ХРОНОС:
Родственные проекты:
|
К.Р. ВТОРОЙ
Правдивая, смешная, печальная и страшная повесть о
нецелованном поэте
РАСЦВЕТ
Всё это имеет прямое отношение к сюжету повести. К.Р.-Второй неплохо
за-работал на дополнительных тиражах сборника, ставших возможными благодаря
акции Алины Бенимовской, и вошёл во вкус бизнеса. «Время такое, – повторял он
постоянно, – бабки надо заколачивать, бабки!» Именно он предложил Гертру-де
Сидоровне идею литературного стриптиза. Однако, не скрывая корыстолюбия, Карик
никому не говорил о второй (а может быть, для него-то, и первой) причи-не,
почему он принял такое горячее участие в работе Культурного центра «Гер-труда»
(так теперь называлась бывшая Центральная библиотека). По-прежнему у него ничего
не получалось с женщинами, а здесь он имел возможность хотя бы видеть их голыми
и следить за волнующим процессом раздевания. Что касается практики, он
по-прежнему обходился только бесстрастно-податливыми домра-ботницами дяди
Семёна. Тот не ленился «организовывать гигиенические услуги», потому что имел с
них небольшой навар. Оплачивала «услуги» мама Карика, но Семён брал с
родственницы одну сумму, а девкам платил меньшую. При этом, сохраняя видимость
игры, он притворно ворчал на племянника: когда ты же-нишься? в конце концов, мне
надоело каждую хаську уговаривать…
…Заколачивание бабок шло успешно. Карик предложил издать книгу – по-лемику Алины
Бенимовской с клиентами, то есть с теми мужиками, которые с ней
фотографировались. Под предлогом деликатного соблюдения тайны (мол, не всем
жёнам будет приятно узнать о близком соседстве своих мужей с голой по-этессой)
он додумывал или просто придумывал диалоги, из которых Алина все-гда выходила
победительницей. «Беседы с обнажённой Королевой» были опера-тивно состряпаны и
оперативно отпечатаны в типографии мужа Гертруды Сидо-ровны. Сама она написала
игривое предисловие с чётким политическим оттен-ком: свободная писательница
идейно победила всех коммуняк. Книга, естествен-но, содержавшая множество
фотографий голой Алины, имела огромный успех. Здесь надо сделать пояснение, что
дело происходило в первые годы российской демократии, и поток журналов с
раздетыми женщинами ещё не затопил книжные прилавки.
В ходе работы над этим «проектом» Карик предложил Алине пожениться. Конечно, не
особенно приятно, что твою жену весь город видел нагишом, но, с другой стороны,
весь город будет тебе завидовать, разве не так? Однако Алина категорически
отказалась: «Зачем? Мы с тобой хорошие деловые партнёры, де-лим прибыль без
ругани, чего ещё надо?» «Как чего? – продолжал настаивать Ка-рик. – Известно
чего – секса». Продвинутая поэтесса расхохоталась: «Начнём с того, что ты для
меня слабоват. Ну скажи откровенно, сколько раз за ночь смо-жешь?» Откровенный
вопрос поставил Карика в тупик: он ни разу не проводил ночь с женщиной, после
однократной случки с хаськой в бане его всегда увозили с дачи; лишь однажды,
когда дядя Семён задерживался из-за поломки машины, он разрешил племяннику
«позабавиться ещё разок». Алина уловила заминку и уже без смеха сказала: «Вот
видишь… Не обижайся, я женщина темпераментная, буду наставлять рога любому мужу.
И в плане бизнеса твоё предложение непер-спективно. А свободными людьми мы
сможем придумать ещё немало проектов и хорошо заработать». Стараясь сохранить
лицо, Карик пробормотал – ну, с точки зрения бизнеса ты, наверное, права… «Не
только бизнеса, – прервала его Алина, – ты даже не сказал, любишь ли ты меня».
На волне успеха Карик поставил вопрос об издании его персонального сбор-ника. Ни
для него, ни для Гертруды Сидоровны, в прошлом – руководительницы ЛИТО, – не
было секретом, что совсем недавно, правда, ещё при советской вла-сти, было
принято решение издать стихи К.Р.-Второго отдельной книгой, однако из-за
позиции, а вернее оппозиции Н.Н.Васильева она превратилась в коллектив-ный
сборник. Теперь Гертруда Сидоровна решила затеять очередной литератур-ный
скандальчик, а заодно и оправдать превращение советской Центральной библиотеки в
её собственный Культурный центр. И она написала предисловие к сборнику стихов
К.Р.-Второго.
В нём излагалась такая версия. Признанного в общероссийском масштабе (см.
сборник «Молодые таланты») поэта-демократа К.Р.-Второго ненавидели и боя-лись
коммуняки. Его талант был настолько велик, что они были вынуждены при-знать его
лучшим молодым поэтом в Годичном Вестнике, включить во Всерос-сийский сборник и
даже принять решение о публикации его стихов отдельным изданием. Но наиболее
упёртые коммуняки сорвали это решение своих же выше-стоящих инстанций. Некий
Николай Васильев (по некоторым данным – родст-венник главаря черносотенной
организации, общества «Память», Дмитрия Ва-сильева) вопреки издательскому плану
выпустил в свет коллективный сборник членов ЛИТО. «Может быть, красно-коричневый
«товарищ» Васильев так забо-тился о продвижении литературной молодёжи? –
патетически восклицала Гер-труда Сидоровна и продолжала. – Да ничего подобного!
Это была, говоря языком коммунистических шпионов, операция прикрытия. В
действительности Васильев хотел восславить красного боевика и террориста Виктора
Казаченко. Потеснив К.Р.-Второго, он включил стихи Казаченко, густо замешанные
на марксистско-ленинской идеологии, в сборник. Более того, когда Казаченко был
убит при по-пытке воспрепятствовать демократическим преобразованиям в нашей
стране, Ва-сильев всю ночь вклеивал извещения о его гибели в только что сошедший
с пе-чатных машин тираж сборника. И – все мы это помним – книга с данной
вклей-кой использовалась коммуняками как подрывной агитационный материал в те
судьбоносные дни. Слава Богу, народ разобрался, какая власть ему нужна. И ка-кие
поэты».
Книгу стихов К.Р.-Второго с предисловием своей супруги владелец типо-графии
выпустил большим тиражом. И погорел – разошлось менее десяти экзем-пляров. Это
стало сильным ударом по честолюбию Карика. Да ещё Алина Бени-мовская
насмешничала: «Зря не согласился сняться на обложку со мной, хоть из-за моих
сисек покупали бы…» Но Карик жаждал славы в чистом виде. А через неделю в
Оппозиционной газете (тогда она ещё не была закрыта) появилась раз-громная
статья Н.Н.Васильева.
«Действительно, народ показал, какие поэты ему нужны, – писал Николай
Николаевич. – Якобы талантливый «поэт-демократ», выступающий под претен-циозным
псевдонимом К.Р.-Второй, оказался не востребованным читателями. Собрание его
графоманских виршей никто не покупает. Меня упрекают в том, что в недавнем
прошлом я воспрепятствовал выходу этой книги, заменив её кол-лективным
сборником; испытание практикой показало, что я был прав. В самом деле, кому
нужны умственные мастурбации типа
Потомок мой спит в ледяном гробу,
А предок мой ещё и не родился.
Я монстр без глотки. Почему я спился?
Но не хочу иную я судьбу.
В процессе подготовки коллективного сборника я пытался получить коммента-рии к
стихам К.Р.-Второго, но автор только напускал туману, что-то бормоча о ледяных
безднах, которые воют в ночи, наполненной невидимым светом…»
Иван Поморцев предложил провести свободную дискуссию о книге К.Р.-Второго,
пригласив на неё и Гертруду Сидоровну и Николая Николаевича. Есте-ственно, и
самого автора. Но этой затее не суждено было осуществиться. «В принципе я не
против, – заявила Гертруда Сидоровна, – но где соберёмся? Что? У меня в
Культурном центре? Пожалуйста, но кто будет платить за аренду помеще-ния и за
упущенную выгоду, ведь на этот вечер зал можно сдать под какой-нибудь банкет.
Молодой человек, слава Богу, не при тоталитарной системе жи-вём, у нас рыночная
экономика». Узнав, во сколько баксов обойдётся заседание ЛИТО, Иван Поморцев
отступил. Диспут вживую не состоялся, но продолжился в печати.
Неожиданно в защиту Карика выступила новая газета «Наша Свобода», имевшая
странный подзаголовок Uncle Kennedy’s Voice. Она только-только поя-вилась, мало
кто её в руках держал, можно сказать, номер с целым разворотом о поэтических
делах стал премьерой «Нашей Свободы». Автором статьи значился Павел
Крашенинников, в прошлом – тот самый зав отделом культуры, начальник Н. Н.
Васильева, слывший партийным буквоедом. После краха коммунизма он работал
швейцаром в ресторане «Кеннеди», при советской власти носившем на-звание
«Космос»: «новых русских» и интеллигентов демократического толка ве-селил его
внушительный «партийно-руководящий» вид, особенно зимой, когда он стоял у дверей
ресторана в длиннополом пальто с каракулевым воротником, на которое были нашиты
позументы от швейцарской ливреи. И вот он выступил в газете с резких
антикоммунистических позиций, громил своего бывшего под-чинённого как
неисправимого догматика, восхвалял политическую прозорли-вость Гертруды
Сидоровны и «огромный талант» К.Р.-Второго, «где-то прибли-жающийся к
гениальности».
«Его талант бесспорен и не подлежит обсуждению, – писал он. – Проследим за
восхождением нашего – не побоюсь этого слова – великого земляка. Несколько раз
представал он перед строгими редакторскими очами в разных сочетаниях с другими
начинающими поэтами; кого-то отклоняли в этот раз, кого-то в другой, но только
не К.Р.-Второго. Хотя он никогда не восхвалял тоталитарную систему и всегда
славил Демократию – правда, на эзоповом языке, но кто бросит в него камень за
это? Хотелось партийным церберам затоптать и разорвать Поэта, но ярчайший талант
останавливал даже их, как в древности голос Орфея останавли-вал адские силы».
Закончил свою статью бывший товарищ, ныне господин Кра-шенинников таким
пассажем: «Надо ли что-то цитировать? Не думаю. Стихи вы-дающегося Поэта нашей
Свободы – сплошь цитаты. Ну, не удержусь, напомню строки, уже кем-то названные
бессмертными:
На халяву, мой друг, на халяву!
В сон вернись и меня позабудь.
…А мне сады иных времён приснятся.
Поменяем коней в переправу!
Дёгтем вымажем женскую грудь.
…Да это всё элементарно, Ватсон!
И таких шедевров у нашего Поэта полно. Я бы сказал – все его страницы густо
покрыты шедеврами. В этом легко убедиться, если раскрыть книгу. Но кому это
удастся? И здесь я должен заявить ещё об одной наглой лжи коммуняки Василье-ва:
весь тираж стихов К.Р.-Второго раскуплен, не осталось ни одного экземпляра. Так
кто из поэтов, чёрт возьми, любим нашим свободным читателем?»
Последний абзац поверг в изумление как Васильева, так и Поморцева с
Арт-оболевским. Им не составило труда узнать, что накануне выхода в свет номера
«Нашей Свободы» в книжный магазин при типографии пришли, по выражению
продавщицы, «два мордоворота», скупили все экземпляры стихов К.Р.-Второго,
погрузили в джип, отъехали метров сто, вывалили на землю, облили бензином и
сожгли. На месте странной акции друзья обнаружили несколько полуобгоревших
сборников, сфотографировали их и с этим снимком в качестве иллюстрации
опубликовали рассказ о происшествии в следующем выпуске Оппозиционной га-зеты; в
материале они указали номер джипа, который запомнила продавщица. Более того,
привели справку из ГАИ о том, что автомобиль за указанным номе-ром
зарегистрирован на имя мистера Кеннеди Штайра, недавно появившегося в городе
иностранного бизнесмена. А также сведения о том, что мистер Кеннеди Штайр
является владельцем газеты «Наша Свобода», откуда и её странный под-заголовок –
Uncle Kennedy’s Voice. В заключение статьи говорилось: «Мы не зна-ем, чем
руководствовались люди, скупившие нераспроданный тираж стихов К.Р.-Второго и
уничтожившие его, но можем смело утверждать, что к проблемам рус-ской литературы
всё это никакого отношения не имеет, и скорее всего связано с какими-то
неблаговидными делами криминального бизнеса».
Через пару дней Поморцева и Васильева вызвали к следователю. «Мне бы хо-телось,
чтобы вы прокомментировали это», – сказал тот и положил перед ними свежий номер
«Нашей Свободы». В статье под крупно набранным заголовком «Красный бандитизм»
говорилось, что два коммунистических террориста, Ва-сильев и Поморцев, исказили
слова продавщицы книг о распродаже тиража сти-хов К.Р.-Второго, приписали ей то,
чего она вовсе не говорила, в частности, ни-какого номера джипа она не называла;
прочтя в Оппозиционной газете фальшив-ку, продавщица будто бы потребовала от
нечистоплотных коммуняк публичных извинений, но они избили её. Теперь она лежит
в больнице (в газете было поме-щено и фото), но честная и смелая женщина будет
до последней капли крови биться за демократию и права человека.
Следователь отнёсся к делу непредвзято, проверил факты, изложенные в ста-тье,
убедился, что они высосаны из пальца и дела возбуждать не стал. В то же время он
не советовал Поморцеву и Васильеву подавать встречный иск и обви-нять «Нашу
Свободу» в клевете. «Судя по всему, на той стороне – очень большие деньги, –
сказал он. – Вас издёргают, вам истреплют нервы, вас будут долго по-ливать
помоями, и если даже вы выиграете процесс, об этом дадут полторы стро-ки самым
мелким шрифтом». Васильев согласился со следователем, но Поморцев упёрся и решил
сходить в газету «Наша Свобода» и «посмотреть в глаза тому, кто написал эту
наглую ложь». Подпись под статьёй – Мэй Уэст – ничего ему не го-ворила.
В крайнем случае Иван готов был прорываться в редакцию хоть силой, но его сразу
пропустили, объяснив, что здесь, согласно пожеланию владельца газеты мистера
Кеннеди Штайра, все журналисты выступают под псевдонимами и что так их положено
называть при личных контактах. Это делается, чтобы оставаться в рамках служебных
отношений и не вносить в них ничего личного. «Мэй Уэст – референт мистера
Кеннеди Штайра, – закончила девушка в приёмной свою ма-ленькую лекцию о
принципах независимой рыночной прессы западного типа. – Пожалуйста, пройдите в
кабинет номер два, они сейчас оба там». «Вот и славно, – подумал Иван Поморцев,
наливаясь решительностью и агрессивностью, – сей-час я скажу и продажному писаке
и его хозяину, что я о них думаю». Не посту-чавшись, он распахнул дверь в
кабинет, по инерции быстро сделал несколько ша-гов и обомлел. На столе сидела,
задрав мини-юбку до самого почти, Геля Бесов-ских, его первая любовь, а на
мягком диване развалился растолстевший Генка Штырь, в нагло-пёстром костюме и с
огромной сигарой в зубах.
Они не виделись со времени драматической сцены у «мерседеса», когда ген-кины
дружки держали Ивана за руки, а Штырь издевательски рассказывал, как он будет
развлекаться с Гелей. Но такие потрясения, такие унижения не забываются, и
прошлое во всех деталях вмиг ожило в мозгу Ивана. Геля хохотнула: «Ну точ-но,
это тот самый мальчик, который меня когда-то очень хотел, но не знал, как
подступиться…» «Все целошники такие, – отозвался Штырь, пустив в сторону Ивана
Поморцева струю сигарного дыма, – трахаться волк, а просить – заяц… Ладно, у
меня дела, вы тут сами потолкуйте… Дай ему денег, немного, баксов триста».
Он вышел из кабинета, а Геля пересела за стол: «Полагаю, ты пришёл по по-воду
моей статьи?» Иван ещё не мог прийти в себя и промычал что-то
нечлено-раздельное. Геля закурила и жестом предложила посетителю сесть. «Ах,
какие мы впечатлительные… Ну ладно, поэт хренов, – её прокуренный голос зазвучал
жёстче, – теперь слушай сюда. Вижу, ты не знал, что Генка Штырь и Кеннеди Штайр
– одно лицо. В Штатах пришлось поменять, они там «Геннадий» выгово-рить не в
состоянии. Если тебе интересно, добавлю: меня там называли Хэлли Бесс. А Мэй
Уэст – это мой журналистский псевдоним. Теперь о деле. У Генки, то есть у
мистера Кеннеди Штайра, здесь большой бизнес. Вполне легальный. Если станешь
попрекать прошлым – он тебя в асфальт закатает. Я у него – паблик рилейшнс,
по-русски, значит, – пиаром занимаюсь. Нам сейчас нужна шумиха, давай-ка напиши
ещё статью против К.Р.-Второго, или как его там. Что-нибудь о его сексуальной
жизни, какие-нибудь извращения, отклонения, побольше грязи. Сделай его сексотом
при совке, который закладывал диссидентов, по его сигна-лам их гноили в ГУЛАГе.
Страшилку, скандал давай, похабель-порно! Держи триста долларов, хорошо угадаешь
задачу – добавлю…»
Иван наконец-то стал замечать детали нового в облике своей первой любви –
кричаще-яркую одежду, обильную косметику, густопсовую вульгарность. Госпо-ди,
неужели это она представлялась мне самой прекрасной девушкой на свете? За что
такое наказание? – думал Иван Поморцев. – Как же я завидую тем, у кого первая
любовь осталась где-то в романтической дымке юности, кто не испытал этого
жуткого отрезвления…
Геля, она же Мэй Уэст, продолжала свой энергичный монолог: «…И послед-нее,
Ванька. Предлагаю пожениться. Мне сейчас нужен муж – русский писа-тель…»
Иван наконец-то полностью обрёл свою обычную собранность: «Сейчас? А раньше кто
был нужен?»
Геля ничуть не смутилась: «Смотря когда. В Италии я была замужем за поли-цейским
офицером, в Америке – за таможенником. Ну так что, принимаешь моё предложение?
Возьми деньги-то, возьми…»
Поморцев скомкал доллары и бросил Геле в лицо: «Иди к чёрту! Я вас нена-вижу…
Оставайся со своим бандюганом! Чёрного кобеля не отмоешь добела…»
Геля с усмешкой и любопытством смотрела на него: «А ты, похоже, так и не стал
мужчиной. Ну что ж, береги свою невинность…»
Иван вскочил, когда-то любимое лицо показалось ему безобразной маской, особенно
на фоне огромной странной фотографии, висевшей над столом Гели – какого-то
невиданного танка с двумя башнями.
Вечером Иван Поморцев встретился с Кариком и Леонидом Артоболевским и подробно
рассказал о визите в «Нашу Свободу». Упомянул и о фотографии. Лео-нид
рассмеялся: «Ну, здесь ты не прав, дружище. Плохо, значит, изучал историю Второй
мировой войны. Американские солдаты прозвали двухбашенный танк «Мэй Уэст» – была
такая киноактриса с огромными сиськами. Так что с большим американским юмором
оформлен кабинет и выбран псевдоним у твоей невесты… Ладно, ладно, шучу».
Через пару дней «Наша Свобода» рассказала о хулиганском вторжении в ре-дакцию
поэта Ивана Поморцева. Он якобы силой прорвался во внутренние по-мещения, чуть
не искалечив дежурную на ресепшн, оскорблял сотрудников и по-требовал
опубликовать свою статью, причём вопреки закону ставил условие – за-ранее
выплатить ему гонорар. Когда перепуганные журналисты попытались от-купиться от
агрессивно настроенного хулигана, он затеял свалку, в ходе которой выронил одну
стодолларовую купюру. Помещалась её фотография с выделенным и подтверждённым
криминалистической экспертизой отпечатком пальца гражда-нина Поморцева. Кроме
того, газета напечатала выдержки из якобы предложен-ной им статьи, оговорившись,
что не может опубликовать её полностью из сооб-ражений приличия. Ивану приписали
какой-то бредовый набор чуть ли не матер-ных проклятий в адрес «всех демократов,
включая журналистов «Нашей Свобо-ды», издателей стихов лучшего из современных
поэтов К.Р.-Второго и господина Павла Крашенинникова, сумевшего и в годы
тоталитаризма на своём высоком посту проявлять самоотверженное политическое
лукавство, пестуя, подобно Ми-хаилу Горбачёву и Александру Яковлеву,
полуподпольные ростки демократии и тем самым выковывая кадры для будущей
перестройки».
На этот раз взбесился Леонид Артоболевский, который вообще-то чурался га-зетной
полемики. Он написал блестящую статью, в которой проанализировал все описанные
выше события и разоблачил поддельное имя «иностранного предпри-нимателя»,
владельца газеты «Наша Свобода». Леонид привёл в статье данные из Интернета о
том, что бежавший за границу от правосудия Геннадий Штырь тём-ными путями
легализовался на Западе под именем Кеннеди Штайра, а недавно спешно покинул США,
опасаясь уголовного преследования за мошенничество и рэкет. Генка Штырь грозится
закатать в асфальт тех, кто вспомнит о его уголов-ном прошлом здесь, на родине,
писал Артоболевский, возможно, он кого-то и убьёт, но с Интернетом ему никогда
не справиться, а значит общественность все-гда будет информирована о его
преступлениях. Ивана Поморцева он характери-зовал как безупречно честного
человека и назвал его «удивительно талантли-вым». Говоря о поэтах, он упомянул
«в перечисляже» и К.Р.-Второго, в перечис-ляже, но не более. Напомнил он в своей
статье и о Викторе Казаченко. Посвятил он также пару фраз и Алине Бенимовской,
заметив, что грудь у неё хоть и немно-го отвислая, но в целом для её возраста
весьма неплохо сохранившая форму; это более интересный объект для исследования,
чем её стихи, написал он в заключе-ние.
Книга для публикации в ХРОНОСе предоставлена автором.
Далее читайте:
Юрий БАРАНОВ (авторская
страница).
|
