|
|
 |
Савинков Борис Викторович |
1879-1925 |
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАХРОНОС:В ФейсбукеВКонтактеВ ЖЖФорумЛичный блогРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Борис Викторович Савинков
Фотография Б.В.Савинкова со страницы альбома филера. В. Зензинов про Б. Савинкова:“В революционном движении он принял участие, когда ему было 20 лет; был в Петербурге арестован и сослан на север России (в Вологду). Оттуда бежал заграницу. В Женеве я с ним встретился через несколько месяцев после его приезда туда. Он очень отличался от других революционеров. Тщательно, даже франтовски одевался, держался в стороне от других. Во всей его натуре ярко сказывался индивидуализм, он был блестящим собеседником и рассказчиком, писал стихи. В Петербург, за несколько месяцев до покушения, он приехал с английским паспортом: ему очень подходил вид бритого надменного англичанина”. В. Зензинов. Пережитое. Изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1953. Из показаний Б. Савинкова:“Я был до этого времени с.-д. У меня изменились мнения. Я пришел в партию партийным человеком, по крайней мере, в смысле настроения, в смысле готовности воспринять целиком партийную программу и тактику. Потом, ходом моей боевой работы, оторванный от всего внешнего мира, не имея возможности читать, читая только урывками и, главным образом, на иностранных языках, так как большую часть времени мне приходилось жить иностранцем, - я мало-помалу эволюционировал от партийной программы и тактики, которых я даже не воспринял, которые я только готов был воспринять, эволюционировал к своему собственному складу, правильному или неправильному, это, конечно, совершенно безразлично, к складу, который кульминационного пункта достиг именно к моменту дела Сергея. ...После дела Сергея начинается обратная эволюция, к партии. Может быть, не столько в ее тактических построениях, выражаясь точнее, меня тогда заинтересовала аграрная программа партии. ...Но что сказал бы я Медведю [Соколов – известный эсер-максималист], если бы я говорил с ним так, как я сейчас говорю с вами? Я бы сказал: у партии есть две задачи: ее историческое величие в том, что она поставила на разрешение аграрный вопрос и она имеет его разрешить (так в тексте – прим.сост.), а, во-вторых, разрешит она его своей борьбой, в которой самое видное место я бы уделил центр/альному/ террору” Из показаний Б.В.Савинкова ССК по делу Азефа в 1910 г. Цит по кн.: Морозов К.Н. Партия социалистов – революционеров в 1907 - 1914 гг.-М.: РОССПЭН, 1998. С. И еще В. Зензинов про Б. Савинкова:“…Всегда в центре веселья, центром нашего общего внимания был Борис Савинков или “Павел Иванович”, как мы все его тогда звали. Я не знал в жизни человека, который обладал бы таким талантом, таким даром привлекать к себе сердца окружающих, как он. Где бы он ни был, кто бы с ним ни был — он всегда и везде был в центре. Все с наслаждением и радостью слушали его проникнутые юмором рассказы. А рассказчик он был изумительный и рассказать ему было что — ни у кого из нас тогда не было в жизни столько приключений, сколько их было у этого человека. И сколько в нем было талантов! Как-то, помню, один из товарищей предложил за обедом, чтобы каждый из нас написал до десерта стихотворение — на любую тему. Выигравший получает добавочную порцию коньяка. — Это очень легко. Я, господа, берусь написать три! — заявил Савинков. Мы отнеслись к этому недоверчиво. И все горячо приступили к состязанию. Савинков, действительно, сдержал свое слово и даже больше того. Он написал одно стихотворение лирического характера, одно — общественное и одно, самое легкое, как он потом признался, декадентское. — Общественное, — заявил Савинков, — я напишу не выше тех требований, которые предъявляет к своим сотрудникам редакция “Революционной России” (партийный орган, выходивший в Женеве, к литературным достоинствам которого Савинков относился очень критически). Я до сих пор помню несколько строк из лирического стихотворения Савинкова. Оно посвящалось “Герою”. Он вынес годы испытаний, Тоску и скуку голых стен, Незабываемых страданий Был полон сон, был полон плен... — Обратите внимание, — говорил Савинков, — мое первое стихотворение было готово еще перед рыбой, второе — перед жарким, а третье — перед сладким. И кроме того — вы же еще поручили мне делать заказы кельнеру, что очень мешало моему поэтическому вдохновению. Конечно, он был единогласно признан победителем и получил честно заработанную им добавочную порцию коньяка за наш счет. В. Зензинов. Пережитое. Изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1953. + + + “— Борис, — спросил Савинкова Гоц, — скажите, во имя чего вы живете? Что является стимулом вашей революционной деятельности? — Чувство товарищества. Любовь и уважение к товарищам по делу. Всё, что товарищи потребуют, должно быть выполнено, — ответил, не задумываясь, Савинков. Ясно было, что этот вопрос не застал его врасплох — он наверное часто сам задавал его себе и давно имел на него готовый ответ. Мы с Абрамом переглянулись. В партии было принято считать Савинкова человеком, лишь ищущим острых впечатлений жизни, некоторые называли его “спортсменом революции”, “кавалергардом революции” (так, между прочим, называла его А. Н. Чернова, урожденная Слетова, первая жена В. М. Чернова), считали его чуть ли не бретером, который любит рисковать своей жизнью. Савинков рядился порой в тогу мистика, любил декламировать “под Сологуба” декадентские непонятные стихи, утверждал, что — морали нет, есть только красота; а красота состоит в свободном развитии человеческой личности, в беспрерывном развертывании и раскрытии всего, что заложено в душе человека. Правила морали, ограничительные предписания о должном, дозволенном, недозволенном и недопустимом навязаны человеку воспитанием, влиянием окружающей среды, различного рода условностями. Они не дают возможности человеку развиваться свободно; человек должен освободиться от этих пут, чтобы всё, что только есть в душе, могло свободно раскрыться в его индивидуальности... Так нередко он говорил. И многие верили тому, что таков был действительно символ веры Савинкова. Но это было не так. Это были только слова, форма, в которую Савинков рядился. Недаром его жена, Вера Глебовна (дочь Глеба Успенского) говорила о нем близким людям: “Борис лучше, чем его слова”. — И ответ, который он дал Абраму, это подтверждал. Чувство товарищества было для Савинкова в самом деле святым. Сколько раз он это доказал на деле, когда на карту приходилось ставить собственную жизнь! Настоящий Савинков не походил на того, каким он себя показывал посторонним. Но, должен сказать, что, как мне, так и Абраму, этот ответ Савинкова с указанием на чувство товарищества, как на побудительный стимул революционной деятельности, показался странным, непонятным. Это было так далеко от нашего духовного мира!” В. Зензинов. Пережитое. Изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1953. М.Вишняк про Б. Савинкова:“…У Фондаминских встречал я Савинкова. Он то молчал таинственно, то занимательно рассказывал. Рассказчик он был отличный, любил вино, женщин и карты — винт даже не “по маленькой”, а как таковой”. Марк Вишняк. Дань прошлому. N.-Y. Изд. им. Чехова. 1954. С.165. В.Войтинский про Б. Савинкова:“Мы с Гоцем прошли к Савинкову, на которого Керенский возложил дело борьбы с “мятежными войсками”. Энглизированный барчук в спортсменском френче, бесстрастно-неподвижное, непроницаемое лицо, папироска в зубах, нога перекинута через ногу. Мы передали ему, что военно-революционный комитет опасается контрреволюционных выступлений со стороны военных училищ и считает полезным, в предотвращение кровопролития, обезоружить их — по крайней мере, взять из училищ пушки и отправить их на противокорниловский фронт. Савинков процедил в ответ: Не нахожу нужным. Предложили ему еще какие-то меры. — Не вижу надобности. Справились о мерах, принятых штабом. В ответ: — Признаю сделанное достаточным. Мы встали и, не прощаясь, вышли из кабинета блистательного сановника. Гоц не удержался и в дверях бросил по его адресу словечко, не принятое в парламентском обиходе”. V. VOITINSKY 1917. A YEAR OF VICTORIES AND DEFEATS. Edited by Yuri Felshtinsky Computerized Typesetting by Gessen Book Electronics Newton, MA 02161 В. Чернов про Б. Савинкова:
…С Савинковым у меня не было тех бесконечных, далеко в ночь уходящих разговоров обо всем, что определяло духовный облик партии. Это меня удивило. Савинков без возражений “принял” всё, во что веровала и что исповедывала партия. Не скоро, не сразу стало мне выясняться, что это было приятие чисто-формальное, как-то “в кредит”. — “Ну, в делах аграрных уж я, извините меня, не специалист, — со смешком сказал он кому-то при мне. …Психологический отрыв Бориса Савинкова от партии начался давно. В сущности, настоящим партийным человеком он никогда не был. Он был скорее “попутчиком” в партии… Савинков просто скептик по отношению ко всем партийным теориям, скептик не по какому-нибудь более глубокому подходу, а по недосугу вдуматься и неимению для этого серьезной подготовки. …“Я, В.М., ведь в сущности анарх”, — с каким-то смешком заявил Савинков после поездки в Лондон и нескольких разговоров с П.А. Кропоткиным. Если бы Савинков всерьез мог сделаться анархистом, он, конечно, выбрал бы не коммунистический анархизм Кропоткина, а какую-нибудь разновидность анархо-индивидуализма. Савинков внес в террористическую среду новый тон, которого раньше, в демократические времена Гершуни, не было и в помине. Это была своеобразная выправка и психология военно-террористического цеха, свысока относящегося к другим видам работы, как менее героическим. Не все боевики, в атмосфере вечной нервной напряженности и опасности для жизни, умели сохранить идейное достоинство и моральное равновесие, чтобы совсем не поддаться этому новому “душку”, каждое проявление которого вызывало трения с “комитетскими” работниками, причиняло нам много и мелких неприятностей и серьезного горя”. В.М. Чернов “Перед бурей. Воспоминания”. N.-Y. Изд. имени Чехова. 1953. С.187,188. Б.Бабина про Б. Савинкова:“Вождем у нас мог быть Савинков, но он был совсем другой ориентации. И потом, это был совсем аморальный человек, у него не было этики. Помните, он проповедовал: “Почему нельзя убить мужа своей любовницы, но можно убить министра? Если вообще можно убить человека, то безразлично, кого и по каким мотивам”. Это он нам преподнес в 1909 году. Вся наша эсеровская молодежь была глубоко возмущена”. Беседа с Б.А. Бабиной. Записал Н. Бармин [Рогинский А.Б.]. Подготовил к публикации Л. Арапов [Добкин А.И]/ Минувшее. 1990. Феникс. Вып. 2. С.387,388. Н. Суханов про Б. Савинкова:
В другом приказе новый громовержец воспрещал всякого рода собрания на улицах и площадях, а равно и подстрекательство к таким собраниям, причем виновные и т.д. Это тоже очень хорошо. Очевидно, бунтующие генералы и биржевики делали попытки собираться на площадях и подстрекали рабочих собираться вместе с ними. Однако дело-то в том, что писания господина Савинкова были в то время никому не только не любопытны, но и не заметны. Никому ничего он воспретить не мог, и не было в столице ни старого, ни малого, кому бы пришло в голову его послушать. Никакой тут власти не было”. Н.Н. Суханов. Записки революции. Т.3 (книги 5-7). М.: Изд. политической литературы. 1992. С.126. + + + “Великолепный генерал-губернатор, знаменитый автор "Коня бледного", тем временем продолжал свою полезную литературную деятельность. В это утро Савинков строчил новые и новые обязательные постановления. Одно из них гласило: виновные в ношении неприсвоенной форменной одежды подвергаются и т.д. Другое: виновные в самочинной реквизиции имущества подвергаются и т.д. Третье: виновные в скупке у воинских чинов съестных припасов, оружия, предметов обмундирования и снаряжения подвергаются и т.д. Умел человеку попасть в самый центр! Неужели ему не приведет господь еще править нами?”. Н.Н. Суханов. Записки революции. Т.3 (книги 5-7). М.: Изд. политической литературы. 1992. С.128. про Б. Савинкова:“К вере толкает жизнь; вера же толкает к жизни, - и вот получается необходимая цепь, - или, если хотите, лестница вверх. Вас, как никак, жизнь очень близко подтолкнула к вере, и, пожалуй, теперь вам не хватает лишь одного последнего усилия, чтобы конкретно очутиться на нашей ступеньке” Из письма З.Н.Гиппиус Б.В.Савинкову в марте 1911 г. Цит по: Морозов К.Н. Поиски ответов на “проклятые вопросы” этики и богоискательсва в эсеровской среде в межреволюционной среде// Международный исторический журнал, №2 1999. Подборка цитат перепечатывается с сайта http://socialist.memo.ru/ Вернуться на главную страницу Савинкова
|
|
ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
|
ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
“Он
произвел на меня впечатление симпатичного, скромного, быть может, слишком
сдержанного и замкнутого юноши. От этой “скромности” впоследствии не
осталось и следа. Впрочем, сам Савинков не раз впоследствии со смехом
вспоминал об этой нашей первой встрече, сознаваясь, что он тогда ужасно
робел, чувствуя себя, как на экзамене, перед лицом “таких революционных
генералов”. Очень самолюбивые люди — понял я потом — бывают или резки или
преувеличенно застенчивы и настороженны.
“Генерал-губернатор Савинков в этот день
был тоже не без дела. Этот господин 29 августа был занят введением в столице
военного положения. Он составлял приказы такого содержания. В одном
воспрещалось в органах печати предавать гласности распоряжения мятежников, а
также неофициальные мероприятия законной власти, затем воспрещались призывы
к низвержению и ложные сведения, сеющие панику. Эти решительные меры,
конечно, очень хороши. Но и опубликованы-то они могли быть только на другой
день, когда от корниловщины осталось, можно сказать одно неприятное
воспоминание. ..