и рабы. Постоянные рейсы торговых судов идут по маршруту, называемому «треугольником»: от французского порта к Берегу Слоновой Кости в Африке за неграми, оттуда к берегам Америки, где их сбывают и грузятся колониальными товарами, и затем к Франции. О размахе этой торговли

_________

* «Этот сектор, который вчера еще был только «мануфактурой», уже превращается в «индустрию» (см. предисловие к книге: «1789. I.es Frangais ont Та paiole. Cahiers des Etats Generaux, presentes par P. Goubert e« M. Denis». Pari», 1964, p. 13).

[292]

можно судить хотя бы по данным о денежных оборотах «треугольника» (с 27 млн. ливров в 1730 г. до 108 млн. ливров в 1790 г.) и по сведениям о росте кораблестроительной промышленности в порту Бордо, где было спущено в 1754 г. 14 кораблей общим водоизмещением 3640 тонн, в 1756 г.— 16 кораблей (3722 тонны) и в 1763 гг. —2 2 корабля общим водоизмещением 5240 тонн. И если в конце XVII в. на Антильских островах насчитывалось около 40 тыс. негров-рабов, то к 1789 г. их число достигло полумиллиона.

Этот путь экономического развития страны противопоставлял третье сословие двум первым. Но и внутри каждого из привилегированных сословий обнаруживаются расслоение и противоречия. Первое сословие королевства, духовенство, пользовалось огромными привилегиями и доходами. Церкви принадлежало около 10% земель Франции, она была почти полностью освобождена от налогов, одна земельная рента приносила от 90 до 130 млн. ливров ежегодно и около 100—120 млн. ливров давала церкви «десятина», собираемая с прихожан. За вычетом так называемого «добровольного дара» в пользу казны, составлявшего от 3,5 млн. до 5 млн. ливров в год, остальное поступало в доход церкви.

Однако пользование этими доходами было очень неравномерно, наряду с богатейшими епископами (к 1789 г. их число составляло 139 человек, все они были выходцами из знатнейших дворянских семей, обладателями ежегодной ренты по 100—150 тыс. ливров) и со светскими аббатами, пользовавшимися доходами аббатств по милости короля, существовало еще низшее полуголодное духовенство, доходы которого не превышали (по статуту 1786 г.) 750, ливров в год для кюре и 300 ливров для викария. Зачастую реальная оплата сельского кюре и его викария была намного ниже этой условной суммы; поэтому часть кюре и викариев составляла подлинное церковное плебейство, вышедшее из народа, живущее с ним, разделявшее его взгляды, иллюзии и надежды.

Расслоение наблюдалось и во втором сословии Франции — дворянстве, владевшем около 20% территории страны. Наряду с вельможами, жившими за счет пенсий двора (около 4000 человек) *, существовало так называемое «дворянство мантии» и «дворянство колокольни», состоявшее из одворянившихся буржуа, купивших или унаследовавших должность в бюрократическом аппарате королевства, и буржуа, купивших у разорившихся дворян поместья со всеми феодальными привилегиями. Наряду с ними

_____

* В 1778 г. на армию, флот, колонии и расходы министерства иностранных Дел было израсходовано 125 млн. ливров, а на содержание королевского двора и пенсии придворным 52 млн. ливров (/. Necktr. Compte rendu iu Roi. Paria, 1781. p. 140).

[293]

существовало провинциальное дворянство, косное, отсталое, прозябавшее в своих полуразвалившихся замках и усадьбах, замкнувшееся в своей нищете. Ненавидимое крестьянами, презираемое вельможами, завидующее роскоши и блеску придворных, их доходам, извлекаемым из королевской казны, завидующее богатству буржуазии городов, которые та сумела накопить, провинциальное Дворянство, застыв в своем заскорузлом невежестве, со страхом и негодованием отвергало все новшества и искало спасения в возврате к старине. И если эти провинциальные дворяне больше всего боялись уронить свое «дворянское достоинство», занимаясь какой-нибудь полезной деятельностью, и предпочитали голодать, бедствовать, то высшее дворянство охотно вступало (непосредственно или через подставных лиц) в компании откупщиков, пополняя таким образом свой доходы *. Характерно в этом отношении признание современника: «Во времена моей юности низшие должности откупной системы бывали вознаграждением лакеев. Ныне там больше вельмож, чем простолюдинов» **.

В городах намечались также конфликты, между мастерами цеха и их подмастерьями и учениками, которых фактически все больше превращали в наемных рабочих, всячески ограничивая и затрудняя им доступ к званию самостоятельного мастера (в ряде цехов это звание давалось лишь по уплате большого, почти непосильного денежного взноса, в других оно стало передаваться лишь по наследству и т. п.). Во-вторых, назревал уже конфликт между наемными рабочими и работодателями. Мелочная опека над цехами, строжайшая регламентация цехового производства, затруднявшая внедрение новой, более прогрессивной техники, приводили к тому, что цехи все более теряли свое значение, отступая перед мануфактурой, в первую очередь перед «рассеянной мануфактурой» ***. Но и большие централизованные мануфактуры оказывались опасными конкурентами для цеховых ремесленников, безуспешно пытавшихся бороться против их «нечестных» нерегламентированных изделий. Но остановить их роста они не могли.

А внутри мануфактур возрастала рознь между буржуа-предпринимателями и их рабочими. Королевская власть становилась на сторону буржуа: после лионской стачки 1744 г. несколько ткачей было повешено, других сослали на галеры. Вслед за тем

_____

* О структуре французского дворянства XVIII в. см. в книге: F. L. Ford. Robe and Sword. The Regrouping of the French Aristocracy after Louis XIV. Harvard Univ. Press, 1953.

** Ibid., p. 32, 33.

***  О мануфактурах Франции XVIII в. см. в книге Е. В Тарле. Соч., т. II. М., 1957: см. также: Ф В. Потемкин. Промышленная революция во Франции, т. I.

[294]

буржуа, испуганные стачкой, добились от правительства принятия антирабочего закона, в котором содержался запрет «всем подмастерьям и рабочим собираться в сообщества под предлогом братства или иначе сговариваться между собой, чтобы обеспечивать друг другу работу у хозяев или уходить от них, а также каким бы то ни было образом мешать означенным хозяевам самим выбирать себе рабочих» *.

Крестьянство составляло примерно 80% населения Франции. После кратковременного облегчения его положения в годы регентства (снижение тальи, полное освобождение от налогов на шесть лет тех, кто осваивает заброшенные земли, повторный запрет продавать за недоимки сельскохозяйственный инвентарь и орудия труда) крестьяне вскоре встретились с новыми трудностями. Введенный еще при Людовике XIV эдикт о триаже позволял сеньорам присваивать треть земли, ранее принадлежавшей крестьянской общине; пользуясь поддержкой местной администрации, зависевшей от них, сеньоры при этом присваивали себе лучшие земли. Кроме того, земля, принадлежавшая лично свободным крестьянам, продолжала считаться инфеодализированной, т. е. ее владельцы были обязаны нести множество повинностей в пользу сеньора.

В конце XVII и в первой трети XVIII в. в связи с изгнанием гугенотов из Франции ** произошла значительная утечка капиталов за ее рубежи. Это вызвало повышение стоимости денег, т. е. падение цен, в том числе и на сельскохозяйственные продукты. Стремясь возместить снижение своих доходов, сеньеры усилили нажим на крестьян, восстанавливая всевозможные забытые повинности и зачастую сдавая их на откуп городским буржуа или местным крестьянским богатеям. Последнее в свою очередь способствовало все возрастающему классовому расслоению деревни.

Особенное раздражение крестьян вызывала сеньориальная привилегия охоты, согласно которой крестьянин не имел права убивать куропаток, кроликов или голубей, пожиравших его посевы,— дворянин же мог, охраняемый старинными «священными правами», скакать на лошади по его полям, топтать посевы, преследуя зверя; местами крестьянам запрещалось даже убирать урожай, пока не окрепнут птенцы куропаток, или возводить изгороди, чтобы не мешать скачке охотников ***. При этом право охоты было не

____

* Е. Levasseur. Histoire des classes ouvrieres el de I'industrie en France avant 1789, t. II. Paris, 1901, p 834.

** В 1724 г. Людовик XV опубликовал новый эдикт против протестантов, вызвав тем самым новую волну преследований и эмиграции.

*** См. выписки из крестьянских наказов 1789 г., приведенные в книге: «1789. Les Fiancais ont la parole...», р 91—94.

[295]

только феодальным пережитком, но представляло собой добавочный — и порой значительный — источник дворянского дохода *.

Нажим на крестьян не прекратился и после 1730 г., когда цены перестали падать. Дворяне стремились выжать из крестьян все платежи. Если же они продавали свои земли буржуа, желающим одворяниться, и уступали им свои сеньериальные права, то новые хозяева жестоко взыскивали с крестьян все недоимки, чтобы возместить свои затраты. По мере роста ценности денег этот нажим все усиливался. Так, в 1767 г. королевский эдикт разрешил ввести огораживание земель; в преамбуле это объяснялось необходимостью улучшения земледелия, но фактически лишало беднейших крестьян права выпаса их скота на скошенных участках. Поэтому многие историки называют вторую половину века, 1750—1789 гг., периодом феодальной реакции в стране **.

В 1737 г. в связи с ростом внутренних рынков и потребностью в улучшенных дорогах генеральный контролер Орри возложил на крестьянство новую повинность — дорожную: ей подлежали все крестьяне — мужчины в возрасте от 12 до 70 лет и женщины до 60; при недостатке мужчин община могла заменить их женщинами из расчета две за одного. Поскольку правительство поощряло интендантов и их субделегатов к ускорению и удешевлению работ, они заставляли крестьян покидать свои хижины на срок до 30 дней в году. Лишь постепенно установилась повсеместная норма в 12 рабочих дней в год для работника и его рабочего скота. За отказ участвовать в выполнении работ и укрывательство тягла сельские общины карались штрафами и постоем отрядов конной стражи. И все же историки приводят случаи массового сопротивления этой повинности; так отмечается, что в Бар-сюр-Об (Бургундия) в 1771 г. насчитывалось 408 ослушников эдикту ***. Лишь во время короткого министерства Тюрго дорожная повинность была временно отменена, но установлена затем вновь (с правом откупиться от нее). В 1787 г. был выпущен эдикт, повсеместно заменивший натуральную дорожную повинность новым налогом. Но крестьяне, и без того разоряемые все возрастающими налогами в пользу фиска и поборами в пользу сеньоров, не были рады этой замене.

Особенно тяжело ложилась на крестьянство неравномерность налогового обложения: сбор тальи был возложен на местную администрацию. Интенданты и их субделегаты налагали талью на общины по своему усмотрению: богатая (по их мнению) община

________

* С. Lefebvre. Etudes orleanaises, t. I. Paris, 1962, p 69.

** См. H. M. Лукин Избр. труды, т. 1. М., 1960. стр. 178-195.

*** A. Babeau. Le Village sous 1'Ancien Regime. Paris, 1879, p. 254.

 [296]

должна была платить больше, бедная — меньше; внутри общины талья распределялась не менее произвольно. Поэтому для крестьянина показаться зажиточным зачастую означало полное разорение, ибо откупные приставы уводили за недоимки скот, увозили остатки зерна, уносили из хижины всю жалкую утварь.

Не меньше донимали крестьян «стрелки габели», соляные надсмотрщики, врывавшиеся в дома в поисках контрабандной соли; контрабандной считалась даже просто соль хорошего качества, так как откупщики, пользуясь монополией, зачастую засоряли соль примесями, чтобы повысить свои доходы. Известны и случаи преднамеренного отравления соли, отпускаемой для технических целей (засолка кожи и т. п.), чтобы потребители не воспользовались дешевым продуктом. Для целей надзора содержались огромные отряды ненавистных народу «габелеров»; ежегодно в тюрьмах Франции содержалось не меньше 2—3 тыс. нарушителей соляной монополии, ожидавших приговора к казни или галерам *.

Сохранилось письмо епископа Масильона, отправленное им в 1740 г. из Клермона в провинции Овернь министру Людовика XV Флери. В этом письме мы читаем: «Народ в наших деревнях живет в чудовищной нищете, не имея ни постели, ни утвари. Большинству около полугода не хватает их единственной пищи — ячменного или овсяного хлеба, в котором они вынуждены отказывать себе и своим детям, чтобы иметь, чем оплачивать налоги...

Негры наших островов бесконечно более счастливы, так как за работу их кормят и одевают с женами и детьми, тогда как наши крестьяне, самые трудолюбивые во всем королевстве, при самом упорном труде не могут обеспечить хлебом себя и свои семьи и уплатить причитающиеся с них взносы. Если в этой провинции находятся интенданты, говорящие иным языком, это значит, что они пожертвовали истиной и своей совестью ради презренной карьеры» **. Не во всех провинциях, однако, положение было столь катастрофическим: если в Пикардии четыре пятых крестьян не имеют лошадей *** (но все же владеют третью земли), то Фландрия или Лангедок считаются гораздо зажиточней.

Усиливается классовое расслоение деревни, в которой выделяется, с одной стороны, прослойка крепких фермеров, покупающих или арендующих земли разоряющихся сеньоров или даже перекупающих их от временного владельца — буржуа, и, с другой, значительно большая масса парцеллярных крестьян и совсем безземельных батраков. Многие из них пытались укрепить

____

* A. Rambaud. Histoire de la civilisation francaise, t. II. Paris, 1881, p. 161.

**  «Oeuvres de Massillon, eveque de Clermont». Paris, 1810, p. LV, LVI.

*** См.: С. Д. Сказкин. Спорные вопросы аграрной истории Франции накануне революции XVIII в.— «Европа в новое и новейшее время». М., 1966.

[297]

свой нищенский бюджет работой на «рассеянной мануфактуре», другие становились рабочими-сезонниками, уходя в города или оседая на местных бумажных мельницах, росших в связи с развитием книгопечатания в стране. И если у рабочих-горожан, занятых на централизованных мануфактурах, оставалась еще надежда на поддержку тайного, хотя бы запретного, союза, то в еще более жалком положении оказывались крестьяне-рабочие рассеянных мануфактур: работая поодиночке или всей семьей у себя дома, отданные во власть предпринимателя-скупщика, они прирабатывали гроши, позволявшие им как-то существовать после уплаты королевских налогов и сеньориальных поборов, и еще почитали себя счастливыми, что, кроме нищенского земельного надела, в их собственности имеется станок.

Реальная заработная плата (при которой на хлеб расходуется до 50%, а на питание в целом до двух третей заработка) падала на протяжении всего столетия: с периода 1726—1741 гг. по 1771—1789 гг. прожиточный минимум возрос на 56%; за то же время денежная заработная плата выросла на 17%, т. е. реальная заработная плата снизилась за полстолетие в среднем на 24% *. Резюмируя положение, французские историки пишут: «Когда цены поднимаются наполовину, прибыль удваивается, а заработная плата скромно возрастает на четверть. Экономический и социальный XVIII век целиком укладывается в эти три цифры; трудящимся — крохи со стола экспансии, держателям земельной ренты — непомерные прибыли» **.

Поэтому пришедшие в города разнорабочие без специальности, прозванные современниками gagne-deniers («зарабатывающие гроши»), рабочие бумажных мельниц и даже кустари-надомники представляли собой постоянный источник беспокойства для королевской администрации как самые необеспеченные и вследствие этого самые бунтовщические слои населения. И если, по словам крупного французского историка Марка Блока, «сельское восстание представляется столь же неотделимым от сеньориального порядка, как забастовка от крупного капиталистического предприятия» ***, то XVIII в. являет переходную картину, сочетая вспышки бунтов с первыми попытками самоорганизации рабочего класса и первыми стачками. Антисеньериальные бунты при этом сливаются с голодными бунтами в деревнях и городах, когда городские

______

* С. Е. Labrousse. Esquisse du mouvement des prix et des revenue en France au XVIII e siecle. Paris, 1933, t. I, p. 147; t. II, p. 492—610.

** «1789. Les Frangais ont la parole»..., p. 19. 33

*** М. Блок. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957, стр. 230.

[298]

низы и крестьянская беднота захватывают хлеб, устанавливают на него «справедливую» цену и пускают его в продажу населению *. Современник-мемуарист отметил бунт прядильщиц- надомниц (Руан, 1752), протестовавших против снижения цен на пряжу, поддержанный всеми рабочими города **. Появляются сведения о рабочих стачках, в. первую очередь среди рабочих бумажных мельниц (1750, 1772) в той же несчастной голодающей Оверни ***. И крайне характерным показателем настроения народных масс является то, что в течение всего XVIII в. во Франции держалась и получила особое распространение в 70-х годах легенда о так называемом «голодном заговоре» короля, правительства и аристократов против народа ****.

К середине века народные выступления стремительно нарастают. 1747—1748 гг. выдались неурожайными. И в селах, и в городах крестьяне, рабочие, беднота испытывали величайшую нужду. Доведенные до отчаяния люди брались за вилы и топоры. То здесь, то там, в разных концах королевства вспыхивали народные восстания. Огонь народных мятежей, перекидываясь по всей стране, подошел к Парижу. В 1750 г. столица оказалась также втянутой в водоворот событий. На улицах начались вооруженные выступления бедноты, с трудом подавляемые королевскими войсками. Был момент — в середине года, когда казалось, что королевская власть не сможет устоять — она будет снесена половодьем народного негодования.

Но час крушения феодально-абсолютистской монархии еще не пришел. С помощью верной ей армии монархия подавила народные выступления. Но внутренняя гнилостность режима, его историческая обреченность становились все очевидней. «Мы приходим к последнему периоду упадка»,— писал в июне 1758 г. видный правительственный чиновник аббат де Берни, и это слово «упадок» (decadence) вскоре стало одним из самых распространенных, когда речь заходила о положении в королевстве.

В 50—60-х годах области «большой габели» на востоке Франции были охвачены «движением Мандрена» — широко развернувшимся движением контрабандистов солью, переросшим в народную

_____

* А. И. Коробочко. Из истории социальных движений во Франции в первой половине XVIII в.— «Французский ежегодник. 1965». М., 1966. 35

** E.-F. Barbier. Chronique de la Regence et du regne de Louis XV (1718— 1763)..., Paris, 1857, v. V, p. 212, 213. 36

*** С. А. Лотте. «Республиканское сословие» (из истории французского предпролетариата XVIII в.).— «Французский ежегодник. 1960». М., 1961 37

**** См. материалы о «деле» распространителя этой легенды, узнике Бастилии с 1765 по 1789 г., в книге: L. Say. Turgot. Paris, 1887, p. 99—101.

[299]

войну * против откупной системы. Властям пришлось послать против Мандрена отряд в 2 тыс. человек, но правительственным войскам трудно было бороться с контрабандистами, окруженными всеобщим сочувствием народа. В конце концов Мандрен был предательски схвачен на территории Сардинского королевства, привезен во Францию и казнен, но песня о Мандрене, la Complainte de Manclrin, живет в памяти французского народа и в середине XX в.

В этой стране голода, нищеты, народных бедствий королевский Версаль представлял собой совсем иной, обособленный мир. Голоса народной нужды не проникали за зеркальные окна версальского дворца. Здесь звучала музыка — клавесин, лютни, скрипки. По вечерам бессчетные ряды окон озарялись ярким светом. Королевский дворец ослеплял роскошью, богатством, великолепием. Приезжие знатные гости удивлялись: какая легкая, счастливая, беззаботная жизнь неторопливо течет в этих парадных праздничных залах.

То были иллюзии. Верным было лишь то, что здесь никто не думал о бедственном положении королевства. Кому какое дело до того, что кто-то страдает, что кто-то мучается? Здесь развлекались: королевские охоты сменяли костюмированные балы; театральные представления чередовались с пышными празднествами. Деньги текли без счета. Король Людовик XV уверенно говорил: «На мой век хватит». Ему приписывали и другое изречение: «После меня хоть потоп». Эти циничные афоризмы весьма точно передавали дух царствования Людовика XV. Избалованный, капризный, ограниченный и слабый человек, король видел главное назначение монархии в том, чтобы безоговорочно и немедленно удовлетворять все прихоти, все самые взбалмошные и необузданные желания ее главы.

Но этот монарх, любивший позу могущественного властителя, всесильного самодержца, был лишь по видимости единственным повелителем своих подданных. В действительности страной правили его фаворитки — по очереди — госпожи Шатору, Помпадур, Дюбарри, или, вернее сказать, фавориты фавориток. Праздничная жизнь во дворце скрывала за собою тайные козни, происки, интриги. Сведущие люди знали, что добиться королевского указа или иного решения можно было, действуя не через министров, а через субреток или возлюбленных госпожи де Помпадур. Было также хорошо известно, что мнение этой дамы важнее любых официальных инстанций.

_____

* Не склонный преувеличивать народные восстания историк говорит о «гражданской войне между контрабандистами и откупной системой». См. M. Marion. Histoire financeire de la France… p. 19.

[300]

Фрейлина королевы. Гравюра Мальбеста по рис. Моро.

Не удивительно, что при этом растлении нравов, распутстве, казнокрадстве, всеобщей продажности государственные интересы и нужды подданных находились в величайшем пренебрежении. Прихоти королевской метрессы в глазах короля и двора были в сто раз важнее требований народа. Единственно, что заботило монарха и его двор — это пополнение усердно опустошаемой казны. Все средства хороши, чтобы казна не скудела. Откуда и каким путем выкачивают золото? Кто расплачивается за безумное мотовство, бессчетные расходы двора? Что будет с государством завтра? Об этом не хотели думать. В Версале жили сегодняшним днем.

Под стать этому хищническому, близорукому, преступному ведению дел внутри государства, с неотвратимостью влекущему монархию к крушению, которое трудно даже назвать внутренней политикой, была и внешняя политика королевства.

[301]

Основное содержание внешней политики Франции в годы Людовика XV составляло соперничество с Англией, то проявлявшееся экономическим соревнованием, то прорывавшееся ожесточенными войнами. При этом безвольный и легкомысленный король зачастую лично вмешивался с дипломатические отношения, вступая (тайно от своих министров иностранных дел) в переписку с иностранными дворами, посылая им своих эмиссаров * , запутывая и без того сложную ситуацию **. Отсюда — неожиданные повороты и скачки во внешней политике Франции и даже войны, стоившие стране огромных жертв, но не оправданные интересами страны и не популярные у народа.

Одной из таких войн была так называемая война за польское наследство (1733—1735), в которую Франция оказалась втянута из-за династических соображений. Людовик XV, женатый на дочери незадачливого польского короля Станислава Лещинского (возведенного некогда на трон Карлом XII и сброшенного с трона после разгрома Карла Петром I), захотел вернуть ему утерянный трон, ставший вакантным в 1733 г. В сентябре 1733 г. Станислава даже вновь избрали королем Польши; но уже через три недели он был свергнут с престола сторонниками другого претендента на польский трон — саксонского курфюрста Фридриха-Августа, поддержанного Россией и Австрией.

Станислав укрылся в Данциге, куда Франция смогла выслать только небольшой отряд в 1500 человек; вскоре Станиславу пришлось бежать в Пруссию, а отряд, посланный ему на помощь, попал в плен в Россию. Французские войска вторглись в австрийские владения на Рейне и в Италии, но несколько безрезультатных сражений привели только к охлаждению между Францией и ее Союзником королем Сардинии. В конце концов Франция оказалась в состоянии дипломатической изоляции и была вынуждена прекратить военные действия. По Венскому договору (3 октября 1735 г.) Людовик XV отказался от польской короны за Станислава Лещинского; последнему, правда, за это оставили титул короля и предоставили в пожизненное владение Лотарингию и герцогство Бар. По дополнительному договору (28 августа 1736 г.) Франция обязывалась выплачивать ежегодно герцогу Лотарингскому компенсацию в 4,5 млн. ливров. Зато Франция долж-

_____

* В качестве такого секретного эмиссара выступал молодой Дюмурье, известный позднее своей изменой Революции. Рассерженный его вмешательством в иностранную политику министр Людовика XV д'Эгильон запрятал его в Бастилию, где он пробыл с 1775 по 1778 г.

** De Broglie. Le secret du roi. Correspondence secrete de Louis XV avec .ses agants diplomatiques, 1752—1774. Paris, 1878; E Caro. La Fin du dix-liui- tieme siecle. Etudes et portraits, v. 1. Paris, 1880, p. 126—154.

[302]

на была после смерти Станислава получить Лотарингию навечно. Но все влияние Франции в Польше было сведено к нулю.

В 1740 г. Франция вступила в «войну за австрийское наследство» (1740—1748), начатую спором между Фридрихом II прусским и австрийской императрицей Марией-Терезией. Фридрих требовал себе Силезию, на которую Пруссия давно претендовала; Австрия отказывалась ее уступить Так началась война, в которую Франция вступила союзницей Пруссии. В войну оказались втянуты, с одной стороны, кроме Пруссии и Франции, Испания, Бавария, Саксония, Неаполь, Сардиния, Швеция, а с другой — Австрия, Англия (вступила в войну в 1744 г.), Голландия, а с 1747 г. и Россия. Французы потерпели ряд поражений от австрийцев (под Линцем, под Прагой, под Деттингеном); лишь в Голландии французы одержали несколько побед (сражение под Лоуфельдом, взятие крепости Берг-оп-зоом). Франция сделала также попытку перенести войну на территорию Англии, доставить туда претендента (Карла Стюарта) и разжечь там гражданскую войну; но отряды претендента потерпели поражение, а флот Англии наголову разбил французский флот 14 июня 1747 г. В это время Фридрих II договорился с Австрией о прекращении войны. По Аахенскому договору (18 октября 1748 г.) Силезия закреплялась за Пруссией, Мария-Терезия была признана императрицей Австрии, к Испании отходили некоторые итальянские владения Австрии (Пьяченца и Парма); Франции же пришлось отказаться от поддержки претендента, признать права Ганноверского дома на ангглийский престол, срыть укрепления Дюнкерка и очистить провинции Голландии, занятые ее войсками. Эта война принесла Франции только жертвы и потери. Государственный долг возрос на 1200 млн. ливров *.

В 1756 г. Франция оказалась уже союзницей Австрии в войне против коалиции Пруссии и Англии; к Франции и Австрии присоединились также Россия, Саксония, Польша и Швеция, с тревогой наблюдавшие за усилением Пруссии. Так началась война, получивиая позднее название Семилетней (1756—1763 гг.). Еще до официального объявления войны Франция и Англия столкнулись в Индостане, Африке и Америке: в Индии войска лорда Клайва разбили (1752) войска французского резидента Дюпле, в Африке английский флот уничтожил прибрежный французский форт Анамабу (Сенегал), в Америке шли споры и происходили вооруженные столкновения из-за Антильских островов, которыми Франция очень дорожила, и из-за неуточненной границы между английскими колониями и Французской Канадой и Луизианой.

____

* A. Tocqueville. Histoire philosophique du regne de Louis XV, t. II, p. 44.

[303]

Военные действия Семилетней войны развивались вначале благоприятно для Франции, одержавшей несколько незначительных, но громких побед на море и в Канаде, но вскоре недисциплинированность командного состава (доходившая до того, что морские офицеры из дворян, носившие красные мундиры, отказывались подчиняться «синему» адмиралу из третьего сословия) * и дезорганизация снабжения армии, отданного на откуп денежным воротилам из окружения министра Шуазеля, обернулись для Франции рядом катастрофических поражений на суше и на море. Французская армия оказалась разбитой в сражениях при Росбахе, Кревельте, Миндене и Филингхаузене на территории Германии; в Канаде англичане овладели Квебеком, в Карибском море — островами Мартиника и Гваделупа (Антильские острова); в Индии англичане разбили войска французского командующего Лалли, который возбудил против Франции все туземное население и тем самым значительно ослабил возможности сопротивления; наконец, французский флот был разгромлен и потоплен в ряде столкновений. Морской министр Берье объявил, что Франция вообще неспособна противостоять Англии на море, и продал частным лицам военный флот королевства и все запасы адмиралтейства.

В конце концов после неудачной, непопулярной и изнурительной войны Франции пришлось в ноябре 1762 г. пойти на мирные переговоры; по мирному договору, подписанному в Париже 10 февраля 1763 г., Франция теряла свои владения в Индии, кроме пяти городов, где ей запрещалось возводить укрепления, уступала Анплии всю Канаду и владения по левому берегу Миссисипи; кроме того, Франция отдавала Луизиану Испании в возмещение понесенных ею потерь. Но по настояниям негоциантов Бордо, Гавра и Нанта, связанных с импортом колониальных товаров и с негроторговлей, французской дипломатии удалось добиться возвращения Франции Антильских островов, причем считалось, что это с лихвой возмещает все потери **.

Все это вместе взятое — полная неспособность абсолютистского правительства, проявлявшаяся в течение стольких лет как во внешней, так и во внутренней политике, нищета народных масс, наряду с этим вызывающая роскошь и разврат двора, неумелое ведение войн, чуждых интересам страны, бессмысленность преследований протестантов и янсенистов, ссоры с парламентами, которых абсолютизм так и не сумел сломить,— все это неоднократно на протяжении XVIII в. приводило Францию к экономиче-

_____

* А. Тocqueville. Histoire philosophique du regne de Louis XV, t. II, p. 167, 168.

** E. В. Тарле. Очерки истории колониальной политики западноевропейских государств (конец XV — начало XIX в.). М.— Л., 1965, стр. 207.

[304]

ским, Политическим и социальным частным кризисам, отражавшим общий кризис и загнивание феодально-абсолютистского строя. Некоторые дальновидные современники видели и понимали это. Так, уже в 1751 г. бывший министр иностранных дел Людовика XV д’Аржансон записывал в своем дневнике: «Все это горючий материал, бунт может перерасти в мятеж, а мятеж во всеобщую революцию...»*. Несколько поздней о том же писал и Вольтер: «Все, что я вижу, бросает семена неминуемой революции» **. Даже некоторые лица в правительстве настолько не доверяли своим силам, что были готовы в любой момент бросить свой пост. Так, в 1758 г. министр Людовика XV, ставленник маркизы Помпадур аббат Берни, обращался к своей покровительнице с просьбой об отставке: «Я больше не могу отвечать за мою работу... Я вижу, куда мы идем, и не хочу быть обесчещенным» ***.

Поэтому весь период правления Людовика XV может быть определен как период самодискредитации королевской власти. Результаты этого ярко сказались в примере, приводимом в 1774 г. парижским книгоиздателем Арди: когда Людовик XV заболел в 1744 г., за его здоровье в соборе Парижской богоматери было заказано 6 тыс. месс: в 1757 г., после покушения Дамьена на короля и соответствующего подъема роялистских чувств,— только 600; и, наконец, когда Людовик XV действительно умирал, было заказано только 3 мессы; во всем Париже не нашлось и пяти человек, желающих молиться за короля ****. И когда он умер (10 мая 1774 г.), Франция вздохнула с облегчением.

________

* «La France au milieu du XVIIIе siecle d'apres le journal du marquis d'Argenson...». Paris, 1898, p. 133.

** Voltaire. Oeuvres completes. Kehl, 1785, t. 76, p. 256 (Lettre au m-quis de Cliauvelin, 2 avril 1764).

*** Цит. no: Ch Auberlin. L'Esprit public au XVIII siecle Paris, 1873, p. 350.

****   Ф. Рокэн. Движение общественной мысли во Франции в XVIII веке 1715-1789 гг. СПб., 1902, стр. 336.

 [305]

Цитируется по изд.: История Франции. (отв. ред. А.З. Манфред). В трех томах. Том 1. М., 1972, с. 289-305.

Вернуться на главную страницу Людовика XV

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС