ХРОНОС:
Родственные проекты:
|
Георгий Николаевич Оболдуев
Оболдуев Георгий Николаевич (псевдонимы Ю. Бегаев, Юрий Созм, Егоров и др.)
[7(19).5.1898, Москва — 27.8.1954,
Голицыно Московской обл.] — поэт,
переводчик.
Из дворянской семьи (отец,
Николай Платонович Оболдуев, был предводителем дворянства г.Коврова). Оболдуев с
сестрой рано остались сиротами. Воспитывала их сестра отца, а после ее скорой
смерти дети оказались на попечении ее дочери. После окончания в 1916 7-й
Московской казенной гимназии Оболдуев поступил на историко-филологический
факулдьтет Московского университета, где проучился 3 курса (занимался в семинаре
профессора П.Н.Сакулина): учеба была прервана Гражданской войной. Оболдуев
служил в Красной Армии в тяжелом артдивизионе, из которого уволился в запас. В
анкете Оболдуев указывал: «с 1918 по 1922 г. в Культурно-Просветительских
отделах в тылу и на фронте» (РГАЛИ. Ф.596. Оп.2. Ед.хр.10. Л.186).
Осенью 1921 Оболдуев поступил на 3-й курс Высшего литературно-художественного
института им. В.Брюсова (окончил в 1924). Еще с дореволюционного времени
Оболдуев серьезно занимался музыкой, окончил музыкальную школу. В студенческую
пору участвовал как пианист в концертах. Стихи писал с 14-15 лет, но они не
сохранились. По окончании учебы стал служить литературным редактором в
издательствах: в ГИХЛе, Партиздате, Профиздате.
Несмотря на занятость, много пишет, к 1934 создает несколько стихотворных
циклов. Но до печати доходит всего одно стихотворение «Скачет босой жеребец...»
(Новый мир. 1929. №5).
Созданные в
1930-е стихотворные циклы «Поэтическое обозренье», «Людское обозренье»,
«Живописное обозренье», «Устойчивое неравновесье» сразу обнаружили
оригинальность его поэтического зрения: прихотливая вязь сцен, пейзажей, картин,
объединенных не сюжетно-мотивными скрепами, а вызывающе-неожиданными
ассоциациями: «Еще нагибаются ветви, / Заглядывая в окна. <...> Но пылким
сиянием зарева / Пышет существование города: / Стрекочут по глазам / Пулеметные
очереди фонарей <...>/ Тявкает в пригороде трамвай». Поэт саркастичен и гневен,
когда несколькими гротескными штрихами набрасывает «людское обозренье» тех, кто
живет, «не подымая век»: «Она живет на доходы мужа. / Обед посвистывает на
примусе. / Повечерело настолько, что ужас / Проступает на ней без примеси.
<...>/ Но есть любовник молодой. / Завтра проводит с рынка. / Ощипет как курицу.
Холодком / Потрагивается женская спинка».
Изысканная артистичность и блестящая образованность переплавлялись в стихах в
артистизм видения: «Цитатой леса, маленькая роща / Стояла на виду...» («Поэзия»,
1946); «Швырнув сонату клавишам, / Как солнца луч — поляне, / Я ароматом
давешним / Шершавлю обонянье» («Месяц», 1948), становилась основой точки зрения:
«И, как в серебряные блюдца / Под бегом яблок наливных, / Чужие жизни перельются
/ В мой жадный и горячий стих» («Насечки», 1947).
Любовная лирика Оболдуева так же оригинальна, как и все, им написанное. Нежность
он подправляет иронией, поэтизирует всплески ревности, разбавляет пронзительный
лиризм «неловкостью» ритмически-интонационных поворотов: «Ты плывешь, моя
забота, / Девушка моя: / Мне ни плакать неохота / Что-то, не смея... / Поскорей
телеграфируй: / Встретить побегу, / Потому что жить без милой / Очень не могу. /
Ничего не надо, кроме... / (Флагов над водой?) / Нет... чтоб здесь, чтоб в этом
доме / Ты была со мной» («Шомполом твоей улыбки...», 1938).
Сохранение гражданского, человеческого, художнического достоинства перед лицом
наступавшей антикультуры было для него не только поэтической темой, но судьбой:
«Мы не знаем ни храмов, ни скиний, / Откровения ждет наш ковчег. / Нам и город
зияет пустыней, / Потому что там выпал, как иней / От дыханья судьбы человек»
(«Жезл», 1947).
Взгляд Оболдуева может
быть подчеркнуто вызывающ, даже эпатажен, переплавляясь в изоморфный стиль, но
всегда мотивированный авторской позицией. Попав в такой фокус, даже тема войны
звучит у Оболдуева обыденно-страшно и одновременно трагически: «Он лежал не
один: шевелилось внутри и вокруг / В жизнерадостном трепете разнообразное
тленье. / ...Он стал частью родимой ландшафта, земли и растенья» («Похоронка»,
1947).
Поэт неистощим на метафорические
образы, вдохновленный неистощимостью творчества самой природы. Его
«повествования-обозрения» (В.Глоцер) построены как цепочка сравнений-описаний,
отсутствие глаголов в которых не отменяет динамики самих картин, рождаемых
«карнавальным» воображением поэта: «Добродушные своры репейников; / Шерстяные
веера лопухов; / Вспыльчивые стаи крапив; / Пряные горлы дягилей; / Ситцевые
куколки мальв, / Угрюмые рюмки повилик; / Китайские зонтики анисов; /
Прислушивающиеся головы подсолнечников; / Связное перестукивание камышей; /
Стеариновые фарфоры водяных лилий...» В то же время поэт не претендует на
непогрешимость взгляда. Недаром название раздела его рукописного сборника стало
своеобразной формулой его поэтического зрения: «Устойчивое неравновесье. Внутри,
вокруг и около».
Ироническая,
гротескная интонация его стихов была сродни музыке любимого им С.Прокофьева.
Не имея выхода к читателю, Оболдуев участвовал в литературной жизни, читая свои
стихи на «Никитинских субботниках». В изустной версии и в рукописи его циклы
были известны по крайней мере поэтам. Среди его друзей С.П.Бобров,
А.Квятковский, И.А.Аксёнов, К.Андреев, И.Пулькин. В начале 1930-х на
«оболдуевки» в его московском доме собиралась литературная и музыкальная
молодежь. Но в самом конце 1933 Оболдуев был арестован по доносу, обвинен по
статье 58 (пункт 10) УК РСФСР («за контрреволюционную пропаганду и
распространение подрывных антисоветских материалов», а именно за чтение стихов
М.Цветаевой и их распространение) и с марта 1934 по 1939 отбывал ссылку в
г.Медвежьегорск (Карелия), работая концертмейстером и дирижером в театре, где
играли ссыльные, в их числе и профессиональные актеры из Москвы и Ленинграда.
По возвращении из ссылки Оболдуев не
имел права жить в Москве и еще 13 городах, поэтому его жизнь в эти годы, как
вспоминала его жена, поэтесса Е.А.Благинина, была исполнена «мытарств, поисков
работы, беззащитности и неустройства» («Краткие заметы»). В 1943 Оболдуев
мобилизовали в армию, где он прослужил до 1945: сначала разведчиком в
противотанковом дивизионе (по авг. 1944), затем в запасном полку. Последствием
военной контузии стала тяжелая форма гипертонии, сведшая его в могилу.
Литературная судьба Оболдуева не изменилась и после войны: «неравновесие его
жизни было устойчивым» (Л.Озеров). Он продолжал интенсивно писать, но его
произведения не доходили до печати. Литературный заработок доставляли Оболдуев
переводы с иностранных языков и с языков народов СССР (грузинского,
белорусского, литовского и др.). Так, в 1948 он перевел поэму А.Мицкевича
«Гражина», в 1952 — главы из «Всеобщей песни» П.Неруды. Он также сочинял тексты
для детских передач на радио, писал романсы, либретто оперы «Василиса
Прекрасная» и музыкальной комедии Г.Доницетти «Свадьба при фонарях».
В 1941-52 Оболдуев работал над романом в стихах (10 песен, 12-строчная
ямбическая строфа) «Я видел» о жизни небогатой дворянской семьи в первые два
десятилетия XX в.: «Тураев юн: ни подл, / Ни без ошибок, / Он был, как ветви
ветл, / Упруг и гибок. / От аскетизма йогов / К снам Гюисманса / Бродил с пучком
итогов / Не без буянства». Множество лирических отступлений органично сочетались
с романной линией, даря читателю россыпь житейских и житийных наблюдений, легко
и свободно вмещающихся в избранную строфу: «Один отпущен век / По жизни на нос,
/ Но каждый человек / Немножко Янус. / Неравновесье зыбко — / Из яви в память: /
Он золото с улыбкой / Меняет на медь. / И больше жизни медь / Беречь горазд. /
Хоть медь лишь помереть / И даст». По завершении романа Оболдуев делал
безуспешные попытки опубликовать его.
Так в полной безвестности, в глубоком подполье, прошла жизнь поэта Оболдуева.
Отчаянные интонации его поздней лирики (А.Терезин определил их как «загробные»)
— не лит. поза: «Могешь ли ты: / Могу, могу / Сиреной выть в ночи "угу-у!"»
Только после смерти Оболдуев стараниями его вдовы Е.А.Благининой стихи стали
появляться в газетах, сборниках, альманахах. Первая поэтическая книга Оболдуева
вышла в Мюнхене в 1979, а на родине — только в 1991.
К.И. Шарафадина
Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты,
драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 2. с. 679-683.
Далее читайте:
Русские писатели и поэты
(биографический справочник).
Сочинения:
Устойчивое неравновесье / предисл. А.Н.Терезина; послесл. В.Казака. Мюнхен,
1979;
Устойчивое неравновесие / сост.
А.Д.Благинин. М., 1991.
Литература:
Благинина Е.А. Окна в сад. М., 1966. С.65-82;
Яновский Н. Забытый поэт. Памяти Г.Н.Оболдуева // Литературное обозрение. 1987.
№6;
Озеров Л. Георгий Оболдуев. Его
жизнь и поэзия // Оболдуев Георгий. Устойчивое неравновесие. М., 1991. С.3-10;
Благинина Б.А. Люблю мучителя своего
все неистовее // Новая Россия. 1997. №1,2;
Глоцер В.В. Оболдуев // Русские писатели XX в.: биографический словарь. М.,
2000. С.507-508.
|
