Розанов Василий Васильевич

1856-1918

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Василий Васильевич Розанов

Розанов Василий Васильевич (20.04 (2.05). 1856, г. Ветлуга Костромской туб. - 5.02.1919, Сергиев Посад) - философ, писатель, публицист. В 1878 г., окончив Нижегородскую классическую гимназию, поступил в Московский ун-т, где слушал лекции Ф. И. Буслаева, Н. С. Тихонравова, Ключевского, Троицкого, В. И. Герье и др. По окончании университета работал учителем истории и географии в провинциальных городах. В 1893 году переехал в Петербург и поступил на службу в акцизное ведомство. В 1899 году оставил службу, целиком посвятив свое время литературной деятельности. Был постоянным сотрудником газеты «Новое время». Печатался также в журналах «Вопросы философии и психологии», «Русский вестник», «Русское обозрение», «Русский груд», «Новый путь», «Мир искусства», «Весы», «Золотое руно»; в газетах «Биржевые ведомости», «Гражданин». «Русское слово», «Колокол» и др. Был одним из учредителей Религиозно-философских собраний (1901-1903), преобразованных в 1907 г. в Петербургское религиозно-философское общество.

В первом философском сочинении «О понимании» (1886), направленном против позитивизма, попытался исследовать науку как цельное знание, установить ее границы, дать учение о ее строении, отношении к природе человека и его жизни. По мнению многих современников, в этом труде Розанов «переоткрыл» ряд идей Гегеля. Но по характеру изложения работа обнаруживает сходство со стилем философствования античных мыслителей. В творчестве Розанова этот труд определил очень многое. Тема «понимания» уже в рамках той или иной проблематики (вопросы религии, пола, семьи, человеческой жизни) будет лежать в основании большинства его статей и книг. Установив, что наука хороша в своих пределах, что понимание, как таковое, лежит и глубже, и часто вне ее, Розанов расчистил себе путь из узкофилософской сферы к работам художественно-философско-публицистического характера. Книга прошла почти незамеченной, и это определило переход Розанова к публицистике.

В дальнейшем Розанов не стремился писать фундаментальные труды, а, как правило, составлял книги из отдельных статей или афоризмов, часто помещая в них и полемические материалы, наполняя свои произв. множеством чужих голосов (письма и статьи, написанные его противниками или его сторонниками), что придавало основному «сюжету» драматический накал. «Истина трудна и добывается прилежанием, - пояснял свой метод «добывания» истины Розанов - Посему я собираю здесь с величайшей любовью взгляды pro и contra» (В мире неясного и нерешенного. Спб., 1904. С. 193). Широко использовал Розанов и жанр комментариев, когда приводимый им документ (чужую статью или письмо) окружал, по словам Г. В. Адамовича, «сетью тончайших догадок, пояснений, вскриков, намеков» (Звено. Париж, 1926. № 160. С. I). Таким образом, касаясь сложных вопросов, Розанов старался внести в свои книги диалогическое начало.

Основные проблемы, интересовавшие Розанова, достаточно полно выразились в названиях его книг: «Сумерки просвещения» (1899), «Религия и культура» (1899), «Природа и история» (1900), «Семейный вопрос в России» (1903), «Около церковных стен» (1906), «В темных религиозных лучах. Метафизика христианства» (1911) (по цензурным условиям разделенная на две кн. «Люди лунного света» и «Темный лик»; в первозданном виде опубликована в 1994 г.). Центральный пункт его метафизики - мистика пола, т. е. пол как некая космическая величина, в которой берут свое начало человеческая история, разные виды религий (особенно много внимания Р. уделял постижению «тайн» иудаизма и критике христианства как религии страдания, печали и смерти), состояние семьи и общества. «Его произведения не носили систематического или даже последовательного характера, - писал Н. О. Лососий, - но в них часто обнаруживались искры гения» (Лосский Н. О. История русской философии. М., 1993. С. 435).

Розанов действительно не стремился дать окончательного ответа на поставленные им вопросы (что точно выражено, например, в названии книги «В мире неясного и нерешенного»), скорее, он хотел привлечь внимание современников к насущным проблемам жизни России, которые еще больше обострились с общим кризисом европейской культуры в начале XX века. При общей консервативной «тональности» его писаний это был мыслитель, не стремившийся связать себя с мнением к.-л. партий или направлений в философии и политике и позволявший себе не только писать статьи противоположного содержания, но и сотрудничать во враждебных друг другу органах печати, чем вызывал негодование публицистов из разных лагерей.

Главные философские книги Розанова, предвосхищающие опыт экзистенциалистов, написаны в форме отрывков и афоризмов («Уединенное», 1912; «Опавшие листья», 1913, 1915; «Сахарна», «Мимолетное», «Последние листья», «Возрождающийся Египет», «Апокалипсис нашего времени (полный текст) - изданы посмертно). Они стали одновременно открытием и нового литературного жанра, и нового метода философствования. Стремясь избежать искажения любой своей мысли (поскольку словесно сформулированная и тем более опубликованная мысль искажается, «обездушивается в печати»), Розанов стремится запечатлеть ее во время рождения и даже во время зачатия - как «полумысль»-«получувство», а всю книгу издать «почти на праве рукописи» (подзаголовок «Уединенного»). С точки зрения формы эти работы часто напоминают черновые наброски, написанные только для себя, что нашло свое выражение и в языке (постоянные сокращения, эллипсы, умолчания). Вместе с тем каждый отрывок - уже запечатленный момент мысли, и, таким образом, вывод, результат мышления здесь совпадает с его процессом. При этом сам автор, приоткрывая «интимную» жизнь мысли, в некоторой степени выступает и персонажем, героем своей книги, потому и философское произведение становится одновременно произведением художественным. Заставив свою мысль работать сразу и в плане философском, и в плане художественном, Розановым часто пользуется не понятиями, а образами-понятиями, когда отдельный образ при повторении в разных контекстах приобретает значение некоторого термина. Также и ремарки в скобках, часто заключающие отдельные фрагменты и обозначающие время, место или образ действия, при которых рождалась данная мысль и данная запись, в ряде случаев приобретают терминологический смысл. Так, в постскриптуме к «Уединенному», комментируя самую частую ремарку «за нумизматикой», Розанов пишет: «...определение, классификация и описание античных монет требует чрезвычайного внимания глаза, рассматривания (в луну) и - работы памяти, припоминания (аналогичные монеты и изображение). Но - оставляет свободным воображение, мысль, также гнев или нежность. Тогда, положив монету и лупу, - «записывалось» то, что протекло в душе, «вот этот миг», эти «двадцать минут»...» Таким образом, ремарка превращается в обозначение метода подхода к проблеме, метода «вхождения» в самую мыслительную деятельность.

Вместе с тем отдельный афоризм в контексте всей книги утрачивает свою исключительность и непреложность. Любой ее кусочек - это не «как я думаю», но «как сейчас мне подумалось»: произв. нельзя читать как «трактат», как «выводы», это только «настроения мысли». В целом через недомолвки, через умение максимально наполнять смыслом не только слова, но даже способ их записи (скобки, кавычки, курсив) Розанов показывает невозможность систематического мышления, его ложность. Мысль рождается из бытовых мелочей в дрязгах и нелепостях обыденной жизни (что, например, показывают и ремарки: «за набивкой табаку», «в купальне», «за истреблением комаров», «перебрав в пепельнице окурки и вытряхнув из них табак в свежий табак» и др.). От этой ориентации на обыденность, где не требуется четкого «продумывания до конца», - его противоположные высказывания о самых разных вещах и проблемах (в один момент подумалось «так», в другой — «этак»). Это не непоследовательность, а, скорее, апелляция к Высшему Началу, к Богу, способному объединить любые разноречивые суждения, ощущения, поступки. Это особое «чувство Бога» подчеркнуто в конце «Опавших листьев»: «...и далеким знанием знает Главизна мира обо мне и бережет меня». Следовательно, и сам жанр книги можно представить не как произв. для читателя («я уже давно пишу «без читателя», как «без читателя» и издаю»), а как опыт интимного общения с «Главизной мира», которая и разрешает вечную самопротиворечивость, и понимает язык твоих мыслей (включая постоянные умолчания) быстрей тебя самого. Здесь, через саму форму своей книги, Розанов как бы возвращается к основной теме своею первого философского труда - к проблеме понимания. В целом главная ценность философского наследия Розанова - не в решении отдельных задач, а в постановке огромного множества проблем и разработке новых подходов к этим проблемам, насущность решения которых остается острой и сегодня.

Характеризуя свою мыслительную деятельность, Розанов писал: «Да, мне пришло на ум, чего раньше никому не приходило, в том числе и Нищие, и Леонтьеву. По сложности и количеству мыслей (точек зрения, узора мыслительной ткани) я считаю себя первым». Непреходящее значение у Р. имеют также литературно-критические исследования и статьи об искусстве, собранные в книге: «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского» (1894), «Литературные очерки» (1899), «Среди художников» (1914), а также рассыпанные по периодике. Летом 1917 г. Розанов, спасаясь от бед, которые принесла Февральская революция, переехал вместе с семьей в Сергиев Посад, где создал последнее значительное свое произведение «Апокалипсис нашего времени» (1917-1918) - горькие размышления о гибели России и ее культуры, вместившие в себя все прежние темы Розанова: христианство, иудаизм, язычество, семья, пол и др. Умер он от истощения, в нищете, незадолго до смерти составив план издания своих сочинений - в 50 томах.

С. Р. Федякин

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014, с. 525-527.

Сочинения: Соч.: В 2 т. М., 1990; Собр. соч.: В 30 г. / Сост. и общ. ред. А. Н. Николюкина. М.; Спб.. 1994-2010; Собр. соч.: В К г. / Сост. П. 11. Апрышко. М., 2012;Соч. Мимолетное. 1914г. 1915 г. М., 2011; О понимании. Опыт исследования природы, 1раниц и внутреннего строения науки как цельного знания. Спб.. 1995.

Литература: Глинка-Волжский А. С. Мистический пантеизм Розанова // Из мира литературных исканий. Спб., 1906; Бердяев Н. А. О новом религиозном сознании (О Розанове в связи с Мережковским)//Вер дяе и Н. A. Sub specie aeternilatis. Спб., 1907; Мережковский Д. С. Розанов // Мережковский Д. С. Было и будет. Пг., 1915; Голлербах Э. В. В. Розанов. Личность и творчество. Г1г., 1922; Шкловский В. Б. Розанов. Пг., 1922; Гиппиус 3. Н. Задумчивый странник. О Розанове // Живые лица. Прага, 1925. Вып. 2; Курдюмов М. ОРозанове. Париж, 1929; Синявский А. Д. «Опавшие листья» В. В. Розанова. Париж. 1982; Николюкин А. И. Василий Васильевич Розанов. М., 1990; Он же Розанов. М., 2001; Фатеев В. А. Жизнеописание Василия Розанова. Спб., 2013; Сукач В. Жизнь Василия Васильевича Розанова «как она есть» // Москва. 1991. № 10, 11; 1992. № 1; Настоящая магия слова: В. В. Розанов в литературе русского зарубежья. Спб., 2007; Розановская энциклопедия. М., 2008; История русской философии / Под ред. М. А. Маслина. М.. 2008. С. 393-399; Наследие В. В. Розанова и современность. Материалы Международной научной конференции / Сост. А. Н. Николюкин. М., 2009; Василий Васильевич Розанов. Сер. «Философия России первой половины XX века» / Под. ред. А. Н. Николюкина. М., 2012.

Вернуться на главную страницу В.Розанова

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС