Шишков Александр Семенович

1754-1841

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Александр Семенович Шишков

"О Шишкове довольно сказать одно: он был отъявленным врагом митрополита Филарета и доносил на него, как на безбожника и на либерала, а Карамзина долгое время почитал революционером; вот до чего может доходить во всем ревность не по разуму..."

Цитируется по изд.: Д.Н. Свербеев. Мои записки. М., 2014, с. 147.

"После обеда, часу в пятом, разошлись по своим углам хозяйки-дамы, и в гостиной оставались обскурант дедушка Шишков, богатый и расчетливый граф Головин да хозяин. Они расселись на покойном диване и разговаривали. Безмолвный, сидел я у окна в той же нижней гостиной, сонно глядел на покрытую снегом широкую Неву и на Петропавловскую крепость, внимательнее смотрел на проходящих по набережной, скучал и зевал, не имея права удалиться, потому что был в тот день не гостем, а дежурным. Важные собеседники вели свой разговор о различных правах всех возможных сословий в России и пускались в самые мельчайшие подробности бесчисленных разрядов обитателей пространного нашего отечества. Слушал я их рассеянно и с досадой замечал про себя, что все трое не довольно ясно понимают предмет своего разговора и в нем грубо сбиваются. Благодаря Сандунову, я, казалось мне, лучше этих государственных мужей знал права и обязанности каждого из наших сословий. Мудрая беседа продолжалась час или больше и, как видно, самих их утомила. Престарелый Шишков начинал уже дремать, встал первый со своего седалища и тихими шагами подошел ко мне, я тотчас вытянулся во весь рост перед такой знатной особой, которая, милостиво потрепав меня по плечу, предложила следующий вопрос: «Ну, а ты, юноша, знаешь ли, сколько у нас состояний?» - «Знаю, ваше высокопревосходительство». - «Ну-ка, сколько? Скажи». Тут мое раздраженное терпение лопнуло и я громко выговорил: «Два».— «Как два?»— «Да-с, ваше высокопревосходительство, два». - «Только?» — «Только». - «Какие же?» - «Деспоты и рабы». Как бы не солоно похлебавши, отскочил от меня Шишков, значительно взглянул на Кикина, потом все они переглянулись, грозно воззрился на меня Кикин и сказал: «Ступай домой». Я ушел предовольный, в торжестве и радости дошел до Прачешного моста на Фонтанке, но мысли мои начинали тоже перевертываться и на сердце стали скрести кошки. «Скверно», - подумал я; не заходя домой, взял извозчика и отправился в театр. В моем абонированном кресле сиделось мне как-то неловко весь вечер, и проклятые кошки продолжали скрести на сердце. Ночь провел я тревожно, не говоря, однако, ни слова о моем смущении Никольскому. Часов около восьми утра докладывает мне, еще лежащему в постели, француз мой Charles, что наш канцелярский фельдъегерь Завитаев желает меня видеть. Это случалось и прежде - Кикин посылал его ко мне с бумагами для переписки, - но никогда не было посылки такой ранней; посланный сообщил мне, что меня требуют как можно скорее к Петру Андреевичу. «Скажите, что сейчас буду, только напьюсь чаю». - «Нет, уж пожалуйте со мной! Приказано вас привести немедленно». Ну, думаю, беда! Робкими шагами вхожу в маленький кабинет. Кикин был в халате, но уже одетый, в своем черном торжественном костюме, в штанах и штиблетах; он затворил за мною дверь на ключ и несвойственным ему вежливым тоном сказал: «Я, сударь, сейчас еду к государю просить милости у его величества посадить вас, моего родственника и подчиненного, за вчерашние слова в Петропавловскую крепость». Я уверен был в том, что такая царская милость будет ему оказана 486, Александр I, вопреки всем прекрасным качествам своего сердца, не оставлял без преследования ни одной грубой выходки крайнего либерализма и имел привычку отрезвлять иногда довольно долгим заточением или ссылкой тех, которых считал противниками своей верховной власти. В ней он искренно видел божественное свое право, а в посягающих на нее - преступных грешников, нарушителей закона Божьего. Мне ничего не оставалось делать, как раскаяться перед Кикиным в моих неуместных словах и обещать ему вперед не поддаваться вольнолюбивым искушениям. Затем последовали советы и увещания растроганного до слез Кикина; требуя от меня повторения обещания, он нежно меня обнял и увещевал не губить себя, не компрометировать его самого и не вредить Московскому университету, месту моего окончательного образования, на которое начинали уже смотреть косо.

«Теперь, слава Богу, все кончилось, - сказал он мне, - будь покоен и молчи, а я сейчас вместо дворца поеду к графу Головину и Шишкову, которых, особливо Шишкова, до последней степени раздражил и напугал твой дерзкий ответ. Я и вчера взял с них слово никому про это не говорить и надеюсь, что они сдержат свое обещание после твоих. Ты не можешь знать, в какое время мы живем и какие последствия могли бы выйти из вчерашнего случая, если бы слух о нем дошел до государя, или, что еще хуже, до Аракчеева» 487".

Цитируется по изд.: Д.Н. Свербеев. Мои записки. М., 2014, с. 149-150.

Комментарии

486. ...«Я, сударь, сейчас еду к государю просить... посадить вас... в Петропавловскую крепость». Я уверен был в том, что такая царская милость будет ему оказана... - Эти слова Кикина и размышления Свербеева в рукописи и в публикации «Русского архива» переданы несколько иначе: «"Я, сударь, сейчас еду к государю просить милости у его величества посадить вас за вчерашние слова в Петропавловскую крепость и надеюсь, что мне отказа в этом не будет, а вы покуда посидите до моего возвращения взаперти в этой комнате". Я тотчас понял, да и теперь в том уверен, что это была не комедия и что Кикин, экипаж которого был подан к крыльцу, а мундир и шпага лежали готовые на диване, непременно поедет во дворец и будет просить у императора себе милости посадить за дерзкие слова в крепость его родственника и подчиненного. Еще более уверен был я в том, что такая царская милость будет ему оказана» (ФС. Д. 11. Л. 112 - 112 об. См. также: РА. 1871. Вып. I. Стб. 166).

487. В рукописи здесь Свербеев помещает очерк «Об А.С.Шишкове» (в публикации 1899 г., значительно измененный, он стоит после основного текста воспоминаний с названием: «К моим воспоминаниям о Шишкове», а в этом месте к нему дана отсылка) (см.: ФС. Д. 11. Л. 113-113 об.; Д. 12. Л. 1-5).

Вернуться на главную страницу Шишкова

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС