Юрий Баранов

-

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Юрий БАРАНОВ

К.Р. ВТОРОЙ

Правдивая, смешная, печальная и страшная повесть о нецелованном поэте

ВОСХОЖДЕНИЕ

Печататься молодые люди начали внезапно. Из ЛИТО позвонили Карику, числящемуся активистом, и передали пожелание Администрации увидеть в праздничном номере газеты подборку молодых неизвестных авторов – так сказать, открыть новые таланты. «Бери свою команду и дуй в газету», – сказала по телефону заведующая Центральной библиотекой (по совместительству – председатель ЛИТО) Гертруда Сидоровна.

К.Р.-Второй не стал медлить, и уже через полчаса вся его «команда» заяви-лась в редакцию. Девушка-секретарь прыснула при виде Леонида Артоболевского, который не успел дома зашнуровать ботинки и забыл застегнуть ширинку на брюках, взяла рукописи и бегло их просмотрела. «Что такое Ка Эр?» Карик вско-чил и пустился было в объяснения, но секретарша его перебила: «Согласно ав-торскому праву, разрешается брать любой псевдоним, но для гонорарной ведомо-сти нужна подлинная фамилия, имя и отчество. Это ко всем относится…Кроме Артоболевского. Кто из вас Артоболевский?» Леонид поднялся, и секретарша вернула ему рукопись: «Второй экземпляр. Вы что, не знаете, что принимаются только первые экземпляры?» (Понятно, стихи были напечатаны на машинке – компьютеры тогда ещё не вошли в широкий обиход.) «Ох, перепутал в спешке, – сконфузился Артоболевский. – Завтра могу принести…» «Завтра стихи будут в газете, – жёстко отчеканила секретарша. – Вы свободны». «А нам что делать – за-ходить или ждать?» – угодливо спросил Карик. Секретарша не удостоила его от-ветом, отнесла рукописи за дверь с волнующей табличкой «Не входить! Идёт ра-бота над номером!», а вернувшись, процедила: «Посидите минут пять. Если у ре-дактора вопросов не будет, я вас отпущу». И точно, через пару минут раздался звонок, девушка выслушала что-то сказанное ей и махнула рукой в сторону две-ри. Поэты встали и неуверенно потоптались у выхода. «А разве с нами не будут беседовать?» – вопрос Ивана Поморцева прозвучал как-то наивно. Секретарша состроила презрительную физиономию: «О чём? Дело поэтов – писать, а не раз-говоры разговаривать…» Слово «поэты» прозвучало в её устах особенно ядовито.

– Ну, отмечать заранее – дурная примета, – сказал, очутившись на улице, Вик-тор Казаченко, – а пивка попить, я думаю, грехом не считается.

За пивом всё думали и гадали, что у кого оставят, а что забракуют. «За одно-го Виктора я спокоен, – авторитетно вещал Леонид Артоболевский, – тематика патриотическая, скоро День Победы. Правда, стихи длинноваты для газеты, но что-нибудь одно, конечно, возьмут… К остальным могут придраться, но, скорей всего, все трое и войдёте: они говорили о подборке, а раз подборка – значит, ми-нимум три автора…» За себя Леонид, казалось, вовсе не переживал.

Ребята не знали, конечно, что происходило в кабинете редактора. А тот вынул из стола и положил перед дежурным по номеру стихи никому тогда ещё не из-вестной Алины Бенимовской, с которой он познакомился на прошлой неделе и в тот же день переспал: «Обязательно девушку надо дать, а то скажут – дискрими-нация по половому признаку». Дежурный согласно кивнул. «Значит, так, – про-должал редактор, – одна девушка и два парня. Кого из трёх отсеем?» «Думаю, этого балабола, – дежурный протянул редактору стихи К.Р.-Второго, – бездарь стопроцентная». «Согласен полностью, но отклонять автора с такой фамилией…» – усмехнулся редактор. Дежурный выругался: «Вот чёрт, я и не заметил! Ты прав – известно, что могут сказать… Тогда выкинем давай этого умника – стихи, ко-нечно, неплохие, но многослойные, Бог его знает, кто в них какие намёки вычи-тать захочет…» И в корзину полетели творения Ивана Поморцева.

Так совпало, что на завтра было назначено заседание ЛИТО, и когда все со-брались, больше всего говорили о публикации в газете, об успехе Виктора Каза-ченко и К.Р.-Второго. Конечно, не обошлось без критических замечаний – мол, самого сильного из всех, Поморцева, почему-то забраковали; кто-то даже выска-зался в том духе, что это просто смешно – предпочесть Карика, который, всем же ясно, и в подмётки Ивану не годится. Что касается Алины Бенимовской, тут мне-ния не расходились: для политического баланса женщина нужна. В ЛИТО она не состояла, её никто не знал, опубликованные стихи никому не понравились, со-шлись, однако, на том, что это могло быть случайностью..

Вскоре последовала публикация в Альманахе. Туда позвонил редактор газеты и высказал мнение, что «начинающих ребят надо поддержать». (Надо ли гово-рить, что заботила его одна Алина, но лучше было проталкивать её под прикры-тием.) Я их всех к тебе пригоню, сам выбери, сказал он. И через пару дней в на-значенное время в приёмной замредактора Альманаха в единственном удобном кресле сидела, закинув ногу на ногу, Алина Бенимовская, а рядом приткнулись на стульчиках Иван Поморцев, Виктор Казаченко и К.Р.-Второй; Леонид Артобо-левский не пришёл, потому что не разыскал первый экземпляр своих стихов, а перепечатать заново поленился. В Альманахе всё произошло почти так же, как в газете. Подборку решено было сформировать по стандартной схеме – из трёх ав-торов. Алина Бенимовская не вызвала сомнений – она оказалась единственной особой женского пола. «Надо чем-то отличиться от газеты», – решил замредакто-ра. – Они отклонили Поморцева, мы отклоним вот этого пустозвона». И он ото-двинул в сторону стихи К.Р.-Второго, но, увидев приписанную сбоку его фами-лию, вернул обратно: как бы чего не подумали. И в корзину полетели стихи Вик-тора Казаченко.

Альманах вышел как раз к следующему заседанию ЛИТО, и опять студийцы спорили-гадали, почему был отклонён Казаченко, а не К.Р.-Второй. Ещё недо-умевали наивные дилетанты по поводу вторичного появления Алины Бенимов-ской с её откровенно слабыми стихами. Кто говорил: «блат», кто говорил: «вот так номенклатура и складывается – стоит один раз попасть в обойму, так из неё и не выпадешь», а кто-то, сам не зная, что попал в точку, высказывал мнение, что тут без постели не обошлось. О вторичном появлении в печати К.Р.-Второго не судачили, полагая это случайностью. Заговорили об этом лишь после того, как его имя появилось в Годичном Вестнике.

В то время Администрация издавала такие вестники – своего рода годовые отчёты, в которых перечислялись все достижения. В конце выпуска помещался персоналий – указатель самых отличившихся жителей (лучший изобретатель, лучший токарь, лучший хирург и т.д.). К.Р.-Второй вошёл в персоналию как лучшее новое поэтическое имя. Раньше, кстати, такой категории не было, но в тот год, под самый его занавес, было опубликовано постановление Центрального правительства «О крутом повышении постановки литературного дела в государ-стве». Вестник был уже свёрстан, времени на долгие раздумья не оставалось, да и никто не стал бы ломать голову над выбором поэта, ведь это не столь важная за-дача, как, например, определение «лучшего футбольного вратаря». Поэтому от-ветственный за выпуск, вспомнив о публикациях в газете и в Альманахе, поло-жил их рядом и увидел, что дважды публиковались лишь двое: Алина Бенимов-ская и некто К.Р.-Второй. Начинать летопись лучших местных молодых поэтов с бабы он посчитал нежелательным, а в зашифрованности имени второго «лучше-го» узрел некое даже достоинство, намёк на то, что поэтов у нас много; ведь если этот – Второй, значит был и Первый. О существовании великого князя Констан-тина Константиновича Романова ответственный за выпуск Годичного Вестника и понятия не имел. И не будем его осуждать: энциклопедические словари советско-го времени умалчивали о талантливом русском поэте К.Р.

Возведение К.Р.-Второго в ранг самых лучших, пусть и в скромных масшта-бах Годичного Вестника, сыграло огромную роль в его карьере. Только после этого дядя Семён счёл рациональным использовать свои связи в издательском мире. Не грех, мол, просить не просто за племянника, а – за официально при-знанный талант. Связи его, правда, не могли считаться особо прочными, при-шлось приложить усилия. Но, главное, дело решилось. А распасовка вышла та-кая: Знакомый- из-издательского-мира отвёз Годичный Вестник с именем К.Р.-Второго и подборку его стихов составителю Всероссийского сборника «Молодые таланты». Для составителя не имело значения, кого из начинающих он выберет, однако – при соблюдении определённых правил игры. Официальный штамп на имени племянника Семёна сам по себе снимал подозрения в пристрастии, но ка-чество стихов, конечно же, имело значение. Составитель начал читать, и ему ста-ло тошно:

В пустотах бездна плачет тонко-тонко,
Цепляясь за остатки корабля,
В который волей пьяного ребёнка
Превращена бессмертная Земля.
Увы, она бессмертье променяла
На тлен и прах, на деньги пустоты,
И для чего теперь нам одеяло –
Ведь мы давно мертвы, и Я, и Ты.
Он потряс головой и перевернул несколько страниц. Сделал вторую попытку:
Бессмертие страха не знает,
Стеной зарастает дыра,
И тот, кто билет покупает,
Наверно, умрёт до утра.
Бессмертье ему не приснится,
И бездна ему не грозит.
Он завтра, но в облике птицы,
Билет возвращать полетит.

Составитель изобразил на лице ужасное страдание: «Ладно, графоманом больше, графоманом меньше, Россия велика, схавает… Сегодня я вам помогу, завтра вы мне поможете – дочку надо бы после института пристроить…»
За свою услугу Знакомый-из-издательского-мира намеревался попросить Семёна поставить ему две коронки на зубы, но после визита к составителю, ока-завшись в должниках, он потребовал сменить ещё и мост на верхней челюсти. В свою очередь, дядя Семён, принципиально не признававший энтузиазма и беско-рыстия, намекнул маме Карика, что она должна оплатить работу. Не обязательно в долларах, многозначительно добавил он. Моложавая мама «поэта» давно улав-ливала вожделение во взглядах Семёна, мужа её старшей сестры Розы. Женщина экономная, она предпочла переспать с родственником, а не отдавать ему деньги. Чего не сделаешь ради ребёнка!
«Молодые таланты» стали второй ступенью ракеты, выводящей Карика на высокую орбиту. Да ещё кстати появилось решение Администрации об издании книг местных авторов. В план выпуска был включён и сборник стихов К.Р.-Второго. Куратором назначили работника аппарата Администрации Николая Ни-колаевича Васильева. А тот оказался человеком начитанным, неравнодушным к литературе, и взялся за дело всерьёз. Стихи К.Р.-Второго повергли его в ужас. Абстракционизм какой-то, – жаловался он дома жене. – Ты только послушай:

Что навсегда утрачено,
то навсегда со мной.
Жарюсь на солнце – значит,
мёрзну я под луной.
Свет, он всегда невидимый.
Так небожитель решил.
Вышла ошибка, по-видимому,
ещё при рытье могил.
Стынут в крови жасмины –
то закипает кровь.
Рано ли, поздно ли минут
мороки, как любовь.

В поисках выхода из положения Васильев обратился в ЛИТО, к Гертруде Си-доровне, и запросил образцы творчества местных поэтов. Результат оказался при-ятно-неожиданным. Оказалось, что среди студийцев есть способные люди, есть даже подлинные таланты. Особенно понравились Васильеву стихи Ивана Помор-цева. Он пригласил его к себе в Администрацию, обстоятельно поговорил и узнал много интересного, в частности, о существовании Леонида Артоболевского. Встретиться с ним не удалось, тот по причине несчастной любви пребывал в за-пое, но стихи его Васильев раздобыл. С интересом прочитал он и баллады Викто-ра Казаченко, который куда-то исчез. Посидев над ворохом рукописей, Васильев решил попытаться заменить персональный сборник К.Р.-Второго коллективным, антологией членов ЛИТО. Это представлялось нелёгкой задачей – начальник у Васильева, заведующий отделом культуры товарищ Крашенинников, славился буквоедством, а в уже утверждённом издательском плане недвусмысленно значи-лось – стихи К.Р.-Второго.

Но преодолевать трудности не пришлось. В стране наступило время крутых перемен, земля горела под ногами у руководящих товарищей, и буквоед Краше-нинников обречённо махнул рукой – а, делай что хочешь. Сборник, составленный Н.Н.Васильевым, вышел в тот самый день, когда над страной раздался похорон-ный звон по коммунизму. Ночь перед выпуском Васильев, Поморцев и выныр-нувший из запоя Артоболевский провели в типографии; они вручную вклеивали в каждый экземпляр книги извещение о том, что один из авторов сборника талант-ливый поэт Виктор Казаченко погиб при защите Архива от погромщиков. Звали Карика, но тот не пришёл, сославшись на состояние здоровья. Тётя Роза устроила ему больничный лист, а дядя Семён дал мудрый совет: в такие дни лучше бюлле-тенить, кто его знает, как дело повернётся; к тому же ты у нас теперь писатель, тебе надо биографию лепить, возможно, когда-нибудь напишешь, что только бо-лезнь помешала тебе биться за красных, белых или зелёных, сам выберешь, чьим сторонником выгоднее будет представиться…

Появление сборника в судьбоносные для России дни привлекло огромное внимание. «Коммуняки», как теперь стали звать коммунистов и им сочувствую-щих, скупали и распространяли книгу как памятник герою-поэту Виктору Каза-ченко, вставшему, по их утверждениям, на защиту идей Маркса и Ленина. (Им было плевать, что на самом-то деле Казаченко боялся уничтожения военной час-ти архива, после чего станет почти невозможным разыскивать следы героев Ве-ликой Отечественной войны. От старших товарищей он знал, что когда после Февральской революции выпущенные из тюрьмы уголовники жгли архив, чтобы замести следы своих преступлений, в огне погибли сведения об участниках не только Первой мировой, но и Русско-Турецкой войны 1878 года.)

Но самой действенной рекламой для поэтической антологии стала акция Алины Бенимовской. Реализуя горбачёвско-ельцинский принцип «Разрешено всё, что не запрещено», она арендовала палатку «Фотоуслуги», стоявшую между ти-пографией и Центральной библиотекой, и объявила, что за определённое возна-граждение она, один из авторов сборника и Королева русской поэзии, готова сняться в голом виде с любым читателем. К.Р.-Второй, выздоровевший, как толь-ко он узнал о возможности поглазеть на голую Алину, посоветовал ей кроме пла-ты заставлять клиентов приобретать сборник с её (а значит и его) стихами. Бени-мовская оценила бизнес-проект собрата по перу и пригласила его быть кассиром и помощником. Народ валом повалил на невиданное зрелище. Какой-то старый козёл спросил Алину, кто присвоил ей звание королевы. «Вы коммуняка?» – от-ветила поэтесса вопросом на вопрос. «Я член КПСС», – с достоинством сказал старик. «Меня короновали те, кого вы замучили в ГУЛАГе! – воскликнула Али-на. – Плати двойную цену или мотай отсюда». Фотографироваться с голой по-этессой желали, конечно, мужчины, но побывали в фото-палатке и несколько женщин. Одна из них задала тот же вопрос, что и старый коммунист – чем дока-жешь, что ты действительно королева поэзии. Алина не моргнув глазом отбрила тётку: «А что ты – уродливая дура, и доказывать не надо!»

По всему городу рассказывали о перепалке «продвинутой писательницы» с клиентами, возник даже анекдот: «Почему Алина Бенимовская за словом в кар-ман не лезет? А откуда у голой бабы карманы!» Все экземпляры сборника, слу-жившие входным билетом в фотопалатку, расхватали в течение двух дней, и воз-буждённая толпа заставила директора типографии печатать дополнительные ти-ражи. Тот, впрочем, не сопротивлялся. Жена его (а ею была директор Централь-ной библиотеки и по совместительству председатель литобъединения Гертруда Сидоровна) дала мудрый совет – ничего не бойся, используй все наличные запа-сы бумаги, Ленина и Пушкина теперь печатать не обязательно. Свобода! Пока её не прикрыли – делай деньги. И вообще – почему бы тебе не приватизировать ти-пографию?

Действительно, почему бы и нет? В те безумные девяностые побеждал тот, кто раньше всех соображал: а ведь можно взять себе это или то. Директор типо-графии сделался её владельцем, а жена его, Гертруда Сидоровна, приватизирова-ла Центральную библиотеку. Она воспользовалась тем, что библиотекаршам пе-рестали платить зарплату (эти деньги разворовывали в Администрации), и пред-ложила спасти очаг культуры, если он станет её собственностью; библиотекар-шам она обещала прибавку, и все они с радостью подписали прошение о прива-тизации. Когда бумаги были выправлены и Гертруда Сидоровна стала законным владельцем Центральной библиотеки, она её частично перепрофилировала в со-ответствии с духом демократической эпохи.

Читальный зал переоборудовали под «интеллектуальный шоу-ресторан» «У Сидоровны». Гвоздём программы в заведении стала «Литературная викторина стриптиз наоборот». На стене сделали огромную надпись – цитату из Андрея Вознесенского «Потом выходит дамочка, лишь бляшечки на титечках, и долго одевается, и в этом самый смак». Посетители угадывали, в костюме какой из ге-роинь литературных произведений завершит свой номер стриптизёрша. Выиг-равшим считался тот, кто раньше всех выкрикнет правильный ответ, например, ещё при шнуровке корсета угадает, что это Анна Каренина. Таким эрудитам пре-доставлялась скидка при расчёте за выпитое и съеденное. В книгохранилище ме-жду стеллажами можно было – по образцу акции Алины Бенимовской – сфото-графироваться на выбор с Наташей Ростовой или Соней Мармеладовой, с прама-терью-Евой или Анкой-пулемётчицей. Чем меньше было надето на героине, тем больше нужно было заплатить за снимок. Можно было заказать «фотосессию», то есть серию снимков с одной литературной героиней в разной степени обнажён-ности. Библиотекарши, кроме одной, отказались от такой работы, и были уволе-ны на всех законных демократических основаниях.

Книга для публикации в ХРОНОСе предоставлена автором.

Далее читайте:

Юрий БАРАНОВ (авторская страница).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС